«Складываю в кубышку все подробности моей бурной жизни». Интервью с историком и писателем Владимиром Прямицыным

Вла­ди­мир Пря­ми­цын слу­жил гид­ро­ме­тео­ро­ло­гом на Север­ном фло­те. Ещё во вре­мя учё­бы в воен­ном учи­ли­ще Вла­ди­мир увлёк­ся исто­ри­ей и лите­ра­ту­рой. Люби­мые заня­тия ста­ли делом жиз­ни: у Пря­ми­цы­на вышло несколь­ко книг о кол­ле­гах-гид­ро­ме­тео­ро­ло­гах и авиа­раз­вед­чи­ках, Вла­ди­мир — совет­ник Рос­сий­ской ака­де­мии ракет­ных и артил­ле­рий­ских наук, док­тор исто­ри­че­ских наук и лек­тор «Циф­ро­вой исто­рии». Круг инте­ре­сов Пря­ми­цы­на очень широк, подроб­но о себе исто­рик обе­ща­ет напи­сать в мему­а­рах, а об отдель­ных пунк­тах био­гра­фии вы може­те узнать из наше­го интервью. 

22 мар­та про­ект «Химчит­ка» при под­держ­ке VATNIKSTAN про­ве­дёт твор­че­ский вечер Вла­ди­ми­ра Пря­ми­цы­на. Писа­тель про­чи­та­ет несколь­ко рас­ска­зов о моря­ках, пока­жет кол­лек­цию гид­ро­ме­тео­ро­ло­ги­че­ских при­бо­ров и пооб­ща­ет­ся с гостя­ми. В пред­две­рии меро­при­я­тия осно­ва­тель­ни­ца «Химчит­ки» Мария Чер­но­ва пого­во­ри­ла с Вла­ди­ми­ром о служ­бе на фло­те и борь­бой с мор­ски­ми пира­та­ми, рабо­те с архи­ва­ми и соб­ствен­ном дач­ном музее, люб­ви к про­зе и реак­ции на ком­мен­та­рии в соцсетях.

— Сто­я­ла ли перед тобой про­бле­ма выбо­ра профессии?

— Сколь­ко себя пом­ню, хотел стать мили­ци­о­не­ром. В выпуск­ных клас­сах заин­те­ре­со­вал­ся про­фес­си­ей моих роди­те­лей — они у меня оба рабо­та­ли в гид­ро­ме­тео­ро­ло­ги­че­ской служ­бе Север­но­го фло­та. По их сто­пам пошёл учить­ся в Воен­но-мор­ской инсти­тут имен­но на гид­ро­ме­тео­ро­ло­ги­че­скую спе­ци­аль­ность. После выпус­ка вер­нул­ся слу­жить в род­ной город — Североморск.

— Какой круг уме­ний и обя­зан­но­стей воен­но­го гидрометеоролога?

— Воен­ные гид­ро­ме­тео­ро­ло­ги нуж­ны на фло­те для того, что­бы обес­пе­чить коман­до­ва­ние, шта­бы, кораб­ли, под­вод­ные лод­ки, бере­го­вые вой­ска, само­лё­ты, вер­то­лё­ты всей необ­хо­ди­мой инфор­ма­ци­ей о фак­ти­че­ском и ожи­да­е­мом состо­я­нии окру­жа­ю­щей сре­ды. Без это­го невоз­мож­но ни вое­вать, ни рабо­тать в мир­ное время.

Про­фес­сия гид­ро­ме­тео­ро­ло­га очень нау­ко­ём­кая. К при­ме­ру, в учи­ли­ще, кото­рое я закан­чи­вал, все спе­ци­аль­но­сти изу­ча­ли выс­шую мате­ма­ти­ку четы­ре семест­ра, а у нас было пять семест­ров выс­шей мате­ма­ти­ки. Гид­ро­ме­тео­ро­лог дол­жен быть эру­ди­том, обла­дать ана­ли­ти­че­ским скла­дом ума, инту­и­ци­ей и штаб­ной культурой.

Для воен­но­го гид­ро­ме­тео­ро­ло­га важ­на ещё и готов­ность выпол­нить зада­чу в любых усло­ви­ях, в любой точ­ке мира. Мне посчаст­ли­ви­лось рабо­тать и в Арк­ти­ке, и на эква­то­ре, и непо­да­лё­ку от Антарктиды.

— Как ты увлёк­ся историей?

— У нас был школь­ный музей, посвя­щён­ный исто­рии эскад­ры над­вод­ных кораб­лей Север­но­го фло­та. Я в нём читал лек­ции уче­ни­кам млад­ших клас­сов. Пару раз побеж­дал в школь­ной олим­пиа­де по исто­рии. Потом в учи­ли­ще меня заме­тил один из пре­по­да­ва­те­лей и при­гла­сил в Воен­но-науч­ное обще­ство кур­сан­тов. Там я позна­ко­мил­ся с миром воен­но-мор­ской исто­рии, про­чёл мно­го книг, общал­ся с инте­рес­ны­ми людь­ми, завя­за­лись зна­ком­ства, кото­рые поз­же при­ве­ли меня уже в про­фес­си­о­наль­ное сооб­ще­ство историков.

— Воен­ное дело, исто­рия, лите­ра­ту­ра — как скла­ды­вал­ся этот паззл?

— Имен­но в таком поряд­ке и скла­ды­вал­ся. Сна­ча­ла я посту­пил в воен­ное учи­ли­ще, там заин­те­ре­со­вал­ся воен­ной исто­ри­ей, а после увлёк­ся лите­ра­ту­рой. Но если попы­тать­ся ран­жи­ро­вать эти три ипо­ста­си, оце­нить их вес в моей судь­бе, то воен­ная служ­ба — это дело всей жиз­ни. Исто­рия — это моя спе­ци­аль­ность, кото­рой я про­фес­си­о­наль­но зани­ма­юсь послед­ние 12 лет. Лите­ра­ту­ра — это хоб­би, к кото­ро­му я вре­мя от вре­ме­ни обращаюсь.

— Как появи­лась кни­га «Слё­зы богов»?

— «Слё­зы богов» — это не пер­вая моя кни­га. До неё я напи­сал о ледо­вых авиа­раз­вед­чи­ках Север­но­го фло­та «Белое на синем», о жиз­ни и служ­бе выда­ю­ще­го­ся поляр­но­го гид­ро­ме­тео­ро­ло­га Дмит­рия Анто­но­ви­ча Мамо­но­ва «Про­тив вет­ра», о гид­ро­мет­служ­бе Север­но­го фло­та в годы Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны «Про­гноз побе­ды». Я мно­го общал­ся и делал интер­вью с вете­ра­на­ми, в резуль­та­те появил­ся «Сбор­ник вос­по­ми­на­ния ветеранов-гидрометеорологов».

Но «Слё­зы богов» — это мой пер­вый опыт в худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ре. Кни­га была напи­са­на под впе­чат­ле­ни­ем от изу­че­ния исто­рии запо­ляр­ной гид­ро­мет­служ­бы, от встреч с вете­ра­на­ми вой­ны, от моих похо­дов на науч­но-иссле­до­ва­тель­ских судах в Арк­ти­ку. Я гор­жусь этой кни­гой, меч­таю, что­бы по ней сня­ли фильм.

— Труд­но ли быва­ет не выдать воен­ную тай­ну в прозе?

— Эле­мен­тар­но. Для это­го доста­точ­но вна­ча­ле ука­зать, что всё пред­став­лен­ное ниже явля­ет­ся вымыс­лом авто­ра, а все сов­па­де­ния слу­чай­ны. Гораз­до слож­нее обхо­дить неудоб­ные вопро­сы в науч­ной лите­ра­ту­ре, где автор пре­тен­ду­ет на достоверность.

— У тебя встре­ча­ет­ся сло­во­со­че­та­ние «насто­я­щая пол­ков­ни­чья жена». Такие дей­стви­тель­но быва­ют? Каки­ми каче­ства­ми они долж­ны обла­дать? Твоя жена такая?

— Без­услов­но, такие жен­щи­ны быва­ют. Глав­ное её каче­ство — создать для сво­е­го мужа такие усло­вия, что­бы он мог спо­кой­но с пол­ной само­от­да­чей защи­щать Родину.

Моя жена имен­но такая. Она из Санкт-Петер­бур­га, из учё­ной семьи, доч­ка, внуч­ка и пра­внуч­ка док­то­ров и кан­ди­да­тов, но поеха­ла со мной в Севе­ро­морск. Нам не раз при­хо­ди­лось надол­го рас­ста­вать­ся, пока я «нёс демо­кра­тию наро­дам мира» или изу­чал миро­вой оке­ан. Я все­гда был спо­ко­ен, знал, что дома любят, ждут, что мои дети в надёж­ных руках. В этом году мы отме­тим 20-летие нашей сов­мест­ной жиз­ни. Если я и добил­ся чего-то в воен­ной служ­бе и нау­ке, то во мно­гом бла­го­да­ря под­держ­ке «насто­я­щей пол­ков­ни­чьей жены».

— Как ты отды­ха­ешь — в рос­ко­ши или в глуши?

— Я прак­ти­че­ски не отды­хаю. Тру­жусь и в рабо­чее вре­мя, и по вече­рам, и в выход­ные, и в празд­ни­ки, и в отпус­ке. В моей жиз­ни совер­шен­но нет места празд­но­сти. Вме­сто осмыс­лен­но­го отды­ха у меня, ско­рее, вынуж­ден­ное вос­ста­нов­ле­ние сил, когда мне ней­мёт­ся быст­рее вер­нуть­ся к делам. Я набрал такой жиз­нен­ный ритм, что уже про­сто не могу остановиться.

Но если бы встал выбор меж­ду рос­ко­шью и глу­шью, я бы выбрал вто­рое. Я, хоть и живу уже дав­но в Москве, по нату­ре остал­ся про­вин­ци­а­лом. Дурею от транс­пор­та, про­бок, мет­ро, огром­ных про­странств, мно­же­ства людей. В горо­де я теряю силу, а на при­ро­де вос­ста­нав­ли­ва­юсь. С удо­воль­стви­ем пере­ехал бы за город и тво­рил бы в уединении.

— Как ты при­об­щил­ся к архео­ло­ги­че­ским исследованиям?

— Я не могу себе пред­ста­вить про­дол­жи­тель­ный отдых на пля­же. Если мне хоте­лось бы отдох­нуть, я бы сов­ме­стил это с чем-нибудь инте­рес­ным. Мой инте­рес — это воен­ная исто­рия, поэто­му в отпус­ке я обыч­но «падаю на хвост» поис­ко­ви­кам и про­во­жу вре­мя в лесу на местах боёв Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны. Я не при­чис­ляю себя к поис­ко­ви­кам. Пре­кло­ня­юсь перед эти­ми людь­ми, кото­рые за свой счёт, в отпус­ках и выход­ных дела­ют важ­ное дело — ищут, нахо­дят и пре­да­ют зем­ле геро­ев былых времён.

Пока жил на Севе­ре, ездил на полу­ост­ров Рыба­чий. Теперь езжу каж­дый год на Синя­вин­ские высо­ты с питер­ским поис­ко­вым отря­дом «Раз­вед­ка энская». Я в основ­ном наблю­даю, фото­гра­фи­рую, обща­юсь и под­би­раю что пло­хо лежит. У меня на даче уже обра­зо­вал­ся неболь­шой музей­чик. За годы дея­тель­но­сти я помог уже не одно­му музею с оформ­ле­ни­ем экс­по­зи­ции: пере­даю шко­лам и раз­ным учре­жде­ни­ям наход­ки — без­опас­ные, разумеется.

— Дети про­яв­ля­ют склон­ность к тво­им увлечениям?

— Они посе­ща­ют мои выступ­ле­ния на фести­ва­лях «Циф­ро­вая исто­рия», ино­гда я их беру с собой в лес. Стар­ший сын мно­го рас­спра­ши­ва­ет меня об истории.

Мы часто быва­ем в музе­ях. Люби­мое заня­тие моих детей — нахо­дить в экс­по­зи­ции то, что есть в нашем дач­ном музей­чи­ке. Моё собра­ние пред­ме­тов быта или сви­де­тельств Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны не усту­па­ет кол­лек­ци­ям неко­то­рых рай­о­нах кра­е­вед­че­ских музеев.

— C чем свя­зан выбор темы афган­ско­го цикла?

— Я 15 лет изу­чал исто­рию воен­ной гид­ро­мет­служ­бы, напи­сал по этой теме кан­ди­дат­скую и док­тор­скую дис­сер­та­ции, мно­го книг и ста­тей. Мой учи­тель Вла­ди­мир Ива­но­вич Жума­тий про­ро­че­ски ска­зал, что после док­тор­ской я кар­ди­наль­но сме­ню круг науч­ных инте­ре­сов. Я усо­мнил­ся, но имен­но так и про­изо­шло. Меня каким-то непо­сти­жи­мым обра­зом выбра­ла тема Афга­ни­ста­на, с кото­рой до тех пор меня ниче­го не свя­зы­ва­ло. Так что это не я выбрал тему, а она меня. Ока­за­лось очень инте­рес­но, а если гово­рить с прак­ти­че­ской сто­ро­ны, то ещё и перспективно.

Есть целая пле­я­да спе­ци­а­ли­стов, через тру­ды кото­рых мы зна­ем об Афгане, — это люди стар­ше­го поко­ле­ния, лич­но участ­во­вав­шие в собы­ти­ях. На сме­ну им при­шли бло­ге­ры, пуб­ли­ци­сты, поэты, про­за­и­ки, но прак­ти­че­ски нет сле­ду­ю­щей гене­ра­ции воен­ных исто­ри­ков, кото­рые зани­ма­лись бы этой темой. Вот я и решил под­хва­тить знамя.

Как ока­за­лось, тема под­креп­ле­на боль­шим инте­ре­сом ауди­то­рии. Я это чув­ствую на кон­тра­сте со сво­и­ми же рабо­та­ми по исто­рии воен­ной гидрометслужбы.

— Тема Афга­на отно­сит­ся к совре­мен­ной исто­рии, и мно­гие участ­ни­ки собы­тий живы. Это упро­ща­ет рабо­ту? Не воз­ни­ка­ет ли раз­но­го­ло­си­цы свидетелей?

— Да, это очень упро­ща­ет рабо­ту. У меня очень мно­го зна­комств сре­ди «афган­цев», и при необ­хо­ди­мо­сти я могу най­ти любо­го чело­ве­ка, что­бы най­ти ответ даже на самый «экзо­ти­че­ский» вопрос.

Раз­но­го­ло­си­ца сви­де­те­лей меня не пуга­ет. Во-пер­вых, когда обща­ешь­ся с серьёз­ны­ми людь­ми, её нет. Во-вто­рых, в обще­нии с участ­ни­ка­ми собы­тий я полу­чаю лишь допол­не­ния и пояс­не­ния к тому, что уста­но­вил ранее по архив­ным документам.

— У тебя есть доволь­но объ­ём­ный цикл лек­ций на «Циф­ро­вой исто­рии». Как уда­лось туда попасть?

— Я мно­го слы­шал об этом про­ек­те. Знал, что туда при­гла­ша­ют самых спо­соб­ных исто­ри­ков, кото­рые могут инте­рес­но рас­ска­зы­вать о собы­ти­ях про­шло­го. Когда я стал рабо­тать в одном кол­лек­ти­ве с Алек­се­ем Иса­е­вым, попро­сил позна­ко­мить меня с Его­ром Яко­вле­вым. Мы встре­ти­лись, я рас­ска­зал о сво­их иссле­до­ва­ни­ях, кни­гах и пред­ло­жил сотруд­ни­чать. Сна­ча­ла выхо­ди­ли мои ста­тьи в паб­ли­ках «Циф­ро­вой исто­рии», потом я высту­пил на фести­ва­ле в пау­зе меж­ду основ­ны­ми лек­то­ра­ми, а теперь высту­паю в каче­стве эксперта.

«Циф­ро­вая исто­рия» — это уди­ви­тель­ный про­ект. Люди тянут­ся к зна­ни­ям, инте­ре­су­ют­ся исто­ри­ей, но в «интер­не­тах» мно­го вся­ко­го шла­ка. Здесь же мож­но узнать об исто­рии от авто­ри­тет­ных учё­ных, кото­рые спо­соб­ны об этом увле­ка­тель­но рас­ска­зать. Я не знаю, как дру­гие экс­пер­ты, но я очень мно­го готов­люсь к каж­до­му выступ­ле­нию. Чув­ствую ответ­ствен­ность и перед зри­те­лем и перед всей коман­дой проекта.

— Твои роли­ки име­ли резо­нанс, про­смот­ры, ком­мен­та­рии. Как тебе извест­ность на вкус?

— Я стрем­люсь не к извест­но­сти, а к при­зна­нию про­фес­си­о­наль­ным сооб­ще­ством. «Циф­ро­вая исто­рия» предо­став­ля­ет такую воз­мож­ность. Извест­ным себя не счи­таю, но к медий­но­му сооб­ще­ству исто­ри­ков себя с гор­до­стью причисляю.

В какой-то момент я вышел в пуб­лич­ное про­стран­ство и стал полу­чать обрат­ную связь. Очень близ­ко к серд­цу вос­при­ни­мал кри­ти­ку, стал­ки­вал­ся и с откро­вен­ным хей­тер­ством. Читал ком­мен­та­рии в попыт­ке понять, всё ли делаю пра­виль­но, что нуж­но улуч­шить. Но со вре­ме­нем понял, что ори­ен­ти­ро­вать­ся на ком­мен­та­рии не сто­ит. Одни ком­пле­мен­тар­ные, дру­гие — нега­тив­ные. Решил оце­ни­вать свои выступ­ле­ния на «Циф­ро­вой исто­рии» по кри­те­рию «позо­вут — не позо­вут». Если зовут сно­ва на фести­валь — зна­чит, хоро­шо выступаю.

Сей­час готов­люсь к фести­ва­лю «Циф­ро­вой исто­рии» под назва­ни­ем «Судь­ба чело­ве­ка», кото­рый прой­дёт 29–30 апре­ля в Останкино.

— На одном из фести­ва­лей ты рас­ска­зы­вал о борь­бе с совре­мен­ным мор­ским пиратством. 

— Когда слу­жил на фло­те, я обо­шёл на воен­ных кораб­лях и судах всю пла­не­ту, участ­во­вал в девя­ти даль­них похо­дах, побы­вал во мно­же­стве морей и стран. Во вре­мя одной из бое­вых служб участ­во­вал в борь­бе с пира­та­ми в Аден­ском зали­ве. Там собра­лись кораб­ли очень мно­гих стран, в том чис­ле и рос­сий­ские, что­бы сов­мест­но про­ти­во­сто­ять сома­лий­ским пира­там. Я отве­чал за гид­ро­ме­тео­ро­ло­ги­че­ское обес­пе­че­ние наших кораб­лей. Это было очень инте­рес­но, я узнал мно­го ново­го для себя. Как ока­за­лось поз­же, это инте­рес­но не толь­ко мне, но и ауди­то­рии «Циф­ро­вой исто­рии». Реко­мен­дую всем посмот­реть моё выступ­ле­ние «Пира­ты XXI века».

— Вот уж где аван­тюр­ный роман. Эти собы­тия попа­ли в прозу?

— Сей­час я как Карлсон — муж­чи­на в самом рас­цве­те сил. Есть пла­ны на зака­те жиз­ни напи­сать подроб­ные мему­а­ры, в кото­рых опи­шу и то, как я участ­во­вал в борь­бе с пира­та­ми. Уже и назва­ние для мему­а­ров при­ду­мал — «Запис­ки послед­не­го пио­не­ра». Меня, дей­стви­тель­но, при­ня­ли в пио­не­ры, и после уже нико­го не при­ни­ма­ли. Так что скла­ды­ваю в кубыш­ку все подроб­но­сти моей бур­ной жиз­ни, чтоб потом предъ­явить чело­ве­че­ству. Пока — не время.

— Какой тип источ­ни­ка самый люби­мый как у историка?

— Я очень люб­лю рабо­тать в архи­ве с исто­ри­че­ски­ми доку­мен­та­ми. Когда писал док­тор­скую дис­сер­та­цию, рабо­тал в семи раз­ных архивах.

Полу­чаю огром­ное удо­воль­ствие, когда уда­ёт­ся отыс­кать ранее неиз­вест­ные фак­ты. У каж­до­го доку­мен­та есть лист озна­ком­ле­ния, по кото­ро­му мож­но выяс­нить, кто рань­ше с ним рабо­тал. Это насто­я­щее сча­стье — дер­жать в руках доку­мент, кото­рый до тебя никто не брал. Чув­ству­ешь себя пер­во­про­ход­цем. Быва­ют изби­тые темы и доку­мен­ты, а исто­ри­ей воен­ной гид­ро­мет­служ­бы до меня почти никто не занимался.

— Что про­ще писать — про­зу или науч­ный текст?

— Это совер­шен­но раз­ные вещи. Науч­ный текст я пишу все­гда, пото­му что это моя рабо­та. Про­зу мож­но писать, толь­ко когда есть вдохновение.

— Науч­но-попу­ляр­ный под­ход к исто­рии — в чём ключ, как заин­те­ре­со­вать читателя?

— Надо думать о чита­те­ле, пред­став­лять себе свою ауди­то­рию, ста­вить себя на место чита­ю­ще­го, раз­бав­лять текст фото­гра­фи­я­ми, цита­та­ми. При этом очень важ­но не ска­ты­вать­ся к «жел­тизне», а оста­вать­ся учёным.

— Что нас ждёт на тво­ём пред­сто­я­щем твор­че­ском вечере?

— Я выступ­лю в неожи­дан­ном для всех амплуа. Меня зна­ют как воен­но­го исто­ри­ка, спе­ци­а­ли­ста по исто­рии гид­ро­мет­служ­бы, Арк­ти­ки и Афга­ни­ста­на, а я буду читать свои рас­ска­зы из жиз­ни моря­ков. Они напи­са­ны дав­но, когда я ещё слу­жил в Севе­ро­мор­ске. Я на какое-то вре­мя даже забыл об их суще­ство­ва­нии, пока ты не пред­ло­жи­ла мне про­честь что-то автор­ское на про­ек­те «Химчит­ка».

Гости услы­шат пять рас­ска­зов в моём испол­не­нии: роман­ти­че­ский, печаль­ный, аван­тюр­ный, фило­соф­ский и юмо­ри­сти­че­ский. Мож­но будет задать мне любые вопро­сы, при­не­сти и под­пи­сать мои кни­ги. И всё это в очень необыч­ном фор­ма­те — это будет бар, где мож­но выпить, поесть. Мне само­му инте­рес­но, как всё это прой­дёт. Так что при­гла­шаю всех на мой твор­че­ский вечер.

Читай­те также:

— Вой­на в Афгане. Фото;

— «Запол­нить пусто­ту»: интер­вью с Сер­ге­ем Реб­ро­вым, авто­ром кни­ги о совре­мен­ном рос­сий­ском левом дви­же­нии.