В 1957 году, перед тем как взять интервью у Никиты Хрущёва, бывшая первая леди США Элеонора Рузвельт отправилась в большое путешествие по СССР, невиданное по меркам западного обывателя.
Все мысли и впечатления, а также размышления о плюсах и минусах социалистической системы она описала в серии газетных заметок «Мой день». Эти небольшие статьи не имели какой-то чёткой структуры или хронологии, являясь, по сути, просто записками о её пребывании в Стране Советов.
Что-то производило на Рузвельт большое впечатление, что-то, наоборот, пугало или вызывало недоумение. Некоторые вещи ей были непонятны, а потому она описывала их в странных для нашего восприятия терминах, ну а чему-то она на полном серьёзе призывала жителей США учиться у русских.
Мы публикуем перевод этих заметок в том порядке, в котором они появлялись на страницах американской прессы. Для удобства восприятия каждую из них мы озаглавили. Материал перевёл Иван Толмачёв, а наша редакция внесла в текст необходимые стилистические правки.
В гостях у советских женщин
Вскоре после моего приезда в Москву большая группа женщин пригласила меня провести с ними некоторое время. Мне сказали, что это члены Комитета советских женщин — организации, охватывающей весь СССР.
Помощница председателя Комитета посадила меня справа от себя. Она была профессором. По другую руку от меня сидела Татьяна Зуева, министр культуры РСФСР и депутат Верховного Совета.
Все они были высокопоставленными людьми. Двое носили значки в виде золотой звезды, что отличало их как Героев Советского Союза и Героев Социалистического Труда.
Эти женщины получали приличное жалованье. Но всё же ни одна из них, вероятно, не жила в такой квартире, которую мы с вами сочли бы достаточной для семейных нужд. Повсюду в России строительство идёт огромными темпами, но потребности в восстановлении страны ещё выше, и большинство людей живут в совершенно неподходящих условиях.
Архитектура новых домов серая и унылая. Красоту и качество приносят в жертву скорости. Поэтому здания, построенные всего пять лет назад, выглядят так, будто им 30 или 40 лет.
Подъезды почти всех домов напоминают входные группы нашего социального жилья, построенного на месте трущоб — они сделаны так, что с лестниц можно свалиться. А если в этих зданиях и есть лифт, то такой, какой обычно бывает во Франции, — маленький и открытый, как клетка.
В то время как влияние французов чувствуется в типе домов и внешнем виде улиц, в подъездах нет консьержа. Вместо этого в большинстве жилых зданий есть человек, отвечающий за социальное обеспечение, который улаживает ссоры и трудности, а также следит за чистотой и общим поведением жильцов.
Женщины рассказали мне, что, поскольку все они работают, те дни, когда людям приходилось часами стоять в очереди за продуктами, были для них тяжким испытанием.
Однако теперь они могут позвонить по телефону и организовать доставку всех необходимых припасов. Это означает, правда, что они должны покупать товары только в государственных магазинах, где все цены на продукты питания устанавливает правительство.
Если жители хотят что-то купить на небольших открытых рынках в своём районе, где людям из деревень разрешено продавать любые товары, они должны пойти туда сами и бороться за эту возможность с другими покупателями. Преимущество в том, что иногда на таких рынках чуть больше разнообразия.
В крупных магазинах есть комната, где можно оставить детей, пока мамы делают покупки. Кроме того, пока мы были в Москве, там открылся большой детский магазин. Толпа, приходившая в него по воскресеньям, была просто огромной.
Я попросила женщин рассказать мне, как они в Советском Союзе распоряжаются своим днём. Я сказала, что некоторые из нас в США недоумевают, как женщина с детьми может работать на полную ставку.
Они снисходительно улыбнулись и ответили, что правительство предоставило им многое для того, чтобы это стало возможным. Женщины рано встают и кормят семью, старшие дети уходят в школу, а младших, если они есть, отводят в детский сад. Если мать работает на заводе и у неё есть ребёнок, то она водит его в ясли прямо на этом заводе.
Если в семье кто-то болеет, то женщина не обязана выходить на работу. Врач даёт ей справку, и она может оставаться дома. Где бы они ни находились, детей содержит и кормит правительство, профсоюз или заводская организация, а мать забирает их и приводит домой в конце рабочего дня.
Квартиры очень тесные. Это значит, что в одной квартире всегда проживает более одной семьи. Обычно в советских семьях есть старший, который в 60 лет выходит на пенсию и с радостью присматривает за детьми дома.
Здесь есть множество ресторанов, и семьи ходят в них обедать по воскресеньям. Иногда в них заглядывают и на ужин. Воскресенье по-прежнему является выходным днём, несмотря на то что религия в стране официально не признаётся.
Судя по всему, эти женщины считают свою жизнь весьма лёгкой. Мой гид в «Интуристе» Анна Лаврова рассказывала, что, когда она дома и занимается шитьём, муж-профессор читает ей вслух по-французски — на языке, который он любит.
В Советском Союзе мужчины и женщины одинаково рвутся получить образование. В метро, в поездах — повсюду молодые и старые читают так, будто их жизнь зависит от того, насколько хорошо они усвоят то, что написано на страницах книги.
Про ветеранов войны и поездки в США
Я пообещала Комитету советских женщин выяснить, возможно ли организовать для них приглашение посетить Соединённые Штаты. Я заверила, что постараюсь собрать разных людей, начиная с Национального совета женщин США, и вместе обсудить предварительные условия такого визита с Государственным департаментом.
Женщины из Комитета спрашивали меня, почему им так трудно попасть в Америку. Они сказали, что пытались организовать визит через какую-то служащую из Государственного департамента в течение двух лет, но безуспешно. Я уточнила, считают ли они, что им вообще разрешат выехать из Советского Союза. Они недвусмысленно ответили мне, что уверены в возможности такой поездки.
Их большое желание — увидеть США и лучше узнать женщин нашей страны. Я убеждена, что одна из тех вещей, которая принесёт пользу обоим государствам, — это более тесный обмен между народами Советского Союза и Америки.
Они должны узнать о нас так же, как мы должны узнать о них. Советские люди живут в стране, где трудно получить новости из внешнего мира. Только приехав и увидев быт американцев, они когда-нибудь поймут, что США представляют собой на самом деле и что именно мы подразумеваем под демократией и свободой.
Наш бэкграунд совершенно разный, жизнь совсем другая. Чтобы понять, это нужно увидеть. Вполне возможно, что они предпочтут собственный образ жизни. Однако такой обмен может привести нас к пониманию, что мы можем выработать способ мирного сосуществования. Об этом говорят наши лидеры, но, похоже, совершенно не в состоянии претворить в жизнь.
В группе была одна женщина, с которой я познакомилась ещё в первые дни Второй мировой войны. Людмила Павличенко приезжала на студенческую конференцию в сопровождении двух молодых мужчин.
Тогда Людмила была в военной форме и служила снайпером в Советской Армии. Сегодня её волосы седеют, она довольно полная, одета в костюм и блузку с приколотой к ней звездой, обозначающей, что женщина — Герой Советского Союза. Она также является председателем союза бывших военнослужащих в Комитете ветеранов войны.
Когда мы встретились, я не узнала Павличенко, пока она не заговорила. Людмила была очень рада снова меня видеть. Мы вспоминали о днях, проведённых на студенческой конференции, и о выходных, когда группа делегатов гуляла со мной в Гайд-парке. Она попросила меня встретиться с Комитетом ветеранов войны и пригласила к себе домой.
Они с мужем очень хорошо обеспечены: у супругов четырёхкомнатная квартира, и с ними живёт только мама. Когда я пришла к Людмиле, её мать встретила меня с большой теплотой. Выйдя на пенсию в 60 лет, она отвечает за социальное обеспечение целой группы многоквартирных домов.
Одна стена их гостиной была заставлена книгами. Павличенко рассказала мне, что она вела финансовые дела семьи и всегда откладывала определённую сумму на покупку книг. Герой Советского Союза имеет право на особые привилегии, и я думаю, именно поэтому у неё в гостиной было так удобно.
Людмила рассказала мне, что они тратят большую часть дохода на еду и очень хорошо питаются, тратя на троих около 350 рублей в неделю. Каждый день они в изобилии едят фрукты, мясо и борщ. Конечно, кроме этого в их доме постоянно есть много чая и хлеба. А иногда они покупают икру и разные изысканные пирожные.
Когда я встретилась с ветеранами войны, я обнаружила, что очень многих из них беспокоили старые увечья. Когда комитет собрался вокруг стола, чтобы поговорить со мной, первые вопросы касались того, что моё правительство сделало для бывших солдат.
Они поспешили сообщить мне, что их правительство предоставило всем ветеранам, которым трудно ходить, транспортное средство для передвижения. Они, похоже, полагали, что их правительство предоставляет столько же льгот, сколько и наше.
Мужчины заявили, что хотели бы прежде всего встретиться с ветеранами войны в США. Признаюсь, я не была уверена, пригласит ли Американский легион группу советских ветеранов к себе в гости. Однако я всё же считаю, что было бы полезно, если бы все наши ветеранские организации поддержали такой визит. Они заверили меня, что будут рады пригласить в Советский Союз любых американских ветеранов.
О сельском хозяйстве в СССР
Сельское хозяйство является основой жизни почти всех великих стран. В Советском Союзе оно действительно очень важно, потому что нужно кормить огромное количество людей. Однако в СССР решили покончить с ведением сельского хозяйства на частной основе.
Донести это до служащих крупных ферм было нетрудно. Они были крепостными, привыкшими делать то, что им велят, и вполне готовыми продолжать в том же духе. Но были крестьяне, доросшие до владения собственной землёй, и вот с этими людьми возникали некоторые трудности.
Началось всё с создания колхозов, а теперь пришло время второго этапа — совхозов.
Сначала я посетила совхоз в 28 километрах от Москвы. Он называется Лесная Поляна, что по-американски можно было бы назвать «Прерией посреди леса». Там обрабатываются две тысячи акров, и ферма производит молоко и разводит дойных коров. Порода называется холмогорская, а всего в хозяйстве содержится 550 голов племенного скота, из них 226 — дойных. Все корма для скота выращивают прямо на ферме, на стороне закупают только удобрения. Круглый год здесь работают 230 человек, а в летом нанимают около 20 временных рабочих. Молоко поставляется в бидонах и только в государственные учреждения.
Женщины работают в коровниках, и почти всегда они доят тёлок вручную, хотя у них есть и специальные машины. Мясной скот не кажется мне таким откормленным, как наш, и, конечно, мясо в Советском Союзе не такое нежное, как в США. Наверное, это потому, что они не дают мясу долго висеть. Не знаю, связано ли это с тем, что им не подходит старый способ охлаждения. Но даже цыплята у них обычно свежезабитые, а потому не такие нежные, как у нас. Курицу тут редко жарят. Обычно её варят, измельчают в фарш или добавляют в суп.
В совхозе я спросила, могу ли зайти в один из рабочих домов. Мне ответили, что это можно будет сделать в обеденный перерыв. Они отвели меня в один из недавно построенных домов, который находился прямо через дорогу от старых. Я попыталась перейти на другую сторону, чтобы заглянуть в них, но мне тут же сказали, что старые дома не так хороши, потому что в них нет отдельных входов для каждой семьи. Насколько я поняла, в них несколько семей жили в одной комнате, потому что из этих изб, как мне показалось, выходило довольно много людей.
Вокруг нового дома был большой участок земли, обнесённый забором. Жильё состояло из маленькой прихожей, в которой на гвоздях вдоль стены висели в основном зимние туфли и пальто. Далее в конце маленького коридора слева была небольшая кухня. Здесь стояла не только традиционная дровяная печь, но и одноконфорочная электрическая горелка.
Хозяйка, одна из работниц цеха молочного скота, отвела нас в другую комнату избы. Посередине стоял обеденный стол, вокруг него несколько стульев. У противоположных стен располагались две кровати, а у третьей — раскладной диван. Там был телевизор и радио, а также один или два дополнительных стула. Комната была ужасно переполнена, ведь, как вы понимаете, она явно использовалась для сна, еды и проживания одновременно.
Я спросила хозяйку, есть ли у неё в доме водопровод, на что получила отрицательный ответ, однако ей не нужно было носить воду слишком далеко. Она надеялась, что где-то через год водопровод в их дом всё-таки проведут. Жилище было безукоризненно чистым, правда, туалет всё ещё находился на улице. Эта женщина зарабатывала 800 рублей (80 долларов) в месяц, а её муж, работающий на соседнем заводе, зарабатывал около 1000 рублей (100 долларов) в месяц. В целом они казались довольно благополучными.
Совхоз отличается от колхоза тем, что все работники в нём получают зарплату от государства. Им выделяют дом и небольшой участок земли, который они обрабатывают самостоятельно. Управляющий совхозом тоже назначается государством. Конечно, совхозник не сталкивается с таким риском, как колхозник в неурожайный год. Но колхозник — как вы поймёте, когда я буду описывать колхоз, — в хороший год может заработать значительно больше.
Когда мы поехали в Ташкент, то посетили там колхоз. Основная культура в Средней Азии — хлопок. Колхоз назывался Узбекский Хутор, и его финансовая организация была следующей. Семь процентов всего, что производится в колхозе, идёт государству в виде уплаты налогов. Ещё семь процентов берутся со всего коллектива и делятся между резервным капиталом, больничными и социальными службами, амортизацией и индивидуальными доходами, которые идут членам коллектива.
Хотя основной культурой в нём был хлопок, это конкретное хозяйство также содержало крупный рогатый скот для мяса и молока. В нём было 1160 домов и 1700 трудоспособных людей. Семьи представляли 12 разных национальностей. Нам показали один из старых домов в хозяйстве, а также один новый. Ни в одном здании ещё не было водопровода, но везде уже было электричество.
Новый дом мне показали с гордостью, а его хозяйка купила или сшила бесчисленное количество одеял, которые, как мне кажется, являются у них признаком богатства. Каждый крестьянин ежегодно получал 30 пудов мяса, определённое количество зерна и 150 пудов картофеля. Им разрешено выращивать и владеть продуктами с 0,15 гектара земли, а также иметь одну корову. Они могут продавать на свободном рынке всё, что не нужно их семьям. Кормом всех коров обеспечивает коллектив.
Управляющего колхозом избирает совет директоров. Он исполняет обязанности председателя и через год отчитывается о работе. Если результаты удовлетворительные, то ему разрешают остаться на посту. Совет директоров избирают члены коллектива, его размер зависит от размера хозяйства.
Одна маленькая деталь может заинтересовать тех американцев, которые хорошо знают породу коров под названием Санта-Гертруда с ранчо Кинг в Техасе. Несколько таких коров отправили в Советский Союз пару лет назад, и мне сказали, что все они исчезли и никто не знает, что с ними случилось. Когда я спросила о них в Министерстве земледелия, я узнала, что они живут и здравствуют в южной части Украины, а сам министр проявляет к ним особый интерес. Меня заверили, что у коров было много «маленьких деток».
Я думаю, мы должны понимать: как мы сами могли бы показать иностранным гостям всё лучшее, что у нас есть, так и эти два хозяйства были, вероятно, лучше, чем в среднем по стране. Возможно, они даже были этакими пилотными проектами. Но сам факт того, что они существуют, означает, что всё больше и больше хозяйств будут развиваться в том же направлении. И если дела у них пойдут хорошо, то можно с уверенностью сказать, что их опыт быстрыми темпами воспроизведут по всему в СССР.
Про образование
40 лет назад, до революции, в Советском Союзе только около десяти процентов людей умели читать и писать. Сегодня образование бесплатное.
Разделить советское образование, здравоохранение и социальное обеспечение на совершенно отдельные ведомства несколько затруднительно. Подготовку врачей обеспечивает структура образования, а некоторые медицинские институты включены в систему социального обеспечения.
На самом деле образование начинается в первый год жизни ребёнка. С момента его рождения мать раз в месяц ездит в районный центр для медицинской помощи, где обучается упражнениям и обращению с детьми. Потом малыш идёт в ясли, а затем — в детский сад.
Оттуда ребёнок переходит в семи- или десятилетнюю школу. В 14 лет, когда подросток заканчивает семилетку, он может получить среднее техническое образование. В этом случае предполагается три или четыре года обучения для возможности заниматься какой-нибудь квалифицированной работой. Медсестре, например, предстоит учиться семь лет и ещё три-четыре года уделить специальной подготовке.
Если ребёнок идёт в десятилетнюю школу, то он должен решить, хочет ли он быть инженером, архитектором, учителем или юристом. Подготовка к выбранной профессии занимает пять лет. Если абитуриент намеревается стать врачом, ему нужно для этого шесть лет учиться, после чего три года отдать государству, которое направит его по своему усмотрению, правда, сейчас всё чаще стараются учесть пожелания студента. После обучения врач может выбрать специализацию, для чего необходимо сдавать экзамены более высокого уровня.
Любой, кто учится в техникуме в течение трёх или четырёх лет, может сдать экзамен в университет, если он хочет туда поступить.
В Москве я посетила МГУ — новое здание с высокой башней, откуда открывается прекрасный вид на город. Есть отдельные здания для инженерного и других факультетов.
В 1955–1956 учебном году в университете обучалось 22 тысячи человек, из них 16 тысяч на дневном отделении и шесть тысяч на заочном, то есть на вечернем обучении.
В целом по стране в 765 университетах и колледжах обучается 1 800 065 человек. По специальностям студенты распределяются следующим образом: инженеры, учёные и архитектуры, операторы транспорта и связи, агрономы, экономисты и юристы, педагоги, медицинские работники и специалисты, связанные со спортом. Всего насчитывается 3800 технических учреждений.
Студенту предоставляется 290 рублей (29 долларов США) на проживание в качестве стипендии в течение первого года и 780 рублей на старших курсах. 21 рубль платят за комнату, три рубля и три копейки — за трёхразовое питание.
Моим главным впечатлением от советского образования было то, что принятая в Москве схема фактически существует во всей стране. Ясли есть везде: в совхозах, колхозах и на заводах. Как и детские сады и школы.
На самом деле, в такой большой стране, как СССР, с таким разнообразным населением, образование должно быть соответствующим образом адаптировано в разных частях страны. Каждая республика, как мне сказали, независима, поэтому во многих случаях, когда в ней говорят на другом языке, в школах преподают местный язык с русским в качестве второго. Я расскажу вам, как это делается в Ташкенте, республика Узбекистан. Это самое дальнее место Союза, куда я смогла добраться из Москвы.
Организация образования, медицины или социального обеспечения везде одинакова. Когда я посетила музыкальную академию в Ташкенте, мне рассказали, что в Узбекистане действует 30 музыкальных школ. Учёба в академии занимает пять лет.
В этом учреждении 350 студентов и 150 преподавателей. Его цель состоит в поиске одарённых молодых людей, чтобы они стали учителями или занялись любой из многих музыкальных профессий, открытых для них по всему Советскому Союзу. В стране существует множество оркестров, а музыка звучит в парках развлечений и на городских площадях.
Мне рассказывали, что 40 лет назад музыкальных школ не было вовсе, а вся местная музыка передавалась устно из поколения в поколение. И хотя теперь здесь преподают музыку всех стран, национальные инструменты не забываются тоже.
Конкретно в этой академии в Ташкенте есть филармонический оркестр с двумя отделениями. Государство выделяет шесть миллионов рублей в год на её содержание. Впрочем, в республике интересуются не только музыкой. В Узбекистане насчитывается 30 театров, в которых занята молодёжь, увлекающаяся драматическим искусством.
Нововведением в системе школьного образования СССР является школа-интернат, и мне довелось посетить одну из них в Ташкенте. Сюда дети поступают сразу после детского сада, а на выходные уезжают домой к семьям.
Я предполагаю, что эти школы-интернаты создали в основном по политическим причинам, чтобы управлять мышлением молодых людей. Но мне сказали, что учреждения существуют для того, чтобы облегчить жизнь семьям, у которых сложности с жильём — а так как все женщины работают, то следить дома за детьми им сложно.
В Ташкенте действуют 12 школ-интернатов, во всей Узбекской республике — 19, а также 85 детских домов для особо нуждающихся. В Узбекистане трудятся 72 тысячи учителей.
Недалеко от Ташкента находится Самарканд — очень древний город. Самая старая часть была разрушена, и от неё остались только руины. Однако многое сейчас восстанавливается, а кое-какие старинные мозаики до сих пор остаются цветными и яркими.
В Самарканде 41 школа с 26 тысячами учащихся, а также 16 тысяч студентов в четырёх колледжах и 1 400 студентов в медицинских институтах. Кроме того, у них есть шесть научно-исследовательских институтов.
Я хотела бы подчеркнуть, что правительство СССР заинтересовано в исследованиях во всех возможных областях. Достигнутые ими успехи связаны с тем, что в научно-исследовательских институтах есть и деньги, и люди.
Самарканд — центр крупного сельскохозяйственного района. Однако даже тут есть целых 55 заводов. Некоторые из них производят киноаппараты, но в основном акцент делается на пищевой промышленности и запчастях для сельхозтехники.
Я посетила самаркандскую больницу, где 260 детей болели костным туберкулезом. Они приехали туда со всего региона.
В Ташкенте я посетила фабрику по производству хлопка и ниток, на которой работает 18 тысяч рабочих, из которых 75 процентов — это женщины. Средняя фабричная заработная плата составляет 750 рублей (75 долларов) в месяц. Однако у инженеров зарплата выше — 1200–2000 рублей в месяц, а главный инженер, который был нашим гидом, получает 2500 в месяц.
Фабрика работает в три смены. И хотя меня убеждали, что в воздухе нет ворсинок, я не совсем уверена, что там соблюдаются все меры безопасности.
Всё это может дать вам некоторое представление о масштабах организации образования в СССР, а также о том, как здравоохранение, образование и социальное обеспечение взаимодействуют друг с другом.
Следует иметь в виду, что в Советском Союзе всё планируется в Москве и выполняется почти по одному и тому же плану во всех частях страны, за исключением мелких, но необходимых поправок. Но какая бы форма ни была в итоге принята в конкретном месте, она обязательна к исполнению.
У меня было много вопросов, на которые я так и не смогла найти ответов за время короткого пребывания в Советском Союзе. Я пытаюсь, однако, дать вам картину того, как там всё устроено на самом деле. Но помните: мы должны смотреть на это с точки зрения людей, которые в дореволюционные годы вообще не имели никакого образования и медицинского обслуживания.
Есть множество вещей, которые американцы вряд ли бы захотели перенять, потому что наш опыт и возможности были совершенно другими. Но было бы ошибкой не признавать того, что происходит в СССР. Принятие этих заслуг даёт нам шанс лучше подготовиться к вызовам и показать те реальные выгоды, которые всему миру может дать свободная страна.
О связях, социальных условиях и чаевых
Повсюду в Советском Союзе действует одна и та же схема: если хочешь увидеть всё, иди на самый верх. Те, кто находится на нижних эшелонах власти, боятся принимать самостоятельные решения.
Так было, когда доктор Давид Гуревич, путешествовавший со мной, попросил показать ему Институт протезирования. Будучи в Ташкенте, он увидел искусственную руку, которая произвела на него сильное впечатление, и он поговорил с молодым инженером, который её изобрел. Гуревичу сказали, что такой институт есть и в Москве, поэтому доктору захотелось его увидеть.
Когда Давид позвонил главе института в Москву, ему сказали, что сначала он должен получить разрешение на посещение института у главы Министерства социального обеспечения. В ту же минуту, когда он сказал министру соцобеспечения, женщине, чего он хочет, она взяла телефон и немедленно договорилась об этом.
Министерство социального обеспечения оказывает чрезвычайно важное влияние на жизнь советских людей. Во время моего первого визита министра не было на месте, но когда я побывала там в последний раз, я встретилась с ней, мадам Муравьёвой. Меня поразила красота её лица. Меня также впечатлили административные способности Муравьёвой, и я бы очень хотела, чтобы она посетила нашу страну.
Во время моего первого приезда в министерство заместитель министра объяснил: в каждом районе Советского Союза есть отдел социальной защиты населения и на местах разрешено приспосабливаться к любой конкретной потребности, которая может возникнуть.
В московском министерстве работает 380 человек, а по стране насчитывается 70 тысяч сотрудников соцзащиты. Есть начальник по лечебным и трудовым вопросам и главный по уходу за инвалидами и престарелыми. Одно из подразделений занимается многодетными женщинами, а другое — личным вниманием к нуждающимся в помощи людям.
Бюджет министерства в 1957 году составлял 34 миллиарда рублей, из них 32 миллиарда основных расходов на пенсии и помощь многодетным семьям. 500 миллионов рублей идёт на нужды престарелых и инвалидов в учреждениях, 100 миллионов рублей на протезы, конечности и так далее. Остальное направляется на санаторно-курортное лечение и материалы, необходимые семьям.
Социальная программа СССР в значительной степени направлена на здоровье людей. Она ведёт и психиатрическую работу, но мне это показалось наименее развитой стороной советской медицины. Чиновники легкомысленно относятся к проблемам психического здоровья. Власть настаивает на том, что нет ничего особенного в преступности среди несовершеннолетних, и поэтому нет необходимости в изучении психического здоровья молодых людей.
В управлении социального обеспечения находится 51 техникум для переподготовки инвалидов, слепых и глухих. Эти училища затем помогают подопечным в трудоустройстве. Услуги на дому включают выездной уход за пожилыми и больными людьми, проживающими в одиночестве.
Служба патронажных сестёр находится в ведении социального обеспечения. В Ташкенте мы с доктором Гуревичем очень хотели навестить патронажную сестру, но по какой-то причине это оказалось невозможным. У меня есть ощущение, что это случилось потому, что они понимают свою отсталость в жилищном вопросе и не хотят, чтобы приезжие видели, в каких стеснённых условиях живут люди.
Бытовые условия и обычного рабочего, и квалифицированного специалиста с очень хорошей зарплатой не соответствуют стандартам США. Многие даже относительно недавно построенные квартиры выглядят так, как будто им уже много лет, а входы в них и коридоры напоминают наши социальные проекты по расселению трущоб.
Совершенно необязательно делать изысканные двери или подъезд, но почему-то входы во многие советские квартиры всё равно кажутся удивительно непривлекательными. Я надеюсь, что переполненность скоро будет преодолена.
На прошлой неделе в «Нью-Йорк Таймс» я видела забавное маленькое письмо по поводу чаевых в Советском Союзе. В статье из России корреспондент газеты Джеймс Рестон поддержал теорию о том, что в СССР не принято давать чаевые. И автор письма Клифтон Дэниел ответил, что многие совсем не против принять чаевые от капиталиста, если они думают, что за ними не следят.
Я думаю, мистер Дэниел прав. В Советском Союзе мне говорили всегда брать с собой подарки для людей, так как деньги они не принимали. Я обнаружила, что, когда за людьми присматривало руководство «Интуриста», всё действительно обстояло именно так.
Небольшие подарки, конечно, вполне приемлемы, но я чувствовала, что деньги значат для людей куда больше. Когда представитель «Интуриста» узнал, что я кому-то дала деньги, их мне оперативно вернули. При этом в любое другое время деньги охотно принимались без единого слова против. Так происходило везде, где мне довелось побывать в Советском Союзе.
В следующей статье мы опубликуем вторую часть заметок, где, помимо наблюдения за советской медициной, Элеонора Рузвельт размышляет о месте СССР в мире и его отношениях с США и капитализмом.
Читайте также «Интервью Элеоноры Рузвельт с Никитой Хрущёвым».
