Советский Союз после 1920‑х годов нельзя назвать местом, идеальным для создания «новой» музыки. И электронной музыки это касается тоже. Да, были и Лев Термен, и Евгений Шолпо, и Евгений Мурзин — но всё это больше касалось инструментария и идей, а не собственно музыки. Поэтому сложно ждать от советских музыкантов прорывов — особенно в поп-музыке. Своих Kraftwerk или Silver Apples у нас не было.
Но подборку пластинок всё же сделать удалось. Представляем десять альбомов советской электронной музыки.
«Танцевальная музыка», Ансамбль ЭМИ п/у Вячеслава Мещерина, 1956 год
Ансамбль ЭМИ мог бы стать советским The Radiophonic Workshop BBC, но не стал. Несмотря на обилие «электронных музыкальных инструментов» (в первую очередь разнообразных электроорганов) даже для конца 1950‑х гг. он занимался абсолютно форматной советской музыкой с вальсами и польками, а вовсе не исследованием новых территорий.
Нельзя сказать, что ансамбль Мещерина как-то серьёзно повлиял на развитие именно электронной музыки в СССР. В конце концов, в начале 1960‑х гг. уже начали появляться первые по-настоящему «синтезаторные» работы, а не просто филармонические мещеринские опусы. Полька, сыгранная на электробаяне, остаётся полькой. Но во многом ансамбль стал прототипом более поздних советских ВИА — во всяком случае, в части максимально лаконичного и обезжиренного использования электрогитар и органов.
«Музыкальное приношение», 1971 год
Здесь можно разместить и более ранние эксперименты с синтезатором АНС. Но «Поток» Шнитке — одна из самых известных вещей советского академического авангарда, так что пусть будет эта пластинка где, помимо Шнитке есть ещё и Губайдуллина, и Денисов, и Артемьев, и Булошкин.
АНС, на котором написан «Поток» и прочие композиции с «Приношения» — самый известный советский синтезатор. Он не копировал западные наработки, а предлагал оригинальную архитектуру и интерфейс: на нём нельзя играть как на обычном клавиатурном или модульном аппарате, вместо этого композитор должен процарапывать всякие узоры на специальных стеклянных пластинах. Звучит круто, но на практике получилось, что почти все делают на нём что-то околоэмбиентное или околонойзовое. «Музыкальное приношение» находится в этом же поле актуальной для шестидесятых сонорной музыки, на пике музыкального прогресса — вместе с композициями, например, Лигети и Пендерецкого.
Саундтрек к фильму «Солярис», Эдуард Артемьев, 1972 год
Для создания этого саундтрека тоже вовсю использовался АНС. Но здесь Артемьев применил уже немного другой подход: главным для него стало совмещение синтезатора с «природными» звуками и симфоническим оркестром.
Получилось масштабное полотно, где конкретная музыка соединяется с музыкой сонорной и барочной, а композиторское ремесло — с ремеслом саундпродюсера. Вместе это предвосхищает достижения куда более молодой экспериментальной электроники 1980–1990‑х годов.
«Метаморфозы», Эдуард Артемьев, 1980 год
В отличие от предыдущего пункта, этот сложно назвать знаковым для электронной музыки в целом. Switched-on Bach, построенный по такому же принципу — обыграть классику на синтезаторе — был выпущен за 12 лет до «Метаморфоз». Вот и тут: Дебюсси, Бах, Монтеверди плюс парочка авторских композиций в виде бонуса сыграны на крайне пафосном синтезаторе EMS Synthi 100. Можно даже назвать «Метаморфозы» его большой демоверсией.
Но вместе с «Зодиаком» (о котором ниже) этот альбом делал работу по популяризации электронной музыки: она в начале восьмидесятых становилась мейнстримом в СССР.
Disco Alliance, Zodiac, 1980 год
Zodiac — интересный пример советской группы-эпигона, допущенной до широких масс. Если многочисленные самодеятельные копирователи каких-нибудь Led Zeppelin так и остались в истории, то к латышскому спейс-року официальные музыкальные структуры оказались более лояльными.
На пластинке мы найдём эдакий домотканый вариант группы Space, только более кустарно сыгранный и сведённый: стринг-синтезаторы, патетические гармонии, «космические» тремолирующие звуки. В принципе, можно даже принять за современный совиетвейв — и многие совиетвейв-музыканты уверенно называют Zodiac своими вдохновителями.
Саундтрек к мультфильму «Тайна третьей планеты», Александр Зацепин, 1981 год
«Тайна третьей планеты» — очень важный источник постсоветской ностальгии, ностальгии по будущему, которого не случилось. И музыка Зацепина уже тоже не воспринимается в отрыве от этой ностальгии.
Технически это — ну, скажем так, как будто в аранжировки и гармонии ВИА добавили немного синтезаторов. То есть по подходу Зацепин в саундтреке к «Тайне третьей планеты» не далеко ушёл от того, чем занимался ансамбль ЭМИ. Но ведь работает: психоделичные гитары под 1960‑е гг., синтовое пиу-пиу, «щемящие» гармонии. Будущее-в-прошедшем, по которому хочется горевать.
«Банановые острова», Юрий Чернавский и Владимир Матецкий, 1983 год
Альбом, вокруг которого сложилась своя мифология и на котором можно изучать жанр «официозные советские музыканты задним числом жалуются на притеснения».
Ну в самом деле: признанные и обласканные государством поп-музыканты решили придумать модной музычки, записали всё это на «Полимуге», «Гибсонах» и «Фендерах», а потом травили байки про непризнанность и запрещённость. И ещё жаловались, мол, «Полимуг» чинить надо было. В этом смысле «Банановые острова», конечно, один из главных образчиков советского лицемерия, где «высокий профессионализм» сытых филармонических музыкантов сочетается с их желанием показать себя ух какими бунтарями.
С другой стороны, это вправду один из первых электронных DIY-альбомов в СССР, более или менее актуально звучащий (музыку-то авторы слушали современную), ну и песня в «Ассу» попала. Культ, как ни крути.
«Ритмическая гимнастика», Ансамбль под управлением В. Осинского, 1984 год
Пластинка, ни на что в своё время не претендовавшая, но выразившая весь дух электронной музыки СССР на границе перестройки. «Руки на пояс, полуприседания с поворотами туловища… ииии влево! вправо!», — призывает голос, парадоксальным образом объединяющий роботизированность со сладострастными интонациями технократической утопии на пике развития. И всё это под эдакий припопсованный полу-Kraftwerk, разве что испорченный эстрадно-приджазованными соляками на синтезаторах.
«Танцы по видео», Биоконструктор, 1987 год
Одна из первых попуток создания «русского Depeche mode». Синти-поп звучание и наивно-поучительные песни про сложности НТР, зависимость от телевизора и бетонный рай. Правда, для отечественного пост-панка и смежных жанров всегда были характерны эти крайне серьёзные интонации.
Через несколько лет родившаяся на осколках «Биоконструктора» группа «Технология» выведет русский мрачный синти-поп на новый уровень качества и признания. Но, к сожалению, расплатиться за это придётся окончательно выхолощенным звуком и туровым чёсом по стране. К успеху пришли.
«Лёгкое дело холод», Стук Бамбука в XI часов, 1991 год
Самый известный альбом «ижевской волны» — и при этом обходящийся без очевидных отечественных предшественников и оставшийся без очевидных последователей, существующий более или менее сам по себе.
Формально по тегам тут, конечно, можно было бы притянуть трип-хоп, эмбиент, дарквейв и много чего еще: тонущие в реверберации синтезаторы, полушепчущий вокал, минималистичные ритмы. Но это и не трип-хоп, и не эмбиент и так далее. Протохонтологическая самодельная музыка, написанная и выпущенная на излете существования целой страны — на несколько шагов впереди и сбоку основных музыкальных путей.
Читайте также «Русский брит-поп. 10 альбомов».
