Патронат в дореволюционной России и СССР. Семь попыток государства помочь сиротам

В 1921 году в Рос­сии жили почти 4,5 мил­ли­о­на детей-сирот, в 1922‑м их чис­ло состав­ля­ло око­ло 7 мил­ли­о­нов. Дет­ские дома не мог­ли спра­вить­ся с таким коли­че­ством вос­пи­тан­ни­ков, и в каче­стве аль­тер­на­ти­вы госу­дар­ство пыта­лось рас­пре­де­лить детей по патро­нат­ным семьям. Так назы­ва­ют семьи, где детей содер­жат и вос­пи­ты­ва­ют, но при этом не усы­нов­ля­ют, то есть юри­ди­че­ски несо­вер­шен­но­лет­ний оста­ёт­ся сиро­той. Патро­нат­ные роди­те­ли заклю­ча­ют дого­вор с госу­дар­ством и полу­ча­ют еже­ме­сяч­ное посо­бие, кото­рое долж­ны тра­тить на ребён­ка. По задум­ке вла­стей патро­нат дол­жен был обес­пе­чить каж­до­му сиро­те кры­шу над голо­вой и помочь обре­сти любя­щих взрос­лых рядом, но на прак­ти­ке всё ока­за­лось несколь­ко сложнее.

И в доре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии, и в Совет­ском Сою­зе было пред­при­ня­то несколь­ко попы­ток постро­ить систе­му патро­на­та, но каж­дая из них обер­ну­лась про­ва­лом — рас­ска­зы­ва­ем почему.

Попытка № 1, которая привела к росту детской смертности

Патро­ни­ро­ва­ние воз­ник­ло ещё в доре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии и назы­ва­лось «кор­ми­лич­но-питом­ни­че­ским про­мыс­лом». Напри­мер, в 1910 году в цар­ской Рос­сии насчи­ты­ва­лось при­бли­зи­тель­но 2,5 мил­ли­о­на сирот. В те годы в стране рос­ло чис­ло бес­при­зор­ни­ков — по раз­ным при­чи­нам. Так, после отме­ны кре­пост­но­го пра­ва мно­гие кре­стьяне не полу­чи­ли в соб­ствен­ность ника­кой зем­ли, поэто­му бед­не­ли и, соот­вет­ствен­но, не мог­ли рас­тить детей. Из-за боль­шо­го коли­че­ства семей­ных бед­ня­ков и неза­муж­них жен­щин рос­ло чис­ло под­ки­ды­шей, а из-за непри­год­но­сти искус­ствен­но­го моло­ка для мла­ден­цев — смерт­ность ново­рож­дён­ных. Это про­ис­хо­ди­ло из-за того, что орга­низм мла­ден­цев не справ­лял­ся с такой пищей, дети стра­да­ли от забо­ле­ва­ний желуд­ка, а впо­след­ствии — от истощения.

Что­бы решить эти про­бле­мы, пра­ви­тель­ство попы­та­лось орга­ни­зо­вы­вать систе­му патро­на­та и отправ­лять сирот на вос­пи­та­ние в кре­стьян­ские семьи. Вза­мен патро­нат­ные роди­те­ли каж­дый месяц полу­ча­ли денеж­ное вознаграждение.

Одна­ко попыт­ка не увен­ча­лась успе­хом. В губер­ни­ях, где рас­про­стра­нил­ся питом­ни­че­ский про­мы­сел, смерт­ность была гораз­до выше, чем в дру­гих частях Рос­сии. При­чи­ной тому ста­ла не толь­ко высо­кая смерт­ность сирот, но и более высо­кая смерт­ность род­ных детей патро­нат­ных роди­те­лей: отправ­ля­е­мые в дерев­ни маль­чи­ки и девоч­ки чаще все­го ока­зы­ва­лись боль­ны и зара­жа­ли дру­гих. Не при­ду­мав ника­ко­го реше­ния, идею с патро­на­том отло­жи­ли на неопре­де­лён­ный срок.

Попытка № 2, из-за которой дети гибли от рук патронатных родителей

Пер­вый опыт патро­ни­ро­ва­ния после рево­лю­ции слу­чил­ся уже в 1918 году и казал­ся неиз­беж­ным. Тогда Мос­ков­ский губерн­ский отдел соци­аль­но­го обес­пе­че­ния при­нял в веде­ние дет­ские дома губер­нии. Воз­глав­ля­ла этот отдел Ася Кали­ни­на, акти­вист­ка по борь­бе с дет­ской бес­при­зор­но­стью. Кали­ни­на зани­ма­лась соци­аль­ным обес­пе­че­ни­ем сирот и реор­га­ни­за­ци­ей дет­ских приютов.

«Гряз­ные неуют­ные зда­ния с пусты­ми ком­на­та­ми и голы­ми сте­на­ми. В камен­ных зда­ни­ях — сквер­ные лест­ни­цы, боль­шие пере­хо­ды, силь­ней­шие сквоз­ня­ки. В малень­ких домах — тес­но­та, отсут­ствие сво­бод­но­го места для игр и заня­тий, холод­ные сени» — так Ася Кали­ни­на опи­сы­ва­ла дет­ские при­юты Мос­ков­ской губернии.

Госу­дар­ство реши­ло закрыть дет­ские дома, посколь­ку из-за эпи­де­мио­ло­ги­че­ских забо­ле­ва­ний, пло­хо­го меди­цин­ско­го обслу­жи­ва­ния и отсут­ствия сани­тар­ных норм смерт­ность в них была крайне высо­ка. Напри­мер, в Мос­ков­ской губер­нии за 1918 год закры­ли око­ло 70 дет­ских домов.

На заме­ну ста­рым при­ю­там госу­дар­ство пла­ни­ро­ва­ло открыть новые, а самих вос­пи­тан­ни­ков на вре­мя пере­вез­ти в кре­стьян­ские семьи. Одна­ко тогда у пра­ви­тель­ства не было ни опы­та, ни средств, что­бы решить этот вопрос опе­ра­тив­но, и дети задер­жи­ва­лись в при­ём­ных семьях на неопре­де­лён­ное вре­мя. Навя­зан­ных госу­дар­ством маль­чи­ков и дево­чек тра­ви­ли «как мышей», пишет Ася Кали­ни­на. К кон­цу 1920 года дет­ская смерт­ность сно­ва вырос­ла. Как сооб­ща­ли зем­ские вра­чи, в Мос­ков­ском вос­пи­та­тель­ном доме в нача­ле про­шло­го сто­ле­тия смерт­ность дохо­ди­ла до 80%. Внед­ре­ние патро­на­та обер­ну­лось оче­ред­ным провалом.

Попытка № 3, закончившаяся массовым побегом детей

Вес­ной 1921 года Дет­ко­мис­сия ВЦИК реши­ла повто­рить опыт: из-за нехват­ки вос­пи­та­тель­ных домов раз­ме­стить детей-сирот «у част­ных лиц», как пишет исто­рик Татья­на Смир­но­ва. Идея вызва­ла недо­воль­ство сре­ди док­то­ров, вос­пи­та­те­лей и всех спе­ци­а­ли­стов, при­част­ных к соци­аль­ной защи­те детей. Напри­мер, врач Е. Н. Федо­то­ва пред­по­ло­жи­ла, что дети, раз­ме­щён­ные в патро­нат­ных семьях, не полу­чат ника­кой люб­ви и ста­нут раз­нос­чи­ка­ми тубер­ку­лё­за, сифи­ли­са, кож­ных и инфек­ци­он­ных заболеваний.

Сотруд­ни­ки Нар­ком­про­са РСФСР и Дет­ко­мис­сии ВЦИК даже раз­ра­бо­та­ли «Пра­ви­ла о раз­ме­ще­нии детей голо­да­ю­щих губер­ний у част­ных лиц», но в реаль­но­сти не при­ме­ня­лось даже глав­ное пра­ви­ло — доб­ро­воль­ность. Сирот, как и годом ранее, навя­зы­ва­ли роди­те­лям неза­ви­си­мо от их жела­ния. Как пишет Татья­на Смир­но­ва, в Новор­жев­ском уез­де Псков­ской губер­нии лишь 10–15% про­цен­тов кре­стьян­ских семей согла­си­лись при­нять детей добровольно.

Раз­ме­ще­ние и эва­ку­а­ция сирот про­хо­ди­ли быст­ро и необ­ду­ман­но. Чаще все­го мест­ное пра­ви­тель­ство даже не вело под­счёт детей, отдан­ных в патро­нат­ные семьи. В нача­ле 1920‑х был слу­чай, когда из 750 баш­кир­ских детей, эва­ку­и­ро­ван­ных в Псков­скую губер­нию, 144 ребён­ка поте­ря­ли по доро­ге. Осталь­ных детей рас­се­ля­ли без како­го-либо учё­та: не было извест­но, куда и в каком коли­че­стве их посе­ли­ли. Всё, чем пра­ви­тель­ство мог­ло помочь сиро­там, так это 250 пара­ми новых сапог, роз­дан­ных на 750 чело­век. И то в при­ём­ни­ке Вели­ких Луков их заме­ни­ли на ста­рые чул­ки, а всё бельё поме­ня­ли на потрёпанное.

Усло­вия жиз­ни в патро­нат­ных семьях у детей тоже были труд­ны­ми. Как пишет Татья­на Смир­но­ва, дети были «раз­бро­са­ны и раз­де­ты» и не полу­ча­ли ни малей­ше­го вни­ма­ния. Их застав­ля­ли уха­жи­вать за род­ны­ми детьми патро­нат­ных роди­те­лей и домаш­ним ско­том, а мусуль­ман при­нуж­да­ли соблю­дать хри­сти­ан­скую рели­гию. В авгу­сте 1922 года, когда упол­но­мо­чен­ные Дет­ко­мис­сии ВЦИК осмат­ри­ва­ли патро­нат­ные семьи в Псков­ской губер­нии, они реши­ли еди­но­глас­но, что боль­шая часть бес­при­зор­ни­ков «под­вер­га­лись тяж­кой пыт­ке как с нрав­ствен­ной, так и с мате­ри­аль­ной точ­ки зрения».

Через пару меся­цев эва­ку­и­ро­ван­ные дети столк­ну­лись с ещё боль­ши­ми про­бле­ма­ми: из-за нехват­ки еды их выго­ня­ли из домов. Часто семьи избав­ля­лись от тех, кто не знал рус­ский язык: баш­кир и татар. Дет­ко­мис­сия, ВЦИК, ЦК Пом­гол (орган, веда­ю­щий помо­щью голо­да­ю­щим) и пра­ви­тель­ство Повол­жья нача­ли полу­чать сооб­ще­ния с жало­ба­ми об ужас­ном поло­же­нии сирот.

Напри­мер, 13-лет­ний Иван Андре­ев, пере­се­лён­ный из Казан­ской губер­нии, три­жды стал­ки­вал­ся с жесто­ко­стью со сто­ро­ны патро­нат­ных роди­те­лей. В семье Ф. Лит­ви­на, в селе Тимо­ниш­ки Подоль­ской губер­нии, куда маль­чи­ка посе­ли­ли в пер­вый раз, его при­нуж­да­ли тру­дить­ся наравне со стар­ши­ми. У Ива­на это не полу­ча­лось, и поэто­му под­ро­сток стал­ки­вал­ся с побо­я­ми, бра­нью, лише­ни­ем еды и одеж­ды. По реше­нию мест­но­го пра­ви­тель­ства в той же деревне сиро­ту пере­се­ля­ли к двум дру­гим семьям: к кре­стья­ни­ну Ф. Фудь­ко и кре­стьян­ке А. У. Паш­ко­вой. Но и там он не уви­дел счаст­ли­вой жиз­ни. Что с ним ста­ло даль­ше, неизвестно.

Как сооб­щал ЦК Пом­гол, боль­ше все­го слу­ча­ев мас­со­во­го пло­хо­го обра­ще­ния с бес­при­зор­ны­ми детьми вла­сти зафик­си­ро­ва­ли в Укра­ине, на Дону, в Сиби­ри и Твер­ской губер­нии. И лишь малое коли­че­ство детей встре­ти­ли на сво­ём пути не жесто­кость, а насто­я­щую заботу.

Сот­ни сирот бежа­ли в Моск­ву и моли­ли пра­ви­тель­ство спа­сти тех, кто остал­ся во вла­сти жесто­ких кре­стьян. В 1922 году один из чле­нов Пре­зи­ди­у­ма Пом­го­ла сооб­щил пред­се­да­те­лю ВЦИК Миха­и­лу Кали­ни­ну:

«…дети, бежав­шие из выше­ука­зан­ной губер­нии, со сле­за­ми про­сят защи­тить остав­ших­ся там от экс­плу­а­та­ции кре­стьян, по кото­рым они распределены».

Дет­ские жало­бы под­твер­ди­ли работ­ни­ки Дет­ко­мис­сии ВЦИК, Нар­ком­про­са и дру­гие совет­ские дея­те­ли, при­част­ные к эва­ку­а­ции сирот.

Попытка № 4, которая поспособствовала росту преступности

В янва­ре 1922 года из-за рез­ко­го сокра­ще­ния финан­си­ро­ва­ния дет­ских при­ютов вла­сти реши­ли сно­ва попы­тать­ся постро­ить систе­му патро­ни­ро­ва­ния. Эта попыт­ка в оче­ред­ной раз при­об­ре­ла харак­тер сроч­ной опе­ра­ции и ожи­да­е­мо провалилась.

Мест­ные вла­сти сорев­но­ва­лись в том, кто рас­пре­де­лит боль­ше сирот, но в ито­ге никто не сле­дил, что про­ис­хо­ди­ло после. Ситу­а­цию усу­губ­ля­ло то, что инструк­ции по пере­да­че несо­вер­шен­но­лет­них к кре­стья­нам и систе­ма после­ду­ю­ще­го за ними кон­тро­ля не рабо­та­ли на прак­ти­ке. Про­вер­ки не помо­га­ли детям обре­сти счаст­ли­вую жизнь: их пло­хо оде­ва­ли и кор­ми­ли, застав­ля­ли мно­го рабо­тать либо попро­сту выстав­ля­ли за порог.

К кон­цу 1924 года нище­та в кре­стьян­ских семьях при­ве­ла к росту дет­ской пре­ступ­но­сти и бес­при­зор­но­сти. Соглас­но дан­ным, посту­пив­шим из 43 авто­ном­ных окру­гов и обла­стей в центр, в РСФСР насчи­ты­ва­лось око­ло 235 тысяч беспризорников.

Попытка № 5, которая снова не переломила ситуацию

В 1925 году ВЦИК и СНК РСФСР раз­ра­бо­та­ли поста­нов­ле­ния, сти­му­ли­ру­ю­щие патро­нат­ное вос­пи­та­ние. В их чис­ле — дого­вор о патро­ни­ро­ва­нии, соглас­но кото­ро­му роди­те­ли были обя­за­ны отно­сить­ся к ребён­ку как к близ­ко­му чело­ве­ку, кор­мить и уха­жи­вать за ним наравне с дру­ги­ми детьми, а так­же не пере­гру­жать тру­дом. В свою оче­редь госу­дар­ство обе­ща­ло кре­стья­нам мате­ри­аль­ные льго­ты и допол­ни­тель­ные земель­ные участки.

В оче­ред­ной раз тре­бо­ва­ния не пре­тво­ри­лись в жизнь: кре­стьян­ские семьи стре­ми­лись зара­бо­тать на сиро­тах и не соблю­да­ли ни одно из усло­вий дого­во­ра. Так, в 1920—1930‑х годах зафик­си­ро­ва­ны слу­чаи, когда взяв­шие ребён­ка семьи уез­жа­ли из села вме­сте с пособием.

Не в каж­дом реги­оне вла­сти чест­но выпол­ня­ли свою рабо­ту. Там, где мест­ное пра­ви­тель­ство вовре­мя и в более-менее пол­ном объ­ё­ме выпла­чи­ва­ло роди­те­лям еже­ме­сяч­ные посо­бия, сиро­ты рас­пре­де­ля­лись по обес­пе­чен­ным семьям. Там, где вла­сти рав­но­душ­но отно­си­лись к детям и их буду­ще­му, сиро­ты попа­да­ли в мало­обес­пе­чен­ные семьи, а их роди­те­лям не все­гда и не пол­но­стью предо­став­ля­ли льготы.

Яркой иллю­стра­ци­ей это­го слу­жит пере­да­ча 404 дет­до­мов­цев Иркут­ска в кре­стьян­ские семьи зимой 1926—1927 годов. Часть рас­се­ли­ли в Иркут­ском окру­ге, а дру­гую — в Бурят-Мон­голь­ской Авто­ном­ной Совет­ской Соци­а­ли­сти­че­ской Рес­пуб­ли­ке (БМАССР). До отправ­ки детей к новым роди­те­лям орга­ны народ­но­го обра­зо­ва­ния Иркут­ско­го окру­га через мест­ные сове­ты выяс­ни­ли, в каком семей­ном и иму­ще­ствен­ном поло­же­нии нахо­дят­ся роди­те­ли, какое у них состо­я­ние здо­ро­вья. После это­го семьи полу­ча­ли еди­но­вре­мен­ное посо­бие в раз­ме­ре 60 руб­лей. Спе­ци­аль­ные рай­он­ные комис­сии про­во­ди­ли регу­ляр­ные про­вер­ки, что­бы сде­лать жизнь сирот лучше.

В ином поло­же­нии нахо­ди­лись вос­пи­тан­ни­ки БМАССР. Руко­вод­ство рес­пуб­ли­ки пере­ло­жи­ло ответ­ствен­ность за кон­троль детей на орга­ны народ­но­го обра­зо­ва­ния Иркут­ско­го окру­га. К тому же, как отме­чал Иркут­ский област­ной отдел народ­но­го обра­зо­ва­ния, быто­вые усло­вия в бурят­ских и рус­ских семьях в БМАССР зна­чи­тель­но отли­ча­лись. Это при­во­ди­ло к росту бес­при­зор­но­сти и к воз­вра­ту детей в дет­ские дома.

Попытка № 6, когда все громкие обещания деткомиссий остались на бумаге

В 1930‑е годы пла­ны и поста­нов­ле­ния, пред­при­ня­тые Пре­зи­ди­у­мом Дет­ко­мис­сии ВЦИК и мест­ны­ми Дет­ко­мис­си­я­ми, еже­год­но сооб­ща­ли об улуч­ше­нии систе­мы патро­нат­но­го вос­пи­та­ния. Одно из таких — поста­нов­ле­ние СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 31 мая 1935 года «О лик­ви­да­ции дет­ской бес­при­зор­но­сти и без­над­зор­но­сти». Один из пунк­тов поста­нов­ле­ния гро­зил уси­ле­ни­ем ответ­ствен­но­сти пред­се­да­те­лей мест­ных сель­со­ве­тов за несвое­вре­мен­ное рас­се­ле­ние сирот. Одна­ко на прак­ти­ке это ниче­го не меняло.

Халат­ность мест­но­го пра­ви­тель­ства вынуж­да­ла руко­вод­ство Дет­ко­мис­сии при ВЦИК и пар­тий­ных орга­нов про­во­дить выбо­роч­ные про­вер­ки, кото­рые пока­зы­ва­ли ужа­са­ю­щую общую кар­ти­ну. Так, печаль­ные дета­ли выяс­ни­лись во вре­мя про­вер­ки в семье кол­хоз­ни­ка Скрып­чен­ко, где на патро­нат­ном вос­пи­та­нии нахо­дил­ся Иван Пав­лов, эва­ку­и­ро­ван­ный из Алек­се­ев­ско­го дет­ско­го дома в 1934 году. За два года рай­он­ный отдел ни разу не выпла­тил посо­бие семье и не поин­те­ре­со­вал­ся, в каких усло­ви­ях живёт маль­чик. Содей­ство­ва­ли лишь сель­со­вет и кол­хоз­ная кас­са вза­и­мо­по­мо­щи, одна­ко они ниче­го не смог­ли сде­лать, когда опе­кун отка­зал­ся от вос­пи­тан­ни­ка из-за его воров­ства и при­стра­стия к алкоголю.

В 1936 году ком­со­моль­цы-акти­ви­сты по пору­че­нию город­ско­го коми­те­та ком­со­мо­ла про­ве­ри­ли, как живут 86 патро­ни­ру­е­мых детей. Город­ской отдел народ­но­го обра­зо­ва­ния обя­зы­вал­ся еже­ме­сяч­но выпла­чи­вать семьям по 25 руб­лей и обес­пе­чи­вать каж­до­го ребён­ка одеж­дой, обу­вью, мат­ра­са­ми и постель­ным бельём. На деле вла­сти не мог­ли предо­ста­вить сиро­там всё необ­хо­ди­мое и чаще все­го даже не зна­ли точ­но, по каким адре­сам жили дети.

Ещё одна печаль­ная исто­рия. Один­на­дца­ти­лет­няя девоч­ка Агра­нат вос­пи­ты­ва­лась в семье Рух­ма­на. Ходи­ла в шко­лу «почти без паль­то» и в порван­ной шап­ке. Ниж­не­го белья у неё не было. Все обе­ща­ния город­ско­го отде­ла народ­но­го обра­зо­ва­ния обес­пе­чить девоч­ку нуж­ны­ми веща­ми оста­ва­лись неис­пол­нен­ны­ми — об рас­ска­зы­ва­ет­ся в отчёте.

В самом ужас­ном поло­же­нии нахо­ди­лись дети, патро­ни­ру­е­мые в Омской обла­сти. К нача­лу 1937 года на подоб­ном вос­пи­та­нии нахо­ди­лось око­ло 2500 сирот. На деле не было ни под­твер­жда­ю­щих доку­мен­тов, ни инфор­ма­ции о том, где они рас­се­ле­ны, в каких усло­ви­ях жили, в каком коли­че­стве и куда рас­хо­ду­ют­ся день­ги для выплат патро­нат­ным семьям.

Попытка № 7, когда многие детям всё уже удалось обрести семью

С нача­лом Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны мно­гие дети лиши­лись роди­те­лей. В те годы зачин­щи­цей патро­на­та ста­ла работ­ни­ца мос­ков­ско­го заво­да «Крас­ный бога­тырь» Еле­на Овчин­ни­ко­ва. Будучи мате­рью четы­рёх детей, она обра­ти­лась к дру­гим тру­же­ни­цам с моль­бой спа­сти сирот:

«Мате­ри, не могу я мол­чать, возь­му ребё­ноч­ка тако­го к себе, при­лас­каю, выращу».

Заяв­ле­ние вызва­ло огром­ный резо­нанс в стране, и к апре­лю 1942 года тру­дя­щи­е­ся Моск­вы и Мос­ков­ской обла­сти забра­ли на вос­пи­та­ние око­ло 15 тысяч детей.

Мно­гие жен­щи­ны стре­ми­лись помочь детям не остать­ся сиро­та­ми: крас­но­ар­мей­ки, пре­ста­ре­лые и юные дамы. В 1942 году Таня Кры­ло­ва, работ­ни­ца ЮУЖД горо­да Челя­бин­ска, взя­ла из дет­ско­го дома-при­ём­ни­ка боль­но­го полу­то­ра­го­до­ва­ло­го маль­чи­ка, объ­яс­нив это тем, что не каж­дый спо­со­бен решить­ся вос­пи­ты­вать тако­го ребёнка.

Заби­рая сиро­ту себе, каж­дый чело­век пре­сле­до­вал соб­ствен­ные цели: одним важ­но было спа­сти чью-то жизнь, дру­гим — полу­чить мате­ри­аль­ную помощь от госу­дар­ства. Одна­ко, как ска­за­ла глав­ный науч­ный сотруд­ник граж­дан­ско­го пра­ва А. М. Неча­е­ва, ста­вя­щая на пер­вое место гуман­ность и чело­веч­ность, основ­ная при­чи­на патро­на­та — стать новым роди­те­лем для ребёнка.

По радио пред­ста­ви­те­ли обще­ствен­но­сти обсуж­да­ли, как граж­дане могут помочь лик­ви­ди­ро­вать дет­скую бес­при­зор­ность, одна­ко основ­ным рупо­ром в те годы была пери­о­ди­че­ская печать. Один из выпус­ков совет­ско­го жур­на­ла «Работ­ни­ца» за 1941 год содер­жал ста­тью «Поза­бо­тим­ся о детях-сиро­тах» со сле­ду­ю­щим призывом:

«Фаши­сты сде­ла­ли сиро­та­ми сот­ни и тыся­чи детей. Кому же, как не нам, поза­бо­тить­ся об этих сиро­тах? Мы долж­ны сде­лать всё для того, что­бы дети, лишён­ные роди­те­лей и кро­ва, не бро­ди­ли бес­при­зор­ны­ми и голод­ны­ми, замер­зая от холода… »

В 1920—1930‑х годах про­шло­го сто­ле­тия патро­нат, хотя и не оправ­дал ожи­да­ний пра­ви­тель­ства, но всё же смог стать аль­тер­на­ти­вой дет­ским домам. Неко­то­рые девоч­ки и маль­чи­ки с его помо­щью обре­ли семью. В годы Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны патро­нат помог спа­сти сот­ни детей. Одна­ко затем инте­рес к этой систе­ме стал уга­сать. В 1953 году все­го 28,4% пред­по­чло подоб­ную фор­му вос­пи­та­ния, а уже в 1968‑м, во вре­ме­на Бреж­не­ва, её и вовсе отменили.

Читай­те так­же «Дети Граж­дан­ской вой­ны. Бес­при­зор­ни­ки 1920‑х годов».