Официальная советская пропаганда много лет осуждала Кровавое воскресенье — расстрел царскими войсками мирной демонстрации в Петербурге в январе 1905 года. Но в 1962 году и в самом СССР произошло подобное событие. Случилось оно в Новочеркасске Ростовской области и вошло в историю как «Новочеркасский расстрел». Долгое время это событие замалчивалось властями, о нём не упоминало ни одно СМИ, но в наше время оно известно во всех подробностях.
О том, что же тогда произошло, что стало причиной массовой гибели людей и как такое вообще могло случиться, и пойдёт речь в нашей сегодняшней статье.
Причины забастовки рабочих
К началу 1960‑х годов Советский Союз оказался в сложной экономической ситуации. В стране был острый дефицит продуктов питания первой необходимости, в том числе мяса, молока, хлеба, растительного масла и круп. Вызвано это было сразу несколькими причинами. С одной стороны, в СССР быстрыми темпами росло население, с другой — в разгаре была холодная война, гонка вооружений и покорение космоса, которые поглощали огромные суммы.
Освоение целинных земель, на которое так рассчитывало правительство Хрущёва, закончилось неудачей. В 1961 году Союз впервые вынужден был закупить зерно за границей.
В этих условиях в 1961 году также была проведена денежная реформа, объявленная официальной пропагандой «победой социализма», но в действительности государство понесло очередные финансовые убытки.
Недостающие деньги нужно было где-то взять. И правительство Хрущёва не нашло ничего лучшего, чем отнять эти деньги у народа, объявив о повышении стоимости мяса, мясных продуктов, масла и молока. Цены в один миг взлетели в среднем на 30%. Официальная пропаганда объявила такие меры «большой финансовой помощью колхозам и совхозам». Действительно, колхозы и совхозы от повышения цен были в некотором выигрыше, но в огромном проигрыше оказались миллионы рабочих и крестьян.
Повышение цен всколыхнуло всю страну. В Москве, Ленинграде, Донецке, Киеве, Днепропетровске, Тбилиси, Твери и других крупных городах прошли стихийные митинги, появились антиправительственные листовки. Но особенно болезненным повышение цен оказалось для рабочих Новочеркасска, которым как раз незадолго до этого, зимой-весной 1962 года, понизили зарплаты.
Население Новочеркасска в начале 1960‑х годов составляло около 140 тысяч человек. Из них 12 тысяч работали на Новочеркасском электровозостроительном заводе (НЭВЗ).
НЭВЗ к 1962 году был технически отсталым предприятием, на нём практиковался тяжёлый физический труд, отсутствовала элементарная безопасность, а многие рабочие жили в бараках. Те, кто имел возможность снимать квартиры, платили за аренду до 30% от зарплаты. Даже в докладных записках сотрудников КГБ своему начальству сообщалось, что на НЭВЗ «администрация бездушно относится к людям, не проявляет заботы о создании нормальных бытовых условий, организации общественного питания, не уделяет внимания вопросам техники безопасности».
Из-за этого текучесть кадров на заводе была необычайно высока. А когда в дополнение ко всем перечисленным проблемам снизились зарплаты и выросли цены на продукты, терпение рабочих иссякло.
Днём 31 мая 1962 года стало известно о повышении цен, а уже на следующее утро рабочие договорились выйти на забастовку.
1 июня. Начало забастовки
Утром 1 июня рабочие одного из цехов не приступили к обязанностям, объявив забастовку и потребовав повысить зарплаты и улучшить условия труда. Вскоре к ним присоединились и люди остальных цехов. Когда на завод прибыл директор Борис Курочкин, рабочие начали говорить ему, что теперь на такую зарплату невозможно прожить и что им не хватает денег даже на мясо.
Вместо того чтобы пообещать бастующим повысить зарплаты, Курочкин ответил:
«Не хватает денег на мясо, жрите пирожки с ливером».
Такой ответ вызвал бурю негодования в толпе, директора освистали, и он еле покинул завод на своей машине.
После этого митингующие, которых было уже около четырёх тысяч человек, отправились к проходящей поблизости от завода железной дороге «Ростов — Москва» и перекрыли её.
Вскоре подошёл пассажирский поезд, который вынужден был остановиться перед огромной толпой забастовщиков. Кто-то написал на локомотиве фразу «Хрущёва — на мясо!».
Бастующие продолжали выкрикивать лозунги, самым популярным из которых был «Хлеба, мяса, масла». Несколько ораторов произнесли речи. Кто-то предлагал действовать радикальнее, другие же, напротив, призывали оставаться в рамках закона и митинговать мирно. Ближе к вечеру поезд отпустили, и он вернулся на предыдущую станцию.
Тем временем около полудня о забастовке доложили Хрущёву. Посовещавшись с министрами обороны, внутренних дел и председателем КГБ, генсек отдал приказ подавить «антисоветский мятеж» силой.
Спустя пару часов министр обороны маршал Родион Малиновский позвонил начальнику штаба Северо-Кавказского округа и повторил приказ подавить протесты силой, не применяя, однако, для этого танки. Чтобы руководить действиями армии, милиции и КГБ на месте событий, из Москвы в Новочеркасск выехали члены правительства Фрол Козлов, Анастас Микоян, бывший председатель КГБ Александр Шелепин и председатель Совмина РСФСР Дмитрий Полянский.
Около 16:30 к протестующим вышли первый секретарь ростовского обкома Александр Басов, председатель ростовского облисполкома Иван Заметин, первый секретарь новочеркасского горкома КПСС Тимофей Логинов и директор завода Борис Курочкин.
Первым с речью к рабочим выступил Басов, но говорил он так неумело, что толпа его освистала и начала бросать в него бутылки и палки. Следующим попытался что-то сказать Курочкин, но в него тоже полетели различные предметы. В итоге все четыре чиновника вынуждены были укрыться в административном здании завода и смогли покинуть его лишь несколько часов спустя.
Начиная с 18:00 к заводу прибывали отряды военных и милиции общей численностью до 200 человек, подъехали также три БТРа. Однако боевых патронов у них не было, поэтому в тот день жертв удалось избежать. Около 30 человек, проявлявших особую активность, арестовали и доставили в городской отдел МВД.
Вечером рабочие жгли на кострах портреты Хрущёва и других партийных деятелей. Около полуночи большинство митингующих разошлось, договорившись снова собраться на следующее утро.
2 июня. Расстрел протестующих
Примерно в три часа ночи в Новочеркасск вошли танки и войска, которые сразу заняли территорию завода и вытеснили оттуда немногочисленных остававшихся там забастовщиков. Все важнейшие объекты города, включая почту, телеграф, радиоузел, горисполком, горком партии, отдел милиции, КГБ и Государственный банк, были взяты под усиленную охрану солдатами.
Утром вновь собравшиеся на заводе рабочие продолжили митинг. Многие держали в руках красные знамёна и портреты Ленина. Поскольку находиться далее на занятом милицией и военными заводе не было смысла, толпа бастующих направилась в центр города, где в здании горкома находились Козлов, Микоян, Шелепин, Полянский и другие партийные чиновники.
Путь от завода к центру пролегал через мост на реке Тузлов. Там к этому времени уже стояли танки и солдаты под командованием генерал-лейтенанта Матвея Шапошникова, ветерана Великой Отечественной войны и Героя Советского Союза. При приближении к мосту толпы протестующих командующий Северо-Кавказским военным округом генерал Исса Плиев передал Шапошникову приказ высшего партийного начальства: разогнать толпу танками. Шапошников отказался выполнять это явно преступное распоряжение, заявив Плиеву:
«Товарищ командующий, я не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками».
Впоследствии, когда Шапошникова спрашивали, что было бы, если б он не ослушался, генерал отвечал, что жертв в таком случае были бы тысячи.
Тем временем толпа рабочих, к которым по дороге присоединялись сотни горожан включая женщин и подростков, преодолела танки и продолжила двигаться в центр города.
Узнав, что митингующие прошли танки, Козлов, Микоян и прочие высшие партийные чиновники, находившиеся в здании горкома, бежали в военный городок, где временно располагались и городские власти. Дойдя до горкома, толпа начала вести себя гораздо агрессивнее. Кто-то принялся бить стёкла в здании, другие избили нескольких находившихся поблизости милиционеров. Отдельные митингующие пробрались в горком и, не найдя там партийных чиновников, принялись портить мебель.
В этот момент к горкому подошли около 50 спецназовцев с автоматами под командованием генерал-майора Ивана Олешко, которые встали между зданием и толпой. Особо разгорячённые митингующие попытались отобрать оружие у солдат, те оттеснили их и дали предупредительные выстрелы поверх голов. Одним из этих выстрелов был убит сидящий на дереве подросток, пришедший посмотреть на митинг.
Толпа кинулась на солдат, последовали автоматные очереди, митингующие начали разбегаться в разные стороны. Генерал Олешко кричал, чтобы солдаты прекратили огонь, но из-за выстрелов и криков его не было слышно.
Вот как эти события описывают очевидцы. Анатолий Жмурин, на тот момент 24-летний парень, в разговоре с журналистами 55 лет спустя вспоминал:
«Я не мог поверить, что будут стрелять. Надобности не было никакой. Все спокойно себя вели. Ждали, что приедут выступать начальники. Никто не кидал камни, никто ничего не делал. Могли бы разогнать водой из пожарных автомобилей».
Другой очевидец, Павел Грибов, на тот момент 12-летний подросток, так описывал расстрел:
«Я был пацанёнком 12 лет, и меня занесло на эту площадь. Когда начали стрелять, побежал через заборы. Увидел, как мужичок забежал в парикмахерскую в открытую дверь, я за ним. Встал за стену, увидел, что парикмахер ходит и кланяется, и кланяется. Не понял сначала, что произошло. Потом увидел, что она двумя руками держалась за живот и у неё из-под рук расходилось красное пятно. Получается, погибла от случайной пули».
Стал очевидцем расстрела и будущий генерал Александр Лебедь, которому на тот момент тоже было 12 лет. Он, как и его сверстники, наблюдал за расправой, сидя на дереве. Журналист Вадим Карлов писал об этом:
«Очевидцы рассказывают, что после выстрелов посыпались, как груши, любопытные мальчишки, забравшиеся на деревья в скверике. Сидел среди ветвей и будущий генерал двенадцатилетний Саша Лебедь. Жил он на соседней улице Свердлова, которая теперь названа его именем, всего в квартале от горкома. Естественно, не мог не прибежать и не поглазеть. Он сам об этом потом рассказывал, когда приезжал в город во время персональной президентской кампании. О том, как после первых выстрелов кубарем скатился вниз, как каким-то чудом перемахнул через высоченный забор. Видел вроде бы и убитых малышей. Тому есть и другие косвенные подтверждения. Очевидцы вспоминают про рассыпанную обувь и белые детские панамки: они валялись по всей кроваво-грязной площади.
Правда, в опубликованных списках жертв мальчишки не значатся. Не заявляли о пропавших детях и их родители. Боялись, или мы об этом не знаем? А может быть, потому, что к площади прибежали сироты (детский дом располагался как раз на Московской)».
Расстрел на площади продолжался всего три-четыре минуты. После этого люди разбежались, на земле остались лежать несколько десятков человек — убитые и тяжело раненные.
Когда спустя 30 лет Прокуратура РФ начнёт расследование этого дела, многие из бывших в тот момент на площади солдат будут утверждать, что стреляли не они, а неизвестные люди как в военной, так и в гражданской одежде, сидевшие на крышах ближайших зданий.
Один из солдат утверждал, что с крыши здания горкома сыпались пулемётные гильзы. Другой — что после расстрела из здания вышли двое неизвестных военных с ручными пулемётами в руках. Третий видел, как двое мужчин в гражданской одежде стреляли по убегающим людям из пистолетов. Четвёртый говорил, что видел группу из десяти солдат со снайперскими винтовками.
Конечно, на первый взгляд может показаться, что все эти солдаты пытались лишь выгородить себя, переложив вину на неизвестных снайперов. Однако достоверно известен и такой факт: за день до трагедии в местную гостиницу заселились «27 музыкантов вместе с дирижёром». Причём для этого были насильно выселены уже жившие на втором этаже гостиницы люди. Если бы они действительно были музыкантами, очевидно, насильно покидать гостиницу никого не заставили бы.
В тот же день произошла стрельба и в горотделе милиции, который попыталась штурмовать другая группа митингующих. Там погибло минимум четыре человека и ещё около десятка были тяжело ранены.
Всего же в тот злосчастный день в Новочеркасске было убито как минимум 26 протестующих и 87 ранены. Эти данные были оглашены лишь в конце 1980‑х годов и, скорее всего, являются неполными.
Известно, что некоторые тяжелораненные скончались в ближайшие после трагедии дни. Например, 20 июня умер Леонид Шульга — 16-летний подросток, раненный во время расстрела. Его мать была вынуждена просить разрешение на похороны у начальника новочеркасской милиции. Тот предложил провести в последний путь подростка в станице Грушевской — «во избежание демонстраций». Семье заявили о том, что во время похорон нельзя плакать и причитать.
Сразу после расстрела площадь очистили от трупов и раненных. Тела погрузили в машины и увезли в неизвестном направлении. Как станет известно гораздо позже, 20 погибших похоронили в одной братской могиле, остальных — на разных кладбищах Ростовской области в чужих могилах, за которыми не ухаживали много лет.
Милицейские записи об убитых выглядели так:
«Утром шёл оформляться на другую работу. Сквозное огнестрельное ранение головы. Зевака».
«4 месяца беременности. Травма грудной клетки с повреждением органов грудной клетки. Зевака».
«Травма с повреждением костей черепа и вещества мозга. Зевака».
«Сидел на дереве. Упал, как груша. Стал убегать, упал. Пуля вошла в затылок, вырвала часть лица. Зевака».
«Травма шеи с повреждением крупных сосудов. Убит из автомата. Активный».
Крови на площади было так много, что, по воспоминаниям очевидца, одна из женщин опустила в лужу крови руки и стала умывать лицо, крича, что там есть кровь и её мужа.
Площадь не удалось полностью очистить от крови даже пожарными машинами. Тогда на этом месте положили новый асфальт.
Примечательно, что власти отказались выдавать родственникам тела убитых или даже называть место их захоронения. Ольга Артющенко, мать убитого 15-летнего подростка, рассказывает:
«…Ну пришла я в милицию. В милиции сказали, нужно идти в горсовет. Пришла в горсовет — там Сиротин, секретарь. Говорит: что ты хочешь? Говорю: да убили у меня мальчика, отдайте хоть тело. А он говорит, здесь никто не стрелял, никто никого не убивал… Молодой человек подошёл, забрал меня и рот мне закрывал… И до военных повёл. А там ничего не могут сказать. Говорят, ну придите завтра. Я и завтра ходила. И это… Сиротина побила. И меня отправили в нервное отделение. Там недалеко, в психдом».
Так закончилась Новочеркасская трагедия. В августе того же года состоялся суд, на котором семь активных участников забастовки приговорили к расстрелу, а ещё 103 человека получили сроки заключения от двух до 15 лет. Некоторые из них вышли на свободу досрочно уже после отставки Хрущёва, но реабилитированы они были лишь в конце 1980‑х годов.
В 1992 году состоялось новое судебное расследование, на котором осуждены были уже те, кто отдавал приказ стрелять по протестующим рабочим. Главными виновниками трагедии были названы Никита Хрущёв, Фрол Козлов, Анастас Микоян и другие высшие партийные чиновники. Поскольку все они к тому времени уже умерли, уголовное дело прекратили.
Таким образом, подобные преступления не имеют срока давности и рано или поздно, но всегда будут расследованы. Как показывает история, обычно это происходит сразу после смены политического режима.
Последствия
Новочеркасский расстрел имел далеко идущие последствия. Хотя о нём не упомянуло ни одно советское СМИ, скрыть массовый расстрел властям не удалось. Слухи о расправе над мирными рабочими быстро разлетелись по стране.
И, как это обычно и бывает в условиях информационного вакуума, количество жертв народной молвой многократно преувеличивалось, что было для советского режима ещё хуже, чем даже если бы людям рассказали правду.
Осенью того же 1962 года о Новочеркасском расстреле стало известно даже за океаном. Американский журнал Time 19 октября опубликовал статью «And Then the Police Fired» («И тогда полиция открыла огонь»), которая была основана на слухах и содержала информацию о сотнях убитых. Однако общий ход событий в этой статье был показан верно. Поскольку вся статья состояла всего из пяти абзацев, считаю уместным привести её здесь с небольшим сокращением:
«В течение нескольких недель после июньского указа Кремля о повышении цен на мясо и масло на 30% через железный занавес просочился интересный слух: несколько сотен молодых российских студентов и рабочих были убиты полицией в процветающем южном промышленном городе Новочеркасске под Ростовом, в бурную ночь беспорядков и грабежей, вызванных неожиданным повышением цен.
Эту отрывочную историю кратко и незаметно сообщили британские и французские газеты… Среди косвенных подтверждающих доказательств: 1) вся Ростовская область была внезапно объявлена закрытой для иностранных туристов в июне, предположительно из-за эпидемии холеры, хотя 8 июля было проведено крупное мероприятие, и гражданам России разрешили свободно передвигаться по территории, предположительно поражённой болезнью; 2) в Новочеркасске введён комендантский час для молодёжи сроком на два года; 3) Заместитель Никиты Хрущёва, Фрол Козлов, совершил специальную поездку в этот район 8 июня и оставался там на несколько недель, чтобы разобраться с „некоторыми партийными организациями за пренебрежение идеологической и просветительской работой“.
Наконец, благодаря более поздним сообщениям советских путешественников и источников в разведке союзников, а также российской молодёжи, посетившей Всемирный фестиваль молодёжи прошлым летом в Хельсинки, были воссозданы все масштабы июньских беспорядков. Последняя вашингтонская версия:
В Новочеркасске проживает около 16 000 молодых заводских рабочих и учащихся техникумов, которые живут в 42 барачных общежитиях, разбросанных по всему городу. Примерно через три дня после объявления о повышении цен группа молодых людей вышла из общежития после обеда, скандировав лозунг против указа. Вскоре к ним присоединились тысячи других, которые также выкрикивали жалобы на сдельную оплату труда. Огромная толпа медленно двинулась к центру города в сопровождении домохозяек. Главная площадь была забита, и, чтобы лучше разглядеть бурную картину, многие студенты залезли на деревья и телефонные столбы.
Чиновники коммунистической партии были напуганы. Со ступенек партийного штаба они умоляли толпу разойтись, обещали разобраться с их недовольством… Нервная полиция открыла огонь над головами толпы и по неосторожности убила молодых россиян, сидевших в темноте на деревьях и опорах. Когда их тела упали на землю, мятежники взорвались яростью. К месту происшествия прибежали свежие отряды милиции и тайной полиции, открывшие огонь из автоматов. Считается, что при подавлении беспорядков сотни людей погибли и сотни получили ранения».
Однако главным последствием была даже не международная огласка, а возникновение огромной пропасти между властью и народом. Если говорить более лаконично, то власть и народ теперь перестали быть едиными. Открыто это проявилось в 1991 году в ходе всем известных событий.
Читайте также «Тамбовское восстание: последняя русская крестьянская война».
