Героиновый кризис на стыке тысячелетий глазами Глеба Олисова

Геро­ин, геро­ин, геро­ин. Это сло­во зву­ча­ло слиш­ком часто в кон­це 90‑х — нача­ле 2000‑х годов. На роди­тель­ских собра­ни­ях учи­те­ля тру­би­ли тре­во­гу мамам и папам вто­ро­класс­ни­ков о геро­и­но­вой эпи­де­мии. Страш­но пред­ста­вить, о чём же тогда гово­ри­ли на роди­тель­ских собра­ни­ях выпуск­ных классов.

Если в про­шлом мате­ри­а­ле мы вам пред­ста­ви­ли очер­ки питер­ско­го пуб­ли­ци­ста Гле­ба Оли­со­ва о част­ных судь­бах нар­ко­ма­нов, где каж­дый, увы, как и сам Глеб, закон­чил смер­тью, не достиг­нув и трид­ца­ти лет, то в этот раз я хочу пред­ста­вить вам более «спо­кой­ное» чтиво.

В замет­ке «От опия к смер­ти» Глеб запе­чат­лел, как геро­ин при­шёл в Питер в 1997 году и совер­шил насто­я­щую рево­лю­цию на рос­сий­ском нар­ко­рын­ке. Текст мини­мум ценен как соци­о­и­сто­ри­че­ское сви­де­тель­ство совре­мен­ни­ка и при том нар­ко­по­тре­би­те­ля, а не сто­рон­не­го или сугу­бо пред­взя­то­го наблю­да­те­ля, как, ска­жем вос­по­ми­на­ния како­го-либо мили­ци­о­не­ра. Читая тра­гич­ные раз­мыш­ле­ния Гле­ба о демо­гра­фи­че­ском эффек­те «геро­и­но­вой рево­лю­ции», есть ощу­ще­ние, что это раз­мыш­ле­ния мыши, уже загнан­ной в мыше­лов­ку, кото­рая перед смер­тью начи­на­ет дога­ды­вать­ся, что она и вправ­ду ока­за­лась в ловуш­ке, и отнюдь не по слу­чай­но­му сте­че­нию обстоятельств.

Дру­гой рас­сказ, «Осо­бен­но­сти роз­нич­ной тор­гов­ли в город­ских усло­ви­ях», — это при­клю­че­ние в мире геро­и­но­во­го торч­ка нача­ла 2000‑х. Ско­рее все­го, Глеб про­сто опи­сы­вал сюжет из сво­ей соб­ствен­ной жиз­ни. Это уже не «весё­лый» или хотя бы дина­мич­ный мир «про­дви­ну­той моло­дё­жи», раз­вле­ка­ю­щей­ся нар­ко­ти­ка­ми по выход­ным. Нет, это серые оди­на­ко­вые дни людей, чьим тру­до­устрой­ством стал геро­ин. Тор­гов­ля нар­ко­ти­ка­ми, рабо­та на бан­ди­тов, дело­вые отно­ше­ния с мен­тов­ской кры­шей. Не самая при­вле­ка­тель­ная про­фес­сия и реалии.

Как и в про­шлый раз, что­бы погру­же­ние в эпо­ху было мак­си­маль­но насы­щен­ным, я доба­вил видео­ма­те­ри­а­лы — кли­пы куль­то­вых рос­сий­ских групп, а так­же выпус­ки теле­пе­ре­дач по теме. Автор­ские орфо­гра­фия и пунк­ту­а­ция в рас­ска­зах Оли­со­ва сохра­не­ны. Поехали!

---

От опия к смерти (потуги на аналитику)

Опуб­ли­ко­ва­но на про­сто­рах интернета
в нача­ле 2000‑х годов.

В 1997 году на нар­ко­рын­ках Петер­бур­га про­изо­шла рево­лю­ция. На сме­ну ста­ро­му, заси­дев­ше­му­ся на сво­ем троне опи­уму (коро­лев­ская семья Хан­ка и Соло­ма) из пор­то­вых кон­тей­не­ров и непро­смот­рен­но­го бага­жа восточ­ных людей при­шел новый король — Героин.

Я хоро­шо пом­ню то лето, лето 1997 года. Грамм хан­ки на рын­ке на ули­це Дыбен­ко сто­ил от 35 до 50 руб­лей, куб уксус­но­го ангид­ри­да — 10–15 руб­лей. Соло­ма тоже была, но цен не пом­ню, ибо дру­жил я тогда в основ­ном с хан­кой. Дыбен­ков­ский рынок, запо­вед­ник нар­ко­тор­гов­ли, сплош­ные кожа­ные курт­ки, небри­тость, золо­тые зубы и южный акцент. «Чиво ищешь, друг? Хан­ка нада? Харо­ший хан­ка, све­жий, тока с дере­ва, вма­жишь­ся, дом рух­нет, потом еще будишь искать, бери сра­зу боль­ше…». На одно­го насто­я­ще­го тор­гов­ца хур­мой и изю­мом при­хо­ди­лось по два-три бары­ги. Взять мож­но все, были бы день­ги. Если нет денег — на рын­ке тут же можешь про­дать выта­щен­ный из дома теле­ви­зор, маг­ни­то­фон, спор­тив­ный костюм, еду… Нече­го про­дать? Шур­ши в поис­ках рас­ку­мар­ки, сши­бай у мет­ро руб­ли, помо­гай достать нович­кам, кидай, клянчь, садись на хво­ста… Ред­кие рей­ды ОМО­На, когда весь рынок кла­дут носом в грязь, и заго­ня­ют в авто­бус «на пред­мет выяс­не­ния…». Море торч­ков, всех воз­рас­тов и поко­ле­ний — от ста­рых опи­юш­ни­ков с глад­ки­ми, как бы рас­пух­ши­ми кистя­ми рук без малей­ших сле­дов вен до «розо­вых еще, не успев­ших стор­чать­ся» пио­не­ров, толь­ко всту­па­ю­щих на тро­пу тор­ча. Окна квар­тир в боль­шин­стве при­ле­га­ю­щих к рын­ку домов посто­ян­но откры­ты и в лет­ний день (или в ночь) несут­ся запа­хи аце­то­на, рас­тво­ри­те­ля, ангидрида…

Утро. В пере­пол­нен­ном торч­ка­ми авто­бу­се (его назы­ва­ли «кумар­ным авто­бу­сом») от «Ломо­но­сов­ской» доби­ра­ешь­ся до рын­ка, вхо­дишь в любой из четы­рех вхо­дов, идешь сквозь шум­ные ряды к «сво­е­му» бары­ге, кото­ро­го ты зна­ешь, и у кото­ро­го берешь не пер­вый день и уже не пер­вый месяц. Вот и он, Кар­лен, золо­то-кожа-щети­на. «Ай, Дис, гар­даш, савсем пла­хой, да? Кума­рит, да? Есть лаве?» Есть, Кар­лен, есть, ина­че я б тебя не искал. Бери, тут на два с поло­ви­ной грам­ма без 5 руб­лей, нор­маль­но? «Вай, Диса, аби­жа­ешь, какие такие пять руб­лей? Тебе как посто­ян­но­му кли­ен­ту со скид­кой, бери, да?». Три тем­но корич­не­вых шари­ка, два поболь­ше, один помень­ше, туго замо­тан­ные цел­ло­фа­ном, пере­хо­дят из рук Кар­ле­на ко мне. Спа­си­бо, Кар­лен, зав­тра с утра заеду, ага? «Канеш­но, Диса, захади, если что — я во дво­рах». Три шага впе­ред — а вот и Гена, бары­га ангид­ри­дом. Про­тя­ги­ваю пяти­ку­бо­вый баян и трид­цать руб­лей. Из два­дцат­ки в мой баян пере­ли­ва­ют­ся три куба кис­ло­го. Так… Послед­ний штрих — тетя Люся, в неиз­мен­ном зеле­ном паль­то — тор­гов­ка шпри­ца­ми и димед­ро­лом. Люсь, мне две пятер­ки и две, нет, три плат­фор­мы димед­ро­ла. «Бери, бери, род­нень­кий, уда­чи тебе, сынок…». Обрат­ный путь сквозь ряды, отши­ва­ние пыта­ю­щих­ся сесть на хво­ста поте­ю­щих торч­ков с боль­ши­ми зрач­ка­ми — изви­ни­те, брат­ва, такое дело — каж­дый выжи­ва­ет в оди­ноч­ку, рад бы — но само­му мало. Меня уже ощу­ти­мо кума­рит, дозняк два грам­ма, послед­няя вмаз­ка была вче­ра ночью. Ну ниче­го… Три мину­ты ходь­бы от рын­ка по дво­рам, дабы не нарвать­ся на эки­па­жи мусо­ров, кур­си­ру­ю­щих по Кры­лен­ко, Дыбен­ко, Тель­ма­на… Нуж­ная парад­ная, послед­ний этаж, желез­ная дверь. Зво­нок. Хозя­ин хаты, Андрей, тор­чок с два­дца­ти­лет­ним ста­жем, с кух­ни доно­сит­ся гомон, воня­ет уксу­сом. Варят… При­вет, при­вет, про­ходь, ски­да­вай обувь. Сра­зу рулю на кух­ню. О, зна­ко­мые все лица… Вадик «Сова», быв­ший певец из Двух Само­ле­тов, Миш­ка Хохол, бан­дит кури­ру­ю­щий тор­гов­лю ангид­ри­дом на «Ломо­но­сов­ской», Сере­га, дирек­тор одно­го питер­ско­го мод­но­го клу­ба (и по сей день там рабо­та­ет). Всем при­вет, круж­ка сво­бод­на? «Вари, Дис, вари… Ты сего­дня один? А где Алан?». Алан — мой при­я­тель. Он меня свел с Андрю­шей, он пока­зал мне эту хату. А сего­дня куда-то умчал­ся что-то мутить и про­би­вать… (пре­даст и про­даст меня и дру­гих Алан мно­го поз­же, и мно­го поз­же он зара­зит ВИЧем 17-ти лет­нюю девоч­ку… я это­го пока не знаю).

Круж­ка, закоп­чен­ная, обыч­ная эма­ли­ро­ван­ная круж­ка. Все­гда она ассо­ци­и­ро­ва­лась с ком­по­том в дет­ском саду. Дру­гой воз­раст, дру­гие ассо­ци­а­ции… Акку­рат­но отле­пить цело­фан от «фитюли» (имен­но так на питер­ском жар­гоне назы­ва­ет­ся раз­вес­ная хан­ка, этот малень­кий комо­чек корич­не­вой мас­сы), ножом соскре­сти остат­ки опия с оберт­ки. Даль­ше по тех­но­ло­гии отра­бо­тан­ной года­ми — в круж­ку, раз­ма­зать тон­ким сло­ем, огонь, плос­ко­губ­цы, ангид­рид, крыш­ка, накло­нить­ся и погля­деть, про­ан­гид­ри­ро­вал­ся ли опий, вода, фильтр от сига­ре­ты, выбран­ный рас­твор цве­та креп­ко­го чая слить в стоп­ку, где лежит уже раз­мо­ло­тый в пыль димед­рол, пере­ме­шать, выбрать, и, ути­рая со лба абсти­нент­ный пот, вма­зать­ся. Ух… Раз­лом… Нель­зя опи­сать как теп­лая вол­на с горя­чи­ми иго­лоч­ка­ми про­хо­дит по телу, как момен­таль­но исче­за­ет боль в ногах и спине, как про­хо­дит про­тив­ный кумар­ный при­вкус во рту… «Андрюх, дай сига­ре­ту, ага, спа­си­бо…». Ну что, Диса — попра­вил­ся? А то, моло­дец Кар­лен, не наду­рил… И часы вялой дре­мы с сига­ре­той, лимо­над, про­жже­ная одеж­да, ино­гда — похо­ды на рынок, похо­ды за день­га­ми, похо­ды на «дела», похо­ды в отде­ле­ние в сопро­вож­де­нии опе­ров… Так тек­ла жизнь летом 1997 года. И меня все устра­и­ва­ло, чест­но. Хан­ка была, соло­ма была, ангид­рид был, была хата где все­гда мож­но было сва­рить, день­ги — да все­гда нахо­ди­лись, 100 руб­лей — не такая уж и боль­шая сум­ма для ква­ли­фи­ци­ро­ван­но­го пере­вод­чи­ка, верно?

А потом на нар­ко­рын­ке Петер­бур­га (по дан­ным мили­цей­ских ана­ли­ти­ков — круп­ней­шем нар­ко­рын­ке Евро­пы), рас­по­ло­жен­ном на ули­це Дыбен­ко, про­изо­шла нар­ко­ре­во­лю­ция. В один день с при­лав­ков про­па­ла хан­ка, и соло­ма про­па­ла, и про­пал ангид­рид. Чис­ло азе­ров и про­чих кав­каз­цев рез­ко умень­ши­лось. Появи­лись незна­ко­мые лица. И у всех барыг был толь­ко один товар. Геро­ин. Ге-ро-ин. Онли. А хан­ки нет. Вче­ра была. По 35. А сего­дня нет. Зато есть герыч. Сколь­ко хошь.

Нет, геро­ин был и до это­го. Его лег­ко мож­но было купить, к при­ме­ру, на пло­ща­ди Вос­ста­ния, или на Сен­ной, да и на Дыбах им бан­чи­ли. Но боль­шин­ство завсе­гда­та­ев нар­ко­то­чек и при­то­нов пред­по­чи­та­ли род­ные кустар­но при­го­тов­лен­ные опи­а­ты. А геро­ин уже тогда был сино­ни­мом сло­ва «смерть». Пере­до­за хан­кой, соло­мой или гото­вым по тем вре­ме­нам была ред­ко­стью, кума­ры насту­па­ли неспеш­но, не в три дня, и двуш­ка рас­тво­ра тащи­ла чуть ли не весь день. Да и сто­и­ли эти пре­па­ра­ты недо­ро­го. В общем — дер­жа­лись мы от него как мож­но даль­ше, и геро­ин­щи­ков не жало­ва­ли. Геро­ин счи­тал­ся (и назы­вал­ся) гов­ном, и к сожа­ле­нию, имен­но с геро­и­на начи­на­ли свой нар­куш­ный путь моло­дые торч­ки. Есте­ствен­но, это ведь так про­сто — не надо ехать на стрем­ный рынок Дыбен­ко, не надо выму­чи­вать хан­ку и кис­лое, опа­са­ясь кид­ка или обла­вы, не надо искать место, где сва­рить, не надо искать чело­ве­ка, кото­рый сва­рит. А кто из начи­на­ю­щих тор­чать ребя­тиш­ке мог сам сва­рить ту же хан­ку, не гово­ря о соло­ме? Да мало кто… Слож­но это. Посе­му — новое поко­ле­ние рос­сий­ских нар­ко­ма­нов реши­ло не искать тяже­лых путей. Все про­сто и при­ми­тив­но. Доста­точ­но купить чек бело­го порош­ка, раз­ве­сти его водой по вку­су и вма­зать­ся. Вся про­це­ду­ра — мень­ше мину­ты. Место — где угод­но, любая лест­ни­ца или парад­ная. Не можешь вма­зать­ся — нюхай. Не хочешь нюхать — кури. Не куришь — пей, жуй, коли в жопу. Про­стор для твор­че­ства огро­мен. А купить его тем летом было не про­бле­мой — побед­ное шествие геры­ча нача­лось с окра­ин. «Пио­нер­ская». Ржев­ка. Про­спект Вете­ра­нов. В каж­дом дво­ре, почти в каж­дой высот­ке тор­го­ва­ли геры­чем. При­чем — раз­ным. Розо­вый, оран­же­вый, корич­не­вый, «насто­я­щий белый из Гол­лан­дии», мета­дон, серый, с бар­би­ту­рой, с чем угод­но. Выби­рай. Тра­вись. И цены — 50 руб­лей за малень­кий чек, «пол­та­шеч­ный», 100 — за боль­шой, «сото­вый».

А мне герыч был не нужен. Не тот кайф, не мой. И прет не так, и при­хо­да как от хан­ки или от «химии» нету, и отпус­ка­ет быст­ро. Мне опий нужен. А на Дыбах его нету. Не ста­ло. Как так?

А вот так. Мрач­но­го вида ребя­тиш­ки с корот­ки­ми стриж­ка­ми, плю­щен­ны­ми носа­ми и нака­чан­ной муску­ла­ту­рой про­ве­ли ряд вос­пи­та­тель­ных бесед с пред­ста­ви­те­ля­ми кав­каз­ской общи­ны, и каки­ми-то мето­да­ми убе­ди­ли чер­ных в том, что не надо боль­ше опи­ем сыр­цом тор­го­вать, не сто­ит, а надо пере­хо­дить на циви­ли­зо­ван­ную осно­ву, бла­го конец два­дца­то­го века на дво­ре, брать при­мер с запад­ных кол­лег и тор­го­вать геро­и­ном, кото­рый, кста­ти, имен­но эти ребя­та и их дру­зья гото­вы кав­каз­цам и постав­лять. За энную сум­му. Кав­ка­зы покру­ти­ли носа­ми, поче­са­ли щети­ну, пощел­ка­ли каль­ку­ля­то­ра­ми — и… согла­си­лись. А что? Дело-то выгод­ное. Под­сад­ка на герыч — быст­рее чем на опий, зна­чит спрос будет рас­ти посто­ян­но. Места он зани­ма­ет мень­ше, теперь не надо вез­ти опий с южных рес­пуб­лик вся­ки­ми стрем­ны­ми путя­ми, доста­точ­но при­вез­ти в город неболь­шой свер­то­чек, кило на несколь­ко… А как при­вез­ти? Да про­сто… Питер — город пор­то­вый. Не есть про­бле­ма, при нор­маль­ном под­хо­де к делу. В Афга­ни­стане кило геры­ча сто­ит гро­ши. Несколь­ко штук зеле­ни. А здесь кило геры­ча сколь­ко потя­нет? Если в роз­ни­цу? А если с грам­ма делать 12 чеков и про­да­вать по 100 руб­лей? Ух… Выгод­ное дело, выгод­ное. И ауди­то­рия рас­ши­рить­ся, не все ж ста­рых торч­ков тра­вить ханьем, пора пере­клю­чать­ся на новые сфе­ры рын­ка… Мно­го плю­сов и ни одно­го мину­са. Мусо­ра? Доба­за­рим­ся… Точ­ки — да тот же рынок. За пару чека­рей в день любой нарк будет сам тор­го­вать. В общем — реше­но. Кто не согла­сен — два шага впе­ред. Цель­ся, пли!

Ска­за­но — сде­ла­но. Нет опия, есть герыч. Вез­де. А опия нет нигде. А гор­дые кав­каз­цы, что не захо­те­ли терять свой про­би­тый барыш от про­даж ханья южно­го и соло­мы хох­лят­ской отче­го-то ста­ли попа­дать под обла­вы, сро­ки ловить, и вооб­ще житья им не ста­ло… Точ­ки ханоч­ные и опи­юш­ные тоже под прес­сом мен­тов­ским ока­за­лись — ника­кой тор­гов­ли нет, в общем — жопа пол­ная. Волей-нево­лей, а при­шлось всем занять­ся герычем.

Неко­то­рое вре­мя при­шлось шур­шать и про­би­вать вся­че­ско­го рода энту­зи­а­стов опий­ной нар­ко­ма­нии, кото­рые через тре­тьи руки и не пой­ми через какие кана­лы таки добы­ва­ли сырец и соло­му, но и эта мали­на ско­ро закон­чи­лась. Рас­ти­тель­ные опи­а­ты окон­ча­тель­но исчез­ли из горо­да. Дер­ба­ны не спа­са­ли поло­же­ния — не осо­бо и бога­та наша область папа­ве­ром, да и ж/д мили­ция бди­ла, и сезон корот­кий… Слу­чи­лось то, что долж­но было слу­чить­ся — все пере­се­ли на геро­ин. С хру­стом, с кума­ра­ми, с матю­га­ми — но при­шлось, через не хочу. Слы­шу вопро­сы — а отче­го бы вам, граж­дане нар­ко­ма­ны, коль вы так не люби­ли герыч, не пере­ку­ма­рить­ся, раз уж выда­лась такая воз­мож­ность, и не забыть про торч? Хоро­ший вопрос, в жилу… Могу отве­тить — мно­гие не смог­ли пере­ло­мать­ся, мно­гие пере­ло­ма­лись, но потом, в силу сво­ей зави­си­мо­сти (слаб чело­век, что тут делать) вер­ну­лись обрат­но, быть может неко­то­рые орто­док­сы и прин­ци­пи­аль­ные торч­ки и завя­за­ли. Я не смог. Боль­шин­ство моих зна­ко­мых тоже. Как гово­рит­ся, попа­ла соба­ка в коле­со, пищи, но беги. Вот и побе­жа­ли. Поче­сы­ва­ясь на ходу, и гля­дя впе­ред сев­шим в точ­ку зра­ком. Чем этот бег закон­чил­ся — даже гово­рить не буду. Доста­точ­но посмот­реть в окно, послу­шать кри­ми­наль­ную свод­ку, да зай­ти в рай­он­ный нар­ко­ло­ги­че­ский дис­пан­сер. Все оче­вид­но. Рево­лю­ция свер­ши­лась. Геро­ин рулит.

Вот вкрат­це то что слу­чи­лось летом 1997 года. А сей­час я нач­ну бре­дить. Исклю­чи­тель­но мои домыс­лы, а может про­сто кри­вой сюжет для уто­пи­че­ско­го рас­ска­за. Вопро­сы — зачем надо было менять опий сырец и про­чие соло­мы на герыч? Зачем надо было чуть ли не насиль­но насаж­дать геран­дос в мас­сы? Зачем надо было закры­вать точ­ки с гото­вым (с точ­ки зре­ния здо­ро­вья быть может и вред­ным, но от само­дель­ных рас­тво­ров отпра­ви­лось в ниж­нюю тунд­ру гораз­до мень­ше наро­ду, чем от «циви­ли­зо­ван­но­го» геры­ча)? Поче­му сажа­ют­ся в тюря­гу торч­ки, а серьез­ные сбыт­чи­ки ходят на сво­бо­де? Поче­му не закры­ва­ют­ся кана­лы пере­брос­ки гов­на в нашу стра­ну? Финан­со­вый инте­рес без­услов­но есть, но на мой неис­ку­шен­ный взгляд, инте­ре­сы стра­ны долж­ны пере­ве­ши­вать любые финан­со­вые сум­мы. Какой про­цент тор­ча­щей на геры­че моло­де­жи? Неме­рян­ный. Эдак года через три-четы­ре нор­маль­ных людей оста­нет­ся у нас крайне мало…

Сра­зу ска­жу — вер­сия гру­бая, места­ми нело­гич­ная, но мне про­сто лень рас­пи­сы­вать все подроб­но, дока­за­тельств воз­мож­но­сти ее суще­ство­ва­ния по теле­ви­зо­ру и в газе­тах пуб­ли­ко­ва­ли мно­го. Эда­кая бол­ван­ка, на ско­рую руку сметанная.

Пошла фан­та­сти­ка. Поло­жим, появил­ся в нед­рах неко­ей кон­то­ры супер засек­ре­чен­ной про­ект «Два­дцать пер­вый век без нар­ко­ти­ков». Году этак в 97. Когда на опий­ную нар­ко­ма­нию пере­ста­ли закры­вать гла­за. Когда кри­ми­нал попер из всех углов, когда мало­лет­ки за пару кубов дра­ли серь­ги из ушей. Когда ста­ло ясно — про­бле­ма есть. И ее надо решать. Гос­по­да опи­юш­ни­ки — наи­бо­лее асо­ци­аль­ны и наи­бо­лее опас­ны в наших широ­тах. Имен­но из за опий­ных кума­ров и совер­ша­лись раз­бой­ные напа­де­ния, кра­жи, мокрухи…

Пер­вая фаза про­ек­та. Полу­чи­те, гос­по­да нар­ко­ма­ны, новую игруш­ку. Геро­ин. Мета­дон. Про бело­го китай­ца, от кото­ро­го мно­го моих зна­ко­мых отпра­ви­лось на тот свет я вооб­ще про­мол­чу. Свой­ства дан­ных веществ — под­сад­ка быст­ро и надол­го, тех­но­ло­гия полу­че­ния рас­тво­ра для в. в. инъ­ек­ции понят­на даже пяти­класс­ни­ку, пере­до­зи­ров­ка про­ста и смер­тель­на. Парал­лель­но — полу­чи­те-ка реклам­ку — «Кри­ми­наль­ное Чти­во», «На Игле», и еще пара трой­ка «куль­то­вых филь­мов». Тор­чать на геры­че — кру­то. Ага, кру­то, баклан, точ­но, точ­но, пой­дем за чеком. Кустар­ные — то менее опас­ные. Боль­шин­ство ста­рых опи­юш­ни­ков живут и до сих пор, пло­хо, но живут, а срок жиз­ни геро­и­но­во­го торч­ка — 3–4 года в луч­шем слу­чае, учи­ты­вая сте­пень бодя­ги в геры­че и незна­ние доз, кото­рое ведет к пере­до­зи­ров­ке) пре­па­ра­ты — под запрет, под корень. Уни­что­жить и пока­за­тель­но нака­зать. Что и сде­ла­но. «Раз­гром питер­ской нар­ко­ма­фии», «Оди­оз­ный рынок закрыт!», «Нашим детям не гро­зит нар­ко­ма­ния!». Про герыч — мол­чок. Кого-то поса­ди­ли, закры­ли пару лабо­ра­то­рий по про­из­вод­ству гал­лю­ци­но­ге­нов и фена­ми­нов. А герыч… А что такое герыч?

Вто­рая фаза. Итак, по исте­че­нию како­го-то вре­ме­ни (года два-три) фор­ми­ру­ет­ся соци­аль­ная груп­па. Геро­и­но­вая нар­ко­ма­ния. Поряд­ка 80 про­цен­тов моло­де­жи вовле­че­ны в гран­ди­оз­ную акцию по очист­ке про­сто­ров роди­ны от чело­ве­че­ско­го мусо­ра. Геры­ча хоти­те? Чтож, полу­чи­те. Тока не герыч, а кита­ец, белый. Син­те­ти­ка, мощ­нее геро­и­на раз в десять. Цена — дешев­ле в десять раз. Имен­но в 1999–2000 годах появил­ся он у нас. На вид — не отли­чишь. Все точ­ки — зава­ле­ны им. При­хо­дит эда­кий тор­че­коз­ник, с дозняч­ком в чет­верть, на кума­рах к бары­ге. А у бары­ги нет гов­на, а есть кита­ец. Типа очень мощ­ная вещь, мно­го не ставь. А сто­ит столь­ко же. Тор­че­коз­ник берет свою дозня­ко­вую чет­верть, варит и дума­ет — ну да, мощ­ное гов­но, зна­чит не толь­ко под­сни­мет, но и разо­прет. И — кон­троль, гонит, и… догнать не успе­ва­ет. Немуд­ре­но — вме­сто чет­вер­ти в геро­и­но­вом экви­ва­лен­те заса­дил он себе эдак грамм несколь­ко. Минус один. И так по все­му горо­ду. Нет геры­ча. Нету! Кита­ец. А неко­то­рые бары­ги (кото­рых, кста­ти и не сажа­ют осо­бо), даже и не гово­рят о китай­це… Есть герыч? Есть… Дай чет­верь! На… И до сви­да­ния. See you in hell… Про­хо­дит пол­го­да-год. И что мы видим — вся­ко­го рода жад­ные до кай­фа торч­ки, тупые и неда­ле­кие — уже на клад­би­ще. Пере­до­за, неосто­рож­но как, а? Роди­те­ли пла­чут и тре­бу­ют пока­рать. Рано еще карать, еще не время.

Фаза тре­тья, под­го­то­ви­тель­ная. Про­знав про такую жопу, граж­дане нар­ко­ма­ны ста­ли про­яв­лять оза­бо­чен­ность сво­ей жиз­нью и сво­им здо­ро­вьем. Ищут герыч. А его най­ти ой как слож­но… И цены вырос­ли… И гов­на вся­ко­го лево­го (типа «холод­ка», кото­рым сей­час весь Питер зава­лен, и кото­рым тра­ва­нуть­ся неча делать) море, и доза вырос­ла, и вооб­ще — тяж­ко. И что делать? Кто-то — из умных — соска­ки­ва­ет. И выжи­ва­ет. Для них запус­ка­ют в обо­рот раз­лич­ные кли­ни­ки, Деток­сы и про­чих Мар­ша­ков — хочешь жить, пла­ти лаве, и иди лечись, коль сам не можешь. Рекла­ма. Анти­нар­ко­ти­че­ская про­па­ган­да, лек­ции, все дела. А кто-то из торч­ков, забив на все — про­дол­жа­ет тор­чать, с пред­ска­зу­е­мым и зако­но­мер­ным исхо­дом — клад­би­ще. Что мы име­ем? 65–70% людей, начи­нав­ших экс­пе­ри­мент на пер­вой фазе уже гни­ют в зем­ле. Бла­го­по­луч­но завер­ши­ли испы­та­ние… Оста­лось все­го навсе­го 30, ну 40%? Ерунда.

Чет­вер­тая, финаль­ная фаза. Это есть наш послед­ний и реши­тель­ный… Пра­ви­тель­ство во гла­ве с гаран­том всех сво­бод и кон­сти­ту­ций боль­шим гаеч­ным клю­чом закру­чи­ва­ет гай­ки, до упо­ра, почти до сры­ва резь­бы. Рань­ше по 224 (новый кодекс 228) нар­куш­ник слов­лен­ный по чет­вер­той части (тор­гов­ля) ловил года 4–5, и то, если не пове­зет, а теперь — по мак­си­му­му, неза­ви­си­мо от части, преды­ду­щих суди­мо­стей и харак­те­ри­стик с места рабо­ты. Взя­ли с чеком на кар­мане — полу­чи пяте­рик, и на этап. Рабо­та­ет кон­ве­ер. Всех барыг, о кото­рых извест­но, гре­бут под мел­кую гре­бен­ку, и срок за тор­гов­лю начис­ля­ют недуш­но, от всех щед­рот. Мини­мум 8, мак­си­мум 15. День­ги брать у барыг, покры­вать их — себе доро­же — инспек­ция по лич­но­му соста­ву не дрем­лет… Пол­ная жопа. Ночь хру­сталь­ных ножей, не ина­че. И что полу­ча­ет­ся? К нача­лу два­дцать пер­во­го века 70 про­цен­тов торч­ков кину­лось, 25 про­цен­тов сидит, барыг почти не оста­лось, спрос схо­дит к мини­му­му. Оста­лось про­цен­тов несколь­ко — про­би­тых, тер­тых, ушлых и опыт­ных торч­ков — ну и хер с ними, либо потом отло­вим, либо сами сдох­нут. Все рав­но они осо­бо не дер­га­ют­ся, не суе­тят­ся, и не меша­ют… Чист­ка про­шла. Бур­ные про­дол­жи­тель­ные апло­дис­мен­ты, овации…

---

Особенности розничной торговли в городских условиях

Санкт-Петер­бург,
07.03.2004

— Ну чего, поехал я тогда — Кирил­лыч под­нял­ся из-за сто­ла и напра­вил­ся в при­хо­жую. — Зна­чит, через три дня либо я либо Ким к тебе под­ско­чим и забе­рем баб­ки. Смот­ри толь­ко, что­бы вся сум­ма была.

— Да, Кирилл, как дого­ва­ри­ва­лись, так все и будет, я ж тебя ни разу не под­во­дил, верно?

Кирил­лыч уже втис­нул ножи­щи в раз­но­шен­ный «рибок» 46 раз­ме­ра и напя­ли­вал на себя куртку.

— Да с вашим бра­том веч­но какие то пут­ки и непо­нят­ки. Не под­во­дил — так под­ве­дешь… — неми­га­ю­щий взгляд здо­ро­вен­но­го Кирил­лы­ча впе­рил­ся в пере­но­си­цу Дэна — Да нет, Кирилл, что ты, с чего ты взял?

Тот помол­чал, пока­тал во рту неза­жже­ную мальборину.

— Был тут у нас слу­чай. Тоже с пар­ниш­кой рабо­та­ли, меся­ца три где-то, может больше.

Товар ему под­во­зи­ли, он бан­чил исправ­но, день­ги все в срок отда­вал, ника­ких динам, ника­ких обло­мов. А вот одна­жды при­е­ха­ли к нему, лаве заби­рать — а у него ни денег, ни това­ра… Мусо­ра гово­рит нале­те­ли, все отме­ли. Отку­пил­ся мол. И мусо­ра типа залет­ные, не с мест­но­го отде­ла. Левые. Мы ясно дело про­би­ли тему — не было тако­го. Вти­ра­ет нам, гаде­ныш. Ну сно­ва к нему подъ­е­ха­ли, еще раз потол­ко­ва­ли. И что? Выяс­ни­лось — сам все про­дви­гал, коз­зел — Кирил­лыч при­ку­рил, и, глу­бо­ко затя­нув­шись выпу­стил дым Дэну в лицо.

— Ну и чего с ним было?

— Разо­бра­лись… Так что рабо­тай нор­маль­но, и с тобой все нор­маль­но будет, понял? Ну, бывай.

Дэн запер за Кирил­лы­чем дверь, тяже­ло вздох­нул и пошел обрат­но на кух­ню. Поста­вил чай­ник, заку­рил, и усел­ся за стол. Было слыш­но как вни­зу, во дво­ре, захлоп­ну­лась дверь маши­ны, через неко­то­рое вре­мя зара­бо­тал дви­жок, и, взре­вев, «не рос­кошь, а сред­ство пере­дви­же­ния» с Кирил­лы­чем за рулем умча­лось со дво­ра в тем­ный питер­ский вечер. Пред­сто­ял доволь­но таки скуч­ный для Дэна про­цесс — фасов­ка. В этот раз Кирил­лыч при­вез боль­ше това­ру чем обыч­но — 20 грамм, кото­рые надо было рас­пи­хать за трое суток. Рань­ше Дэну выда­ва­лось 5 грамм на день или 10 на два, но из-за того, что тор­гов­ля шла справ­но и геро­ин раз­би­ра­ли быст­ро, Кирил­лыч со това­ри­щи реши­ли уве­ли­чить оборот.

Хоро­шо, пара­зит, под­нял­ся, поду­мал Дэн. Пря­мо при­мер для под­ра­жа­ния — как выжить в совре­мен­ном обще­стве, не нажив осо­бых гемор­ро­ев себе на зад­ни­цу. Кирил­лыч был лет на пять постар­ше Дэна, имел две ход­ки, при­чем не по хули­ган­ке, а по тяже­лым, ува­жуш­ным ста­тьям. Авто­ри­тет после вто­рой отсид­ки в мик­ро­рай­оне он зара­бо­тал быст­ро, ско­ло­тил бри­га­ду из пар­ней, с кото­ры­ми вме­сте тянул срок, зару­чил­ся под­держ­кой выше­сто­я­ще­го кри­ми­наль­но­го началь­ства и начал зани­мать­ся делом.

Поми­мо кры­ше­ва­ния мел­ких ком­мер­сов, взы­ма­ния дани с бля­дей, что сто­я­ли на пята­ке и на про­спек­те, Кирил­лыч со сво­ей бри­га­дой ино­гда выпол­нял пору­че­ния каких то тем­ных лич­но­стей, в общем — кру­тил­ся по стан­дарт­ной для мел­ко­го кри­ми­на­ла схе­ме. Гран­ди­оз­ный отстрел корот­ко­стри­жен­ных бой­цов в кожан­ках и крос­сов­ках, что имел место быть в кри­ми­наль­ной сто­ли­це в девя­но­стых, Кирил­лыч доб­лест­но отси­дел, и шаг­нул в два­дцать пер­вый век с чистой сове­стью и без дырок в шкуре.

Но не одни­ми блядь­ми да ларь­ка­ми сыт будет совре­мен­ный пред­при­ни­ма­тель, оби­та­ю­щий в горо­де трех рево­лю­ций. Толь­ко лени­вый или сла­бый голо­вой бан­дит в Пите­ре не зани­мал­ся нар­ко­той, вот и Кирилл и его коман­да заве­ли в «квад­ра­те» несколь­ко нар­ко­то­чек, кото­ры­ми пра­ви­ли желез­ной рукой. Тор­го­ва­ли, само собой, геро­и­ном — тра­ва для рас­та­ма­нов, таб­лет­ки для кол­ба­се­ров, хму­рый — для геге­мо­нии. Торч­ков в рай­оне было как гря­зи, появ­ле­ние новых точек народ вос­при­нял с энту­зи­аз­мом, а посколь­ку канал у Кирил­лы­ча был хоро­ший и поро­шок шел каче­ствен­ный, тор­гов­ля заве­лась с нуля. Брат­ки, пару раз в неде­лю объ­ез­жав­шие точ­ки, соби­рав­шие выруч­ку и раз­да­вав­шие новые пар­тии, счи­та­ли при­быль и ощу­ща­ли кайф.

С орга­на­ми зако­на и поряд­ка про­блем не воз­ни­ка­ло. Участ­ко­вый, штабс-капи­тан Кос­ме­тич­кин Кирил­лы­ча откро­вен­но поба­и­вал­ся, день­ги от него стыд­ли­во брал, хотя, пару раз будучи в силь­но зага­зо­ван­ном состо­я­нии орал во дво­ре что «поса­дит это­го боро­ва лет на десять и поло­ма­ет ему всю мали­ну». Но, про­трез­вев и отпив­шись пив­ком, воз­вра­щал­ся к сво­им обя­зан­но­стям — взи­рал на нар­ко­тор­гов­лю сквозь паль­цы, гонял поте­ряв­ших совесть и стыд торч­ков и лени­во реа­ги­ро­вал на сиг­на­лы обще­ствен­но­сти. Одна­жды, пере­вы­пол­нив днев­ную нор­му, утом­лен­ный солн­цем и деше­вым порт­вей­ном Кос­ме­тич­кин уснул на лав­ке, и мест­ная гопо­та, из клас­со­вой нена­ви­сти к цвет­ной бра­тии спер­ла у него голов­ной убор и поло­жен­ную ему по уста­ву офи­цер­скую сум­ку мар­ки «план­шет». Спер­ли бы и ствол — да вот неза­да­ча — табель­но­го ору­жия у Кос­ме­тич­ки­на отро­дясь не было.

В тор­гов­лю геро­и­ном не так то про­сто про­бить­ся. Совсем стор­чан­ные лич­но­сти не годят­ся по при­чине сво­ей нена­деж­но­сти, а не тор­ча­щие вовсе — подо­зри­тель­ны для поку­па­те­ля — плох тот бары­га, что сам не тор­чит. К тако­му про­дав­цу изна­чаль­но отно­ше­ние пло­хое, насто­ро­жен­ное и недо­вер­чи­вое — «день­ги на нашей беде дела­ет, сво­лочь!». В бары­ги попа­да­ют нар­ко­ма­ны со ста­жем, извест­ные в рай­оне, но не стор­чав­ши­е­ся в хлам и не опу­стив­ши­е­ся до само­го дна — дино­зав­ры, пере­жив­шие мно­го и похо­ро­нив­шие мно­гих. Нар­ко­ман­ская жизнь — не сахар, и, пожив систем­ной жиз­нью лет пять-семь, чело­век меня­ет­ся кар­ди­наль­но: при­об­ре­та­ет ушлость, дело­вую хват­ку, хит­ро­жо­пость и уме­ние доби­вать­ся сво­ей цели любым спо­со­бом. Образ­цо­вая куз­ни­ца кад­ров для мене­джер­ско­го соста­ва сред­не­го и стар­ше­го звена.

Дэну повез­ло. Повез­ло неод­но­крат­но. Во-пер­вых, он не помер, клас­си­че­ски пере­дознув­шись в подъ­ез­де или вма­зав­шись рас­тво­ром непо­нят­но­го хими­че­ско­го соста­ва. Во-вто­рых, с зако­ном серьез­ных про­блем не нажил — вле­тел один раз по 224–1, но попал под амни­стию и соско­чил вчи­стую. В‑третьих, выше­по­мя­ну­тая ушлость и дело­вая хват­ка поз­во­ля­ла отно­си­тель­но спо­кой­но и регу­ляр­но тор­чать — Дэн, вхо­жий ко мно­гим бары­гам рай­о­на слу­жил для мно­гих начи­на­ю­щих торч­ков «нога­ми». А недав­но — окон­ча­тель­но под­фар­ти­ло — осво­бо­дил­ся Дэнов­ский ста­рый при­я­тель, Мухо­мор. Ока­зы­ва­ет­ся, он сидел с Кирил­лы­чем в одной хате, ожи­дая суда, суда он дождал­ся, суд ока­зал­ся гуман­ным и Мухо­мор полу­чил услов­но. Кирил­лыч был в глу­хой несо­знан­ке и бла­го­да­ря сво­е­му мол­ча­нию после суда ока­зал­ся на сво­бо­де, бук­валь­но через пару меся­цев после Мухо­мо­ра. А когда бри­га­да реши­ла начать геро­и­но­вый биз­нес, имен­но Мухо­мор был выбран Кирил­лы­чем как мене­джер по пер­со­на­лу, и имен­но Мухо­мор под­би­рал под­хо­дя­щий наро­дец для непыль­ной рабо­ты на дому в сфе­ре опи­ум­ной тор­гов­ли. И, не забыв про дав­нюю друж­бу, сиде­ние за одной пар­той и про­чие наив­ные вещи, впи­сал в биз­нес Дэна. Дэн в то вре­мя плот­но сидел на систе­ме, исправ­но рискуя жопой по десять раз на день бегал по бары­гам за кай­фом, пере­би­вал­ся раз­но­го рода слу­чай­ны­ми кри­ми­наль­ны­ми зара­бот­ка­ми, и пред­ло­же­ние потор­го­вать при­нял с пре­ве­ли­ким удо­воль­стви­ем — вся­ко луч­ше, чем хаты выстав­лять или с чужи­ми день­га­ми по точ­кам око­ла­чи­вать­ся, еже­ми­нут­но ожи­дая обла­вы или мен­тов­ской операции.

Мухо­мор (Кирил­лыч, разу­ме­ет­ся, но пона­ча­лу вся дви­жу­ха шла толь­ко через Мухо­мо­ра) усло­вия для тор­гов­ли выдви­гал ска­зоч­ные — геро­ин на реа­ли­за­цию, при­чем по разум­ной даже для зава­лен­но­го раз­лич­ней­шим кай­фом Пите­ра, цене. Товар на реа­ли­за­цию — зна­чит утром сту­лья, а вече­ром день­ги, т. е. бары­га рас­пла­чи­ва­ет­ся с постав­щи­ком не сра­зу, а после про­да­жи всей пар­тии. Такие усло­вия были ред­ко­стью — обыч­но товар давал­ся под реаль­ные день­ги, и про­да­вец потом уже сам решал, как накру­тить цен­ник, что­бы не остать­ся в мину­сах или в нуле.

В общем Дэн непло­хо устро­ил­ся — несколь­ко раз в неде­лю, по вече­рам, его посе­щал Мухо­мор, заби­рал день­ги за преды­ду­щую пар­тию, выда­вал сле­ду­ю­щий кулек с «мед­лен­ным», ого­ва­ри­вал сро­ки про­да­жи и исче­зал, что­бы сно­ва появить­ся с оче­ред­ным цел­ло­фа­но­вым куль­ком в кар­мане, забрать день­ги и вру­чить новую пор­цию на про­да­жу. За каж­дый про­дан­ный грамм Дэн отда­вал 700 руб­лей, недо­сда­ча в десять руб­лей счи­та­лась весо­мой при­чи­ной для отме­ны сле­ду­ю­щей пар­тии. Учи­ты­вая роз­нич­ную цену на геро­ин в рай­оне — тыся­ча целый, пять­сот поло­ви­на, мож­но было жить. При­чем жить не осо­бо и пло­хо — поро­шок, кото­рый при­но­сил Мухо­мор оце­ни­вал­ся как «бом­бо­об­раз­ный», и из деся­ти грамм мож­но было без зазре­ния сове­сти сде­лать три­на­дцать-четыр­на­дцать, без осо­бых потерь в каче­стве. Каким обра­зом? Путем добав­ле­ния тща­тель­но подо­бран­ных по цве­ту и фак­ту­ре не запре­щен­ных зако­ном доба­вок — типа рас­тол­чен­но­го саха­ра или таб­ле­ток цитрамона.

Само-собой, для того, что­бы тор­го­вать, нуж­на кли­ен­ту­ра. В деле нар­ко­тор­гов­ли это вопрос слож­ный, если не ска­зать, клю­че­вой. У Дэна был ряд людей, кото­рые регу­ляр­но обра­ща­лись к нему за помо­щью — кто-то зна­ет бары­гу, кто-то не зна­ет, но име­ет жела­ние при­об­ре­сти то, чем бары­га тор­гу­ет, обыч­ная дело­вая опе­ра­ция, ста­ро как мир. Дэн барыг знал. А в све­те послед­них собы­тий сам стал таким же.

Есте­ствен­но, нико­му из сво­их зна­ко­мых он не сооб­щил об этой смене соци­аль­но­го ста­ту­са — мень­ше зна­ют, креп­че спят.

Сна­ча­ла тор­гов­ля шла по несколь­ко услож­нен­ной схе­ме. Люди зво­ни­ли, про­си­ли помочь, Дэн согла­шал­ся, остав­лял людей в подъ­ез­де или на чер­ной лест­ни­це, «зво­нил» несу­ще­ству­ю­ще­му бары­ге, «заби­вал стрел­ку», брал день­ги, и, с кай­фом в кар­мане шел на «стре­лу». Опи­сав круг-дру­гой вокруг дома, воз­вра­щал­ся, отда­вал кайф, отсы­пал себе закон­ный про­цент, и отправ­лял­ся домой.

Потом Дэн раз­ле­нил­ся, нама­ты­вать кру­ги вокруг квад­ра­та и зво­нить нере­аль­ным диле­рам ста­ло совсем впад­лу, и он при­от­крыл­ся паре надеж­ных с его точ­ки зре­ния лич­но­стей. Стал тор­го­вать им пря­мо с квар­ти­ры. Посте­пен­но все нала­ди­лось — к нему были вхо­жи три-четы­ре чело­ве­ка, кото­рым Дэн и про­да­вал, все осталь­ные бра­ли исклю­чи­тель­но через них. Таким обра­зом и он осо­бо не палил­ся, и тор­гов­ля шла отно­си­тель­но бойко.

Про­блем с мили­ци­ей не воз­ни­ка­ло. Гнус­но­п­ро­слав­лен­ный штабс-капи­тан Кос­ме­тич­кин, поми­мо того, что полу­чал с Кирил­лы­ча, раз в неде­лю обхо­дил вве­рен­ные ему пар­ти­ей и пра­ви­тель­ством точ­ки и рабо­тал с кон­тин­ген­том, то бишь баналь­но вымо­гал день­ги. При­хо­дил он и к Дэну, про­ню­хав, что тот стал зани­мать­ся тор­гов­лей. Пер­вая про­фи­лак­ти­че­ская бесе­да с про­жи­ва­ю­щим на его тер­ри­то­рии ново­ис­пе­чен­ным диле­ром удо­вле­тво­ри­ла участ­ко­во­го. Дэн пообе­щал не бес­пре­дель­ни­чать, мало­лет­кам не про­да­вать, воро­ван­ные вещи не брать, обо всех изме­не­ни­ях в кри­ми­наль­ной жиз­ни мик­ро­рай­о­на опе­ра­тив­но инфор­ми­ро­вать Кос­ме­тич­ки­на, ну и дал похмель­но­му капи­та­ну денег, само собой. Пять­сот руб­лей. Кос­ме­тич­кин ушел, подоб­но Швар­це­негге­ру пообе­щав вер­нуть­ся через неде­лю. С вла­стью, хоть и такой ущерб­ной надо дру­жить, поду­мал Дэн, запи­рая за пах­ну­щим луком и пере­га­ром мусо­ром дверь.

Более серьез­ные пред­ста­ви­те­ли вла­сти — рай­он­ные опе­ра его, тьфу-тьфу, пока не бес­по­ко­и­ли. Либо еще не успе­ли про­знать про его новую рабо­ту, либо пока реши­ли не тро­гать. В рай­оне и без Дэна для них хва­та­ло рыб­ных мест — на рын­ке недав­но нача­ли тор­го­вать приш­лые даге­стан­цы, да и ста­рые точ­ки рабо­та­ли как часы. Вот и кру­ти­лись опе­ра око­ло точек и вяза­ли поку­па­те­лей, это поло­жи­тель­но ска­зы­ва­лось на репу­та­ции отде­ла, да пыта­лись хлоп­нуть наг­лых чер­но­жо­пых. Пока не полу­ча­лось. По прав­де ска­зать, неко­то­рые из бор­цов с нар­ко­тор­гов­лей сами были не дура­ки рас­ку­ма­рить­ся — рабо­та нерв­ная, вод­ку вед­ра­ми пить не все могут, а стресс сни­мать и нер­вы лечить надо. Вот и рас­слаб­ля­лись. Либо кон­фис­ка­том, либо — наве­щая слу­чай­но выбран­ную точ­ку и полу­чая у без­ро­пот­но­го бары­ги свою долю.

В таких усло­ви­ях и при­хо­ди­лось рабо­тать мест­ным бары­гам (отче­го то мод­ное в сто­ли­цах сло­во «дилер» ну никак не при­жи­ва­лось в рабо­чих рай­о­нах Пите­ра, да и бары­ги сами не тяну­ли на диле­ров из запад­ных филь­мов по внеш­но­сти и ими­джу), в том чис­ле и Дэну.

В один пре­крас­ный день Мухо­мор вва­лил­ся в квар­ти­ру к Дэну не один, а на пару с устра­ша­ю­щих раз­ме­ров корот­ко стри­жен­ным амба­лом, пред­ста­вил его как Кима, и объ­явил, что теперь Дэн будет иметь дело с ним. Потом, через несколь­ко недель, Дэн уви­дел­ся и с Кирил­лы­чем. Зна­ко­мы то они были уже несколь­ко лет, но тот факт, что товар ему постав­ля­ет имен­но Кирил­лыч для Дэна дол­гое вре­мя оста­вал­ся неиз­вест­ным. Меня­лись люди, при­во­зив­шие кайф, а схе­ма тор­гов­ли оста­ва­лась преж­ней. Ино­гда быва­ли задерж­ки на день- на два, но у Дэна все­гда был запа­сец, поэто­му он, в отли­чие от сво­их поку­па­те­лей пере­бои вос­при­ни­мал совер­шен­но без­бо­лез­нен­но. Несколь­ко раз ему при­хо­ди­лось само­му ездить на стрел­ки, отда­вать день­ги и заби­рать товар, нер­вов это уби­ва­ло изряд­но, но в целом — дела шли хорошо.

Фасо­вать два­дцать грамм на целые и поло­ви­ны — дело не очень интел­лек­ту­аль­ное и инте­рес­ное, а глав­ное — не быст­рое. Для нагне­та­ния рабо­че­го состо­я­ния Дэн решил рас­ку­ма­рить­ся, упо­ро­тым делать зануд­ную рабо­ту весе­лее. Его конеч­но не кума­ри­ло, но вма­зать­ся хоте­лось, кто из нар­ко­ма­нов может усто­ять перед два­дца­тью грам­ма­ми отно­си­тель­но чисто­го геро­и­на, лежа­щи­ми пря­мо перед самым носом? Ясно дело, никто. Дэн не был исклю­че­ни­ем. К тому же надо было про­ве­рить каче­ство про­дук­та. Ему все­гда при­во­зи­ли чистый поро­шок, но все рав­но — про­да­вец дол­жен знать, что пред­сто­ит впа­ри­вать кли­ен­ту­ре… На этот раз хму­рый был корич­не­ва­то­го цве­та, почти весь в кам­нях, что обе­ща­ло хоро­шее каче­ство. В преды­ду­щие разы поро­шок был серый, не осо­бен­но силь­ный, но Кирил­лыч обе­щал сме­нить постав­щи­ка и вот, види­мо, этот момент наступил.

Ска­за­но — сде­ла­но. В ящи­ке кухон­но­го сто­ла нашлось все необ­хо­ди­мое для неслож­но­го про­цес­са — лож­ка и поль­зо­ван­ный инсу­ли­но­вый шприц. Дэн насы­пал в лож­ку на глаз несколь­ко круп­ных кам­ней, доба­вил порош­ка, залил кубом наф­ти­зи­на. На поверх­но­сти жид­ко­сти не появи­лось ни одной пла­ва­ю­щей кру­пин­ки — один из при­зна­ков чисто­ты про­дук­та. Быст­ро рас­тво­рив и про­ки­пя­тив поро­шок в лож­ке, Дэн, через клок филь­тра сига­ре­ты выбрал всю жид­кость в шприц.

Поло­жив руку на ногу и при­да­вив свер­ху вто­рой ногой Дэн с пер­вой же попыт­ки удач­но попал в кисте­вую вену. Про­гнал весь куб, пару раз про­ка­чал кро­вью шприц, выдер­нул из вены, зажал дыр­ку паль­цем. Не спе­ша заку­рил, при­слу­ши­ва­ясь к нака­ты­ва­ю­ще­му­ся приходу.

Геро­ин ока­зал­ся не про­сто хоро­шим — он был очень хоро­ший. Дэн неко­то­рое вре­мя поба­лан­си­ро­вал на гра­ни пере­до­за, но потом при­ход отпу­стил, и он при­шел в себя. Мож­но было спо­кой­но поси­деть, пору­бить­ся перед нача­лом фасов­ки, к тому же в том состо­я­нии, в кото­ром нахо­дил­ся Дэн, мно­го­го он бы не нафа­со­вал… Что-то буб­нил теле­ви­зор в углу кух­ни, сига­ре­та в паль­цах тле­ла, стол­бик пеп­ла все рос и рос, в ито­ге пере­ло­мил­ся, и рух­нул на стол. Вслед за пеп­лом в стол попы­тал­ся уткнуть­ся носом и Дэн, но вовре­мя ожил, встрях­нул­ся, и сно­ва при­нял отно­си­тель­но устой­чи­вое поло­же­ние в про­стран­стве. Геро­ин был и вправ­ду мощ­ным, поэто­му неуди­ви­тель­но, что через пару минут Дэна сно­ва пове­ло вниз, голо­ва была тяже­лой, веки сами опус­ка­лись. Уси­ли­ем воли он заста­вил себя поту­шить оку­рок и после это­го окон­ча­тель­но воткнул на пару часов. Теле­ви­зор про­дол­жал свое фоно­вое веща­ние. За окном насту­па­ла ночь, опус­ка­лась тем­но­та, кото­рую рас­се­кал лишь фонарь во дво­ре Дэнов­ско­го дома.

Вялые поче­сы­ва­ния лица, вялые при­под­ни­ма­ния век, вялые опус­ка­ния век, вялые два часа про­ле­те­ли быст­ро. К это­му вре­ме­ни Дэна малость подот­пу­сти­ло, и ему при­шлось взять­ся за работу.

Пер­вым делом он отсы­пал себе, в занач­ку, при­лич­ное коли­че­ство геро­и­на — грам­ма два, на чер­ный день, кото­рый у любо­го нар­ко­ма­на может насту­пить в любую секун­ду. Но лишь торч­ки с голо­вой дела­ют неко­то­рые запа­сы, слов­но бел­ки на зиму, боль­шин­ство про­тар­чи­ва­ют все что есть, и потом неде­ля­ми валя­ют­ся в лип­ком поту на кума­рах. Дэн был из пер­вых, поэто­му в занач­ке у него все­гда нахо­ди­лось несколь­ко грамм, к кото­рым он при­ка­сал­ся лишь в слу­ча­ях пере­бо­ев с постав­ка­ми или вынуж­ден­ных про­сто­ев в торговле.

Поза­бо­тив­шись о себе, он при­сту­пил к забо­те о дру­гих. Закон сохра­не­ния геро­и­на гла­сит — отсы­пал себе — досыпь буто­ра, поэто­му Дэн при­сту­пил к бодя­же­нию хму­ро­го. Бодя­жат все, но и бодя­жить надо с умом — не саха­ром, кото­рый лег­ко опре­де­ля­ет­ся на вкус, и не димед­ро­лом, при нагре­ва­нии пре­вра­ща­ю­щим поро­шок в сироп, кото­рый прак­ти­че­ски невоз­мож­но выбрать. У каж­до­го бары­ги — своя мето­ди­ка, чем бодя­жить товар, как бодя­жить, и сколь­ко бодя­жить. Взять быв­ше­го кол­ле­гу по цеху, Козы­ря с сосед­не­го дома. Тот рань­ше тоже бан­чил, и весь­ма успеш­но, но потом жад­ность пере­си­ли­ла разум — Козырь набил себе дозу устра­ща­ю­щих раз­ме­ров, хоть в кни­гу рекор­дов Гин­не­са обра­щай­ся, из-за дозы стал неуме­рен­но свар­лив, глуп и вре­ден, геро­ин начал бодя­жить по страш­но­му, при­чем чуть ли не шту­ка­тур­кой, да и цен­ник взвин­тил до небес — отби­вать­ся то ведь как-то надо… На этом карье­ра Козы­ря была кон­че­на. Пару дней вся упо­треб­ля­ю­щая обще­ствен­ность мик­ро­рай­о­на бра­ла у него по инер­ции, а потом все друж­но ста­ли искать дру­гие кана­лы — кому охо­та за свои кров­ные сти­раль­ным порош­ком колоть­ся? Нико­му. Поэто­му Козы­ря поста­ви­ли в игнор и ста­ли брать в дру­гих местах — нор­маль­ный кайф за нор­маль­ные день­ги. Ну а Козырь остал­ся без кли­ен­тов и с дозой в пол­то­ра грам­ма. Теперь к Дэну каж­дый день ходит. Непо­нят­но, прав­да, отку­да он день­ги себе на шире­во доста­ет, но — кого это на самом деле вол­ну­ет? Кли­ент Козырь стре­м­но­ва­тый, по слу­хам — дав­но сту­чит рай­он­ным опе­рам как пио­нер­ский бара­бан, но пока — тьфу, тьфу — все было глад­ко. Но инту­и­ция под­ска­зы­ва­ла Дэну — Козы­ря надо было сли­вать, при­чем чем ско­рее — тем луч­ше. Неро­вен час с мечен­ны­ми денеж­ка­ми на кума­ре при­бе­жит… Бере­жен­но­го Бог бере­жет, а не бере­жен­но­го — сапог стережет.

Так что с бодя­гой Дэн ста­рал­ся осо­бен­но не жад­ни­чать: впа­ришь чело­ве­ку совер­шен­ный бес­понт, тот плю­нет, и уйдет на дру­гую точ­ку, бла­го их в рай­оне, как гря­зи. Кирил­лы­ча и его бри­га­ду про­цесс тор­гов­ли и каче­ство про­да­ва­е­мо­го това­ра не инте­ре­со­ва­ли совер­шен­но: при жела­нии Дэн мог тор­го­вать чистым саха­ром, весь геро­ин остав­ляя себе, глав­ное что­бы выруч­ка за товар посту­па­ла регу­ляр­но, акку­рат­но, в срок и копей­ка в копейку.

Пере­ме­шав геро­ин с зара­нее под­го­тов­лен­ным буто­ром, Дэн при­сту­пил к фасов­ке. Само собой разу­ме­ет­ся, ника­ких вос­пе­тых раз­но­го рода писа­те­ля­ми и режис­се­ра­ми весов и про­чих при­спо­соб­ле­ний для взве­ши­ва­ния и упа­ков­ки геро­и­на у него не было. Мой­ка и твер­дый глаз — вот инстру­мен­та­рий совре­мен­но­го питер­ско­го геро­и­но­во­го бары­ги нача­ла два­дцать пер­во­го века. А с веса­ми пус­кай доч­ка Бере­зов­ско­го бега­ет, кока­ин взвешивает.

Фасов­ка не заня­ла мно­го вре­ме­ни — неко­то­рое вре­мя поза­ни­мав­шись тор­гов­лей такие вещи дела­ешь на полу­ав­то­ма­те. Цел­ло­фан был зара­нее наре­зан, катуш­ка ниток валя­лась в ящи­ке сто­ла, зажи­гал­ка была под рукой. Грам­мы и поло­ви­ны он делал не душ­ные, пако­вал в двой­ной слой поли­эти­лен­ки, что­бы поку­па­тель мог спо­кой­но выхо­дить из подъ­ез­да с при­об­ре­тен­ным стаф­фом во рту. При­выч­ку носить геро­ин в кар­ма­нах или в руке была задав­ле­на инстинк­том само­со­хра­не­ния — в таких делах луч­ше переб­здеть, чем недоб­здеть. А те, кто наде­ял­ся на искон­но рус­ский авось и недо­оце­ни­вал жаж­ду­щих нар­ко­ман­ско­го тела опе­ров уже дав­но поли­ро­ва­ли собой нары в одной из питер­ских тюрем.

Теле­фон во вре­мя дележ­ки и паков­ки мол­чал — Дэн пред­ва­ри­тель­но выдер­нул штеп­сель из розет­ки. Мень­ше все­го он хотел, что­бы его отвле­ка­ли нетер­пе­ли­вые поку­па­те­ли во вре­мя столь «интим­но­го» про­цес­са. Пусть зво­нят, когда все будет гото­во, не раньше.

«Хоро­шо, что чека­ми нын­че не тор­гу­ют…», пора­до­вал­ся про себя Дэн. Рас­ки­ды­вать два­дцать грамм по чекам — адо­ва рабо­тен­ка, за кото­рую не то что моло­ко, ангид­рид надо выда­вать, за вред­ность, при­чем — лит­ра­ми. Нет, конеч­но, где-то в нар­ко­сто­ли­це Рос­сии тор­го­ва­ли и чека­ми, но такие точ­ки были попу­ляр­ны лишь сре­ди начи­на­ю­щих мало­ле­ток, для кото­рых грамм — доза совер­шен­но нере­аль­ная и попа­хи­ва­ю­щая моги­лой. Да и тор­го­ва­ли чека­ми исклю­чи­тель­но мало­лет­ки, или без­прин­цип­ные цыгане, око­пав­ши­е­ся во Всеволожске.

Все­во­ложск вооб­ще был нар­ко­ман­ской Мек­кой — ника­кие репрес­сии, ника­кие цвет­ные обла­вы не мог­ли выбить отту­да нар­ко­тор­гов­цев. Боль­шая часть нар­ко­ты шла в Питер имен­но из Все­во­лож­ска, наи­бо­лее оди­оз­ные бары­ги типа Саши-баро­на и его род­ни оби­та­ли там, изред­ка меняя двух- и трех­этаж­ные особ­ня­ки на менее уют­ные каме­ры в «Кре­стах» или на «Лебе­дев­ке». Из-за высо­кой плот­но­сти людей, вовле­чен­ных в нар­ко­тор­гов­лю на квад­рат­ный метр Все­во­лож­ской зем­ли, цены там были более чем демо­кра­тич­ные, коли­че­ство нар­ко­ма­нов потря­са­ло непод­го­тов­лен­но­го иссле­до­ва­те­ля и застав­ля­ло ОБНОН и РУБОП лишь бес­силь­но мате­рить­ся, раз­во­дя рука­ми. Во Все­во­лож­ске мож­но было купить и чет­вер­ти­ну, и даже чек хму­ро­го. В прин­ци­пе точ­ки там рабо­та­ли по прин­ци­пу «сколь­ко денег есть, на столь­ко и насы­пем». А грамм там сто­ил чуть ли в не в два раза дешев­ле, чем в Питере.

До Все­во­лож­ска было два­дцать минут езды от горо­да, но жела­ю­щих про­ка­тить­ся за деше­вым кай­фом в послед­нее вре­мя ста­но­ви­лось все мень­ше и мень­ше. Мусо­ра на трас­се оста­нав­ли­ва­ли любую подо­зри­тель­ную маши­ну, иду­щую в сто­ро­ну Пите­ра, тор­мо­зи­ли даже марш­рут­ки, выдер­ги­вая отту­да подо­зри­тель­ных лич­но­стей с сев­ши­ми зра­ка­ми. Очень часто заря­жен­ные «до Все­во­лож­ска и обрат­но» води­лы сами тор­мо­зи­ли око­ло мили­цей­ских постов, сда­вая успев­ших зата­рить­ся пас­са­жи­ров. А коли­че­ство мен­тов­ских машин, шны­ряв­ших по само­му при­го­ро­ду было срав­ни­мо с чис­лом авто­мо­би­лей чест­ных посе­лян. У каж­дой более-менее извест­ной нар­ко­точ­ки нес­ли почет­ную вах­ту ППС­ни­ки — с люби­те­лей эфед­ри­на, кото­рым тоже тор­го­ва­ли во Все­во­лож­ске про­сто сди­ра­ли день­ги за про­ход на точ­ку, а опи­юш­ни­ков прес­со­ва­ли по пол­ной про­грам­ме, неза­ви­си­мо от того, было у них что-нибудь в кар­ма­нах, или нет. Поэто­му опыт­ные торч­ки езди­ли туда лишь в форс-мажор­ных слу­ча­ях, типа пол­но­го голя­ка на рай­оне, да и то — сто раз поду­мав, и выбрав ноч­ку потем­нее, бла­го тор­гов­ля там шла два­дцать четы­ре часа в сутки.

…Все таки ебну­тое у нас госу­дар­ство», лени­во раз­мыш­лял Дэн, зама­ты­вая нит­кой и заплав­ляя оче­ред­ной шар. «Лега­ли­зо­ва­ли бы шире­во, взя­ли бы под свой кон­троль офи­ци­аль­но все это дело — насколь­ко бы про­ще жилось… Хуй бы я стал бан­чить, если бы мож­но было спо­кой­но при­ку­пить нуж­ное коли­че­ство в апте­ке или хоть в нар­ко­лож­ке… Ска­жем, выда­ет­ся тебе кси­ва — мол Какаш­кин Петр Пет­ро­вич явля­ет­ся злост­ным и неиз­ле­чи­мым нар­ко­ма­ном со ста­жем, пере­вос­пи­та­нию не под­да­ет­ся, поэто­му име­ет закон­ное пра­во на при­об­ре­те­ние грам­ма диаце­тил­мор­фи­на раз в сут­ки по тако­му-то адре­су. Идешь спо­кой­но в аптеч­ку, пока­зы­ва­ешь кси­ву, пла­тишь пол­тин­ник или там соточ­ку, и полу­ча­ешь свой дозняк в фаб­рич­ной упа­ков­ке. Мусо­рам хуй попе­рек рыла — тор­моз­нут тебя, а ты им кси­ву с печа­тью, мол все по зако­ну, соси­те чеш­ки. Да и не кинет никто, не забо­дя­жит и не скро­ит — аспи­рин там или аналь­гин не бодя­жат ведь… Про­из­вод­ство геро­и­на в про­мыш­лен­ном мас­шта­бе — дело деше­вое, себе­сто­и­мость у него нуле­вая, это у нас он шту­ку сто­ит толь­ко из-за того, что запре­щен­ный, а так — если офи­ци­аль­но им бан­чить, то грамм сто­ил бы копей­ки. Никто бы и воро­вать не стал бы, вещи бы не выно­сил, по ночам оди­но­ких про­хо­жих не высле­жи­вал бы… А еще луч­ше — выда­ва­ли бы его бес­плат­но, при усло­вии, что ты из сво­е­го рай­о­на не выле­за­ешь… Сде­ла­ли бы гет­то, обнес­ли бы ту же Ржев­ку или Все­во­ложск колю­чей про­во­ло­кой, на въез­дах — посты, всех нетор­ча­щих отту­да пере­се­лить в город, а всех торч­ков из Пите­ра — загнать туда. Поста­вить пару десят­ков фур­гон­чи­ков, где бы геро­ин с эфед­ри­ном, мар­ган­цов­ку и бая­ны раз­да­ва­ли бы, пару раз­ли­вух, да шлюх нагнать. Был бы нар­ко­ман­ский рай. Нет, понят­ное дело, пус­кать в гет­то лишь по справ­ке из нар­ко­лож­ки — вся­ких мало­ле­ток и пио­не­ров толь­ко на экс­кур­сии водить, или выда­вать або­не­мент, на посе­ще­ние гет­то раз в неде­лю, с воз­мож­но­стью при­об­ре­те­ния грам­ма. А все день­ги — в бюд­жет госу­дар­ству. Сколь­ко бы про­блем реши­лось сра­зу… Коли­че­ство пре­ступ­ле­ний пошло бы на убыль, нар­ко­ма­нов бы в горо­де не ста­ло, вся­кие пен­си­о­не­ры и про­чий веч­но недо­воль­ный люд вздох­нул бы спо­кой­но. Опять таки — раз из гет­то не выле­за­ешь, по горо­ду не шаришь­ся — не зара­зишь нико­го гепы­чем или там ВИЧем… Мусо­рам бы рабо­ты сра­зу поуба­ви­лось, делом бы хоть заня­лись, насиль­ни­ков лови­ли или обо­рот­ней в пого­нах… Дак ведь хуй сде­ла­ют так, им про­ще торч­ков ловить да гов­но в кар­ма­ны под­ки­ды­вать. Барыг все одно не сажа­ют, день­ги с них тянут, а постав­ки нар­ко­ты кры­шу­ют… Нет, опре­де­лен­но, ебну­тое у нас госу­дар­ство — заклю­чил Дэн, запа­ко­вы­вая послед­нюю половину.

Заки­нув гото­вые грам­мы и поло­ви­ны в пустую пач­ку из под LM Дэн закон­чил рабо­ту. Сны­кал от гре­ха подаль­ше напол­нен­ную дозня­ка­ми пач­ку у себя в ком­на­те в колон­ку от маг­ни­то­фо­на, попра­вил здо­ро­вье пол­ку­бом, поку­рил, и с закры­ва­ю­щи­ми­ся на ходу гла­за­ми, разо­брав диван, зава­лил­ся вты­кать в теле­ви­зор. Так и заснул, креп­ким сном хоро­шо пора­бо­тав­ше­го чело­ве­ка под пада­ю­щий на экране теле­ви­зи­он­ный снег. Шипе­ние пре­кра­тив­ше­го веща­ние ящи­ка не мог­ло пере­бить здо­ро­вый опий­ный сон Дэна. Теле­фон он так и не вклю­чил, здра­во рас­су­див, что все дела подо­ждут до зав­траш­не­го дня, от кума­ров никто еще не уми­рал, ни к чему при­учать народ к тому, что Дэну мож­но зво­нить круг­лые сут­ки. Этим наг­лым торч­кам толь­ко повод дай — сра­зу на шею сядут, и зае­бешь­ся их потом отучать от этой дур­ной при­выч­ки — лишать чело­ве­ка заслу­жен­но­го отдыха.

В рай­оне две­на­дца­ти дня настой­чи­вый зво­нок в дверь раз­бу­дил Дэна. Это было ред­ко­стью, обыч­но к нему зво­нить и захо­дить начи­на­ли после двух. Мате­рясь в голос тот про­шле­пал к две­ри, загля­нул в гла­зок и немно­го рас­стро­ил­ся. Перед две­рью пере­ми­нал­ся с ноги на ногу пер­вый сего­дняш­ний посе­ти­тель и пер­вый поку­па­тель — Козырь.

Дэн открыл дверь, запу­стил жаж­ду­ще­го рас­ку­мар­ки Козы­ря в квартиру.

— Здо­ров, Дэн. Как дела? — рас­ши­рен­ные зрач­ки, пот­ная зеле­ная физио­но­мия Козы­ря, рез­кие, дер­ган­ные дви­же­ния гово­ри­ли сами за себя — попра­вить­ся ему было необ­хо­ди­мо. — Есть чего-как?

Дэн выдер­жал пау­зу. Все-таки дилер­ство дает чув­ство вла­сти над людь­ми. Мож­но помочь абсти­нент­но­му при­я­те­лю вер­нуть чело­ве­че­ский облик и нор­маль­ное само­чув­ствие, а мож­но и отка­зать. Во вто­ром слу­чае Козырь ста­нет в колен­но-лок­те­вую пози­цию, посколь­ку Дэн сове­ре­шен­но точ­но зна­ет, что боль­ше у Козы­ря ходов нет, на дру­гих точ­ках ему не про­да­дут, и, в слу­чае отка­за, пред­сто­ит ему неве­се­лое вре­мя­пре­про­вож­де­ние. И имен­но Дэну решать, будет Козырь сего­дня функ­ци­о­ни­ро­вать нор­маль­но, или ста­нет давить­ся каки­ми-нибудь таб­лет­ка­ми в надеж­де под­снять­ся… Вон, как тара­щит­ся… Вид­но, совсем худо ему… Все таки инте­рес­но, каким Мака­ром он себе такой дозняк наколотил.…Ладно, пусть живет. Но, что­бы жизнь медом не каза­лась, подо­пу­стить това­ри­ща надо. Выебать зем­ля­ка — что Роди­ну увидеть.

— Вче­ра ночью все кон­чи­лось. Рустам с Кать­кой послед­нее забрали.

Вот оно! Пра­вы были фило­со­фы и про­чая дума­ю­щая пуб­ли­ка — сло­вом мож­но убить. Козырь был убит, напо­вал. Секун­ду назад в квар­ти­ре было двое живых существ. Теперь в живых чис­лил­ся лишь Дэн. А вме­сто дыша­ще­го, дума­ю­ще­го, поте­ю­ще­го и стра­да­ю­ще­го Козы­ря перед Дэном сто­ял покой­ник. Труп­ное око­че­не­ние, судо­ро­гой скру­тив­шее мыш­цы не дава­ло Козы­рю рух­нуть пря­мо в кори­до­ре. Запах раз­ло­же­ния напол­нил кори­дор. По ков­ру попол­зи чер­ви. Зом­би прошелестел:

— Да лад­но? И что? Вооб­ще голяк?

— Ну сам то как дума­ешь? Если ночью все кон­чи­лось, а сей­час утро?

— Ну бля, хуй зна­ет, Дэн, может все таки есть что-нибудь? Ты ж для себя все­гда оставляешь…

— Козырь, то для себя, а не для тебя, вер­но? К тому же — сколь­ко раз я тебе гово­рил, чтоб без звон­ка ты сюда не при­хо­дил? Что, номер набрать труд­но? Паль­цы не работают?

— Дэн, я зво­нил, бля буду, зво­нил — зача­стил тот — и с про­зво­на­ми зво­нил, и так — но ты труб­ку не брал… Я поду­мал, ты спишь, или с теле­фо­ном что — и пришел…

Теле­фон был отклю­чен с вече­ра, так что Козырь мог про­зва­ни­вать­ся хоть до скон­ча­ния века, но Дэн про­дол­жал прессовать:

— К тому же, тебе гово­ри­ли, что рань­ше двух дня ко мне зво­нить или захо­дить не сто­ит? А сей­час нача­ло пер­во­го. Ты что, Козырь, совсем поля­ну не сечешь? Потер­петь до двух не можешь?

— Блин, Дэн, ко мне чело­век при­е­хал, на кума­рах, попра­вить­ся хочет, день­ги его — он ждать до двух не может, поэто­му я и при­шел… Он с рабо­ты подо­рвал­ся, на час все­го, у него вре­ме­ни в обрез, вот я и поду­мал… — на лице Козы­ря отчет­ли­во про­сту­пи­ли пят­на разложения.

— Чего ты поду­мал? Что мож­но прид­ти ко мне, без звон­ка, раз­бу­дить, и начать ебать моз­ги? Денег у тебя сколько?

— На пол­то­ра. Шту­ка пятьсот.

— Что за человек?

— Да он через меня посто­ян­но берет. Ты его не зна­ешь, он вооб­ще не из наше­го рай­о­на, а сюда ездит, пото­му что точек не зна­ет. Мы с ним на груп­пе познакомились.

Козырь вре­мя от вре­ме­ни посе­щал груп­пу Ано­ним­ных нар­ко­ма­нов, соби­рав­шу­ю­ся каж­дый день в рай­он­ной нар­ко­лож­ке. Там он выис­ки­вал денеж­ных лош­ков, и сби­вал их с пути истин­но­го: вме­сто две­на­дца­ти­ша­го­вой про­грам­мы, брат­ской под­держ­ки и трез­во­сти соблаз­нял быст­рым и каче­ствен­ным геро­и­ном, кото­рый «берет­ся за три мину­ты, пря­мо здесь, нику­да ехать не надо». Для мно­гих, при­шед­ших на груп­пу в надеж­де завя­зать или изба­вить­ся от депрес­сий две­на­дцать шагов к трез­во­сти пре­вра­ща­лись в две­на­дцать шагов к систе­ме. Руко­во­ди­те­ли сек­ты Козы­рев­ское пове­де­ние не одоб­ря­ли, пыта­лись повли­ять на него раз­го­во­ра­ми, несколь­ко раз его выго­ня­ли с собра­ний, а в ито­ге вооб­ще запре­ти­ли ему появ­лять­ся на груп­пе. Но Козырь отлав­ли­вал сво­их жертв перед груп­пой, или встре­чал после, кру­жа воз­ле дис­пан­се­ра как голод­ная гие­на в поис­ках падали…

— Наде­юсь, ты его сюда не притащил?

— Да что ты, Дэн, я что, совсем дур­ной? Он у меня на хате сидит, ждет. Дык что? Совсем ниче­го нет? А будет? — в тру­пе Козы­ря еще было немно­го живо­го, надеж­да уми­ра­ет послед­ней, цеп­ля­ясь за жизнь все­ми конечностями.

— Лад­но, Козырь. Хуй с тобой. Давай свой пол­тин­ник. Сде­лаю тебе из лич­ных запа­сов. Иди на кух­ню, я сейчас.

Щелк. Жизнь со ско­ро­стью пушеч­но­го ядра вер­нул­ся в иссох­шую туш­ку Козы­ря, каза­лось, его даже кума­рить ста­ло мень­ше. Заулы­бав­шись, он стя­нул обувь и пошел на кух­ню, не пошел — поле­тел. Еще бы, побы­вал на том све­те и вер­нул­ся к жиз­ни за какие-то пять минут. Реаль­ность была свет­лой и радост­ной — он ско­ро попра­вит­ся, боль в ногах, спине, пот и кашель уйдут, и он ста­нет чело­ве­ком. Мысль о том, что через какие-то три или четы­ре часа все это вер­нет­ся, Козы­рю в голо­ву не при­хо­ди­ла. Пока не приходила.

Дэн, закрыв за собой дверь, достал из занач­ки пач­ку с рас­фа­со­ван­ным геро­и­ном, достал отту­да два шара по грам­му, пораз­мыс­лил, и вер­нул в пач­ку один. Раз­мял в паль­цах шарик, при­ки­нул — как пол­то­ра грам­ма про­ка­тит. Спря­тал день­ги в дет­скую энцик­ло­пе­дию. Пач­ку с геро­и­ном заки­нул на шкаф. Вышел в кухню.

— Вот, Козырь. Насып­ка не осо­бо бога­тая, пото­му как перец чистей­ший — из сво­их запа­сов тебе отсы­пал. Сам пони­ма­ешь — пол­то­ра грам­ма из это­го для меня сде­лать — как два паль­ца обга­дить, но про­дукт не хочет­ся пор­тить бодя­гой. Так и пере­дай чело­ве­ку — каче­ство иску­па­ет коли­че­ство с лихвой.

Козырь солид­но поки­вал, взгляд его был при­ко­ван к неболь­шо­му шари­ку чер­но­го цел­ло­фа­на в руках Дэна.

— Дэн, мож­но я у тебя поправ­люсь? Баян у меня с собой…

— Лад­но, толь­ко быстро.

— Дай весло.

Дэн выдал ожи­вив­ше­му­ся Козы­рю все необ­хо­ди­мое, сам усел­ся на под­окон­ник и заку­рил. Инстру­мен­та­рий про­сто летал в руках нахо­дя­ще­го­ся в шаге от раз­ло­ма торч­ка. Парал­лель­но Козырь вещал, слов­но не выклю­чен­ный радиоприемник:

— Да, насы­поч­ка небо­га­тая, но по виду перец хоро­ший… Так… На пол­ку­ба сде­лаю… С утра хотел на рын­ке у дагов зата­рить­ся, у них не геро­ин — про­сто бом­ба, с чет­вер­ти глаз не открыть, навер­но с син­те­ти­кой заме­ша­но, и обло­мал­ся… Дай зажи­гал­ку… Ага, спа­си­бо… При­шел на рынок — а там обла­ва, опе­ров, как гря­зи, даже Кос­ме­тич­кин кру­тил­ся… Все чер­ные носом в гря­зи лежат, над ними омо­нов­цы сто­ят, народ тол­пит­ся… Димед­ро­ла у тебя нет? Жаль… В общем, я туда даже захо­дить не стал — ясно, что нече­го там делать было… А потом, когда к тебе шел, встре­тил Чер­ня­е­ва, и тот ска­зал, что при­ня­ли дагов… Они како­му то азе­ру грамм про­да­ли, а азер опер­ской ока­зал­ся… Довыебы­ва­лись, в общем… Так… — Козырь заткнул­ся, пыта­ясь най­ти рабо­чую вену на глад­кой, как бок­сер­ская пер­чат­ка кисти. Поко­вы­ряв­шись с мину­ту, попал. В шприц вялой струй­кой брыз­ну­ла кровь. Высу­нув язык от усер­дия, Козырь дава­нул на пор­шень. Поста­вив­шись, выдер­нул шприц и сно­ва забуб­нил — Дома… Блять, вен нет, рас­хо­дит­ся все дол­го… Во, есть что-то… Фу, блять, раз­ла­мы­ва­ет… Не, ниче­го такой геро­ин… Дай баян промою…

— Вон, чай­ник стоит.

— Ага, спа­си­бо… Вот, зна­чит при­ня­ли дагов, да. Опе­ра навер­но теперь неде­лю на радо­стях пить будут…

— Может будут, а может и нет… Свя­то место пусто не быва­ет, сам зна­ешь — стрях­нул пепел Дэн. — Я сам их гов­на не про­бо­вал, но по слу­хам — очень хоро­ший герыч они про­да­ва­ли… Если постав­щи­ка не сда­дут — то ско­ро сно­ва он в рай­оне появит­ся… Хотя — это, блядь, не мое дело. Слышь, хорош рубить­ся, давай, собирайся.

Опу­стив­ший голо­ву на грудь Козырь вздрог­нул и засуетился:

— Ща, Диня, уйду, толь­ко запа­кую получ­ше и уйду. А то мне мимо рын­ка обрат­но идти, неро­вен час попа­ду под горя­чую руку…

Он сдер­нул цело­фан­ку с пач­ки сига­рет, завер­нул туда зна­чи­тель­но умень­шив­ший­ся в раз­ме­рах грамм и при­нял­ся запа­и­вать свер­ток на пла­ме­ни зажигалки.

В дверь позво­ни­ли. По хозяй­ски, наг­ло, не отры­вая паль­ца от звонка.

— Кого там нелег­кая при­нес­ла… Я не жду нико­го… Козырь, пиз­дуй в ком­на­ту, закрой дверь и сиди тихо. Если чего — я тебя позову.

Дождав­шись, пока за поку­па­те­лем закро­ет­ся дверь, Дэн подо­шел к вход­ной две­ри и загля­нул в гла­зок. Неждан­ный гость, как извест­но, хуже тата­ри­на. Эти гости был срав­ним с тата­ро-мон­голь­ским игом. В глаз­ке были отчет­ли­во вид­ны Кос­ме­тич­кин и Дима Ивол­гин, мест­ный опер, кото­ро­му Дэн тоже при­пла­чи­вал. Кос­ме­тич­кин поку­ри­вал, а Ивол­гин упе­рев палец в кноп­ку звон­ка, устра­и­вал в квар­ти­ре Дэна зву­ко­вой террор.

— Кто там? — вне­зап­но осип­шим голо­сом спро­сил Дэн

— Откры­вай, слышь, мы зна­ем, что ты дома. Да не ссы, мы не аре­сто­вы­вать тебя при­шли — бурк­нул Ивол­гин, пре­кра­тив звонить.

Мыс­лен­но пере­кре­стив­шись, Дэн открыл дверь.

— Здрав­ствуй­те, проходите.

— Ты один? — оки­нул взгля­дом при­хо­жую Косметичкин

— Да — не морг­нув гла­зом соврал Дэн. Пока­зы­вать мусо­рам обса­жен­но­го Козы­ря у него не было ника­ко­го желания.

Оба мен­та не разу­ва­ясь и не сни­мая кур­ток про­шли на кух­ню. Дэн, запе­рев за ними дверь, пошел сле­дом. Осо­бо­го стра­ха не было — пла­тил он исправ­но, Кирил­лыч с Ивол­ги­ным здо­ро­вал­ся за руку, да и при­сут­ствие Кос­ме­тич­ки­на обна­де­жи­ва­ло. Если бы наме­ча­лись какие-либо про­бле­мы, то участ­ко­вый бы на пушеч­ный выстрел не подо­шел бы к небла­го­на­деж­ной квар­ти­ре Дэна.

Мен­ты по хозяй­ски рас­по­ло­жи­лись на кухне. Ивол­гин усел­ся за стол, а Кос­ме­тич­кин сра­зу полез в холо­диль­ник, види­мо в поис­ках спиртного.

— Садись, чего встал, как столб — кив­нул Дэну на табу­рет­ку опер. — Выпить есть чего?

— Толь­ко пиво, в холо­диль­ни­ке… Достать?

— Сами разберемся.…

Кос­ме­тич­кин выныр­нул из глу­бин Дэнов­ско­го холо­диль­ни­ка, дер­жа в руках пиво и тарел­ку с наре­зан­ной кол­ба­сой (несколь­ко дней назад отме­чал­ся день рож­де­ния Дэнов­ской мама­ши, кое-какие дели­ка­те­сы пере­па­ли живу­ще­му отдель­но непу­те­во­му сыночку).

Лов­ко заце­пив бутыл­ки гор­лыш­ка­ми, участ­ко­вый открыл пиво. Одну бутыл­ку отдал Ивол­ги­ну, вто­рую взял себе, и тоже усел­ся за стол.

— Вам круж­ки надо?

— Нахуй. Садись, тебе сказали.

Дэн под­тя­нул ногой табу­рет­ку и при­сел на уго­лок, выра­жая лицом нече­ло­ве­че­ское вни­ма­ние и готов­ность услу­жить. «Хоро­шо, что я еще не поправ­лял­ся с утра, а то бы нача­ли пиз­деть…» — мельк­ну­ла левая мыс­лиш­ка… «Не дай бог Козырь высу­нет­ся или они в ком­на­ту попрут­ся… Будет номер…».

— Когда к тебе Фили­мо­нов при­хо­дил в послед­ний раз? — спро­сил Ивол­гин, опо­ло­ви­нив бутыл­ку «Боч­ка­ре­ва»

— А кто это?

— Блядь, дура­ка не валяй. Кирил­лы­ча когда видел?

— Вче­ра вечером.

— Ну и как у него дела?

— Не знаю, мы с ним о делах не говорим…

— Хму­рый он тебе по-преж­не­му постав­ля­ет? — поче­сав нос, спро­сил опер
Дэн замял­ся. «Ска­зать — не ска­зать? Они вро­де бы и в кур­се, но никто нико­гда имен не назы­вал… А так я ска­жу — да, и счи­тай в тор­гов­ле признался…»

— Не ссы, ска­за­ли же тебе. Давай, гово­ри — впи­сал­ся в бесе­ду Косметичкин.

— Ну… Да.

— И как тор­гу­ет­ся? Мно­го наро­ду на иглу уже под­са­дил, нар­ко­де­лец сра­ный? Детиш­кам, небось про­да­ешь? Школь­ни­кам? А, Денис? Совсем уже совесть проторчал?

— Вы о чем, Дмит­рий Сер­ге­е­вич? Какие дети? Какие школьники?

— Шутит дядя так, не пугай­ся… Лад­но. Слы­шал, что сего­дня бра­тья Чихра­е­вы свою дея­тель­ность на рын­ке закончили?

— Да, слышал…

— Хит­рые были даге­стан­цы… Но на хит­рую жопу най­дет­ся и хуй с вин­том. Вчи­стую сго­ре­ли даги. Дока­зан­ная тор­гов­ля, от вось­ми до пят­на­дца­ти. Сви­де­те­ли, поня­тые, все по уму. И с тобой так же будет когда-нибудь, если мы с тобой обще­го язы­ка не най­дем, понял?

— Понял… Но мы же с вами вро­де… У нас нор­маль­но все… — запи­на­ясь, про­бор­мо­тал Дэн, не пони­мая, куда ветер дует.

— Что у нас нор­маль­но? — нада­вил опер.

— Ну это… Отношения…

— Какие это у нас, сотруд­ни­ков мили­ции, с тобой, нар­ко­ма­ном пога­ным и бары­гой, могут быть отношения?

— Ну… Нор­маль­ные отно­ше­ния… Вы же гово­ри­ли — будешь отсте­ги­вать, не будешь бор­зеть — все будет нор­маль­но… Я и не борзею…

— Еще б ты заборзел!

Опер заку­рил, и о чем то заду­мал­ся, гля­дя пря­мо в гла­за Дэну. Через мину­ту тот заер­зал под неми­га­ю­щим взгля­дом пустых глаз, стал косить­ся в сто­ро­ну Кос­ме­тич­ки­на. Участ­ко­вый мол­ча пил пиво и тоже пялил­ся в его сторону.

— У тебя какой обо­рот в день? — вне­зап­но спро­сил Иволгин.

— Когда как… Ино­гда грамм десять в день ухо­дит, а ино­гда — два-три… По выход­ным боль­ше, по буд­ням мень­ше — чест­но отве­тил Дэн.

— А сколь­ко ты сво­е­му бугаю денег отдаешь?

— 700 руб­лей за единицу.

— Про­да­ешь по шту­ке? Выхо­дит, три­ста руб­лей с грам­ма име­ешь… Бога­то, бога­то… Нар­ко­ба­рон, бля, рай­он­но­го мас­шта­ба… Наста­ла пора пора­бо­тать на госу­дар­ство, Денис.

— Это как?

— А вот как — опер поко­пал­ся в кар­мане кожан­ки и кинул на стол круг­лый цело­фан­но­вый свер­ток. Зна­ешь, что это такое?

— Нет, отку­да ж…

— Это, Денис, пога­ное зелье, кото­рым бра­тья Чихра­е­вы тор­го­ва­ли на рын­ке, обна­ру­жен­ное у них при лич­ном досмот­ре. Не все, конеч­но, а малая часть.

«Малая часть» пога­но­го зелья на вид тяну­ла грамм на трид­цать. Свер­ток при­тя­ги­вал взгляд. Вне­зап­но Дэн понял, что его потря­хи­ва­ет. Кумар, как все­гда, под­сту­пал неза­мет­но. «Попра­вить­ся бы…».

Ивол­гин сбил шап­ку пеп­ла, помол­чал немно­го и заговорил.

— Здесь трид­цать грамм ров­но. Ни в одном про­то­ко­ле, ни в одной бумаж­ке этот геро­ин не зафик­си­ро­ван. Чихра­е­вым, что­бы на зону отпра­вить­ся, и чет­вер­ти доста­точ­но — пока­за­ния поку­па­те­ля есть, мече­ные день­ги в кар­мане стар­ше­го бра­та обна­ру­же­ны, а у млад­ше­го — геро­ин в кожан­ке лежал… А вот это мы нашли в их ларь­ке. Там еще мно­го вся­ко­го инте­рес­но­го было, но об этом потом. — Ивол­гин сно­ва заку­рил. — Трид­цать грамм — это трид­цать тысяч руб­лей, а то и сорок, если с умом под­счи­тать. Конеч­но, это вещ­док, кото­рый надо сдать под рос­пись и при­об­щить к мате­ри­а­лам дела. Но видишь ли, Денис, в чем дело — когда мы этот вещ­док нашли — Чихра­е­вых уже увез­ли в отдел, поня­тые туда же отпра­ви­лись… Коро­че гово­ря — теперь эта отра­ва не суще­ству­ет, ее нет, а трид­цать тысяч — день­ги хоро­шие. Пони­ма­ешь, к чему я веду?

— Пони­маю — послуш­но кив­нул Дэн. — Вы хоти­те пре­вра­тить эти трид­цать грамм в трид­цать тысяч?

— Ха, смот­ри-ка, не все моз­ги про­ко­лол, сооб­ра­жа­ет! — заржал Косметичкин.

— Абсо­лют­но пра­виль­но. И ты нам помо­жешь. Сколь­ко у тебя зай­мет вре­ме­ни рас­ки­дать эту тридцатку?

— Точ­но ска­зать не могу, мне надо спер­ва рас­счи­тать­ся с Кириллычем…

— Нахуй Кирил­лы­ча — пере­бил Ивол­гин. — Так ему и пере­дай — его номер шест­на­дца­тый, пусть сидит и раду­ет­ся, что не нары жопой поли­ру­ет. Спер­ва ты рас­счи­та­ешь­ся с нами. Понял?

— Да, но Кирил­лу то что сказать?

Опер усмех­нул­ся:

— Дума­ешь, как жопу при­крыть? Пони­маю… Лад­но. Ска­жешь, что тебя вре­мен­но взя­ли в арен­ду сотруд­ни­ки орга­нов внут­рен­них дел. Спер­ва мы, потом он. Если что — я под­твер­жу. Итак? Каков ответ на мой вопрос по срокам?

— От неде­ли до двух. Даже ско­рее все­го — две неде­ли — назвал Дэн срок с боль­шим запасом.

— Неде­ля мак­си­мум. Через неде­лю отда­ешь нам трид­цать штук. Если все будет хоро­шо — дадим еще партию.

— Дмит­рий Сер­ге­е­вич, а каче­ство? Может, там настоль­ко фуфло­вый поро­шок, что у меня его никто поку­пать не ста­нет? Я же не знаю, что это за героин…

— Попро­бу­ешь — узна­ешь. Гово­рят — хоро­ший, сам я не про­бо­вал, изви­ни уж. Рас­слаб­ля­юсь дру­ги­ми спо­со­ба­ми. Теле­фон мой знаешь?

— Нет, откуда…

Ивол­гин достал блок­нот, черк­нул семь цифр, вырвал лист и кинул его в сто­ро­ну Дэна.

— Зво­ни, если что. Через неде­лю при­дем, готовь баб­ки. Кирил­лы­чу — при­вет. Все, нам пора мафию побеж­дать. Пошли, капитан.

Закрыв за ними дверь, Дэн про­брал­ся на кух­ню и, обхва­тив голо­ву рука­ми, усел­ся за кухон­ный стол. Посре­ди сто­ла оди­но­ко лежа­ла цело­фан­ка с даге­стан­ским геро­и­ном. Ситу­а­ция была нехо­ро­шая. Рабо­тать с мусо­ра­ми ему не хоте­лось совер­шен­но, но выхо­да он при­ду­мать не мог. К тому же трез­во мыс­лить мешал уси­ли­ва­ю­щий­ся кумар.

«Надо попра­вить­ся, а там вид­но будет. Заод­но посмот­рю, что за товар даги торговали».

При­го­тов­ле­ния не заня­ли мно­го вре­ме­ни. Дэн рас­па­ко­вал свер­ток, зава­рил свою при­выч­ную дозу, и быст­ро поста­вил­ся. Встал, что­бы про­мыть баян, но при­ход нака­тил с недет­ской силой, и, шат­нув­шись, Дэн отва­лил­ся обрат­но в кресло…

«В этом колод­це еле теп­лит­ся жизнь. Гово­ри со мной, не ухо­ди, дыши, дыши, дыши. Дышать? Это как? Это чем? Это зачем? Ведь я могу и не дышать. Мне это не надо. Теп­ло, тем­но и уют­но. Нет тела. Оно не нуж­но. Бес­те­лес­ная обо­лоч­ка? Душа. Не спе­ша. Дыши. Не спе­ши. Душа, не спе­ши, не дыши. Про­мозг­лы­ми осен­ни­ми кап­ля­ми в холод­ный мрак колод­ца летят сло­ва, нераз­бор­чи­вые меж­до­ме­тия, исте­рич­ные зву­ки, раз­дра­жа­ю­щие, меша­ю­щие, насе­да­ю­щие. Дер­жа­щие на пла­ву. Запол­нить цистер­ны, при­го­то­вить­ся к экс­трен­но­му погру­же­нию. Не уда­ет­ся, мы поте­ря­ли весь бал­ласт, нас выно­сит наверх. Не уйти на глу­би­ну. Слиш­ком мно­го повреждений.

Зву­ко­вая ата­ка. Экс­тре­маль­ный зву­ко­вой тер­рор. Каж­дый звук, каж­дый иска­жен­ный рас­сто­я­ни­ем и сло­я­ми тем­но­го кисе­ля сэмпл намерт­во при­вя­зы­ва­ет к? Поверх­но­сти? Дну? Стене? Another freak in the wall… Шум отра­жа­ет­ся, шум раз­дра­жа­ет теп­лую и бес­про­свет­ную суб­стан­цию, в кото­рой рас­тво­рен ты. Кон­цен­три­че­ские кру­ги от бро­шен­ных вниз фраз и слов искрив­ля­ют твой дол­го­ждан­ный покой. Звук вос­при­ни­ма­ет­ся всем суще­ством, каж­дой клет­кой, каж­дой моле­ку­лой. Это не люди, это про­сто радио­при­ем­ник рабо­та­ет в уни­сон с тво­ей вол­ной. Попыт­ка про­пу­стить зву­ко­вые коле­ба­ния сквозь себя не уда­ет­ся, непро­ни­ца­е­мость по преж­не­му оста­ет­ся с тобой. Стать бы филь­тром, реше­том, дур­шла­гом, про­би­той дро­бью фане­рой, изре­ше­чен­ной про­сты­нью, чем угод­но, лишь бы изба­вить­ся от настыр­но­го эхо­ло­та. При­тво­рить­ся. Про­пу­стить назой­ли­вое гуде­ние, жуж­жа­ние, всхли­пы, аккор­ды и бес­связ­ную меша­ни­ну слов сквозь. Сквозь кого? Сквозь что? Не прин­ци­пи­аль­но. Лишь бы не отра­жать. Лишь бы не реа­ги­ро­вать. Про­пу­стить. Или погло­тить. Глу­би­на? Мин­херц, эхо­лот барах­лит. Если верить этой чер­то­вой желе­зя­ке, под нами не ина­че как Мари­ан­ская впа­ди­на. Нико­гда боль­ше не буду пус­кать на корабль прак­ти­кан­тов-недо­учек. Может попро­бо­вать про­ме­рить глу­би­ну шестами?

Изред­ка вет­ви­стой мол­нией тем­но­ту колод­ца оза­ря­ет боль. Удар без­звуч­но­го гро­ма, от кото­ро­го сыпет­ся чер­ная крош­ка бетон­ных колец. Тре­щит древ­няя клад­ка. Дер­жит­ся. Но, к сча­стью, гром и мол­ния ред­ко доле­та­ют до дна, на кото­ром лежишь ты. Лежишь. Ты. Да и боль мож­но тер­петь. С болью про­ще. Она не тянет вверх, она не цеп­ля­ет­ся яко­рем, она не впи­ва­ет­ся и не рвет вверх. Она про­сто ино­гда есть. А ты есть все­гда. Ты есть посто­ян­но. Ты хочешь быть здесь все­гда. Навсе­гда. Ради тихой тем­но­ты, ради чер­ной тиши­ны ты готов под­став­лять­ся под удар. Гром гре­мит. Не зна­ют на Фаб­ри­ке Гроз, что бьют они вхо­ло­стую. Квад­рат 36–80. Ков­ро­вое боле­ме­та­ние. Сей­час мы накро­ем эту суку, гене­рал. Да пре­бу­дет с тобой Гос­подь, сынок, под­жарь эти зад­ни­цы. Мы тра­тим бое­за­пас зря. Они опять ушли из под уда­ра. Разу­ме­ет­ся. Так и долж­но быть. Непро­стые суще­ства кла­ли камень, непро­стые руки рыли этот коло­дец. Бес­при­мер­ное пора­же­ние чело­ве­че­ско­го разу­ма. Пол­но­те, да раз­ве в люд­ских силах создать такой мрак? Не знаю, сынок. Мы опять упу­сти­ли их. Боль раз­дра­жа­ет нер­вы. А какие нер­вы могут быть у пусто­ты, кото­рой ты явля­ешь­ся здесь и сей­час? Мно­го истин откры­ва­ет­ся в тем­но­те. Мно­го новых про­свет­ле­ний. Ты не чув­ству­ешь боли, но зна­ешь, что это такое. Прак­ти­ку­е­те коло­дез­ный дзен? Тако­му спо­кой­ствию поза­ви­до­вал бы и Буд­да. Кста­ти, он где-то вни­зу. Могу позна­ко­мить. Но поз­же. Спер­ва ты дол­жен пока­зать себя, пока­зать свою волю и настой­чи­вость, жела­ние остать­ся здесь. За все надо пла­тить, и за тем­ное без­мол­вие тоже. Дерись. Борись. Eternal peace, you must be strong. Еще один финт, еще один нырок, уклон. Боль ухо­дит вниз, никак не заде­вая тебя, вниз, ко дну, к кото­ро­му ты так стремишься.

Ока­зы­ва­ет­ся не дышать очень про­сто, доста­точ­но ныр­нуть в мрак как мож­но глуб­же, и как мож­но доль­ше оста­вать­ся в нем. Заплыв в пусто­те, под сле­пым без­звезд­ным небом, тече­ние несет спо­кой­ное тело к дале­ким бере­гам. Прах к пра­ху, пыль к пыли. Суд­но без эки­па­жа, без руля и вет­рил. Неощу­ти­мые пото­ки, ветер, не осве­жа­ю­щий и не моро­зя­щий. Стран­но, что нет кри­ков птиц, нет запа­ха соли. Мерт­вый гол­лан­дец летит над вол­на­ми. Оска­лен­ный в веч­ной улыб­ке ске­лет. Изъ­еден­ные язва­ми, обтя­ну­тые полу­ис­тлев­шей кожей сжи­ма­ют рум­пель. Пря­мо и вверх. Мерт­вый капи­тан по Мерт­во­му морю, без све­та и тени, при­зрач­но в при­зрач­ном. Без мыс­лей, без слов, без эмо­ций. Тихо и тем­но. Меди­та­ци­он­ная левитация.

Оди­но­че­ство пере­хо­дя­щее в насла­жде­ние. Удо­воль­ствие от пол­ней­шей само­до­ста­точ­но­сти. Вещь в себе. Вещь в тебе. Ты в себе. Один на один с тем­но­той, кото­рая напол­ня­ет тебя с каж­дым мгно­ве­ни­ем. Мгно­ве­ние? Что это такое? Еди­ни­ца вре­ме­ни? Мину­та, секун­да, час? Год? Тем­но­та без­вре­мен­на. Мрак отри­ца­ет дви­же­ние, любое дви­же­ние пре­вра­ща­ет­ся в чер­ный цвет. Мрак отри­ца­ет вре­мя, каж­дая секун­да рас­тя­ги­ва­ет­ся до абсо­лю­та. Суще­ство­ва­ние здесь и сей­час. Все­гда. Навсе­гда. Мрак отри­ца­ет жизнь. Да и к чему жизнь здесь? Дру­гие цен­но­сти, дру­гие изме­ре­ния, дру­гие воз­мож­но­сти, дру­гие ощущения…

А свет в кон­це тон­не­ля выду­ман теми, кто слиш­ком часто ездит в мет­ро. Уско­ре­ние сво­бод­но­го паде­ния, полет с выклю­чен­ны­ми при­бо­ра­ми, вклю­ча­ет­ся тех­но­ло­гия «стелс». Ста­но­вишь­ся неви­дим, неслы­шим, неощу­тим. Пере­ста­ешь суще­ство­вать. Пере­ста­ешь быть. Ответ най­ден. Быть или не быть. Не быть. Power Off.»

…Козы­рю надо­е­ло сидеть в про­пах­шей гряз­ны­ми нос­ка­ми ком­на­те, к тому же его дей­стви­тель­но ждал дома кли­ент. Но он чест­но сидел, ожи­дая, пока Дэн позо­вет его в кори­дор — само­воль­ни­чать не хоте­лось пор­тить отно­ше­ния с един­ствен­ным доступ­ным для него диле­ром. Сте­ны в Дэнов­ской квар­ти­ре были кир­пич­ные, поэто­му Козырь не слы­шал, кто при­шел к Дэну и о чем был базар — лишь несвяз­ные муж­ские голо­са доно­си­лись через дверь. От нече­го делать Козырь прош­мо­нал ком­на­ту, и к вели­кой радо­сти, на шка­фу, обна­ру­жил пач­ку из под «LM», где вме­сто сига­рет лежа­ли фасо­ван­ные грам­мы и поло­ви­ны. Недол­го думая, он выта­щил из пач­ки пять шари­ков, сунул в кар­ман, поло­жил пач­ку на место, и усел­ся обрат­но на диван. Про­шло при­лич­но вре­ме­ни. Нако­нец в кори­до­ре про­гро­хо­та­ли шаги, хлоп­ну­ла дверь, щелк­нул замок. Козырь встал с дива­на, ожи­дая, что Дэн его выпу­стит, но тот не при­хо­дил. С мину­ту чест­но покаш­ляв, позвав хозя­и­на и не добив­шись ника­кой реак­ции, Козырь осто­рож­но выгля­нул из комнаты.

Открыв­ша­я­ся кар­ти­на заста­ви­ла Козы­ря вздрог­нуть. На кухне, в крес­ле полу­ле­жал Дэн, уже поси­нев­ший, заку­сив­ший чер­ную губу, на полу валял­ся баян, а на сто­ле лежал кусок цел­ло­фа­на с гор­кой бело-корич­не­во­го порош­ка на нем. Поче­му-то на цыпоч­ках Козырь подо­шел к Дэну, тро­нул холод­ную руку. Пуль­са не было. Посто­ян­но ози­ра­ясь на полу­ле­жа­щее в крес­ле тело, Козырь быст­ро запа­ко­вал валя­ю­щий­ся на сто­ле геро­ин, про­бе­жал­ся по кар­ма­нам отъ­е­хав­ше­го при­я­те­ля, нашел немно­го денег, сига­ре­ты, зажи­гал­ку. Забрав и эту мелочь Козырь вышел в кори­дор, заско­чил в ком­на­ту, в кото­рой про­вел послед­ние пол­ча­са, забрал с шка­фа пач­ку из под сига­рет «LM», быст­ро одел­ся и поки­нул квар­ти­ру барыги.

На эта­же он шмыг­нул на бал­кон, веду­щий на чер­ную лест­ни­цу, вни­ма­тель­но обо­зрел окрест­но­сти, и, не заме­тив ниче­го подо­зри­тель­но­го, через три сту­пень­ки попры­гал вниз. Дома его ждал кли­ент, а Козырь и так слиш­ком задер­жал­ся — при­дет­ся выду­мы­вать какую-то оче­ред­ную небы­ли­цу про злых мен­тов и жад­ных барыг. Одно хоро­шо — тот, кто ждал Козы­ря, был нату­раль­ней­шим лохом и верил каж­до­му козы­рев­ско­му сло­ву, чем тот бес­со­вест­но поль­зо­вал­ся. Посту­лат «Без лоха и жизнь пло­ха» был жиз­нен­ным прин­ци­пом Козы­ря, совесть кото­ро­го оста­ва­лась чиста даже в слу­чае само­го гряз­но­го и под­ло­го кид­ка или раз­во­да. «Кто-то кида­ет, кого-то кида­ют, а кто не кида­ет — тот сам попа­да­ет», сочи­нял Козырь сти­шок по доро­ге к дому. То, что сбыл­ся его самый страш­ный кош­мар — остать­ся без еди­но­го бары­ги в этом недру­же­люб­ном мире, не тре­во­жи­ло его. Свя­то место пусто не быва­ет, повто­рял он про себя, не быва­ет пусто свя­то место…

---

Три рас­ска­за Гле­ба Оли­со­ва, опуб­ли­ко­ван­ные у нас ранее, читай­те в мате­ри­а­ле «Мир геро­и­но­вых нар­ко­ма­нов Гле­ба Оли­со­ва».