10 шедевров Ивана Айвазовского

За свою дол­гую жизнь Айва­зов­ский напи­сал более шести тысяч кар­тин, ока­зав колос­саль­ное вли­я­ние на раз­ви­тие миро­вой живописи.

Таким обра­зом, пред­став­лен­ные в этой ста­тье десять шедев­ров масте­ра явля­ют­ся лишь кап­лей в необъ­ят­ном море его твор­че­ства. Ведь как нетруд­но посчи­тать, ста­тей о 10 шедев­рах Айва­зов­ско­го мож­но напи­сать аж 600, рас­ска­зы­вая каж­дый раз о новых картинах.

Ниже мы рас­смот­рим 10 кар­тин Ива­на Айва­зов­ско­го на его люби­мую мор­скую тему. Сре­ди них есть и спо­кой­ное море, и бури, и мор­ские сражения.


Буря на море ночью (1849)

Эта кар­ти­на напи­са­на во вре­мя пре­бы­ва­ния Айва­зов­ско­го в Тур­ции. Рабо­та неод­но­крат­но появ­ля­лась на выстав­ках, но про­да­вать её худож­ник не захо­тел: до кон­ца жиз­ни «Буря на море ночью» так и оста­ва­лась в его лич­ной коллекции.

Кар­ти­на созда­ва­лась в два эта­па. Сна­ча­ла автор изоб­ра­зил корабль, потом море и окру­жа­ю­щий фон. Море на полотне как бы сли­ва­ет­ся с небом в одно целое, яркая луна лишь про­гля­ды­ва­ет из-за туч и осве­ща­ет неболь­шую часть моря. Воз­мож­но, её про­блеск озна­ча­ет ско­рый конец бури. Вол­ны полу­чи­лись объ­ём­ны­ми и пре­дель­но реа­ли­стич­ны­ми, так что у зри­те­ля воз­ни­ка­ет ощу­ще­ние, буд­то он сам нахо­дит­ся в гуще собы­тий где-то на сосед­нем корабле.

В насто­я­щее вре­мя кар­ти­на нахо­дит­ся в музее-запо­вед­ни­ке «Пав­ловск».


Гнев морей (1886)

Кар­ти­на изоб­ра­жа­ет раз­гар штор­ма, сопро­вож­да­ю­щий­ся рас­ка­та­ми мол­нии. Атмо­сфе­ра бури пере­да­на так реа­ли­стич­но, что зри­тель буд­то бы сам слы­шит шум моря и гро­хот грома.

Спа­са­ю­щи­е­ся от гне­ва сти­хии после кораб­ле­кру­ше­ния моря­ки в лод­ке из всех сил гре­бут по направ­ле­нию к бере­гу. Их в любой момент может бро­сить на ска­лы, но они не сда­ют­ся, всту­пив в нерав­ное про­ти­во­сто­я­ние с самой при­ро­дой. Воля к жиз­ни, про­дол­же­ние борь­бы несмот­ря ни на что, столк­но­ве­ние гне­ва при­ро­ды и силы воли чело­ве­ка — глав­ные идеи этой картины.

Айва­зов­ский в раз­ные годы неод­но­крат­но изоб­ра­жал на сво­их кар­ти­нах бурю. Фёдор Досто­ев­ский в одной из сво­их ста­тей так ото­звал­ся о ней:

«В его буре есть упо­е­ние, есть та веч­ная кра­со­та, кото­рая пора­жа­ет зри­те­ля в живой, насто­я­щей буре… в изоб­ра­же­нии бес­ко­неч­но­го раз­но­об­ра­зия бури ника­кой эффект не может казать­ся преувеличенным».

В XX веке кар­ти­на дол­гое вре­мя нахо­ди­лась в част­ной кол­лек­ции в Гер­ма­нии. В 2007 году она была про­да­на на аук­ци­оне «Сот­бис» в Лон­доне за 513 тысяч фун­тов стер­лин­гов (на тот момент — око­ло мил­ли­о­на долларов).


Радуга (1873)

«Раду­га» ста­ла свое­об­раз­ным отве­том худож­ни­ка на заяв­ле­ния кри­ти­ков о том, что его твор­че­ство уже несо­вре­мен­но. Кар­ти­на выпол­не­на в уме­рен­ной цве­то­вой гам­ме, что дела­ет её более реа­ли­стич­ной, а живо­пис­ное выпол­не­ние ста­ло совер­шен­но новым явле­ни­ем в рус­ской живо­пи­си 1870‑х годов. Не отка­зы­ва­ясь от преж­них пози­ций, Айва­зов­ский тем не менее под­верг их модер­ни­за­ции: на кар­тине более сдер­жан­ные и тон­ко раз­ра­бо­тан­ные оттен­ки вме­сто преж­них насы­щен­ных кра­сок. Перед­ний план кар­ти­ны отли­ча­ет­ся от зад­не­го эмо­ци­о­наль­ным и цве­то­вым настроением.

На кар­тине мы видим кораб­ле­кру­ше­ние и пыта­ю­щих­ся спа­стись на шлюп­ке моря­ков. Начав­ший тонуть корабль уже не спа­сти, а сама шлюп­ка с моря­ка­ми в любой момент может быть накры­та вол­ной, пере­вер­нуть­ся и лишить людей жиз­ни. Одна­ко сре­ди мор­ско­го хао­са моря­ки заме­ча­ют едва замет­ные про­блес­ки раду­ги, кото­рая озна­ча­ет ско­рый конец бури. Имен­но на раду­гу, как вест­ник спа­се­ния, направ­ле­ны взо­ры людей. И теперь они уже не сомне­ва­ют­ся, что смо­гут вер­нуть­ся домой живыми.

В насто­я­щее вре­мя «Раду­га» хра­нит­ся в Тре­тья­ков­ской галерее.


Чесменский бой в ночь с 25 на 26 июня 1770 года (1848)

Кар­ти­на «Чесмен­ский бой» изоб­ра­жа­ет мор­ское сра­же­ние в ходе рус­ско-турец­кой вой­ны 1768–1774 годов, кото­рое закон­чи­лось пол­ным раз­гро­мом вра­же­ско­го фло­та. На кар­тине изоб­ра­жён момент взры­ва оче­ред­но­го турец­ко­го кораб­ля и воз­вра­ще­ние шлюп­ки лей­те­нан­та Дмит­рия Ильи­на, кото­рый сво­им бран­де­ром и подо­рвал вра­же­ский корабль.

Кар­ти­на удач­но пере­да­ёт весь ужас боя. Гля­дя на неё, зри­тель буд­то бы сам слы­шит оглу­ши­тель­ный звук взры­ва и кри­ки тону­щих турец­ких моря­ков. Раз­ме­ры ори­ги­на­ла вну­ши­тель­ны: 193 × 183 см. Поэто­му, гля­дя на неё с близ­ко­го рас­сто­я­ния, зри­тель сам погру­жа­ет­ся в атмо­сфе­ру боя.

В насто­я­щее вре­мя эта рабо­та нахо­дит­ся в Кар­тин­ной гале­рее име­ни Айва­зов­ско­го в Феодосии.


Наваринский бой (1846)

Кар­ти­на по сво­е­му содер­жа­нию похо­жа на преды­ду­щую. На ней так­же мы видим круп­ное мор­ское сра­же­ние со взры­ва­ю­щи­ми­ся и горя­щи­ми кораб­ля­ми, зал­па­ми ору­дий и тону­щи­ми на облом­ках моря­ка­ми. Но есть и особенности.

Если све­де­ния о Чесмен­ском сра­же­нии 1770 года Айва­зов­ский мог изу­чать толь­ко по исто­ри­че­ским источ­ни­кам, то о сра­же­нии при Нава­рине, про­изо­шед­шем в 1827 году, он узна­вал уже в лич­ных бесе­дах с участ­ни­ка­ми боя. В допол­не­ние худож­ник посе­тил место собы­тия. Поэто­му в исто­ри­че­ской досто­вер­но­сти полот­на мож­но не сомневаться.

На кар­тине мы видим раз­гар сра­же­ния — взя­тие рус­ским фре­га­том «Азов» вра­же­ско­го кораб­ля на абор­даж. На перед­нем плане — облом­ки уни­что­жен­но­го турец­ко­го кораб­ля, на кото­рых пыта­ют­ся спа­стись выжив­шие моря­ки. Горя­щие на даль­нем плане кораб­ли и стол­бы дыма удач­но пере­да­ют атмо­сфе­ру сра­же­ния. Одна­ко, несмот­ря на хаос боя, тех­ни­ка напи­са­ния оста­ёт­ся чёт­кой и поз­во­ля­ет рас­смот­реть даже мел­кие детали.

Нава­рин­ская бит­ва ста­ла цен­траль­ным собы­ти­ем в исто­рии борь­бы Гре­ции за неза­ви­си­мость от Тур­ции. Объ­еди­нён­ный рус­ско-англо-фран­цуз­ский флот тогда нанёс сокру­ши­тель­ное пора­же­ние непри­я­те­лю, и уже спу­стя два года Гре­ция ста­ла неза­ви­си­мым госу­дар­ством — впер­вые со вре­мён Античности.

Кар­ти­на «Нава­рин­ский бой» хра­нит­ся в гале­рее воен­но-мор­ско­го учи­ли­ща име­ни Дзер­жин­ско­го в Петербурге.


Тонущий корабль (1854)

Эта кар­ти­на выпол­не­на в тра­гич­ных тонах, кото­рые застав­ля­ют зри­те­ля сопе­ре­жи­вать тер­пя­щим кру­ше­ние моря­кам. Корабль уже не в состо­я­нии про­ти­во­сто­ять огром­ным вол­нам и силь­но­му вет­ру, одна из его мачт ото­рва­лась, и суд­но вот-вот пере­вер­нёт­ся, похо­ро­нив в мор­ской пучине всех чле­нов экипажа.

Кар­ти­на выпол­не­на гра­фит­ны­ми и цвет­ны­ми каран­да­ша­ми. Един­ствен­ный цвет­ной эле­мент здесь — это флаг кораб­ля, кото­рый один сре­ди окру­жа­ю­щей серо­сти сим­во­ли­зи­ру­ет неболь­шой шанс коман­ды пере­жить опас­ную бурю.

В насто­я­щее вре­мя кар­ти­на нахо­дит­ся в Госу­дар­ствен­ном Рус­ском музее в Санкт-Петербурге.


Неаполитанский залив (1841)

В моло­до­сти Айва­зов­ский побы­вал в Ита­лии, где создал ряд поло­тен с мест­ны­ми пей­за­жа­ми. Эта кар­ти­на, как и боль­шин­ство дру­гих, созда­ва­лась по памя­ти. Она смог­ла впе­чат­лить евро­пей­цев и сде­ла­ла имя моло­до­го худож­ни­ка извест­ным, появ­ля­лась на евро­пей­ских выстав­ках и полу­чи­ла поло­жи­тель­ные отзы­вы дру­гих живописцев.

В после­ду­ю­щие годы худож­ник неод­но­крат­но воз­вра­щал­ся к теме неа­по­ли­тан­ских пей­за­жей и создал ещё несколь­ко поло­тен с похо­жи­ми назва­ни­я­ми. Так, Неа­по­ли­тан­ский залив изоб­ра­жал­ся Айва­зов­ским утром, днём и в лун­ную ночь с раз­ных ракур­сов. На несколь­ких рабо­тах был изоб­ра­жён вул­кан Везу­вий, кото­рый на даль­нем плане виден и здесь.

Рабо­тая над пей­за­жем, Айва­зов­ский исполь­зо­вал лишь синюю, жёл­тую и корич­не­вую крас­ки. Одна­ко бла­го­да­ря мастер­ству он смог создать мно­же­ство оттен­ков, в резуль­та­те чего кар­ти­на бук­валь­но «дышит» теп­лом и хоро­шей сол­неч­ной погодой.

В насто­я­щее вре­мя кар­ти­на хра­нит­ся в музее-запо­вед­ни­ке «Петер­гоф».


Бриг «Меркурий», атакуемый двумя турецкими судами (1892)

Полот­но изоб­ра­жа­ет мор­ской бой оди­но­ко­го бри­га «Мер­ку­рий» под коман­до­ва­ни­ем капи­тан-лей­те­нан­та Алек­сандра Казар­ско­го с дву­мя турец­ки­ми линей­ны­ми кораб­ля­ми у бере­гов Бос­фо­ра в мае 1829 года. «Мер­ку­рий» обла­дал все­го 18 ору­ди­я­ми, тогда как два турец­ких кораб­ля в сум­ме име­ли 184 ору­дия, то есть рас­по­ла­га­ли деся­ти­крат­ным преимуществом.

По всем зако­нам мор­ской так­ти­ки, у «Мер­ку­рия» не было ника­ких шан­сов на победу.

Одна­ко бла­го­да­ря сла­жен­ным дей­стви­ям эки­па­жа рус­ско­го кораб­ля ход боя сло­жил­ся ина­че: «Мер­ку­рий» нанёс турец­ким кораб­лям такие повре­жде­ния, что те вынуж­де­ны были вый­ти из боя. И хотя бриг выдер­жал не менее 300 попа­да­ний, поте­ри его эки­па­жа ока­за­лись мини­маль­ны: чет­ве­ро уби­тых и шесть ране­ных. Один турец­кий офи­цер впо­след­ствии так вспо­ми­нал это сражение:

«Корабль капу­дан-паши и наш откры­ли тогда силь­ный огонь. Дело неслы­хан­ное и неве­ро­ят­ное. Мы не мог­ли заста­вить его сдать­ся: он драл­ся, рети­ру­ясь и манев­ри­руя со всем искус­ством опыт­но­го воен­но­го капи­та­на, до того, что, стыд­но ска­зать, мы пре­кра­ти­ли сра­же­ние, и он со сла­вою про­дол­жал путь…

В про­дол­же­ние сра­же­ния коман­дир рус­ско­го фре­га­та гово­рил мне, что капи­тан сего бри­га нико­гда не сдаст­ся, и если он поте­ря­ет всю надеж­ду, то тогда взо­рвёт бриг свой на воз­дух. Еже­ли в вели­ких дея­ни­ях древ­них и наших вре­мён нахо­дят­ся подви­ги храб­ро­сти, то сей посту­пок дол­жен все оные помра­чить, и имя сего героя достой­но быть начер­та­но золо­ты­ми лите­ра­ми на хра­ме Сла­вы: он назы­ва­ет­ся капи­тан-лей­те­нант Казар­ский, а бриг — „Мер­ку­рий“».

Сей­час кар­ти­на хра­нит­ся в Фео­до­сий­ской кар­тин­ной гале­рее име­ни Айва­зов­ско­го. Её раз­мер состав­ля­ет 221 × 339 см.


Вид Константинополя и Босфора (1856)

Кар­ти­на «Вид Кон­стан­ти­но­по­ля и Бос­фо­ра» была напи­са­на Айва­зов­ским после посе­ще­ния Кон­стан­ти­но­по­ля. В турец­кой сто­ли­це худож­ник бывал неод­но­крат­но. Впо­след­ствии осман­ский сул­тан Абдул-Азиз, уви­дев про­из­ве­де­ние, при­шёл в вос­торг и в 1874 году при­гла­сил Ива­на Кон­стан­ти­но­ви­ча выпол­нить заказ ещё на десять кар­тин с вида­ми горо­да и Бос­фор­ско­го пролива.

В ито­ге Айва­зов­ский, подру­жив­ший­ся с сул­та­ном и жив­ший в его двор­це, напи­сал более 30 кар­тин с вида­ми турец­кой сто­ли­цы и про­ли­ва. Абдул-Азиз был настоль­ко дово­лен кар­ти­на­ми, что награ­дил Айва­зов­ско­го выс­шим турец­ким орде­ном «Осма­ние». Впо­след­ствии худож­ник полу­чил из рук сул­та­на ещё несколь­ко орде­нов. А в 1878 году мир­ное согла­ше­ние меж­ду Рос­си­ей и Тур­ци­ей (Сан-Сте­фан­ский мир) под­пи­са­ли в зале, укра­шен­ном кар­ти­на­ми Айва­зов­ско­го. Но когда в 1890‑е годы в Тур­ции нача­лись армян­ские погро­мы, худож­ник выбро­сил турец­кие орде­на в море и напи­сал уже сле­ду­ю­ще­му сул­та­ну, что точ­но так же тот может посту­пить и с его кар­ти­на­ми. К сча­стью, сул­тан это­му сове­ту не после­до­вал и все кар­ти­ны оста­лись целы.

Айва­зов­ский счи­тал Кон­стан­ти­но­поль одним из кра­си­вей­ших горо­дов мира. Если в боль­шин­стве дру­гих работ автор мастер­ски пока­зы­вал дви­же­ние, то здесь не менее талант­ли­во пока­за­на непо­движ­ность. Солн­це мед­лен­но вста­ёт над мече­тя­ми и дру­ги­ми город­ски­ми построй­ка­ми, кораб­ли сто­ят или мед­лен­но идут, люди ведут раз­ме­рен­ный восточ­ный образ жиз­ни, они нику­да не спе­шат. И подоб­ное поло­же­ние дел в турец­кой сто­ли­це дли­лось мно­гие века.

В 2012 году кар­ти­на «Вид Кон­стан­ти­но­по­ля и Бос­фо­ра» была про­да­на на аук­ци­оне «Сот­бис» в Лон­доне за 3,2 мил­ли­о­на фун­тов стер­лин­гов и сей­час нахо­дит­ся в част­ной кол­лек­ции. Её раз­мер — 124,5×195,5 см.


Девятый вал (1850)

«Девя­тый вал» — одна из самых извест­ных кар­тин Айва­зов­ско­го. Назва­ние вос­хо­дит к древ­не­му народ­но­му пове­рью, соглас­но кото­ро­му имен­но девя­тая по счё­ту вол­на во вре­мя штор­ма явля­ет­ся самой мощ­ной и опас­ной, а часто и роковой.

Кар­ти­на изоб­ра­жа­ет потер­пев­ших кру­ше­ние людей, спа­са­ю­щих­ся на облом­ке мач­ты после гибе­ли кораб­ля. Несмот­ря на то что берег дале­ко, а шторм ещё не пре­кра­тил­ся и надви­га­ет­ся оче­ред­ная вол­на, уце­пив­ши­е­ся за мач­ту герои кар­ти­ны не теря­ют надеж­ду на спа­се­ние. И про­блес­ки солн­ца пока­зы­ва­ют, что какой-то шанс у них всё же есть.

Раз­мер кар­ти­ны пора­жа­ет: 221 × 332 см.

Алек­сандр Айва­зов­ский, един­ствен­ный из вну­ков, нося­щий фами­лию зна­ме­ни­то­го деда, посвя­тил кар­тине такие сти­хо­твор­ные строки:

Реве­ло море… Вал седой
О ска­лы с шумом разбивался,
И с вет­ром вой его сливался,
Гро­зя несча­стьем и бедой.
Утих­ло море… Даль манила
Про­сто­ром, негой, тишиной…
Но и под стих­нув­шей волной
Таи­лась дрем­лю­щая сила…


Мы рас­смот­ре­ли лишь деся­ток кар­тин вели­ко­го худож­ни­ка. Конеч­но, у него есть и сот­ни дру­гих поло­тен, не менее талант­ли­вых, кото­рые мож­но раз­гля­ды­вать часа­ми. Но даже эта неболь­шая под­бор­ка, думаю, пока­зы­ва­ет мас­штаб гения Айва­зов­ско­го во всей его полноте.


О тай­нах семей­ной жиз­ни худож­ни­ка читай­те в ста­тье «Домаш­нее наси­лие, Айва­зов­ский и жан­дарм­ский под­пол­ков­ник Кноп».

Поделиться