Катастрофа в Борках. Три версии причин железнодорожной аварии, в которой чуть не погиб Александр III

Вне­зап­ная гибель пер­во­го лица во вре­мя пре­бы­ва­ния на посту не ред­кость: аме­ри­кан­ско­го пре­зи­ден­та Авра­ама Лин­коль­на застре­ли­ли в теат­ре, фран­цуз­ско­го пре­зи­ден­та Поля Думе­ра убил рус­ский эми­грант Павел Гор­гу­лов, импе­ра­то­ра Алек­сандра II взо­рва­ли тер­ро­ри­сты. Его сын, Алек­сандр III, тоже имел все шан­сы уме­реть не сво­ей смер­тью. В 1887 году участ­ни­ки «Народ­ной воли» хоте­ли убить импе­ра­то­ра в годов­щи­ну смер­ти отца, но не смог­ли про­ду­мать план. Одна­ко широ­кую оглас­ку полу­чил дру­гой слу­чай, когда в 1888 году госу­дарь вме­сте с семьёй чуть не погиб в желез­но­до­рож­ной катастрофе.

Кру­ше­ние импе­ра­тор­ско­го поез­да про­изо­шло меж­ду стан­ци­я­ми Тара­нов­ка и Бор­ки на Кур­ско-Азов­ской желез­ной доро­ге, неда­ле­ко от Харь­ко­ва. На пол­ном ходу зад­ние ваго­ны уда­ри­ли в перед­ние. Сила была такой, что поезд пре­вра­тил­ся в гру­ду поко­рё­жен­но­го метал­ла. Тра­ге­дия унес­ла жиз­ни свы­ше 21 чело­ве­ка, но цар­ская семья выжи­ла. Их ране­ния мож­но счи­тать незна­чи­тель­ны­ми, одна­ко счи­та­ет­ся, что, под­няв вагон и спа­сая семью и при­слу­гу, Алек­сандр III зара­бо­тал болезнь почек, кото­рая и при­ве­ла его к ско­ро­по­стиж­ной смер­ти в 49 лет.

Как бы то ни было, после ката­стро­фы нача­лось тща­тель­ное рас­сле­до­ва­ние. Выво­ды полу­чи­лись неод­но­знач­ны­ми. Раз­би­ра­ем­ся, какие вер­сии при­чин кру­ше­ния поез­да суще­ству­ют и какая из них кажет­ся наи­бо­лее достоверной.

Трагедия на железнодорожных путях

29 октяб­ря 1888 года 43-лет­ний Алек­сандр III с семьёй, при­бли­жён­ны­ми и при­слу­гой воз­вра­щал­ся из Кры­ма в Санкт-Петер­бург на поез­де. Око­ло 13 часов дня все они напра­ви­лись в сто­ло­вый вагон — почти пол­ным соста­вом, вклю­чая буду­ще­го импе­ра­то­ра Нико­лая II, кото­ро­му на тот момент испол­ни­лось 20 лет. Исклю­че­ни­ем ста­ла толь­ко шести­лет­няя Оль­га, кото­рую оста­ви­ли в дру­гом вагоне с няней. Поми­мо семьи, в сто­ло­вом вагоне нахо­ди­лись несколь­ко свет­ских дам, министр путей сооб­ще­ний гене­рал-адъ­ютант Кон­стан­тин Посьет и воен­ный министр Пётр Ванновский.

Поезд дви­гал­ся с огром­ной для того вре­ме­ни ско­ро­стью — 68 кило­мет­ров в час. Сра­зу сле­ду­ет отме­тить, что такая ско­рость не была нор­мой, а поезд тяну­ли сра­зу два паро­во­за, что пря­мо нару­ша­ло пра­ви­ла. Но подроб­нее об этом позже.

Тра­ге­дия про­изо­шла в 14:14 на 295‑м кило­мет­ре Кур­ско-Харь­ков­ско-Азов­ской желез­ной доро­ги, у стан­ции Бор­ки под Харь­ко­вом. Ваго­ны импе­ра­тор­ско­го поез­да пошли под откос. Пер­вый локо­мо­тив рас­ша­тал желез­но­до­рож­ные пути, а вто­рой паро­воз про­ва­лил­ся меж­ду рель­са­ми и увёл за собой деся­ток ваго­нов. Ситу­а­цию усу­губ­ля­ло то, что в этот момент поезд про­хо­дил по деся­ти­мет­ро­вой насыпи.

Спу­стя вре­мя импе­ра­три­ца Мария Фёдо­ров­на в пись­ме сво­е­му бра­ту, гре­че­ско­му коро­лю Геор­гу, так опи­са­ла момент катастрофы:

«Мы почув­ство­ва­ли силь­ный тол­чок и сра­зу за ним вто­рой, после кото­ро­го мы все ока­за­лись на полу и всё вокруг нас заша­та­лось и ста­ло падать и рушить­ся. Всё пада­ло и тре­ща­ло, как в Суд­ный день. В послед­нюю секун­ду я виде­ла ещё Сашу, кото­рый нахо­дил­ся напро­тив меня за узким сто­лом и кото­рый потом рух­нул вниз… В этот момент я инстинк­тив­но закры­ла гла­за, что­бы в них не попа­ли оскол­ки стек­ла и все­го того, что сыпа­лось ото­всю­ду… Всё гро­хо­та­ло и скре­же­та­ло, и потом вдруг воца­ри­лась такая мёрт­вая тиши­на, как буд­то в живых нико­го не осталось».

Сто­ло­вый вагон силь­но постра­дал, одна­ко его пас­са­жи­рам неска­зан­но повез­ло. Тяжё­лая кры­ша рух­ну­ла, но застря­ла, не доле­тев до пола, поэто­му лежав­шие на полу люди не постра­да­ли. Затем дно ваго­на про­ва­ли­лось, и пас­са­жи­ры упа­ли на рель­сы вме­сте с ков­ром. Импе­ра­тор пер­вым выбрал­ся из-под зава­лов, а затем под­нял кры­шу ваго­на, что­бы осталь­ные мог­ли вылезть. Никто из чле­нов семьи не постра­дал, вклю­чая малень­кую Оль­гу, нахо­див­шу­ю­ся в сосед­нем вагоне: сам Алек­сандр III, его супру­га, цеса­ре­вич Нико­лай, вели­кий князь Геор­гий и вели­кая княж­на Ксе­ния полу­чи­ли лишь незна­чи­тель­ные уши­бы, цара­пи­ны и порезы.

Но всё же не всем так повез­ло. Мария Фёдо­ров­на вспо­ми­на­ла:

«Но какую скорбь и ужас испы­та­ли мы, уви­дев мно­же­ство уби­тых и ране­ных, наших доро­гих и пре­дан­ных нам людей. Душе­раз­ди­ра­ю­ще было слы­шать кри­ки и сто­ны и не быть в состо­я­нии помочь им или про­сто укрыть их от холо­да, так как у нас самих ниче­го не осталось!

Мой доро­гой пожи­лой казак, кото­рый был око­ло меня в тече­ние 22 лет, был раз­дав­лен и совер­шен­но неузна­ва­ем, так как у него не было поло­ви­ны голо­вы. Так­же погиб­ли и Саши­ны юные еге­ря, кото­рых ты, навер­ное, пом­нишь, как и все те бед­ня­ги, кто нахо­дил­ся в вагоне, кото­рый ехал перед ваго­ном-ресто­ра­ном. Этот вагон был пол­но­стью раз­бит в щеп­ки, и остал­ся толь­ко малень­кий кусо­чек стены!»

Алек­сандр III запи­сал в дневнике:

«Бог чудом спас нас всех от неми­ну­е­мой смер­ти. Страш­ный, печаль­ный и радост­ный день. 21 уби­тый и 36 ране­ных! Милый, доб­рый и вер­ный мой Кам­чат­ка (лай­ка импе­ра­то­ра. — VATNIKSTAN) тоже убит!»

По вос­по­ми­на­ни­ям оче­вид­цев, сра­зу после ката­стро­фы госу­дарь Алек­сандр III про­из­нёс: «Бог мило­вал! Но надол­го ли?» Те же сло­ва он гово­рил ещё год назад, когда ему сооб­щи­ли о предот­вра­ще­нии поку­ше­ния. Тогда заго­вор­щи­ки из «Тер­ро­ри­сти­че­ской фрак­ции» пар­тии «Народ­ная воля» реши­ли убить госу­да­ря в Санкт-Петер­бур­ге. В состав груп­пы вхо­дил Алек­сандр Улья­нов, стар­ший брат Вла­ди­ми­ра Лени­на. План был прост: пре­ступ­ни­ки жда­ли, пока Алек­сандр III про­едет по Нев­ско­му про­спек­ту. Но наро­до­воль­цы вели себя слиш­ком подо­зри­тель­но, поэто­му поли­ция их задер­жа­ла. При обыс­ке у тер­ро­ри­стов обна­ру­жи­ли бом­бу и отрав­лен­ные пули. Об инци­ден­те доло­жи­ли госу­да­рю. Клю­че­вых участ­ни­ков заго­во­ра пове­си­ли в Шлис­сель­бург­ской кре­по­сти, неко­то­рых при­част­ных отпра­ви­ли в ссылку.

Алек­сандр III и Мария Фёдо­ров­на быст­ро при­шли в себя и при­ня­лись руко­во­дить спа­са­тель­ны­ми рабо­та­ми: раз­би­ра­ли зава­лы, извле­ка­ли ране­ных, иска­ли тела погиб­ших, ока­зы­ва­ли первую помощь. Всё это про­ис­хо­ди­ло на фоне пла­ча, кри­ков и исте­рик неко­то­рых пас­са­жи­ров. Вен­це­нос­ная чета сохра­ня­ла спокойствие.

При­мер­но через час при­был новый поезд, кото­рый доста­вил выжив­ших на стан­цию Лозо­вая. Там свя­щен­но­слу­жи­те­ли про­ве­ли моле­бен о чудес­ном спа­се­нии вен­це­нос­но­го семей­ства. Утром сле­ду­ю­ще­го дня Рома­но­вы вновь отпра­ви­лись в Санкт-Петербург.

Версия официальная: преступная халатность

Ката­стро­фа в Бор­ках не была пер­вой круп­ной желез­но­до­рож­ной ава­ри­ей в рос­сий­ской исто­рии. Так, 12 авгу­ста 1840 года в рай­оне Цар­ско­го села столк­ну­лись два поез­да — 6 чело­век погиб­ли, 78 ране­ны. 24 декаб­ря 1875 года в рай­оне реки Тили­гул потер­пел кру­ше­ние товар­но-пас­са­жир­ский поезд, упав­ший с 25-мет­ро­вой насы­пи, — око­ло 140 чело­век погиб­ли, ещё 120 были ране­ны. Нако­нец, в 1879 году наро­до­воль­цы, пыта­ясь убить Алек­сандра II, взо­рва­ли один из ваго­нов его поез­да, но обо­шлось без жертв (тогда импе­ра­тор с семьёй воз­вра­щал­ся из Кры­ма, точь-в-точь как Алек­сандр III).

Кру­ше­ние поез­да с цар­ской семьёй вызва­ло куда боль­ший резо­нанс, чем все преды­ду­щие ката­стро­фы — при­чём не толь­ко в обще­стве, но и сре­ди чинов­ни­ков, эли­ты, при­бли­жён­ных. Вер­сия о тер­ро­ри­сти­че­ском акте ожи­да­е­мо вита­ла в воз­ду­хе, но её отло­жи­ли. Пер­вым делом рас­смат­ри­ва­ли слу­чай­ность, а точ­нее — халатность.

Геор­гий Ива­нов, под­пол­ков­ник жан­дарм­ско­го управ­ле­ния, рас­ска­зал, что пер­вым делом госу­да­рю пока­за­ли облом­ки шпал — они были весь­ма изно­шен­ны­ми. Уви­ден­ное удо­вле­тво­ри­ло импе­ра­то­ра, и он рас­по­ря­дил­ся про­ра­ба­ты­вать вер­сию несчаст­но­го слу­чая как основ­ную. Про­ку­рор Сена­та, юрист Ана­то­лий Кони, кото­рый занял­ся рас­сле­до­ва­ни­ем ката­стро­фы, согла­сил­ся с пло­хим состо­я­ни­ем шпал. Таким обра­зом появил­ся и пер­вый подо­зре­ва­е­мый — под­ряд­чик Саму­ил Поля­ков, руко­во­дя­щий уклад­кой путей.

Вско­ре след­ствие уста­но­ви­ло, что изна­чаль­но были нару­ше­ны пра­ви­ла тех­ни­ки без­опас­но­сти при экс­плу­а­та­ции соста­ва. Ока­за­лось, что по нор­мам к паро­во­зу допус­ка­лось при­це­пить 11 ваго­нов — на деле их было 15, при­чём все они явля­лись зна­чи­тель­но более тяжё­лы­ми, чем стан­дарт­ные. Соот­вет­ствен­но, нагруз­ка на рель­сы воз­рос­ла, пре­вы­сив допу­сти­мые нормы.

Кро­ме это­го, состав дви­гал­ся слиш­ком быст­ро, что­бы вовре­мя доста­вить цар­скую семью в Харь­ков. Выяс­ни­лось, что маши­ни­стов под­го­нял началь­ник депо Гри­го­рий Задон­цев, кото­ро­го тоже запи­са­ли в подо­зре­ва­е­мые. К это­му доба­ви­лись ещё и про­бле­мы с тор­мо­за­ми, то есть импе­ра­тор­ский поезд обла­дал тех­ни­че­ски­ми неис­прав­но­стя­ми. Это уже накла­ды­ва­ло вину на всё руко­вод­ство желез­ной доро­ги, в осо­бен­но­сти на глав­но­го инспек­то­ра баро­на Кану­та Шерн­ва­ля, кото­рый нахо­дил­ся в поез­де во вре­мя ката­стро­фы и выжил.

Нико­му из подо­зре­ва­е­мых не выдви­ну­ли обви­не­ний, а Шерн­валь и министр путей сооб­ще­ний Кон­стан­тин Посьет ушли в отстав­ку. Новым мини­стром стал Гер­ман Пау­кер. В деле же ока­зал­ся заме­шан и Сер­гей Вит­те, кото­рый тогда слу­жил управ­ля­ю­щим Обще­ства Юго-Запад­ных желез­ных дорог. В мар­те сле­ду­ю­ще­го года Сер­гей Юлье­вич воз­гла­вил Депар­та­мент желез­но­до­рож­ных дел Мини­стер­ства финан­сов, парал­лель­но он был про­из­ве­дён в дей­стви­тель­ные стат­ские советники.

Вер­сия о халат­но­сти при­ве­ла к оже­сто­чён­ной борь­бе сре­ди чинов­ни­ков. Каж­дый ста­рал­ся пере­ло­жить ответ­ствен­ность на дру­го­го, пыта­ясь избе­жать нака­за­ния. Но даль­ше дело так и не пошло. Алек­сандр III не стал сгу­щать крас­ки и раз­ма­хи­вать шаш­кой. Мяг­ко­сер­де­чие импе­ра­то­ра при­ве­ло к появ­ле­нию слу­хов: окру­же­ние и обще­ствен­ность заклю­чи­ли, что госу­дарь скры­ва­ет прав­ду, пото­му что в кру­ше­нии поез­да заме­ша­ны важ­ные и близ­кие люди.

Версия вторая: заговор родственников

Неко­то­рые исто­ри­ки и иссле­до­ва­те­ли счи­та­ют, что орга­ни­за­то­ра­ми тер­ак­та мог высту­пить брат госу­да­ря — Вла­ди­мир Алек­сан­дро­вич. Дело в том, что если бы сам импе­ра­тор, его супру­га и дети погиб­ли бы, то власть в стране пере­шла бы в его руки. Извест­но, что Алек­сандр III сра­зу после кру­ше­ния мрач­но пошутил:

«Пред­став­ляю себе, как будет разо­ча­ро­ван Вла­ди­мир, когда узна­ет, что мы все спаслись!»

Впро­чем, ника­ких пря­мых дока­за­тельств при­част­но­сти Вла­ди­ми­ра к кру­ше­нию поез­да нет — толь­ко домыс­лы и подо­зре­ния. В первую оче­редь, из-за его супру­ги — Марии Пав­лов­ны, гер­цо­ги­ни Мекленбург-Шверинской.

Вла­ди­мир Алек­сан­дро­вич в то вре­мя являл­ся глав­но­ко­ман­ду­ю­щим вой­ска­ми гвар­дии и Санкт-Петер­бург­ско­го воен­но­го окру­га. О нём гово­ри­ли как о чело­ве­ке серьёз­ном, силь­ном и жёстком.

Под стать была и супру­га. Мария Пав­лов­на отка­за­лась при­ни­мать пра­во­сла­вие, а отно­ше­ния с женой импе­ра­то­ра у неё не сло­жи­лись. Пого­ва­ри­ва­ли, что тому виной про­ис­хож­де­ние: Мария Фёдо­ров­на была дат­чан­кой, Мария Пав­лов­на — нем­кой. Наци­о­наль­ный кон­фликт нало­жил отпе­ча­ток на вза­и­мо­от­но­ше­ния. Ходи­ли слу­хи, что амби­ци­оз­ная Мария Пав­лов­на счи­та­ла, что имен­но она и её супруг долж­ны были пра­вить Рос­сий­ской импе­ри­ей. Гибель Алек­сандра III и его семьи откры­ва­ла бы доро­гу к тро­ну. Так и воз­ник­ла вер­сия, что к кру­ше­нию поез­да при­ча­стен млад­ший брат госу­да­ря с женой. Впро­чем, эпо­ха двор­цо­вых пере­во­ро­тов закон­чи­лась почти век назад, каких-либо обви­не­ний не было. Да и после ката­стро­фы никто из при­бли­жён­ных не заме­тил изме­не­ний в отно­ше­ни­ях меж­ду Романовыми.

Версия третья: ниточки ведут в Париж

Как мы уже отме­ти­ли, вер­сия о тер­ак­те появи­лась в чис­ле пер­вых. Хотя Алек­сандр III не давал ей ходу, она всё рав­но оста­ва­лась на слу­ху. Сам факт желез­но­до­рож­ной ката­стро­фы лёг на под­го­тов­лен­ную поч­ву: ради­ка­лы из «Народ­ной воли» несколь­ко раз пыта­лись убить Алек­сандра II, в том чис­ле взо­рвать поезд, и постав­лен­ной цели в ито­ге доби­лись. Охо­та на тер­ро­ри­стов про­дол­жа­лась несколь­ко лет. Несмот­ря на аре­сты и каз­ни, не было уве­рен­но­сти, что пой­ма­ны все, это при­ве­ло к появ­ле­нию вер­сии о теракте.

Пого­ва­ри­ва­ли, что один из тер­ро­ри­стов сумел устро­ить­ся помощ­ни­ком пова­ра на импе­ра­тор­ский поезд. Имен­но он акти­ви­ро­вал взрыв­ное устрой­ство, после чего спо­кой­но поки­нул состав на полустанке.

Вер­сия о тер­ак­те про­ра­ба­ты­ва­лась парал­лель­но с основ­ной. Рас­сле­до­ва­ни­ем зани­ма­лись не толь­ко стра­жи поряд­ка внут­ри стра­ны, но и аген­ты тай­ной поли­ции за гра­ни­цей. Дело вели люди началь­ни­ка поли­ции Пет­ра Чере­ви­на. Есть пред­по­ло­же­ние, что они при­шли к одно­знач­но­му выво­ду — тер­акт. По мне­нию след­ствия, кру­ше­ние поез­да про­изо­шло из-за взры­ва бом­бы в вагоне-ресто­ране. Зало­жил её и акти­ви­ро­вал как раз помощ­ник пова­ра, ока­зав­ший­ся рево­лю­ци­о­не­ром из «Зем­ли и воли». Уста­но­вив часо­вой меха­низм на нуж­ное вре­мя, пре­ступ­ник сошёл с поез­да, затем пере­брал­ся в Румы­нию, а отту­да уже во Францию.

Вер­сию о тер­ак­те под­твер­жда­ли све­де­ния, добы­тые аген­та­ми в Евро­пе. В Пари­же жил Нико­лай Дмит­ри­е­вич Сели­вёр­стов — гене­рал-лей­те­нант и тай­ный совет­ник, кото­рый в кон­це 1870‑х годов вышел в отстав­ку и остал­ся во Фран­ции. Силе­вёр­стов про­дол­жил неглас­ное наблю­де­ние за рево­лю­ци­о­не­ра­ми, сбе­жав­ши­ми из Рос­сии во Фран­цию. В 1890 году Нико­лая Дмит­ри­е­ви­ча убил поль­ский соци­а­лист. Фран­цу­зы собра­ли иму­ще­ство быв­ше­го тай­но­го совет­ни­ка и отпра­ви­ли в Рос­сию. При изу­че­нии доку­мен­тов Сели­вёр­сто­ва поли­цей­ские обна­ру­жи­ли фото­гра­фию помощ­ни­ка пова­ра с помет­ка­ми на обрат­ной сто­роне. Ока­за­лось, что рево­лю­ци­о­нер хотел встре­тить­ся с фран­цуз­ски­ми жур­на­ли­ста­ми, что­бы рас­ска­зать о желез­но­до­рож­ной ката­стро­фе, но не успел — погиб. На этом дело о тер­ак­те прекратили.

На про­тя­же­нии несколь­ких лет вер­сия о взры­ве оста­ва­лась наи­бо­лее попу­ляр­ной. Извест­но, что министр юсти­ции Нико­лай Мура­вьёв, воен­ный министр Вла­ди­мир Сухом­ли­нов, вели­кий князь Алек­сандр Михай­ло­вич и неко­то­рые дру­гие вли­я­тель­ные люди были уве­ре­ны, что ката­стро­фа — дело рук рево­лю­ци­о­не­ров. При­дер­жи­ва­лись этой вер­сии и неко­то­рые газе­ты, при­чём не толь­ко рос­сий­ские, но и зарубежные.

Одна­ко Алек­сандр III решил по-сво­е­му. Офи­ци­аль­но госу­дарь при­дер­жи­вал­ся вер­сии о тра­ги­че­ской слу­чай­но­сти, поэто­му посте­пен­но обсуж­де­ние при­чин ката­стро­фы поез­да пре­кра­ти­лось. Еди­но­го мне­ния на этот счёт нет и по сей день.

В память о спа­се­нии импе­ра­тор­ской семьи было постро­е­но 126 хра­мов, 320 часо­вен, 17 коло­ко­лен и 32 при­де­ла. На месте кру­ше­ния поез­да воз­ве­ли Спа­со-Свя­то­гор­ский скит, непо­да­лё­ку рас­по­ло­жил­ся храм Хри­ста Спа­си­те­ля Пре­слав­но­го Преображения.

Вско­ре после кру­ше­ния поез­да Алек­сандр III стал жало­вать­ся на боли в пояс­ни­це. Про­фес­сор Виль­гельм Гру­бе, осмот­рев­ший импе­ра­то­ра, при­шёл к выво­ду, что ката­стро­фа поло­жи­ла нача­ло болез­ни почек. Совре­мен­ни­ки были соли­дар­ны с этой точ­кой зре­ния. Медиа­маг­нат Ста­ни­слав Про­п­пер писал в сво­их мему­а­рах:

«До самой ката­стро­фы под Бор­ка­ми царь обла­дал бога­тыр­ской силой. Он мог ходить по ком­на­те, дер­жа цари­цу на одной руке, а на дру­гой руке, на пле­че и на шее — по ребён­ку. Во вре­мя ката­стро­фы под Бор­ка­ми (17 (29) октяб­ря 1888 г.), когда импе­ра­тор­ский вагон раз­нес­ло в щеп­ки, он дер­жал на сво­их пле­чах рух­нув­шую кры­шу ваго­на, пока не подо­спе­ла помощь. По рас­про­стра­нён­но­му мне­нию, это напря­же­ние вызва­ло у него болезнь почек, кото­рая, слиш­ком позд­но заме­чен­ная, све­ла его в могилу».

Так это или нет — вопрос дис­кус­си­он­ный. Всё же после ката­стро­фы царь про­жил ещё шесть лет, а окон­ча­тель­но к смер­ти его при­ве­ли вовре­мя не выле­чен­ное вос­па­ле­ние лёг­ких и нефрит.

Читай­те так­же «Аван­тю­ра каза­ка Аши­но­ва. Новая Москва в Абис­си­нии».