Цензура в Российской империи: от лубка XVII века до «чугунных» уставов Николая I

Исто­рия цен­зу­ры в Рос­сий­ской импе­рии насчи­ты­ва­ет четы­ре века. Кон­троль над печа­тью все­гда был плот­но свя­зан с госу­дар­ствен­ным про­све­ще­ни­ем и лич­ной волей само­держ­цев. Цен­зур­ные огра­ни­че­ния кури­ро­ва­ли не толь­ко лите­ра­ту­ру и прес­су, но и рас­про­стра­ня­лись на фор­му одеж­ды, образ мыс­ли и лите­ра­тур­ное твор­че­ство. Послаб­ле­ния и даро­ван­ные сво­бо­ды сме­ня­лись ссыл­ка­ми и судеб­ны­ми про­цес­са­ми — и никто не мог преду­га­дать, когда это произойдёт.

Свя­то­слав Дубо­вен­ко рас­ска­зы­ва­ет, как фор­ми­ро­ва­лись цен­зур­ные пра­ви­ла в раз­ные эпо­хи, какие основ­ные ука­зы опре­де­ля­ли рабо­ту цен­зу­ры и что застав­ля­ло импе­ра­то­ров менять отно­ше­ние к прессе.

---

Православная цензура

Появ­ле­ние пись­мен­но­сти на Руси напря­мую свя­за­но с хри­сти­ан­ством: кирил­ли­цу созда­ли визан­тий­ские мис­си­о­не­ры в IX веке, но сре­ди рус­ских она рас­про­стра­ни­лась толь­ко к нача­лу пер­во­го тыся­че­ле­тия, вме­сте с Кре­ще­ни­ем в 988 году. Вплоть до Пет­ра I изда­тель­ское дело свя­зы­ва­лось преж­де все­го с рели­ги­ей, и цен­зур­ные ини­ци­а­ти­вы исхо­ди­ли от пра­во­слав­ной церкви.

Вме­сте с хри­сти­ан­ством в стране появи­лись свя­щен­ные тек­сты, одна­ко дале­ко не все из них были кано­нич­ны­ми и одоб­ря­лись цер­ко­вью. Наи­бо­лее ран­ним сви­де­тель­ством цен­зу­ры счи­та­ют «Избор­ник 1073 года», кото­рый вклю­чал в себя спи­сок «лож­ных» книг, не под­ле­жа­щих к исполь­зо­ва­нию. В «Избор­ник» вхо­ди­ли пере­вод­ные гре­ко-визан­тий­ские тек­сты о фило­со­фии, тео­ло­гии и есте­ствен­ных нау­ках. По мне­нию иссле­до­ва­те­лей, кни­га явля­лась «спис­ком», то есть была вруч­ную пере­пи­са­на с бол­гар­ско­го ори­ги­на­ла. «Избор­ник 1073 года» содер­жал 383 ста­тьи, из кото­рых на Руси было извест­но лишь девять. Труд под­го­то­ви­ли два пере­пис­чи­ка для вели­ко­го кня­зя Свя­то­сла­ва Яро­сла­во­ви­ча (тре­тье­го сына Яро­сла­ва Муд­ро­го и Инги­гер­ды Шведской).

Спис­ки дове­рен­ной лите­ра­ту­ры и запре­ты попол­ня­лись вплоть до XVI века — это была попыт­ка сдер­жать наплыв ино­стран­ной рели­ги­оз­ной лите­ра­ту­ры. Впро­чем, народ­ное твор­че­ство тоже цен­зу­ри­ро­ва­ли: нека­но­нич­ные, лубоч­ные изоб­ра­же­ния свя­тых не нахо­ди­ли пони­ма­ния у офи­ци­аль­ной церк­ви. Вме­сте с появ­ле­ни­ем бума­ги лубоч­ное твор­че­ство ста­ло мас­со­вым, что в свою оче­редь уве­ли­чи­ло коли­че­ство запре­тов и гоне­ний на кустар­ное производство.

Поми­мо ере­ти­че­ской состав­ля­ю­щей, была и дру­гая при­чи­на цен­зу­ри­ро­ва­ния — нека­че­ствен­ная пере­пись ману­скрип­тов. Неточ­но­сти в текстах при­во­ди­ли к ошиб­кам в свя­щен­но­слу­же­нии, что и ста­ра­лись упре­дить подоб­ны­ми ограничениями.

---

Голландские предприятия Петра I

Выхо­дить из тени рели­гии изда­тель­ское дело нача­ло толь­ко при Пет­ре I. Преж­де чем стать само­сто­я­тель­ной инсти­ту­ци­ей, цен­зу­ра сна­ча­ла при­об­ре­ла отте­нок пер­со­наль­ной воли импе­ра­тор­ских особ.

Исто­ри­ки сви­де­тель­ству­ют, что в ту эпо­ху на Руси не было замет­ной необ­хо­ди­мо­сти про­из­во­дить и рас­про­стра­нять кни­ги, как в Евро­пе, из-за низ­кой гра­мот­но­сти. Лето­пи­сец и исто­рик Андрей Бог­да­нов писал о ситу­а­ции с образованием:

«В сред­нем по Рос­сии послед­ней чет­вер­ти XVII в. гра­мот­ность бело­го духо­вен­ства оце­ни­ва­ет­ся в 100%, чёр­но­го — в 75%, купе­че­ства — в 96%, дво­­рянства — око­ло 50%, посад­ских — 40% и кре­стьян­ства (без учё­та круп­ных реги­о­наль­ных раз­ли­чий) — при­мер­но 15%».

В 1700 годах Пётр I предо­ста­вил сво­е­му гол­ланд­ско­му дру­гу, тор­гов­цу Яну Тес­син­гу, пра­во на еди­но­лич­ный ввоз и про­да­жу лите­ра­тур­ной про­дук­ции дли­ной в 15 лет. Это под­ра­зу­ме­ва­ло откры­тие пер­вой зару­беж­ной типо­гра­фии, изда­ю­щей кни­ги на рус­ском язы­ке. Пред­при­я­тие было рис­ко­ван­ным: Тес­синг нико­гда не зани­мал­ся изда­тель­ским делом, а спрос на про­дук­цию был неоче­вид­ным. Совре­мен­ни­ки Тес­син­га к аван­тю­ре отно­си­лись крайне кри­ти­че­ски. В 1700 году гол­ланд­ский тор­го­вец Ян Блау II писал:

«Моск­ви­тяне, как и вам это извест­но, нисколь­ко [уче­нию] не инте­ре­су­ют­ся; они всё дела­ют по при­нуж­де­нию и в уго­ду царю, а умри он — про­щай, нау­ка» [1].

Вме­сте с пра­вом моно­поль­ной тор­гов­ли Пётр обо­зна­чил цен­зур­ные тре­бо­ва­ния к про­из­вод­ству лите­ра­ту­ры: что­бы «пони­же­ния наше­го цар­ско­го вели­че­ства <…> и госу­дар­ства наше­го <…> в тех чер­те­жах и кни­гах не было» и кни­ги изда­ва­лись «к сла­ве вели­ко­го госу­да­ря» [2]. В Рос­сии появи­лись све­жие мате­ри­а­лы по все­мир­ной исто­рии, ариф­ме­ти­ке, воин­ско­му делу, ино­стран­ным язы­кам и про­чей про­све­ти­тель­ской и учеб­ной тематике.

В 1708 году Пётр I ввёл пер­вый граж­дан­ский шрифт, при­зван­ный упро­стить кни­го­пе­ча­та­ние. Шрифт раз­ра­бо­та­ли на осно­ве рисун­ков чер­тёж­ни­ка Кулен­ба­ха, слу­жив­ше­го в шта­бе армии. Иссле­до­ва­те­ли пола­га­ют, что Кулен­бах рабо­тал по лич­ным эски­зам императора.

В те же годы появи­лась пер­вая пери­о­ди­че­ская печать — газе­та «Ведо­мо­сти». За сле­ду­ю­щие 26 лет было постро­е­но четы­ре новые свет­ские типо­гра­фии, а так­же откры­то соб­ствен­ное про­из­вод­ство бума­ги — ранее её заво­зи­ли из-за границы.

До 1725 года напе­ча­та­на 561 кни­га, вклю­чая 300 граж­дан­ских, в том числе:

— «Бук­варь язы­ка славенска»;
— «Юно­сти чест­ное зерцало»;
— «Пер­вое уче­ние отрокам»;
— «Ариф­ме­ти­ка» Леон­тия Магницкого.

Обшир­ные рефор­мы Пет­ра I огра­ни­чи­ли цен­зур­ные пра­ва церк­ви, а из-за рас­ту­ще­го вво­за и про­из­вод­ства граж­дан­ской лите­ра­ту­ры постра­да­ла моно­по­лия духо­вен­ства на изда­тель­ское дело. В то же вре­мя раз­го­ра­лось сра­же­ние пра­во­сла­вия с ина­ко­мыс­ли­ем: борь­ба с «лати­ня­на­ми» и «като­ли­ка­ми» при­во­ди­ла к обыс­кам в кня­жьих домах, изъ­я­тию кар­тин, руко­пи­сей и запре­там раз­лич­ной цер­ков­но­сла­вян­ской лите­ра­ту­ры [3].

Для цен­тра­ли­за­ции рели­ги­оз­ной цен­зу­ры в 1721 году была осно­ва­на Духов­ная кол­ле­гия, кото­рую почти сра­зу пере­име­но­ва­ли в Свя­тей­ший синод. Сре­ди про­че­го зада­чей Сино­да ста­ла цен­зу­ра тек­стов и книг. Печать любых мате­ри­а­лов о церк­ви и её уче­ни­ях не мог­ли вый­ти без раз­ре­ше­ния этой организации.

Сто­ит отме­тить, что при этом в Синод вхо­ди­ли 10 чело­век, из кото­рых лишь трое были архи­ере­я­ми, а осталь­ные — граж­дан­ски­ми лица­ми. 25 янва­ря того же года был утвер­ждён по сути пер­вый рус­ский закон о печа­ти — регла­мент духов­но­го кол­ле­ги­ума, вклю­ча­ю­щий в себя пред­ва­ри­тель­ную цен­зу­ру. В конеч­ном счё­те Синод зани­мал­ся цен­зу­рой не толь­ко рели­ги­оз­ных тек­стов, но и свет­ских: под кон­троль попа­ли все про­из­ве­де­ния, вклю­чая пере­вод­ные и ино­стран­ные, если речь каса­лась пра­во­слав­ной веры [4].

---

Потерянный рай Елизаветы Петровны

При импе­ра­три­це Ели­за­ве­те Пет­ровне Свя­тей­ший синод пере­стал справ­лять­ся с объ­ё­ма­ми цен­зу­ры [5]. В 1743 году вышел указ о раз­де­ле­нии кон­тро­ля меж­ду Сино­дом и Сенатом:

«…все печат­ныя в Рос­сии кни­ги, при­над­ле­жа­щия до церк­ви и до цер­ков­на­го уче­ния, печа­тать с апро­ба­ции Сино­да, а граж­дан­ския и про­чия вся­кия, до церк­ви не при­над­ле­жа­щия, с апро­ба­ции Сена­та пове­леть благоизволили».

Цен­зу­ру в ели­за­ве­тин­ский пери­од мож­но счи­тать чрез­вы­чай­но миро­лю­би­вой. Коли­че­ство част­ных жур­на­лов рос­ло, одна­ко авто­ра­ми по боль­шей части были госу­дар­ствен­ные слу­жа­щие. Оппо­зи­ци­он­ная печать отсут­ство­ва­ла, к каким-либо пре­гре­ше­ни­ям пуб­ли­ци­стов офи­ци­аль­ная власть отно­си­лась спо­кой­но. Любые «ошиб­ки» раз­ре­ша­лись непо­сред­ствен­ным началь­ством «оши­ба­ю­щих­ся». Подоб­ный само­кон­троль изда­те­лей и отсут­ствие серьёз­но­го дав­ле­ния со сто­ро­ны госу­дар­ства созда­ли одну из самых «мяг­ких» эпох в исто­рии цен­зу­ры Рос­сий­ской империи.

---

Стремления Екатерины II

В первую поло­ви­ну прав­ле­ния Ека­те­ри­ны II раз­ви­тие инсти­ту­тов, кон­тро­ли­ру­ю­щих лите­ра­ту­ру, печать и прес­су, было тес­но соеди­не­но с про­све­ти­тель­ской дея­тель­но­стью импе­ра­три­цы. Сре­ди при­чин, кото­рые сти­му­ли­ро­ва­ли раз­ви­тие обра­зо­ва­ния, сто­ит назвать необ­хо­ди­мость эко­но­ми­че­ской и куль­тур­ной модер­ни­за­ции. Откры­тие бан­ков, вве­де­ние бумаж­ных денег и при­ня­тие мани­фе­ста «О сво­бо­де пред­при­ни­ма­тель­ской дея­тель­но­сти» тре­бо­ва­ли ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных кад­ров, а соци­аль­ные про­ти­во­ре­чия внут­ри стра­ны достиг­ли пика. Не на послед­нем месте нахо­дил­ся и имидж импе­ра­тор­ско­го дво­ра, кото­рый силь­но усту­пал дво­рам евро­пей­ским. О дво­ря­нах вре­мён Ели­за­ве­ты Пет­ров­ны Ека­те­ри­на писала:

«Осте­ре­га­лись гово­рить об искус­стве и нау­ке, пото­му, что все были невеж­да­ми: мож­но было побить­ся об заклад, что лишь поло­ви­на обще­ства еле уме­ла читать, и я не очень уве­ре­на в том, что треть уме­ла писать» [6].

Цен­зу­ра и про­све­ти­тель­ские начи­на­ния раз­ви­ва­лись вза­и­мо­свя­за­но. Рос­сий­ская импе­рия ста­но­ви­лась всё более замет­ным игро­ком на меж­ду­на­род­ной арене: на вли­я­тель­ность госу­дар­ства повли­я­ли раз­дел Речи Поспо­ли­той, рус­ско-турец­кие вой­ны, уста­нов­ка про­тек­то­ра­та над Гру­зи­ей. Свою роль сыг­ра­ли тор­го­вые и посред­ни­че­ские кон­так­ты с запад­ны­ми стра­на­ми. С одной сто­ро­ны, Рос­сия хоте­ла быть на одном уровне с Евро­пой как в мате­ри­аль­ном, так и в духов­ном отно­ше­нии. С дру­гой — сле­ди­ла за повы­ша­ю­щим­ся обо­ро­том лите­ра­ту­ры, кото­рый неиз­беж­но ста­но­вил­ся всё менее подконтрольным.

В 1763 году вышел указ импе­ра­три­цы, напо­ми­на­ю­щий о необ­хо­ди­мо­сти и важ­но­сти систем­ной цен­зу­ры, а так­же опре­де­ля­ю­щий её на местах. Доку­мент тре­бо­вал от Ака­де­мии наук не пре­не­бре­гать цен­зор­ски­ми обязанностями:

«Слыш­но, что в Ака­де­мии наук про­да­ют такие кни­ги, кото­рые про­тив зако­на, доб­ро­го нра­ва, нас самих и рос­сий­ской нации, кото­рые во всем све­те запре­ще­ны, как напри­мер: Эмиль Рус­со, Мемо­рии Пет­ра III <…> и мно­го дру­гих подобных».

При этом указ пере­рас­пре­де­лил цен­зур­ную ответ­ствен­ность сра­зу на несколь­ко свет­ских организаций:

«При­ка­зать наи­креп­чай­шим обра­зом Ака­де­мии наук иметь смот­ре­ние, дабы в её книж­ной лав­ке такие непо­ряд­ки не про­ис­хо­ди­ли, а про­чим кни­го­про­дав­цам при­ка­зать еже­год­но реест­ры посы­лать в Ака­де­мию наук и уни­вер­си­тет Мос­ков­ский, какие кни­ги они наме­ре­ны выпи­сы­вать, а оным местам вычёр­ки­вать в тех реест­рах такие кни­ги, кото­рые про­тив зако­на, доб­ро­го нра­ва и нас».

Отныне граж­дан­ский цен­зур­ный орган мог само­сто­я­тель­но рас­по­ря­жать­ся сред­ства­ми, полу­ча­е­мы­ми от кон­фис­ка­ций. При Ека­те­рине II таких учре­жде­ний ста­ло несколь­ко: Ака­де­мия наук в Санкт-Петер­бур­ге, Импе­ра­тор­ский Мос­ков­ский уни­вер­си­тет, в реги­о­нах за это отве­ча­ли учи­ли­ща и «град­ские начальники».

В свою оче­редь, для удо­вле­тво­ре­ния спро­са на лите­ра­ту­ру вве­ли неболь­шие послаб­ле­ния, несмот­ря на нали­чие в стране казён­ных типо­гра­фий. Так, в 1771 году, ино­стран­цу Иоган­ну Гар­тун­гу спер­ва раз­ре­ши­ли осно­вать воль­ную типо­гра­фию, кото­рая мог­ла печа­тать кни­ги на любом язы­ке, кро­ме рус­ско­го, что­бы госу­дар­ствен­ные про­из­вод­ства не понес­ли убыт­ка. Все­го лишь через пять лет было осно­ва­но ещё одно кни­го­из­да­тель­ское дело, при­над­ле­жа­щее Иоган­ну Вейт­берх­ту. Ека­те­ри­на II даро­ва­ла Вейт­берх­ту пра­во выпус­кать рус­ско­языч­ную лите­ра­ту­ру, поми­мо ино­стран­ной, из-за суще­ствен­но­го уве­ли­че­ния спро­са на печат­ные труды.

Модер­ни­за­ция обра­зо­ва­ния и раз­ви­тие пре­по­да­ва­тель­ства поощ­ря­лись. Об этом сви­де­тель­ству­ют указ «о город­ских шко­лах» 1781 года, пода­рив­ший каж­до­му рай­о­ну Санкт-Петер­бур­га по ново­му учеб­но­му заве­де­нию, «устав народ­ных учи­лищ в Рос­сий­ской импе­рии» 1786 года, откры­тие Смоль­но­го инсти­ту­та бла­го­род­ных девиц и так далее. Любовь и инте­рес импе­ра­три­цы к тру­дам Дид­ро, Рус­со и Воль­те­ра поро­ди­ли в дво­рян­ском сосло­вии моду на авто­ров-энцик­ло­пе­ди­стов. Рос­ла потреб­ность в раз­но­об­раз­ной лите­ра­ту­ре: учеб­ных посо­би­ях, сочи­не­ни­ях запад­ных авто­ров и про­чих необ­хо­ди­мых произведениях.

Цен­зу­ра вре­мён Ека­те­ри­ны не все­гда была пря­мой. Импе­ра­три­ца выпус­ка­ла сати­ри­че­ский жур­нал «Вся­кая вся­чи­на», в кото­ром ста­ра­лась нефор­маль­но зада­вать тон для оте­че­ствен­ной журналистики:

«Вся­кий чест­ный сограж­да­нин при­знать­ся дол­жен, что, может быть, нико­гда, нигде какое бы то ни было прав­ле­ние не име­ло более попе­че­ния о сво­их под­дан­ных, как ныне цар­ству­ю­щая над нами монарх­и­ня име­ет о нас, в чем ей, сколь­ко нам извест­но и из самых опы­тов дока­зы­ва­ет­ся, ста­ра­ют­ся под­ра­жать и глав­ные пра­ви­тель­ства вооб­ще. Поэто­му сати­ра жур­на­лов долж­на быть в улы­ба­тель­ном духе, направ­ле­на на люд­ские поро­ки, а не персоны».

В даль­ней­шем Ека­те­ри­на II сотруд­ни­ча­ла и с дру­ги­ми печат­ны­ми изда­ни­я­ми. Кри­тик Нико­лай Доб­ро­лю­бов назвал исто­ри­че­ские запис­ки Ека­те­ри­ны в жур­на­ле «Собе­сед­ник люби­те­лей рос­сий­ско­го сло­ва» поли­ти­зи­ро­ван­ны­ми. Доб­ро­лю­бов отме­тил, что импе­ра­три­ца ста­ра­ет­ся убе­дить «во всём, в чём толь­ко мож­но, что вся­кое доб­ро нис­хо­дит от пре­сто­ла и что в осо­бен­но­сти наци­о­наль­ное про­све­ще­ние не может обой­тись без под­держ­ки пра­ви­тель­ства».

В 1783 году вышел один из важ­ней­ших зако­нов в пери­од Ека­те­ри­нин­ско­го про­све­ще­ния «О воль­ных типо­гра­фи­ях», при­рав­ни­ва­ю­щий типо­гра­фии к фаб­ри­кам. Закон поз­во­лил част­ным лицам зани­мать­ся печа­тью. В сово­куп­но­сти усло­вия для изда­тель­ско­го дела в Рос­сии тех вре­мён были про­грес­сив­нее и сво­бод­нее, чем в Евро­пе и США. В Англии, к при­ме­ру, было раз­ре­ше­но изда­вать пери­о­ди­ку лишь в четы­рёх горо­дах: Лон­доне, Дуб­лине, Ман­че­сте­ре и Эдин­бур­ге. Ека­те­ри­нин­ский указ поз­во­лял откры­вать­ся част­ным кни­го­пе­чат­ным про­из­вод­ствам во всех горо­дах Рос­сий­ской империи.

В Санкт-Петер­бур­ге появи­лись типо­гра­фии Решет­ни­ко­ва, Рас­ска­зо­ва, Гип­пи­уса, Поно­ма­рё­ва, Сели­ва­нов­ско­го. В Там­бов­ской губер­нии — типо­гра­фия бри­га­ди­ра Рах­ма­ни­но­ва, в Пен­зен­ской губер­нии — пра­пор­щи­ка Струй­ско­го. Изда­тель­ское дело рас­ши­ря­лось по всей стране, что уве­ли­чи­ва­ло объ­ём рабо­ты кон­тро­ли­ру­ю­щих лите­ра­ту­ру органов.

---

Реакция Екатерины II на Французскую революцию

Несколь­ко деся­ти­ле­тий логи­че­ско­го раз­ви­тия цен­зу­ры, сов­ме­щён­ной с боль­ши­ми шага­ми в про­све­ти­тель­ской дея­тель­но­сти, в опре­де­лён­ный момент столк­ну­лись с серьёз­ной пре­гра­дой. Вели­кая фран­цуз­ская рево­лю­ция 1789 года изме­ни­ла отно­ше­ние рос­сий­ских вла­стей к лите­ра­тур­ной вольнице.

Пуб­ли­ка­ция «Путе­ше­ствия из Петер­бур­га в Моск­ву» в 1790 году при­ве­ла к цен­зур­но­му про­цес­су над Ради­ще­вым, по ито­гам кото­ро­го авто­ра при­го­во­ри­ли к смерт­ной каз­ни. О про­хож­де­нии «Путе­ше­стви­ем» кон­тро­ля ответ­ствен­ных чинов­ни­ков есть раз­ные вер­сии. По одной из них, про­ве­ря­ю­щий обер-полиц­мей­стер Ники­та Рыле­ев про­чи­тал лишь оглав­ле­ние, пере­пу­тал про­из­ве­де­ние с путе­во­ди­те­лем и одоб­рил печать. Отказ при­шёл позд­нее, уже от самих типо­гра­фов, озна­ко­мив­ших­ся с тру­дом более тща­тель­но. Одна­ко источ­ни­ки схо­дят­ся в том, что сочи­не­ние не про­шло про­вер­ку и Ради­ще­ву при­шлось открыть свою типо­гра­фию для пуб­ли­ка­ции кни­ги. Имен­ной указ о нака­за­нии Ради­ще­ва перечисляет:

«<…> ока­зал­ся в пре­ступ­ле­нии за изда­ни­ем кни­ги „Путе­ше­ствие из Петер­бур­га в Моск­ву“, напол­нен­ной самы­ми вред­ны­ми умство­ва­ни­я­ми, раз­ру­ша­ю­щи­ми покой обще­ствен­ный <…> стре­мя­щи­ми­ся к тому, что­бы про­из­ве­сти в наро­де негодование».

В даль­ней­шем Ека­те­ри­на, в честь мира со Шве­ци­ей, изме­ни­ла при­го­вор на деся­ти­лет­нюю ссыл­ку в Сибирь. Опуб­ли­ко­ван­ные тира­жи про­из­ве­де­ния впо­след­ствии были уничтожены.

Ситу­а­ция в стране ста­но­ви­лась всё более мрач­ной. В 1792 году круп­но­го част­но­го изда­те­ля Нико­лая Нови­ко­ва, чья ком­па­ния обла­да­ла 20 печат­ны­ми стан­ка­ми и устав­ным капи­та­лом почти в 60 тысяч руб­лей, поса­ди­ли в Шлис­сель­бург­скую кре­пость на 15 лет. Офи­ци­аль­но Нови­ков был осуж­дён за тай­ные сбо­ри­ща, сек­рет­ную пере­пис­ку с высо­ко­по­став­лен­ны­ми ино­стран­ца­ми, а так­же изда­ние запре­щён­ных книг и откры­тие тай­ной типографии.

Сто­ит отме­тить, что в 1784—1787 годах в Бава­рии после­до­вал ряд ука­зов, запре­ща­ю­щих дея­тель­ность тай­ных сооб­ществ, вклю­чая масо­нов-иллю­ми­на­тов. Евро­пей­ские вла­сти виде­ли в них опас­ность, рав­но как и като­ли­че­ская цер­ковь: папа Пий VI так­же осу­дил мисти­ков. Нови­ков был тес­но свя­зан с мос­ков­ским масон­ством, кото­рое по сви­де­тель­ствам исто­ри­ков, нача­ло состав­лять ощу­ти­мую оппо­зи­ци­он­ную силу в сто­ли­це. Объ­еди­не­ние мисти­ков воз­ле Нови­ко­ва созда­ло фонд «Дру­же­ское учё­ное сооб­ще­ство». Орга­ни­за­ция откры­ва­ла семи­на­рии и выпла­чи­ва­ла сти­пен­дии сво­им сту­ден­там, что под­ра­зу­ме­ва­ло нали­чие боль­ших финан­сов и соот­вет­ству­ю­ще­го вли­я­ния на уни­вер­си­те­ты. Во вре­мя про­цес­са было сожже­но 18656 экзем­пля­ров книг, вклю­чая пье­су Шекс­пи­ра «Юлий Цезарь», «Эми­лия Галот­ти» Лес­син­га, пере­во­ды Дид­ро, Сокра­та, Сене­ки и про­из­ве­де­ния про­чих авто­ров. Нови­ков вышел на сво­бо­ду при Пав­ле I, спу­стя четы­ре года.

В мае того же года князь Алек­сандр Про­зо­ров­ский писал Екатерине:

«Осме­ли­ва­юсь все­под­дан­ней­ше про­сить Ваше­го Вели­че­ства, что­бы пове­леть изво­ли­ли поло­жить гра­ни­цы кни­го­про­дав­цам книг ино­стран­ных и отнять спо­со­бы ещё на гра­ни­цах и при пор­тах подоб­ный сему кни­ги выво­зить, а паче из рас­стро­ен­ной ныне Фран­ции, слу­жа­щие толь­ко к заблуж­де­нию и раз­вра­ту людей, не осно­ван­ных в пра­ви­лах чест­но­сти. Я хотя все меры к это­му взял, но доволь­но спо­со­бов не доста­ёт совер­шен­но сие удер­жать без гене­раль­но­го учре­жде­ния пото­му, что они (кни­го­про­дав­цы) такие кни­ги про­да­ют скрыт­но, а тем вво­дят мно­гих более в любо­пыт­ство их поку­пать и пла­тить гораз­до доро­же, как за пуб­лич­но про­да­ва­е­мый кни­ги; и без ошиб­ки ска­зать мож­но, что все, какие толь­ко во Фран­ции печа­та­ют­ся кни­ги, здесь скрыт­но купить можно».

Реко­мен­да­ции кня­зя были при­ня­ты к сведению.

В 1796 году отме­нён указ «О воль­ных типо­гра­фи­ях». 16 сен­тяб­ря это­го же года вышел закон, кото­рый объ­еди­нил духов­ную и свет­скую цен­зу­ру и нако­нец офи­ци­аль­но ввёл про­фес­сию цензора:

«В пре­кра­ще­ние раз­ных неудобств <…> при­зна­ли Мы за нуж­ное сле­ду­ю­щие распоряжения:

1. В обо­их пре­столь­ных горо­дах наших, Санкт-Петер­бур­ге и Москве, под веде­ни­ем Сена­та, в губерн­ском же и при­мор­ском горо­де Риге и намест­ни­че­стве Воз­не­сен­ско­го в при­мор­ском горо­де Одес­се и Подоль­ско­го при таможне Рад­зи­ви­лов­ской <…> под наблю­де­ни­ем губерн­ских начальств учре­дить цен­зу­ру, из одной духов­ной и двух свет­ских особ составляемую.

2. Част­ны­ми людь­ми заве­ден­ные типо­гра­фии <…> упразд­нить, тем более что для печа­та­ния полез­ных и нуж­ных книг име­ет­ся доста­точ­ное коли­че­ство тако­вых типо­гра­фий, при раз­ных учи­ли­щах устроенных.

3. Ника­кие кни­ги, сочи­ня­е­мые или пере­во­ди­мые в госу­дар­стве нашем, не могут быть изда­ва­е­мы, в какой бы то ни было типо­гра­фии без осмот­ра от одной из цен­зур, учре­жда­е­мых в сто­ли­цах наших, и одоб­ре­ния, что в тако­вых сочи­не­ни­ях или пере­во­дах ниче­го Зако­ну Божию, пра­ви­лам госу­дар­ствен­ным и бла­го­нра­вию про­тив­но­го не находится».

---

Самодержавие Павла I

В 1796 году на пре­стол взо­шёл Павел I. Исто­ри­ки оце­ни­ва­ют прав­ле­ние Пав­ла неод­но­знач­но: напри­мер, Нико­лай Шиль­дер писал о «вре­ме­ни сле­пой при­хо­ти и наси­лия», а Дмит­рий Милю­тин назвал этот пери­од «вре­ме­нем пре­об­ра­зо­ва­ний, кото­ры­ми вво­ди­лись поря­док и управ­ле­ние». Совер­шен­но одно­знач­но мож­но ска­зать, что новый импе­ра­тор про­дол­жил общую поли­ти­ку кон­тро­ля прес­сы и литературы.

Пётр Кара­ты­гин в «Исто­ри­че­ском вест­ни­ке» от 1885 года писал:

«Павел I ужа­сал­ся рево­лю­ции зад­ним чис­лом; он с яро­стью попи­рал оскол­ки яко­би­низ­ма, при­ни­мал эхо за живой голос, тень за живое суще­ство, внеш­ность за внут­рен­ность. <…> госу­дарь под­верг стро­жай­ше­му пре­сле­до­ва­нию фран­цуз­скую моды: фра­ки, круг­лые шля­пы, пряж­ки, широ­киe гал­сту­ки, самую обувь. <…> Так, напри­мер, в доне­се­ни­ях на высо­чай­шее имя сле­до­ва­ло писать: вме­сто „сте­пень“ — класс, „стра­жа“ — кара­ул, „отряд“ — дета­ше­мент, „обще­ство“ — собра­ние, „граж­да­нин“ — купец, или меща­нин, и т. д. <…> Кни­га, или теат­раль­ная пье­са, доз­во­лен­ная к пред­став­ле­нию на сцене, или к печа­ти, мог­ли быть вне­зап­но запре­ще­ны и кон­фис­ко­ва­ны; наобо­рот, запре­щён­ные — дозволены».

Павел I пер­вым обра­тил вни­ма­ние на воен­ную цен­зу­ру. Рескрипт Пав­ла гене­ра­лу Розен­бер­гу от 4 янва­ря 1799 года сооб­щал, что необ­хо­ди­мо уже­сто­чить наблю­де­ние ко все­му, что «раз­вра­ще­нию умов может подать повод, упо­треб­ляя лазут­чи­ков для раз­ве­ды­ва­ния про­ис­хо­дя­ще­го меж­ду офи­це­ра­ми и откры­тия, есть ли кто из них дела­ми или сло­вом каким, воз­на­ме­рит­ся вос­стать про­ти­ву вла­сти началь­ства, или вво­дить язву моральную».

Сто­ит отме­тить указы:

• от 17 мая 1798 года, вво­дя­щий в круг инте­ре­сов цен­зу­ры ино­стран­ную пери­о­ди­ку — газе­ты и журналы;
• от 14 мар­та 1799 года, сосре­до­та­чи­ва­ю­щий духов­ное цен­зу­ри­ро­ва­ние в рам­ках Мос­ков­ско­го цер­ков­но­го цен­тра, кото­рый в даль­ней­шем исто­ри­ки назо­вут Мос­ков­ской духов­ной цензурой;
• от 18 апре­ля 1800 года, запре­ща­ю­щий «впуск из загра­ни­цы вся­ко­го рода книг, на каком бы язы­ке оные ни были, без изъ­я­тия, в госу­дар­ство наше, рав­но­мер­но и музыку».

Вме­сте с ука­за­ми, нала­га­ю­щи­ми огра­ни­че­ния на печат­ное дело, появи­лась струк­ту­ра цен­зур­ных учре­жде­ний. В 1797 году был утвер­ждён доклад, в кото­ром фик­си­ро­ва­лось поло­же­ние о цен­зо­рах и пере­да­че цен­зур­ных дел в 3‑й депар­та­мент Сена­та. В докла­де так­же опре­де­ля­лось, что част­ные типо­гра­фии, не осно­ван­ные при при­сут­ствен­ных местах и учи­ли­щах, необ­хо­ди­мо упразд­нить. В конеч­ном счё­те цен­зур­ная дея­тель­ность ста­ра­тель­но регла­мен­ти­ро­ва­лась: были опре­де­ле­ны окла­ды и штат коми­те­тов. В Риге и Петер­бур­ге цен­зо­рам пла­ти­ли по 1800 руб­лей в год, в Одес­се — 1200, в Москве и дру­гих горо­дах жало­ва­ние состав­ля­ло око­ло 1000 руб­лей. К при­ме­ру, при Ека­те­рине II, в 1760‑х годах, куз­не­цы, извоз­чи­ки и цирюль­ни­ки мог­ли зара­ба­ты­вать все­го 12–20 руб­лей в год [7].

---

Либеральные начала и зависимость от ситуации Александра I

12 мар­та 1801 года на пре­стол взо­шёл Алек­сандр I. Пер­вым делом импе­ра­тор огла­сил мани­фест, под­чёр­ки­ва­ю­щий пре­ем­ствен­ность с про­све­ти­тель­ской дея­тель­но­стью Ека­те­ри­ны II. В 1801 году был снят запрет на ввоз ино­стран­ной лите­ра­ту­ры. В 1802 году вер­нул­ся закон­ный ста­тус воль­ных типо­гра­фий, отме­не­на пред­ва­ри­тель­ная цен­зу­ра, «нау­ки» и «худо­же­ства» вышли из зоны веде­ния поли­ции. В каче­стве одно­го из шагов обра­зо­ва­тель­ных реформ внут­ри стра­ны в этом же году было осно­ва­но Мини­стер­ство народ­но­го просвещения.

Име­ю­ща­я­ся поли­ти­ка в сфе­ре печат­но­го дела не удо­вле­тво­ря­ла тре­бо­ва­ни­ям Алек­сандра I, поэто­му в 1804 году был при­нят пер­вый цен­зур­ный устав, раз­ра­бо­тан­ный пре­зи­ден­том Ака­де­мии наук Нико­ла­ем Ново­силь­це­вым, Нико­ла­ем Озер­цов­ским и Нико­ла­ем Фусом. Исто­рик Ген­на­дий Жир­ков опре­де­лял его содер­жа­ние сле­ду­ю­щим образом:

• цен­зу­ра обя­за­на рас­смат­ри­вать все кни­ги и сочи­не­ния, пред­на­зна­чен­ные к рас­про­стра­не­нию в обще­стве (§ 1);
• назна­че­ние цен­зу­ры — «доста­вить обще­ству кни­ги и сочи­не­ния, спо­соб­ству­ю­щие истин­но­му про­све­ще­нию ума и обра­зо­ва­нию нра­вов, и уда­лить кни­ги и сочи­не­ния, про­тив­ные сему наме­ре­нию» (§ 2);
• в свя­зи с этим запре­ща­лось печа­тать, рас­про­стра­нять и про­да­вать что-либо без рас­смот­ре­ния цен­зу­ры (§ 2);
• цен­зу­ра вве­ря­лась цен­зур­ным коми­те­там из про­фес­со­ров и маги­стров при уни­вер­си­те­тах во гла­ве с Глав­ным прав­ле­ни­ем учи­лищ Мини­стер­ства народ­но­го про­све­ще­ния (§ 4);
• печат­ная про­дук­ция не долж­на содер­жать в себе ниче­го «про­тив зако­на Божия, прав­ле­ния, нрав­ствен­но­сти и лич­ной чести како­го-нибудь граж­да­ни­на» (§ 15);
• цен­зо­ры при запре­те сочи­не­ний и книг обя­за­ны «руко­вод­ство­вать­ся бла­го­ра­зум­ным снис­хож­де­ни­ем, уда­ля­ясь вся­ко­го при­страст­но­го тол­ко­ва­ния сочи­не­ний и мест в оных, кото­рые, по каким-либо мни­мым при­чи­нам, кажут­ся под­ле­жа­щи­ми запре­ще­нию, когда место, под­вер­жен­ное сомне­нию, име­ет дво­я­кий смысл, в таком слу­чае луч­ше истол­ко­вать оное выгод­ней­шим обра­зом, неже­ли его пре­сле­до­вать» (§ 21).

При мини­стер­стве созда­на выс­шая цен­зур­ная инстан­ция — Глав­ное прав­ле­ние учи­лищ, кото­рое сле­ди­ло за соблю­де­ни­ем пер­во­го цен­зур­но­го уста­ва в стране.

Подоб­ное поло­же­ние дел не про­су­ще­ство­ва­ло дол­го. Бли­же к вто­рой поло­вине прав­ле­ния Алек­сандра I зако­ны печа­ти меня­лись всё боль­ше. В 1808 году Синод полу­чил в пря­мое под­чи­не­ние коми­те­ты духов­ной цен­зу­ры в Каза­ни и Санкт-Петер­бур­ге. В 1810 году Мини­стер­ство поли­ции нача­ло кон­тро­ли­ро­вать выхо­дя­щие изда­ния, а в 1811 году там же появи­лась осо­бая кан­це­ля­рия, кото­рая отсле­жи­ва­ла уже про­пу­щен­ные цен­зу­рой кни­ги. В слу­чае, если какой-либо издан­ный мате­ри­ал «даёт повод к пре­врат­ным тол­ко­ва­ни­ям, обще­му поряд­ку и спо­кой­ствию про­тив­ным», министр поли­ции имел пра­во подать его на высо­чай­шее рас­смот­ре­ние или же обсу­дить текст с мини­стром просвещения.

Раз­ре­ше­ние и недо­пу­ще­ние тех или иных сочи­не­ний было тес­но свя­за­но с тем, в каком поло­же­нии ощу­щал себя монарх. Коли­че­ство и каче­ство запре­тов, рав­но как и сво­бод, отра­жа­ли два основ­ных фак­то­ра: объ­ё­мы лите­ра­тур­но­го обо­ро­та и состо­я­ние внеш­ней поли­ти­ки. Если пер­вый оче­вид­но вынуж­дал госу­да­рей уже в тече­ние трёх поко­ле­ний под­ряд выстра­и­вать из цен­зу­ры госу­дар­ствен­ный и под­от­чёт­ный инсти­тут, то вто­рой зача­стую пере­во­дил этот инсти­тут в раз­ряд инстру­мен­тов кара­тель­ных и неред­ко чрезмерных.

Оте­че­ствен­ная вой­на 1812 года оста­ви­ла отпе­ча­ток на настро­е­ни­ях внут­ри стра­ны. Идеи про­све­ти­тель­ства быст­ро сда­ли преж­ние пози­ции. Исто­рик Павел Рейф­ман писал об этом периоде:

«Попыт­ка воз­ро­дить Сред­не­ве­ко­вье, край­ний наци­о­на­лизм, меч­та о вос­ста­нов­ле­нии гос­под­ства Рима, рели­ги­оз­ная экзаль­та­ция, мисти­цизм. В рус­ском вели­ко­свет­ском обще­стве подоб­ные настро­е­ния, идеи като­ли­циз­ма, иезу­и­тов рас­про­стра­ня­ют­ся под вли­я­ни­ем послан­ни­ка Сар­ди­нии Де Мест­ра. В то же вре­мя ведёт­ся про­па­ган­да про­те­стан­тиз­ма, свя­зан­ных с ним мисти­че­ских взгля­дов. <…> Всё про­ис­хо­дя­щее ска­зы­ва­ет­ся и на цен­зу­ре. Несмот­ря на раз­го­во­ры о брат­стве, люб­ви всех людей, хри­сти­ан­ском един­стве, цен­зур­ный пресс ста­но­вит­ся всё силь­нее. Ранее запре­ща­лись мисти­че­ские масон­ские сочи­не­ния. Ныне цен­зу­ра им покровительствует».

Силь­ные изме­не­ния пре­тер­пе­ло Глав­ное прав­ле­ние учи­лищ, в кото­ром ранее нахо­ди­лись либе­раль­но настро­ен­ные дру­зья Алек­сандра I, актив­но участ­во­вав­шие в про­све­ти­тель­ских рефор­мах. После 1814 года места про­грес­сив­ных чинов­ни­ков заня­ли кон­сер­ва­то­ры. Спи­сок огра­ни­че­ний для пуб­ли­ка­ций рос. Было запре­ще­но писать о любых изве­сти­ях, каса­ю­щих­ся пра­ви­тель­ства и дей­ствий чинов­ни­ков, осуж­дать игру актё­ров импе­ра­тор­ско­го теат­ра и мно­гое другое.

Кон­сер­ва­тизм в огра­ни­че­ни­ях затро­нул не толь­ко свет­скую лите­ра­ту­ру. Был обра­зо­ван Учё­ный коми­тет, зани­мав­ший­ся реви­зи­ей всех учеб­ных сочи­не­ний. Основ­ным тези­сом реви­зии ста­ло «сохра­не­ние един­ства меж­ду зна­ни­ем и верой». Был пред­ло­жен пол­ный запрет пре­по­да­ва­ния части наук, сво­их мест лиши­лись про­фес­со­ра фило­со­фии, ста­ти­сти­ки, все­об­щей исто­рии, есте­ствен­но­го права.

Пра­ви­тель­ство одно­знач­но опре­де­ли­ло курс наук: исто­рия долж­на рас­смат­ри­вать­ся в каче­стве духов­но­го раз­ви­тия чело­ве­че­ства на пути позна­ния Бога, дар­ви­низм ока­зал­ся прак­ти­че­ски под запре­том — тео­рию раз­ре­ша­ли изу­чать лишь в каче­стве гипо­те­зы. Есте­ствен­ные нау­ки пори­ца­лись за «сует­ные догад­ки о про­ис­хож­де­нии и пере­во­ро­тах зем­но­го шара». Физи­ка и химия опре­де­ля­лись толь­ко с точ­ки зре­ния прак­ти­че­ских зна­ний и их поль­зы. Ана­то­мия и физио­ло­гия, в свою оче­редь, не долж­ны были ста­вить чело­ве­ка на один уро­вень с нера­зум­ным животным.

---

Николай I и начало террора

В нояб­ре 1825 года, во вре­мя путе­ше­ствия в Крым, Алек­сандр I умер от болез­ни. К вла­сти при­шёл Нико­лай I. Спу­стя месяц про­изо­шло вос­ста­ние декаб­ри­стов, кото­рое повли­я­ло на цен­зур­ную поли­ти­ку, про­во­ди­мую новым императором.

Летом 1826 года был при­нят новый, чрез­вы­чай­но подроб­ный цен­зур­ный устав из 19 глав и 230 пара­гра­фов, раз­ра­бо­тан­ный мини­стром про­све­ще­ния Алек­сан­дром Шиш­ко­вым. В даль­ней­шем совре­мен­ни­ки будут назы­вать устав «чугун­ным» — доку­мент был пере­гру­жен подроб­но­стя­ми и вно­сил мно­го бес­по­ряд­ка в цен­зур­ную рабо­ту. Основ­ную тяже­ло­вес­ность в него добав­ля­ли попыт­ки опре­де­лить и доне­сти до наро­да «полез­ную» литературу.

Спу­стя два года Нико­лай понял несо­сто­я­тель­ность доку­мен­та и при­нял новый устав, в кото­ром акцент сме­стил­ся на пре­се­че­ние пуб­ли­ка­ций и изда­ния «вред­ных» книг. Зада­ча по «про­из­вод­ству» бла­го­при­ят­ной для госу­дар­ства лите­ра­ту­ры была сня­та с цен­зур­но­го аппа­ра­та. Цен­зо­ра не дол­жен «вхо­дить в раз­бор спра­вед­ли­во­сти или неосно­ва­тель­но­сти част­ных мне­ний и суж­де­ний писа­те­ля», а выво­ды делать из «явно­го смыс­ла речи, не доз­во­ляя себе про­из­воль­но­го тол­ко­ва­ния оной в дур­ную сторону».

Иерар­хия инстан­ции упро­сти­лась. Цен­зу­ра по-преж­не­му вхо­ди­ла в мини­стер­ство про­све­ще­ния. Глав­ное управ­ле­ние функ­ци­о­ни­ро­ва­ло, опи­ра­ясь на мини­стров, чинов­ни­ков и пре­зи­ден­тов из раз­ных учре­жде­ний: Ака­де­мии наук и худо­жеств, мини­стер­ства про­све­ще­ния и так далее. Управ­ле­нию под­чи­ня­лись все про­чие цен­зур­ные коми­те­ты, в кото­рых пред­се­да­тель­ство­ва­ли попе­чи­те­ли учеб­ных окру­гов. Поч­то­вое ведом­ство зани­ма­лось цен­зу­рой ино­стран­ной, а духов­ная всё так­же оста­ва­лась за Синодом.

Эпо­ха прав­ле­ния Нико­лая I при­шлась на «Вес­ну наро­дов» — рево­лю­ци­он­ные собы­тия в Евро­пе во вто­рой поло­вине XIX века. Общей чер­той вол­не­ний было попра­ние монар­хий и фео­да­лиз­ма: рево­лю­ция про­тив Бур­бо­нов в Ита­лии, подав­ле­ния оппо­зи­ци­он­ных дви­же­ний во Фран­ции, демо­кра­ти­че­ская Мар­тов­ская рево­лю­ция в Гер­ма­нии и так далее. Сво­бо­да печа­ти и собра­ний зани­ма­ла умы интел­ли­ген­ции по всей Евро­пе. Этот же пери­од, с 1848 года, при­ня­то счи­тать нача­лом «цен­зур­но­го тер­ро­ра» в Рос­сий­ской империи.

---

Примечания

1. Bergius N. et al. Exercitatio Historico-Theologica De Statu Ecclesioe et Religionis Moscoviticoe. Lubecae: Wiedemeyer, 1709. S. 157; цит. по: Пекар­ский П. П. Нау­ка и лите­ра­ту­ра в Рос­сии при Пет­ре Вели­ком. Т. 1. СПб.: Изд. тов. «Обще­ствен­ная поль­за», 1862. С. 12–13.
2. Рейф­ман П. С. Из исто­рии рус­ской, совет­ской и пост­со­вет­ской цензуры.
3. Жир­ков Г. В. Исто­рия цензуры.
4. Бар­сов Т. В. О духов­ной цен­зу­ре в Рос­сии. Хри­сти­ан­ское чте­ние. 1901.
5. Бар­сов Т. В. О духов­ной цен­зу­ре в Рос­сии. Хри­сти­ан­ское чте­ние. 1901.
6. Ека­те­ри­на II. Запис­ки. СПб, 1907, с. 90–91.
7. Шта­ты граж­дан­ские. СПб. : печ. при Сена­те, не ранее 1766.

---

Читай­те так­же «Газет­ное дело нача­ла XX века. Как была устро­е­на прес­са Рос­сий­ской импе­рии 1900—1914 годов»