Десять картин о Смуте

Тра­ги­че­ские собы­тия Смут­но­го вре­ме­ни ста­ли одним из источ­ни­ков вдох­но­ве­ния для рус­ских худож­ни­ков XIX–XX вв. Этот корот­кий про­ме­жу­ток вре­ме­ни в рос­сий­ской исто­рии полон собы­тий, лич­но­стей и тра­ге­дий. Пре­се­че­ние пра­вя­щей дина­стии, внеш­няя угро­за со сто­ро­ны Шве­ции и Поль­ши, вол­не­ния и недо­воль­ство насе­ле­ния кня­же­ской вла­стью, алч­ность мос­ков­ской эли­ты и дру­гие обсто­я­тель­ства при­ве­ли к тяже­лей­шим послед­стви­ям. Но несмот­ря на все зло­клю­че­ния, пат­ри­о­тизм и отдель­ные лич­но­сти сыг­ра­ли реша­ю­щую роль в буду­щем стра­ны. Бла­го­да­ря рабо­там таких выда­ю­щих­ся худож­ни­ков, как Гри­го­рий Мясо­едов, Алек­сей Кив­шен­ко, Сер­гей Ива­нов, Павел Чистя­ков, эпи­зо­ды Смут­но­го вре­ме­ни оста­лись в памя­ти наро­да совре­мен­ной России.

VATNIKSTAN собрал десять выда­ю­щих­ся кар­тин, про­ник­ну­тых мрач­ной атмо­сфе­рой нача­ла XVII века.


Григорий Мясоедов, «Бегство Григория Отрепьева из корчмы на литовской границе» (1862 год)

Одним из ярких про­из­ве­де­ний, посвя­щён­ным собы­ти­ям эпо­хи Смут­но­го вре­ме­ни, явля­ет­ся рабо­та Гри­го­рия Гри­го­рье­ви­ча Мясо­едо­ва «Бег­ство Гри­го­рия Отре­пье­ва из корч­мы на литов­ской гра­ни­це». Напи­сан­ная в 1862 году, кар­ти­на была созда­на в память о 250-летии изгна­ния поль­ско-литов­ских интер­вен­тов из Рос­сии. Худож­ник посвя­тил полот­но исто­рии Гри­го­рия Отре­пье­ва, извест­но­го всем по про­из­ве­де­нию Алек­сандра Пуш­ки­на «Борис Году­нов». Хотя мно­гие исто­ри­ки сомне­ва­ют­ся, что лич­ность «бег­ло­го мона­ха» тож­де­ствен­на Лже­д­мит­рию I. За про­из­ве­де­ние Мясо­едов полу­чил боль­шую золо­тую медаль Импе­ра­тор­ской Ака­де­мии худо­жеств и был отме­чен Сове­том Ака­де­мии как зна­ток рус­ской культуры.

При­ме­ча­тель­но, что худож­ник посвя­тил рабо­ту не пат­ри­ар­хам, царям, боярам, кня­зьям. Ещё до созда­ния «Това­ри­ще­ства пере­движ­ни­ков» Мясо­едов опи­сы­вал собы­тия рус­ской народ­ной дра­мы. Тем не менее худож­ник сохра­нил и ака­де­ми­че­ские прин­ци­пы живо­пи­си. Экс­прес­сив­ные дви­же­ния пер­со­на­жей, под­чёрк­ну­тые кон­тра­сты све­то­те­ни уси­ли­ва­ют ощу­ще­ние некой теат­раль­но­сти пред­став­лен­ной сце­ны. Но при этом, живо­пи­сец ста­ра­ет­ся пока­зать зри­те­лю быт, куль­ту­ру и убранство.

Мясо­едов смог пере­дать окру­же­ние Отре­пье­ва: это и вид самой корч­мы, одеж­ду и эмо­ции людей, пред­ме­ты быта. Впо­след­ствии он будет одним из идео­ло­гов «Това­ри­ще­ства пере­движ­ни­ков», а так­же ока­жет­ся в боль­шом почё­те сре­ди кол­лег, во мно­гом бла­го­да­ря сво­е­му талан­ту, обра­зо­ван­но­сти, едко­му и кри­ти­че­ско­му уму. Извест­ный худо­же­ствен­ный кри­тик Вла­ди­мир Васи­лье­вич Ста­сов напи­шет про кар­ти­ну Мясоедова:

«Здесь не было ниче­го соб­ствен­но исто­ри­че­ско­го, и сам Само­зва­нец являл­ся мело­дра­ма­ти­че­ским геро­ем, с натя­ну­тым типом, выра­же­ни­ем и жестом. Зато всё осталь­ное в кар­тине сви­де­тель­ство­ва­ло о силь­ном талан­те и глу­бо­ком пости­же­нии рус­ских народ­ных натур. При­ста­ва и стран­ству­ю­щие мона­хи были вос­про­из­ве­де­ны вели­ко­леп­но, и все­го пора­зи­тель­нее и глуб­же была пере­да­на лич­ность мона­ха Вар­ла­а­ма, навсе­гда остав­ша­я­ся одним из харак­тер­ней­ших созда­ний новой рус­ской школы».

Сце­на, как упо­ми­на­лось ранее, опи­сы­ва­ет собы­тия из про­из­ве­де­ния Пуш­ки­на «Борис Году­нов». Отре­пьев, жела­ю­щий добрать­ся до Лит­вы, оста­нав­ли­ва­ет­ся в при­гра­нич­ной корч­ме, где ест и пьёт за одним сто­лом с мона­хом-чер­не­цом Миса­и­лом и изго­ем-рас­коль­ни­ком отцом Вар­ла­а­мом. Вхо­дят при­ста­вы, кото­рые по при­ка­зу Году­но­ва ищут само­зван­ца. Аван­тю­рист ска­зы­ва­ет­ся гра­мот­ным и вызы­ва­ет­ся про­честь указ царя. Он врёт при­ста­вам, опи­сы­вая внеш­ность разыс­ки­ва­е­мо­го по всем пара­мет­рам, под­хо­дя­щим к обли­ку Вар­ла­а­ма. Монах выры­ва­ет указ у Отре­пье­ва и чита­ет насто­я­щее опи­са­ние Лже­д­мит­рия. Тогда Гри­го­рий рас­тал­ки­ва­ет при­ста­вов, выпры­ги­ва­ет в окно и бежит в сто­ро­ну Литвы.


Константин Маковский, «Агенты Дмитрия Самозванца убивают сына Бориса Годунова» (1862 год)

13 апре­ля 1605 года уми­ра­ет Борис Году­нов — власть полу­ча­ет Фёдор Бори­со­вич, кото­рый пра­вил с апре­ля по июль 1605 года. Одна­ко Лже­д­мит­рий начи­на­ет поль­зо­вать­ся всё боль­шей попу­ляр­но­стью у насе­ле­ния Рос­сий­ско­го госу­дар­ства: под Кро­ма­ми в его армию вли­ва­ет­ся зна­чи­тель­ная часть пра­ви­тель­ствен­ных войск. С помо­щью воз­зва­ний и обе­ща­ний буду­щий монарх смог отве­сти народ­ную любовь от дина­стии Году­но­вых. 1 июля 1605 года насе­ле­ние Моск­вы устро­и­ло бунт — побе­да Лже­д­мит­рия ста­ла оче­вид­ной. Году­но­вы бежа­ли во дво­рец, но там их застиг­ла тол­па, кото­рая нача­ла гро­мить и кру­шить «хра­ми­ны» бога­тых людей, были захва­че­ны все вин­ные погре­ба. Как писал один совре­мен­ник: «вина опи­лись мно­гие люди и помер­ли».

Лже­д­мит­рий пони­мал, что если Году­но­вы оста­нут­ся в живых, его власть не будет проч­ной. Тогда стрель­цы нашли Фёдо­ра с мате­рью и сест­рой, и доста­ви­ли их на ста­рое подво­рье. Туда же яви­лись послан­цы само­зван­ца кня­зья Голи­цын и Мосаль­ский. Здесь по их при­ка­зу стрель­цы набро­си­лись на Году­но­вых. Цари­цу быст­ро заду­ши­ли верёв­ка­ми. Фёдо­ра после непро­дол­жи­тель­ной борь­бы постиг­ла участь мате­ри. Сест­ру оста­ви­ли в живых. Её постриг­ли в мона­хи­ни и отпра­ви­ли в Кирил­ло-Бело­зёр­ский мона­стырь. Вый­дя в народ, бояре объ­яви­ли, что царь и цари­ца со стра­ху отра­ви­лись. Из сто­ли­цы высла­ли пат­ри­арх Иова и остат­ки дина­стии Году­но­вых. 20 июня 1605 года Лже­д­мит­рий тор­же­ствен­но всту­пил в Москву.

Тем не менее Лже­д­мит­рия жда­ла такая же участь. Он не смог усми­рить бояр во гла­ве с Васи­ли­ем Шуй­ским. 17 мая 1606 года они с при­зы­вом «Поля­ки бьют госу­да­ря» ворва­лись в сто­ли­цу, где нача­лось мас­со­вое изби­е­ние поль­ско­го гар­ни­зо­на. В это же вре­мя две­сти заго­вор­щи­ков ворва­лись в покои царя и уби­ли его. На этом звер­ства не закон­чи­лись: мёрт­вое тело Лже­д­мит­рия сожгли, а пепел заря­ди­ли в Царь-пуш­ку и выстре­ли­ли в ту сто­ро­ну, отку­да при­шёл самозванец.

Кон­стан­тин Его­ро­вич Маков­ский смог изоб­ра­зить дина­ми­ку и тра­ге­дию раз­во­ра­чи­ва­ю­щих­ся собы­тий. Он пере­дал силу Фёдо­ра Бори­со­ви­ча, кото­ро­го не могут одо­леть даже трое стрель­цов. Невы­ра­зи­мая печаль и горе сест­ры Году­но­ва перед телом уби­той мате­ри, ико­ны в «цар­ских» хоро­мах и мно­же­ство дру­гих дета­лей созда­ют выра­зи­тель­ное про­из­ве­де­ние. При­ме­ча­тель­но, что Маков­ский, как и мно­гие его совре­мен­ни­ки, ста­но­вит­ся актив­ным участ­ни­ком «Това­ри­ще­ства пере­движ­ни­ков», но и выстав­ля­ет свои рабо­ты на выстав­ках Академии.


Сергей Иванов, «В Смутное время» (1908 год)

Будучи пред­ста­ви­те­лем «позд­них пере­движ­ни­ков» Ива­нов посвя­тил ряд сво­их работ исто­ри­че­ской тема­ти­ке. По мне­нию кри­ти­ков, в его твор­че­стве про­сле­жи­ва­ет­ся вза­и­мо­связь с искус­ством Сури­ко­ва и Рябуш­ки­на. Он опи­сы­вал дра­ма­ти­че­ские собы­тия в исто­рии рус­ской жиз­ни. Масте­ру были понят­ны поры­вы людей в ост­рые для Рос­сии пери­о­ды исто­рии. При этом он смог в духе вре­ме­ни пере­дать атмо­сфе­ру. Его эпи­зо­ды — почти как кино­кад­ры, захва­ты­ва­ю­щие зри­те­ля сво­им дина­мич­ным рит­мом, «эффек­том при­сут­ствия». При этом зача­стую он обра­щал­ся не к геро­и­че­ским момен­там исто­рии Рос­сии, а к сце­нам быта. Так, кар­ти­на «В смут­ное вре­мя» опи­сы­ва­ет повсе­днев­ность сол­дат, каза­ков и наём­ни­ков в лаге­ре дру­го­го само­зван­ца — Лже­д­мит­рия II, вошед­ше­го в исто­рию под клич­кой «Тушин­ский вор».

Новый Лже­д­мит­рий выда­вал себя за сына Ива­на Гроз­но­го, царе­ви­ча Дмит­рия, и за яко­бы спас­ше­го­ся царя Лже­д­мит­рия I одно­вре­мен­но. Он стал фор­ми­ро­вать новую повстан­че­скую армию в Ста­ро­ду­бе, куда сте­ка­лось мно­же­ство доб­ро­воль­цев: каза­ки, тата­ры, поля­ки, остат­ки повстан­че­ской армии Болот­ни­ко­ва, Окон­ча­тель­ной рези­ден­ци­ей Лже­д­мит­рия II ста­ло село Туши­но под Моск­вой. Он создал свои орга­ны управ­ле­ния — Бояр­скую думу, при­ка­зы. Пат­ри­ар­хом он сде­лал ростов­ско­го мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та Рома­но­ва — отца буду­ще­го пер­во­го царя дина­стии Романовых.

Аван­тю­рист не обла­дал каче­ства­ми пред­ше­ствен­ни­ка: он не был спо­со­бен к управ­ле­нию, пред­по­чи­тал раз­вле­че­ния веде­нию дел по орга­ни­за­ции армии. Да и сами вой­ска «Тушин­ско­го вора» гра­би­ли и оса­жда­ли мест­ные посе­ле­ния, что вызва­ло нена­висть наро­да к вой­скам ино­зем­цев. Осе­нью 1610 года, во вре­мя охо­ты, Лже­д­мит­рий II был убит рука­ми сво­их же соратников.


Сергей Милорадович, «Оборона Троице-Сергиевой лавры» (1894 год)

При­ме­ром гра­би­тель­ских выхо­док войск Лже­д­мит­рия II ста­ла оса­да Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мона­сты­ря. Сохра­нив­ши­е­ся сокро­ви­ща, уце­лев­шие от всех смут кон­ца XVI — нача­ла XVII веков, при­ко­ва­ли вни­ма­ние поль­ских иска­те­лей нажи­вы. Их пла­нам поме­ша­ла геро­и­че­ская обо­ро­на неболь­шо­го гар­ни­зо­на мона­сты­ря, состо­я­щая из стрель­цов, мона­хов и доб­ро­воль­цев. После про­дол­жи­тель­ной оса­ды, про­дол­жав­шей­ся более года, армия Лже­д­мит­рия II вынуж­де­на отсту­пить, во мно­гом из-за подо­шед­ше­го вой­ска Миха­и­ла Ско­пи­на-Шуй­ско­го. Эта побе­да под­ня­ла бое­вой дух рус­ско­го вой­ска, а Тро­иц­кая оса­да ста­ла при­ме­ром воин­ской сла­вы рус­ско­го народа.

Этим эпи­зо­дом и был вдох­нов­лён худож­ник Сер­гей Дмит­ри­е­вич Мило­ра­до­вич. Живо­пи­сец вырос в семье сель­ско­го дья­ко­на, учил­ся в семи­на­рии и на про­тя­же­нии 25 лет слу­жил пса­лом­щи­ком церк­ви Вос­кре­се­ния в Гон­ча­рах. Всё это повли­я­ло на твор­че­ство Мило­ра­до­ви­ча — его про­из­ве­де­ния посвя­ще­ны сце­нам из исто­рии духо­вен­ства, мона­ше­ства и рас­ко­ла. В сво­ей кар­тине он пере­дал сов­мест­ные дей­ствия мона­хов, стрель­цов и опол­че­ния. Живо­пи­сец пока­зал готов­ность рус­ских людей отсто­ять зем­лю сов­мест­ны­ми усилиями.


Василий Савинский, «Нижегородские послы у князя Дмитрия Пожарского» (1882 год)

Пора­же­ние пер­во­го опол­че­ния, окку­па­ция Моск­вы поль­ски­ми интер­вен­та­ми, воца­ре­ние поль­ско­го царе­ви­ча Вла­ди­сла­ва на рос­сий­ский пре­стол, капи­ту­ля­ция Смо­лен­ска, захват шве­да­ми Нов­го­ро­да — все эти собы­тия повлек­ли за собой созда­ние вто­ро­го опол­че­ния, кото­рое осво­бо­ди­ло Моск­ву от поль­ской окку­па­ции в нояб­ре 1612 года.

Несмот­ря на пол­ную раз­ру­ху в стране и окку­па­цию тер­ри­то­рии, идея народ­но­го сопро­тив­ле­ния не умер­ла. Цен­тром ново­го дви­же­ния стал Ниж­ний Нов­го­род. Осе­нью 1611 года здесь ста­ло соби­рать­ся мест­ное насе­ле­ние, где всё чаще раз­да­ва­лись при­зы­вы к спа­се­нию рус­ско­го госу­дар­ства и пра­во­слав­ной веры. Лиде­ром это­го дви­же­ния стал посад­ский житель, зем­ский ста­ро­ста, тор­го­вец мясом Кузь­ма Минич Минин. Несмот­ря на доста­точ­ное коли­че­ство пожерт­во­ва­ний и доб­ро­воль­цев со всех угол­ков оте­че­ства, пат­ри­о­ти­че­ское дви­же­ние не мог­ло суще­ство­вать без лиде­ра. Выбор пал на 33-лет­не­го кня­зя Дмит­рия Михай­ло­ви­ча Пожар­ско­го, дея­те­ля пер­во­го опол­че­ния, снис­кав­ше­го себе сла­ву сме­ло­го и опыт­но­го вое­на­чаль­ни­ка, не свя­зан­но­го с «Тушин­ским вором», ни с каза­ка­ми, ни с самозванцами.

В 1882 году худож­ник Васи­лий Евме­ни­е­вич Савин­ский полу­чил за эту кар­ти­ну боль­шую золо­тую медаль Импе­ра­тор­ской Ака­де­мии Художеств.


Павел Чистяков, «Патриарх Гермоген в темнице» (1860 год)

Боль­шую роль в борь­бе рус­ско­го наро­да про­тив интер­вен­ции сыг­ра­ла пра­во­слав­ная цер­ковь. Идей­ным бор­цом за неза­ви­си­мость и един­ство стал пат­ри­арх Гер­мо­ген. Во вре­мя прав­ле­ния Шуй­ско­го казан­ский мит­ро­по­лит Гер­мо­ген стал пат­ри­ар­хом всея Руси. Он рев­ност­но отста­и­вал пра­во­сла­вие, был про­тив­ни­ком само­зван­цев и като­ли­че­ства. После сго­во­ра поля­ков и Бояр­ской думы о воца­ре­нии Вла­ди­сла­ва, вхож­де­ния поль­ских войск в Моск­ву 21 сен­тяб­ря 1610 года Гер­мо­ген всту­пил в борь­бу про­тив ино­стран­но­го втор­же­ния. Он начал рас­про­стра­нять обра­ще­ния к наро­ду, в кото­рых при­зы­вал не под­чи­нять­ся новой вла­сти и встать на борь­бу про­тив заси­лья поляков.

В раз­гар борь­бы пер­во­го опол­че­ния и поль­ских захват­чи­ков, когда в 1611 году Москва была оса­жде­на вой­ска­ми народ­но­го сопро­тив­ле­ния во гла­ве с Про­ко­пи­ем Ляпу­но­вым, сов­мест­но с ата­ма­ном Ива­ном Заруц­ким и кня­зем Дмит­ри­ем Тру­бец­ким, поля­ки зато­чи­ли Гер­мо­ге­на в тем­ни­цу. Тюрем­щи­ки тре­бо­ва­ли, что­бы он при­звал опол­чен­цев отой­ти от горо­да. Но несги­ба­е­мый пат­ри­арх твер­до сто­ял на своём:

«Что вы мне угро­жа­е­те? Боюсь одно­го Бога. Если все вы, литов­ские люди, пой­дё­те из Мос­ков­ско­го госу­дар­ства, я бла­го­слов­лю рус­ское опол­че­ние идти от Моск­вы, если же оста­не­тесь здесь, я бла­го­слов­лю всех сто­ять про­тив вас и поме­реть за пра­во­слав­ную веру».

Узнав о гото­вив­шем­ся похо­де Вто­ро­го опол­че­ния, поля­ки и их мос­ков­ские при­спеш­ни­ки во гла­ве с бояри­ном Сал­ты­ко­вым обра­ти­лись к аре­сто­ван­но­му пат­ри­ар­ху с тре­бо­ва­ни­ем осу­дить начав­ше­е­ся дви­же­ние. Но тот отве­тил отка­зом. Более того, Гер­мо­ген про­клял бояр как «ока­ян­ных измен­ни­ков». Его ста­ли морить голо­дом. 17 фев­ра­ля 1612 года, не дождав­шись осво­бож­де­ния Моск­вы, пат­ри­арх умер.

Вдох­но­вив­шись муже­ством Гер­мо­ге­на, выда­ю­щий­ся худож­ник Павел Пет­ро­вич Чистя­ков к 1860 году созда­ёт кар­ти­ну «Пат­ри­арх Гер­мо­ген в тем­ни­це», за кото­рую полу­ча­ет малую золо­тую медаль Ака­де­мии. Худож­ник смог изоб­ра­зить на полотне свя­тость пат­ри­ар­ха, при этом он пере­да­ёт ковар­ство и сла­бость интер­вен­тов, кото­рые не спо­соб­ны напу­гать Гермогена.


Михаил Скотти, «Минин и Пожарский» (1850 год)

Извест­ная кар­ти­на живо­пис­ца Миха­и­ла Ива­но­ви­ча Скот­ти «Минин и Пожар­ский» посвя­ще­на осво­бо­ди­тель­ной борь­бе вто­ро­го народ­но­го опол­че­ния про­тив поль­ской интер­вен­ции. Сам автор, Скот­ти, ака­де­мик и про­фес­сор, был доста­точ­но изве­стен сре­ди совре­мен­ни­ков. Его вир­ту­оз­ные аква­ре­ли и кар­ти­ны «ита­льян­ско­го жан­ра», а так­же порт­ре­ты высо­ко цени­лись совре­мен­ни­ка­ми, в том чис­ле и чле­на­ми импе­ра­тор­ской фами­лии. Но, конеч­но, на сего­дняш­ний день самой извест­ной его рабо­той явля­ет­ся имен­но кар­ти­на, посвя­щён­ная Мини­ну и Пожарскому.

Про­из­ве­де­ние было напи­са­но в 1850 году, на вну­ши­тель­ных раз­ме­ров полотне. Герои изоб­ра­же­ны сто­я­щи­ми бок об бок друг с дру­гом, в позах буд­то замер­ших в теат­раль­ной поста­нов­ке, Пожар­ский дер­жит зна­мя. Лица выпол­не­ны подоб­но обра­зам антич­ных геро­ев — кра­си­вые и с пра­виль­ны­ми чер­та­ми. На зад­нем фоне пред­став­ле­но народ­ное опол­че­ние, кото­рое вот-вот осво­бо­дит Мос­ков­ский Кремль. Совер­шен­но раз­ные по про­ис­хож­де­нию лич­но­сти — один пото­мок Рюри­ко­ви­чей, вто­рой — про­стой посад­ский житель. Но толь­ко сов­мест­ны­ми уси­ли­я­ми эти люди смог­ли добить­ся побе­ды. Рабо­та вхо­дит в три­птих, посвя­щён­ный собы­ти­ям Смут­но­го вре­ме­ни, наря­ду с рабо­та­ми «Подвиг Ива­на Суса­ни­на» (1851 год) и «Архи­манд­рит Дио­ни­сий Зоб­ни­нов­ский вру­ча­ет гра­мо­ту вои­ну» (1851 год).


Адриан Волков, «Смерть Ивана Сусанина» (1855 год)

Кар­ти­на Адри­а­на Мар­ко­ви­ча Вол­ко­ва посвя­ще­на попу­ляр­но­му сюже­ту о подви­ге Ива­на Суса­ни­на. Он был кре­стья­ни­ном и вот­чин­ным ста­ро­стой села Дере­вень­ки, рас­по­ло­жен­но­го воз­ле села Дом­ни­но Костром­ско­го уез­да. Позд­ней зимой 1613 года поль­ско-литов­ский отряд взял Суса­ни­на про­вод­ни­ком до вот­чи­ны Рома­но­вых, где жил толь­ко что избран­ный на пре­стол Миха­ил Фёдо­ро­вич. Поля­ки наме­ре­ва­лись убить моло­до­го царя, но они выбра­ли не того пут­ни­ка. Суса­нин наме­рен­но завёл отряд в непро­хо­ди­мый лес. По пре­да­нию, за отказ ука­зать вер­ный путь его пыта­ли, а затем «изру­би­ли в мел­кие куски».

Суще­ство­ва­ние такой исто­ри­че­ской лич­но­сти как Иван Суса­нин до сих пор вызы­ва­ет спо­ры сре­ди исто­ри­ков. Но оста­лась цар­ская гра­мо­та Миха­и­ла Рома­но­ва Бог­да­ну Соби­ни­ну от 30 нояб­ря 1619 года. В доку­мен­те написано:

«Божи­ею мило­стию, мы, вели­кий госу­дарь, царь и вели­кий князь Михай­ло Фёдо­ро­вич, всея Русии само­дер­жец, по наше­му цар­ско­му мило­сер­дию, а по сове­ту и про­ше­нию мате­ри нашея, госу­да­ры­ни, вели­кия ста­ри­цы ино­ки­ни Мар­фы Ива­нов­ны, пожа­ло­ва­ли есма Костром­ско­го уез­да, наше­го села Дом­ни­на, кре­стья­ни­на Богдаш­ка Соби­ни­на, за служ­бу к нам и за кровь, и за тер­пе­ние тестя его Ива­на Суса­ни­на: как мы, вели­кий госу­дарь, царь и вели­кий князь Михай­ло Федо­ро­вич всея Русии в про­шлом 121 (1613) году были на Костро­ме, и в те поры при­хо­ди­ли в Костром­ской уезд поль­ские и литов­ские люди, а тестя его, Богдаш­ко­ва, Ива­на Суса­ни­на в те поры литов­ские люди изы­ма­ли и его пыта­ли вели­ки­ми, немер­ны­ми пыт­ка­ми и пыта­ли у него где в те поры мы, вели­кий госу­дарь, царь и вели­кий князь Михай­ло Фёдо­ро­вич всея Русии были, и он Иван, ведая про нас, вели­ко­го госу­да­ря, где мы в те поры были, тер­пя от тех поль­ских и литов­ских людей немер­ные пыт­ки, про нас, вели­ко­го госу­да­ря, тем поль­ским и литов­ским людям, где мы в те поры были, не ска­зал, а поль­ские и литов­ские люди заму­чи­ли его до смерти…»


Эрнест Лисснер, «Изгнание польских интервентов из Московского Кремля» (1908 год)

После побе­ды основ­ных сил вто­ро­го опол­че­ния над арми­ей гет­ма­на Ход­ке­ви­ча в сен­тяб­ре 1612 года (по ново­му сти­лю), 1 нояб­ря армия Мини­на и Пожар­ско­го оса­ди­ла Кремль, в кото­ром укры­лись остат­ки поль­ско-литов­ско­го гар­ни­зо­на. В тот же день был взят Китай-город. Остат­ки поль­ских интер­вен­тов капи­ту­ли­ро­ва­ли 5 нояб­ря 1612 года. 6 нояб­ря того же года был назна­чен тор­же­ствен­ный вход в Кремль кня­зей Пожар­ско­го и Тру­бец­ко­го. Когда вой­ска собра­лись у Лоб­но­го места, архи­манд­рит Тро­и­це-Сер­ги­е­во­го мона­сты­ря Дио­ни­сий совер­шил тор­же­ствен­ный моле­бен в честь побе­ды ополченцев.

Худож­ник Эрнест Эрне­сто­вич Лис­снер изоб­ра­зил сда­чу поль­ских окку­пан­тов. Живо­пи­сец пока­зал радость опол­чен­цев, кото­рые смог­ли спа­сти оте­че­ство от като­ли­че­ской угро­зы. Сам город выгля­дит пла­чев­но: сте­ны про­би­ты, город горит. Это пока­зы­ва­ет каким тру­дом далась побе­да вто­ро­го народ­но­го ополчения.


Алексей Кившенко, «Михаил Фёдорович. Депутация от Земского собора» (1880 год)

Одной из важ­ней­ших про­блем буду­ще­го устрой­ства Рос­сий­ско­го госу­дар­ства стал выбор пра­ви­те­ля. Бояр­ская эли­та боя­лась уси­ле­ния вли­я­ния Пожар­ско­го. Пред­ста­ви­те­ли ста­рых кня­же­ских родов — Ф. И. Мсти­слав­ский и В. В. Голи­цын, запят­на­ли свою честь из-за свя­зи с поля­ка­ми. Кан­ди­да­том высту­пал и Д. М. Тру­бец­кой, но он не был под­дер­жан эли­той. Тогда выбор пал на моло­дом Миха­и­ле Рома­но­ве, сыне тушин­ско­го пат­ри­ар­ха Фила­ре­та. Он устра­и­вал всех: бояре наде­я­лись, что смо­гут мани­пу­ли­ро­вать новым царем, из-за пле­не­ния его отца каза­ки и духо­вен­ство под­дер­жи­ва­ли кан­ди­да­ту­ру Рома­но­ва, так как он стал муче­ни­ком еще при жиз­ни. При этом моло­дой царь состо­ял в род­стве с пер­вой женой царя Иоан­на Гроз­но­го, Ана­ста­си­ей Заха­рьи­ной-Юрье­вой, что обес­пе­чи­ва­ло пре­ем­ствен­ность вла­сти. 21 фев­ра­ля 1813 года Миха­ил Рома­нов был избран на цар­ство Зем­ским Собором.


Читай­те так­же «„Всё живет, всё хочет жить“: 11 кар­тин Татья­ны Яблон­ской»

Поделиться