«Когда уйдём со школьного двора», «Школа, школа, я скучаю», «Буквы разные писать тонким пёрышком в тетрадь» — песенки о школе, которые знает почти каждый. Правда, поют их те (и для тех), кто учился хорошо и сохранил о годах за партой добрую память. Но есть и другие, так почему бы не предоставить им «эфир»?
Школяры военных лет, которым отдали «приказ поймать училку и выбить правый глаз»; их потомки, разбирающие школу «пока-пока-по камушкам»; панк-исповедь первоклассника, блатняк с задних парт и лирика двоечниц — мы собрали подборку треков, напоминающих, что 1 сентября для многих не красный, а чёрный день календаря.
«За наши двойки и колы по канцелярии — огонь»
Писатель Михаил Ардов вспоминал свои школьные годы, которые выпали на середину 1940‑х и были совсем не чудесны:
«На дворе осень сорок четвёртого года, наша семья только возвратилась из эвакуации. <…> Все мои соученики были оборвыши и заморыши, и все постоянно хотели есть. А в классе нас было сорок с лишним человек. В школьном сортире старшеклассники курили и играли в „расшибалку“. Популярной у тогдашних учеников была некая песня, она пародировала знаменитый в те годы „Марш артиллеристов“:
Горит в душе у нас большая папироса,
И в школу ходим мы лишь „пары“ получать.
Мелькают дневники,
залитые чернилом,
Когда идём к доске
уроки отвечать.
Ученики, директор
дал приказ:
Поймать училку и выбить правый глаз!
И сотни тысяч матерей
Стоят у булочных дверей
И просят милостыню дать им поскорей!»
Как всякое народное песенное творчество, «Марш старшеклассников» не имел устоявшихся слов, везде пели немного по-своему. В романе-пьесе Константина Кедрова «Голоса» приводится такой вариант:
Ученики, директор дал приказ
поймать учителя и выбить левый глаз.
За наши двойки и колы,
за наши парты и столы
по канцелярии — огонь, огонь!
У Анатолия Приставкина в повести «Солдат и мальчик» герой Васька тоже распевал про глаз, но считал, что выбить его следует завхозу. Правда, по приказу всё того же зловещего директора.
В оригинале «Марша…» на слова поэта Виктора Гусева пелось: «Артиллеристы, Сталин дал приказ…» Интересно, знал ли Иосиф Виссарионович, что его альтер-эго из ученического фольклора призывает к насилию в отношении работников школ? А если знал, то как к этому относился?
«Умный любит учиться, а дурак — учить»
Во второй половине XX века выросло поколение, не знавшее войны — возможно, поэтому и песни про нелюбовь к школе ими складывались более мирные. В популярной фантастической повести Лии Гераскиной «В стране невыученных уроков» двоечник Витя читает знакомой девочке стишок, который сочинили в их классе:
Нам учиться целый день
Лень, лень, лень,
Надоело!
Нам бы бегать и играть,
Мяч бы по полю гонять —
Это дело!
В сравнении с историей про выбитые глаза — просто детский лепет. Правда, нигде не указано, что это именно песенка, но звучит довольно ритмично. Особенно если подобрать какой-нибудь бодрый старомодно-рок-н-ролльный мотив.
Школяры 40‑х, которые выросли в поэтов и бардов, создавать отечественный вариант We don’t need no education (Another Brick in the Wall) группы Pink Floyd не спешили — видимо, своих забот хватало. Можно, конечно, припомнить «Песню о дураках» Булата Окуджавы, где «Антон Палыч Чехов однажды заметил, что умный любит учиться, а дурак — учить». Но всё-таки это, скорее, об организации бытия вообще.
Даже Владимир Высоцкий, казалось бы, писавший песни обо всём на свете, про злых учителей не сложил ни одной. Зато однажды выступил на школьную тему в не свойственном для себя жанре стендапа. Артист рассказал под запись анекдот о Моте Рабиновиче, который всю неделю не был в школе и выдумывает нелепые, не всегда приличные отговорки:
«Директор сам застрелится, а мы его добьём»
На излёте XX века страну снова лихорадит, и школьный фольклор опять становится кровожадным. Текст про то, как «пока-пока-по камушкам мы школу разберём» активно передавался из уст в уста в 90‑х и нулевых, а судя по тому, что на Ютубе есть свежие видео с песней, она жива и по сей день.
Естественно, в каждой школе и даже классе детали сюжета могли отличаться. Но в целом у всех было что-то на приблизительный мотив песни из фильма «Д‘артаньян и три мушкетёра» — той, где «пора-пора-порадуемся» и «пока-пока-покачиваем»:
Пока-пока-по камушкам
Мы школу разберём!
Учителя повесим,
А завуча убьём.
Директор сам застрелится,
А мы его добьём.
Пока-пока-по камушкам
Мы школу разберём!Учителя немецкого
Мы спустим в унитаз.
Пускай он там поплавает,
Немецкий водолаз.Учительницу физики
Вольтметром шуганём.
Пока-пока-по камушкам
Мы школу разберём!
«Девочка входит в класс, сжимая приклад букваря»
В 90‑е в среде московской панк-сцены, известной как «формейшен» или «коньковская формация», появилось сразу несколько песен и даже целых концептуальных альбомов про (и для) школьниц с отвратительными оценками и экзистенциальными неладами. С возникновением проекта «Н.О.Ж.» («Необходимые Особенности Жизни») стереотип, что плохо учиться и курить в туалете могут только мальчики, а все девочки — прилежные «зубрилы», окончательно остался прошлом.
Для первого альбома «Н.О.Ж» искали солистку без вокальных данных, но из соответствующей среды. В итоге фронтвумен, со слов одного из идеологов группы Дмитрия Моделя, стала «знакомая настоящая пэтэушница» Наталья Сухарёва. И зазвучало надрывное (цитата из песни «Одноклассник»):
Снова учитель что-то
Пытается нам объяснять,
Мне слушать его неохота,
Мне хочется погулять.
Я после звонка наплевала
На следующий урок,
Сломала окно и сбежала
Слушать тюменский панк-рок!
Вокалистка группы «Фанни Каплан» Люся Казарян в книге Феликса Сандалова «Формейшен. История одной сцены» так говорила про «Н.О.Ж.»:
«Это драма от лица „потерявшейся“ школьницы, инфантильный нарратив из её жизни: плохие парни, стабильно разбитое сердце, тоска под звёздным небом, запиваемая дешёвым вином, — в памяти встают воспоминания о побеге от вожатых в пионерлагере и игре в привидений в лесу. Сквозь песни „Н.О.Ж.а“ проступает бездна радости и разочарования, без переживания которых жизнь кажется бессмысленной. Это максимально прямое высказывание, слепок жизни прям как она есть».
Сам Сандалов вторит Казарян:
«Это не музыка даже, а звуковой аналог ритуала сожжения тетрадей, отмечающего начало каникул, печенье „мадлен“, способное пробудить самые щемящие чувства — когда ты юн, когда ты пьян, когда всё в новинку, когда ты настолько глуп, но достаточно красив, чтобы верить в то, что сможешь стать звездой».
Не отставала и одна из главных «формейшеновских» панк-муз — Арина Строганова, выступавшая с «Соломенными енотами» и сольным проектом «Утро над Вавилоном». Её героиня — уже не глупая раздолбайка, а революционерка-индивидуалистка. Она не ищет любви, зато сжимает букварь, как приклад, наблюдает за творящимся вокруг хаосом и готовится постоять за себя:
Первое сентября,
Стране не хватает царя,
Хмурая девочка входит в класс,
Сжимая приклад букваря.
Её предки работали на совдепию,
Она будет пахать на себя,
И она уже знает целых две буквы —
«Я» и ещё раз «Я»!
«Первоклассники, снимите ранцы вы»
Немного о мужской стороне «формейшеновской» школьной лирики. Фронтмен «Соломенных енотов», хронически бескомпромиссный бунтарь-очкарик Борис Усов (Белокуров) в 1995 году записал с группой песню «Первоклассник». Словно мальчик из анекдота, которому учительница велела войти в класс «как твой папа заходит в дом», а тот открыл дверь пинком и заорал «ну что, паршивцы, не ждали?!», усовский не по годам развитый «первачок» мыслит визит в школу как «поход к буржуям в гости». И не стесняется напомнить окружающим, что они — зверьё.
Школьный двор шипит, как жаренный гусь.
Я сжимаю свой кулак от того,
Что, наверно, никогда не дождусь
Выпускного вечера своего. <…>
Ягода-малина радости и злости.
Мне везёт, ведь всё вокруг моё.
И что я говорю, придя к буржуям в гости?
«Здравствуй, разодетое зверьё!»
Я всего лишь первоклассник, да-да-да!
В «Усталом школьнике», которого автор предлагал воспринимать как «чуть-чуть повзрослевшего первоклассника», доказывать что-то кому-то сил уже не осталось. Остаётся побег:
За перекрёстками дорог
Перелицованная тишь.
Эй, грузовик-единорог!
Вези в Берлин меня, в Париж.Чтоб я забыл решётки школ,
Любитель перемены мест,
Я прохожу сквозь протокол,
И я пою, как манифест.От волчьей ямы ученических программ,
От респектабельной любви к своим углам
И от тебя, король природы, человек,
Усталый школьник отправляется в побег.
Но школа не отпускает. Похоже, что, перефразируя персонажей чеховского «Вишнёвого сада», Усов мог бы сказать: «Вся Россия — наша школа». Наступление лета здесь — не начало каникул, а очередного урока, которому не будет конца. В композиции «Взорванное лето» автор поёт:
Знаю, будет взорванное лето,
Снова, но уже в последний раз.
Снова первоклассник с пистолетом,
В лето я вхожу, как в первый класс.
Вот такая школьная реформа,
Школьной формой тень свою укрой.
Эхо отвечает: «Мартин Борман
Смог бы полюбить весь этот строй…»
В 2000 году Борис пишет текст «Джекки (Прощание с империей)», посвящённый 1 сентября. В произведении не наступает компромисса, но следует что-то вроде небольшого перемирия ради обитающей в арестантской школьной среде прекрасной принцессы — учительницы пения. Через 20 лет, в предисловии к первому сборнику стихов Усова «Эльд», Максим Семеляк назовёт именно его «обращением к потомкам для будущих хрестоматий»:
Листья клёнов в этот день не глянцевы.
Утро первых суток сентября.
Первоклассники, снимите ранцы вы!
Ни к чему морочиться зазря!
Но нельзя. За спинами — родители,
Вероломный родственный конвой.
И идёт ребёнок в школьном кителе,
Грустный, но пока ещё живой.
«В кабинете у директора я целую всем назло тебя»
В XXI веке школьные «песни протеста» перестали быть выступлением против системы как таковой. Основная их часть строится по принципу: «не хочу учиться, хочу влюбляться, родители против, но мне по фиг». В духе «Н.О.Ж.», но без постиронического остранения — скрытой усмешки циника-интеллектуала, который стоял бы за спиной, словно Карабас-Барабас, временами для пользы дела дёргая за ниточки. Впрочем, кажется, это и называется «новой искренностью»?
Вот, например, «В кабинете у директора» Алёны Швец:
В кабинете у директора
Я целую всем назло тебя.
Разом все учителя кричат,
Завтра нас, наверно, исключат.
В кабинете у директора
Я целую всем назло тебя.
Завтра выложат в интернет,
Маме передай привет.
Естественно, что с таким голосом в «Н.О.Ж.» её бы не взяли — петь Алёна умеет, и это уже не очень в тему. Да и высокое качество записи настораживает: тут же суть дворовая песня, вот и звучать она должна так, будто записана на скамеечке во дворе, ну или в падике (в идеале не как будто, а именно там). Эх, дать бы это спеть «настоящей пэтэушнице» Сухарёвой. Где же она теперь?
В нулевые на общем романтическом фоне выделилась, так до сих пор до конца и не померкнув, «Красавица» группы «Фактор‑2». Гоповатого вида ребята, сидя как раз в правильном месте — на лестнице, — жаловались на то, как «хочется учительницу химии», вот только красавице это не нравится.
Многих эта песня в своё время раздражала — то ли из-за того, что блатной мотив не вязался с попсовой аранжировкой, вызывая ощущение фальши, то ли банально «заездили» её на радио. В КВН даже шутили, что, если развернуть текст песни в обратном направлении, как в конкурсе «Апож» из популярной в те времена телеигры «Хорошие шутки», обнаружится послание инопланетян: «Земляне, вы будете порабощены. Эта музыка высосет ваш мозг».
Однако позднее выяснилось, что мозги народонаселению высасывает совсем другая «музыка». А в 2017 году группа «Фактор‑2» распалась и сегодня уже не очень понятно, за что их так хейтили в нулевые. Идея соединить два, как кажется, противоположных, но на самом деле очень близких по духу слова из трёх букв — «гоп» и «поп» — кажется, во всяком случае, забавной.
Или, может, всех смущал «антиобщественный» сюжет? А это ведь даже не Лаэртский со своим «Сегодня в моём подъезде повесилась грустная школьница». Правда, и альбом «Детства чистые глазёнки» (1992), где «корячество маленьких пальцев смешило, как чукча в „Вольво“» (вероятно, отсылка к этому анекдоту) слышали немногие, иначе досталось бы Александру Алексеевичу по полной программе. И не только от кавээнщиков.
Неизвестным у нас быть выгодно — взял гитару и делай что хочешь. А стоит чуть-чуть хайпануть, так сразу выясняется, что слово «красавица» задом наперёд звучит как «умрёте» и другие ужасы.
«Кто узнал цену смерти, хорошо кончил четверть»
Накануне нового учебного года серебряный призёр Чемпионата поэзии имени Маяковского 2021 года, петербургский панк-бард Веселин Оптоволокнов выложил свежий лоуфай-трек «Песня для хора постаревших первоклассников» — явный оммаж Усову и компании. Трактовать витиеватый текст можно по-разному, что логично — мы живём во времена сверхъестественной свободы интерпретаций.
О чём, например, строчка «кто узнал цену смерти, хорошо кончил четверть»? Наверное, о том же, о чём и классики, — «нет правды [и вообще любого идеала] на земле». Но, возможно, всё-таки есть где-то выше?
Читайте также «Гарри Поттер: русский след и „поттерозамещение“».
