11 августа в повторный прокат выходит один из самых известных фильмов Андрея Кончаловского — «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж» (1967). Этой самобытной картиной режиссёр доказал — хоть и на доказательство потребовалось 20 лет, — что советский кинематограф 60‑х способен встать рядом с французской «новой волной».
VATNIKSTAN рассказывает, почему «История Аси Клячиной…» интересна как для искушённых зрителей, так и для тех, кто считает чёрно-белое кино пережитком прошлого; разбирается, что именно Кончаловский позаимствовал у Феллини и Трюффо; объясняет, по какой причине эту практически бессюжетную картину многие называют гениальной.
(Не)обыкновенная история
Леса да поля, печёт солнце, работают колхозники. Беременной хромоногой поварихе Асе признаётся в любви товарищ Чиркунов, предлагая при каждом удобном — впрочем, и неудобном тоже — случае стать его женой. Девушка несколько раз отказывается, потому что хочет выйти замуж за шофёра Степана, который, к сожалению, никаких чувств к будущей матери своего ребёнка не питает. В общем-то всё. Сюжета в фильме на пару строчек, а к основной любовной линии Кончаловский и вовсе в названии написал спойлеры. Видимо, в картине «История Аси Клячиной…», как ни странно, история Аси Клячиной — не главное.
Может, то главное, благодаря чему работа Кончаловского приобрела культовый статус, заключается в свежем взгляде съёмочной группы на кинопроизводство, в новаторских решениях режиссёра? Одно из таких — нанять только трёх профессиональных артистов, остальные же роли раздать, как сказано в начальных титрах, «рабочим, служащим и колхозникам Владимирской и Горьковской областей». Практически документальная точность и искренность стали основными атрибутами «Истории Аси Клячиной…» во многом из-за актёров, которые актёрами никогда не были. Для создания картины эти люди просто занимались обыденными делами на камеру и рассказывали истории из жизни.
В мировом кинематографе того времени съёмка непрофессионалов была уже привычной практикой: стоит вспомнить хотя бы «Евангелие от Матфея» великого Пазолини или «Умберто Д.» не менее блистательного режиссёра Витторио Де Сики. А вот советское кино такой смелостью не отличалось. Всё-таки рискованно тратить деньги на плёнку, чтобы поработать с человеком, который может в любой момент занервничать и испугаться камеры. Бесстрашный экспериментатор Кончаловский же сразу после первого прочтения сценария будущей картины сказал, что съёмки проведёт в глубинке, а местных жителей сделает основными действующими лицами.
Тем не менее межпоколенная любовь народа к «Истории Аси Клячиной…» вряд ли вызвана только лишь креативной смелостью режиссёра и нестандартным подходом к созданию фильмов. Например, «Счастье» Александра Медведкина — тоже кино уникальное и самобытное, но ни о какой великой народной любви к нему и речи быть не может: лента нашла немногочисленных поклонников спустя аж 25 лет после выхода. Видимо, обыкновенному зрителю не очень-то важны эксперименты и авангардные взгляды съёмочной группы для того, чтобы назвать картину выдающейся и пересматривать её десятки раз.
Тогда, может, главное в «Истории Аси Клячиной…» — воплощение на экране тяжёлого и потому притягательного момента в истории СССР, изображение лица эпохи, увековечение рассказов, улыбок и голосов необыкновенных людей благодаря силе кинематографа? Вполне похоже на правду.
История одного колхоза
В книге Андрея Кончаловского «Возвышающий обман» звучат такие слова:
«Думаю, что воздействие „Аси“ на искушённого зрителя било наотмашь по простой причине. Простая жизнь пронзала своей болью, своей нищетой, своей замороженностью. Ибо нельзя было в той, Советской России быть несчастным. Не разрешалось. Все были счастливы. А кровь текла… А стоны не стихали…»
В фильме непрерывно переплетается безмятежная радость с тем, что режиссёр называет болью и замороженностью: тихо колышется рожь, но откуда-то издалека слышатся то ли взрывы, то ли жуткие раскаты грома. Заводные песни колхозников сменяются похоронным плачем на могиле деда, смех и пляски быстро заканчиваются и начинаются длинные монологи пострадавших на фронте. Война выиграна, но в новой мирной жизни без сражений и без того достаточно бед.
Кстати, о монологах. Наверное, самый известный и узнаваемый эпизод из «Истории Аси Клячиной…» — длинный рассказ деда, пережившего лагерное заключение. По словам Кончаловского, «в сценарии монологов не было» и снимал он «не актёров, а простого мужика». Режиссёр узнал о прошлом новоиспечённых артистов и включил жизненные истории в картину.
— А ты за что сидел?
— Да ни за что! Как после войны посадили, так все восемь годов и барабанил до самого 53-го.
Эта семиминутная сцена ближе к концу всё больше походит на исповедь тяжело оскорблённого и травмированного человека. Всхлипывания и слёзы деда после слов о том, что выросший сын не узнал его, а жена после встречи убежала, — ещё вполне спокойная реакция на несправедливость. Впрочем, стоит самому послушать эту историю и посмотреть на непрофессиональную актёрскую игру, которая превосходит работу многих современных артистов. Хотя всё-таки неправильно называть разговор деда игрой: он никого не играет, а только лишь честно и с надрывом говорит о своей жизни.
Другой впечатляющий эпизод — монолог беспалого бригадира Прохора, рассказывающего про войну и ранение:
«При атаке меня миной… осколочной… ранило. Щас вот четыре-пять осколков в руке-то находятся. Ну ничего…»
Вряд ли нужно разбирать историю этого мужчины: весь её смысл становится понятен благодаря лишь одному словосочетанию. Война для инвалида третьей группы не закончилась в 1945 году, он называет себя «битым победителем».
Беспалый бригадир составляет маленькую часть колхоза: помимо него, ещё есть председатель-карлик, повариха Ася-хромоножка, женщины-работяги, которые, кажется, трудятся сутками напролёт. Конечно, цензуру фильм пройти не мог с такими очень уж откровенными монологами и выпячиванием безрадостной стороны жизни на передний план. Кончаловскому указывали на то, что именно необходимо вырезать и переснять. Как оказалось, править нужно было неприлично много.
В итоге лента пролежала на полке и вышла в прокат аж в 1988 году — на 20 лет позже, чем планировалось. Кончаловский сказал про запрет «Истории Аси Клячиной…» следующее:
«Моё подсознательное желание зафиксировать в „Асе Клячиной“ правду человеческого существования, как я теперь понимаю, было абсолютным вызовом обществу, давно привыкшему ко лжи. <…> Потому картину и восприняли как революцию. Потому Смоктуновский на премьере в ленинградском доме кино прямо на сцене стал передо мной на колени. Потому со Шкловским на просмотре в момент сцены похорон деда случился сердечный приступ. Потому же картину и запретили».
Афера по-советски
В рамках советского кинематографа «История Аси Клячиной…» — оригинальная и ни на что не похожая картина. Однако если сравнивать её с мировым кино, то легко можно найти источники вдохновения Кончаловского, на которые он серьёзно опирался при создании фильма. Хотя и искать-то не придётся: режиссёр сам признался, у каких великих кинематографистов «украл» — именно так и сказал — идеи.
«„Ася Клячина“ внешне, по стилистике навеяна, скорее, французской „новой волной“, но по духу, по мироощущению картина феллиниевская».
Любимая лента Кончаловского — «Четыреста ударов» Франсуа Трюффо, поэтому именно на её примере будем рассматривать веяния «новой волны».
Сюжет фильма великого французского режиссёра так же прост, как и сюжет «Истории Аси Клячиной…». Жил мальчик Антуан, ходил в школу и безобразничал. Родители его ругали, он сбегал из дома. В один из таких побегов Антуан украл печатную машинку, поэтому мать и отец решили отдать сына в исправительное учреждение. Школьника сыграл 14-летний Жан-Пьер Лео, который до работы с Трюффо исполнил лишь одну небольшую роль в кино. Вот она, французская «новая волна»: до невозможности простой сюжет и эксперименты с актёрским составом. Совсем как в «Истории Аси Клячиной…».
Но главное в этом кинотечении — новаторские монтажные и операторские приёмы. Кто смотрел «Четыреста ударов», наверное, помнит грандиозную во всех смыслах сцену на уроке физкультуры и съёмку бегущих школьников и учителя откуда-то с крыш домов. Или, например, запечатление лиц детей в кинотеатре.
Оператор «Истории Аси Клячиной…» Георгий Рерберг тоже играл с киноязыком и создавал выдающиеся длинные планы и композиционно идеальные кадры. Чего стоит только своеобразная башня из колхозниц.
Фильм про Асю действительно «внешне навеян» французским кино. Только вот называть работу режиссёра плагиатом не слишком правильно: «История Аси Клячиной…» — исконно русская картина. От зарубежного кинематографа того времени Кончаловский взял главное — отход от старых принципов. В остальном же режиссёр сделал всё по-своему, на русский лад. «Ася Клячина» — это не пародия на французскую «новую волну», а попытка — и очень удачная — создать советскую «новую волну».
«Феллиниевское мироощущение» рассмотрим на примере ещё одного любимого фильма Кончаловского — великой картины «Восемь с половиной». Как сказал режиссёр «Аси» в интервью журналу «Сеанс», «его (Феллини. — Прим. ред.) философия — философия бога, он всех любит». Ровно как и Кончаловский любит абсолютно всё и всех в своём фильме: и непутёвого Степана, и сидевшего в лагере деда, и в первую очередь Асю.
В ленте Феллини постоянно происходят бытовые драмы: то у главного героя случается творческий кризис, то он ощущает давление посторонних людей, пытающихся разузнать о замысле следующего фильма, то его жена ссорится с ним из-за измены. У Кончаловского тоже действующие лица не могут найти в жизни спокойствие: Чиркунов хочет жениться на Асе, но та всё время отказывается и терпит побои и унижения от Степана, колхозники жалобно рассказывают трагичные истории, каждый из работяг находится на грани нищеты.
Однако к концу обеих картин неутешительные обстоятельства резко исчезают. Финалы фильмов практически идентичные: все показанные трудности и страдания персонажей феерично заканчиваются светлым торжеством. В «Восьми с половиной» на празднике танцуют родители и коллеги главного героя, съёмочная группа и все те, кто появлялся на экране хотя бы раз. В «Истории Аси Клячиной» в песнях и плясках участвуют цыгане и колхозники, которых зритель видел на протяжении всей ленты. Сам Кончаловский высказался о схожести концовок так:
«Могу сказать, откуда этот праздник у меня появился — из Феллини, из „Восьми с половиной“. Подобный карнавальный финал, где смех сквозь слёзы и слёзы сквозь улыбку, великий музыкальный выход, я использовал дважды. Второй раз — в „Сибириаде“. Там, в финале, на горящем кладбище, опять возникает праздник: из разных времён приходят герои — поцелуи, смех сквозь слёзы, просветление, сменяющее отчаяние, катарсис. Это от Феллини, от него, от гения непревзойдённого. Но поскольку я не крал у него форму, а лишь черпал вдохновение, музыку души, то мысль о плагиате никому не приходила в голову. Но именно Феллини со своим феноменальным прозрением, с этим выплеском карнавала дал толчок рождению двух этих финалов».
Назад в прошлое
И вот спустя 55 лет после завершения съёмок «История Аси Клячиной…» снова в кинотеатрах. Кроме как историей и не назовёшь. Да и Кончаловский не иначе как мастер.
Если всё ещё есть сомнения, необходимо ли знакомиться с этой чёрно-белой картиной, то можно потратить две минуты на просмотр простой, но почему-то невероятно притягательной сцены из фильма. Получится своеобразный трейлер. Тронул эпизод уютом и обаянием? Значит, стоит сесть в бархатное кресло в кинотеатре и позволить уже почти 85-летнему Кончаловскому вновь сотворить магию.
Читайте также о других выдающихся советских картинах в материале «Иди и смотри: почему советское военное кино было антивоенным».
