«Не посылайте меня за водкой и не устраивайте ёлок»: борьба с Рождеством в детской прессе СССР 1920‑х — начала 1930‑х годов

До рево­лю­ции глав­ным собы­ти­ем зимы для мно­гих детей было Рож­де­ство с его неотъ­ем­ле­мы­ми атри­бу­та­ми — подар­ка­ми, уго­ще­ни­я­ми и наряд­ной ёлкой. В 1920‑е годы идея пре­вра­тить цер­ков­ный празд­ник в свет­ское меро­при­я­тие не обсуж­да­лась — запре­щать все­гда про­ще, чем пере­де­лы­вать. Анти­ре­ли­ги­оз­ная про­па­ган­да актив­но при­зы­ва­ла к бой­ко­ту «попов­ско­го» тор­же­ства: не стес­ня­ясь в выра­же­ни­ях, дет­ские газе­ты и жур­на­лы рас­ска­зы­ва­ли чита­те­лям о ковар­ных слу­жи­те­лях куль­та, поваль­ном рож­де­ствен­ском пьян­стве и бес­кон­троль­ной выруб­ке деревьев.

VATNIKSTAN пред­ла­га­ет вме­сте поли­стать ста­рую прес­су и узнать, как и поче­му хоро­во­ды вокруг ёлки на вре­мя пре­вра­ти­лись в анти­ре­ли­ги­оз­ные лек­ции, а празд­нич­ные сто­лы — в школь­ные парты.

Винная бутылка в гробу

Дет­ская прес­са мани­пу­ли­ро­ва­ла созна­ни­ем юных чита­те­лей с помо­щью про­стых и понят­ных лозун­гов вро­де «Не дадим ребят сби­вать с тол­ку, долой рож­де­ствен­скую ёлку!» или «Дни Рож­де­ства — дни пьян­ки, дни про­гу­лов!» и эмо­ци­о­наль­ных ста­тей о том, поче­му вожде­ние хоро­во­дов вокруг хвой­но­го дере­ва игра­ет на руку клас­со­во­му вра­гу. Так, «Пио­нер­ская прав­да» назы­ва­ла Рож­де­ство «празд­ни­ком все­свет­ной плу­то­кра­тии-бур­жу­а­зии», а рож­де­ствен­ские пес­но­пе­ния — «лице­мер­ным и хан­же­ским гим­ном» (№ 38, 1927). В дру­гом номе­ре газе­ты писа­ли, что Рож­де­ство, наря­ду с про­чи­ми рели­ги­оз­ны­ми празд­ни­ка­ми, слу­жит «пово­дом к ожив­ле­нию дея­тель­но­сти, к уси­ле­нию мра­ко­бес­ной, контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ции» (№ 162, 1931).

Кари­ка­ту­ры и шут­ки, авто­ра­ми кото­рых порой были сами чита­те­ли, изоб­ра­жа­ли «аги­та­то­ров» как неда­лё­ких, жад­ных, лени­вых и зача­стую чрез­мер­но пью­щих людей. Напри­мер, в жур­на­ле «Ёж» появи­лись рисун­ки ребят, на одном из кото­рых была изоб­ра­же­на лежа­щая в гро­бу бутыл­ка, на дру­гом — деру­щи­е­ся попы. Рядом поме­сти­ли ком­мен­та­рий редакции:

«Васи­льев нари­со­вал, как попы подра­лись. Выпи­ли, ста­ли зара­бот­ки счи­тать и не поде­ли­ли. Один бутыл­кой бьёт, дру­гой кула­ком. Празд­ник — это дра­ки, пьян­ство, попу доход. Поло­жим это­му конец. Пусть лежит вин­ная бутыл­ка в гро­бу. Нет боль­ше попу ходу. Мы борем­ся за новый быт, долой ста­рое пья­ное рож­де­ство. Мы не попа­дём­ся боль­ше на попов­скую удоч­ку!» (№ 23–24, 1931)

Доста­ва­лось и тем, кто любил празд­ник за воз­мож­ность вкус­но поесть и как сле­ду­ет выпить. В пред­две­рии 1929 года юмо­ри­сти­че­ская дет­ская газе­та «Баклаж­ка» напе­ча­та­ла фелье­тон «25 декаб­ря 1978 года», где опи­сы­вал­ся сон пио­не­ра Вани Соро­ки­на. Маль­чи­ку сни­лось, что через 50 лет в СССР школь­ни­ки будут гулять по свет­лым залам «Музея дико­го и некуль­тур­но­го про­шло­го», раз­гля­ды­вая ёлоч­ные игруш­ки, ват­ные фигур­ки Деда Моро­за и дру­гие экспонаты:

«— А вот жал­кий оста­ток тём­но­го про­шло­го — бутыл­ка вод­ки. Её пили взрос­лые, рели­ги­оз­ные дяди-пьяницы.

— А вод­ку тоже веша­ли на ёлку и пры­га­ли вокруг неё?

— Нет.

— Жал­ко…

— Вот ещё — жал­кий оста­ток одно­го пио­не­ра, объ­ев­ше­го­ся рож­де­ствен­ским гусём. Он заспир­то­ван, что­бы совсем не раз­ло­жил­ся. Прось­ба рука­ми не тро­гать…» (№ 17, 1928)

Инте­рес­но, что ска­зал бы Ваня, попав в квар­ти­ру сред­не­ста­ти­сти­че­ско­го совет­ско­го чело­ве­ка нака­нуне 1979 года? Допу­стим, Рож­де­ство уже не отме­ча­ли, но ёлка, вод­ка и Дед Мороз нику­да не делись. Толь­ко гусь про­пал, но и того с успе­хом заме­ни­ли сыт­ные салаты.

Кста­ти, о рож­де­ствен­ском гусе. В том же номе­ре «Баклаж­ка» поде­ли­лась с ребя­та­ми рецеп­том осо­бо­го блю­да, кото­рым сле­до­ва­ло уго­щать несо­зна­тель­ных родителей:

«Перед едой, когда мать с отцом уйдут в цер­ковь, надо раз­ре­зать гуся и вло­жить в него радио­при­ём­ник (радио­тру­бу надо про­ве­сти через гор­ло гуся). Когда мать с отцом сядут за стол, шнур от радио­при­ём­ни­ка соеди­ня­ет­ся с антен­ной и гусь начи­на­ет читать анти­ре­ли­ги­оз­ную лек­цию. Насчёт лек­ции не бес­по­кой­тесь — мы уже дого­во­ри­лись с радиостанцией».

Эта шуточ­ная инструк­ция очень пока­за­тель­на. Так как дети и под­рост­ки, бла­го­да­ря сво­ей подат­ли­вой пси­хи­ке, быст­рее усва­и­ва­ли новые уста­нов­ки, их при­зы­ва­ли вести актив­ную про­све­ти­тель­скую рабо­ту в семье. «Пио­нер­ская прав­да» заявляла:

«Пио­нер дол­жен пом­нить и про­во­дить в жизнь три лозунга:

„Роди­те­ли, иди­те в клуб на анти­ре­ли­ги­оз­ную лек­цию“, „Не посы­лай­те меня за вод­кой“ и „Не устра­и­вай­те ёлок“» (№ 113, 1928).

Пио­нер из Рже­ва рас­ска­зы­вал чита­те­лям газе­ты, как имен­но сле­ду­ет пере­вос­пи­ты­вать домочадцев:

«Ско­ро насту­па­ет Рож­де­ство. Пио­не­рам и школь­ни­кам нуж­но к это­му празд­ни­ку как сле­ду­ет при­го­то­вить­ся, что­бы не хло­пать уша­ми перед попом. Со сво­ей сто­ро­ны я готов­лю отпор рели­гии дома, сре­ди сво­их роди­те­лей. <…> Я думаю, что луч­ше все­го будет выпу­стить в доме анти­ре­ли­ги­оз­ную стен­га­зе­ту. В газе­те нуж­но поме­стить ста­тьи про­тив таких празд­ни­ков, как Рож­де­ство. <…> Кро­ме того, нуж­но зара­нее при­го­то­вить анти­ре­ли­ги­оз­ную лите­ра­ту­ру и вече­ром, когда все вер­нут­ся с рабо­ты, почи­тать и разо­брать её» (№ 110, 1928).

Рождество на табачной фабрике

Несмот­ря на уси­лия про­па­ган­ды, дале­ко не все ребя­та горе­ли жела­ни­ем при­со­еди­нить­ся к борь­бе с отжив­шей тра­ди­ци­ей. При­чи­ной тому дале­ко не все­гда был рели­ги­оз­ный пыл — мно­гим про­сто хоте­лось празд­ни­ка. Меж­ду­на­род­ный день жен­щи­ны-работ­ни­цы, День Париж­ской ком­му­ны, годов­щи­на Октяб­ря и про­чие зна­ме­на­тель­ные даты не под­ра­зу­ме­ва­ли ни подар­ков, ни уго­ще­ний. Кое-где про­дол­жа­ли устра­и­вать насто­я­щие рож­де­ствен­ские вече­ра. Юный кор­ре­спон­дент «Пио­нер­ской прав­ды» жало­вал­ся, что бап­ти­сты зама­ни­ва­ют к себе ребят ёлкой и подарками:

«В Лефор­то­ве бап­ти­сты ведут кампанию.

„При­хо­ди­те, дети, на Рож­де­ство, ёлка будет, подар­ки всем“, — гово­рит собрав­шим­ся ребя­там „бап­тист­ский“ полит­рук Алек­сей Петрович.

Ну, а раз идти на ёлку, зна­чит, не идти на заня­тия в шко­лу. <…> Сек­тан­ты… хотят вырвать из-под наше­го вли­я­ния ребят. Надо уси­лить анти­ре­ли­ги­оз­ную рабо­ту» (№ 113, 1928).

Одной анти­ре­ли­ги­оз­ной рабо­ты было недо­ста­точ­но. Тре­бо­вал­ся некий празд­нич­ный сур­ро­гат, кото­рый мог заме­нить Рож­де­ство или, по край­ней мере, заста­вить детей на вре­мя забыть о ёлке и подар­ках. Типич­ный при­мер такой «вече­рин­ки» при­во­дит­ся в пись­ме одно­го из чита­те­лей жур­на­ла «Пио­нер»:

«В нача­ле вече­ра был сде­лан доклад на рели­ги­оз­ную тему и потом доклад о жиз­ни тов. Лени­на со све­то­вы­ми кар­ти­на­ми. <…> Потом были пьес­ки и спорт­но­ме­ра… В антрак­тах допри­зыв­ни­ки и пио­не­ры пели рево­лю­ци­он­ные пес­ни» (№ 1, 1925).

Ино­гда орга­ни­за­то­ры подоб­ных меро­при­я­тий явно пере­ги­ба­ли пал­ку. Так, уча­щим­ся одной из мос­ков­ских школ при­шлось сидеть на «рож­де­ствен­ском» кон­цер­те до позд­ней ночи. В «Пио­нер­ской прав­де» писали:

«24 янва­ря после 4‑го уро­ка будет устро­ен вечер. Высту­пит дра­ма­ти­че­ский кру­жок. Груп­пой ребят будут читать­ся анти­ре­ли­ги­оз­ные рас­ска­зы. В вече­ре при­мет уча­стие и школь­ный гар­мо­нист, участ­во­вав­ший в кон­кур­се гар­мо­ни­стов. Вечер затя­нет­ся до глу­бо­кой ночи. Это дела­ет­ся для того, что­бы уча­щи­е­ся не посе­ти­ли в этот день церк­ви» (№ 113, 1928).

Малы­шей раз­вле­ка­ли при­мер­но так же. В жур­на­ле «Чиж» читаем:

«На Рож­де­ство в очаг при­шли все ребя­та и весь день про­ве­ли в тру­де. Они разу­чи­ва­ли анти­ре­ли­ги­оз­ные пес­ни, зани­ма­лись в рабо­чей ком­на­те, писа­ли замет­ки и кле­и­ли свою стен­ную газе­ту. Позд­но вече­ром доволь­ные ребя­та вер­ну­лись домой…» (№ 12, 1931)

В кон­це 1928 года «Пио­нер­ская прав­да» при­зва­ла школь­ни­ков отка­зать­ся от выход­ных, кото­ры­ми до сих пор явля­лись 25 и 26 декаб­ря. Эти дни не про­па­да­ли, а при­бав­ля­лись к зим­ним кани­ку­лам и пере­но­си­лись на 31 декаб­ря и 1 янва­ря. Ини­ци­а­ти­ву под­дер­жа­ли неко­то­рые чита­те­ли. Уча­щи­е­ся одной из мос­ков­ских школ писа­ли в газету:

«Будем рабо­тать в шко­ле в то вре­мя, когда веру­ю­щие и дур­ма­ня­щие их попы будут себе раз­би­вать лбы о цер­ков­ные полы» (№ 111, 1928).

В ито­ге через год школь­ни­кам при­шлось тру­дить­ся не толь­ко за пар­той, но и в цехах.

В рас­ска­зе «Новый празд­ник», опуб­ли­ко­ван­ном в «Мур­зил­ке» (№ 12, 1929), маль­чик Геня гово­рит о отцу Дне инду­стри­а­ли­за­ции, кото­рый Генин дет­ский сад «Ильи­ча­та» нач­нёт отме­чать 25 декаб­ря. Празд­ник про­длит­ся три дня: в пер­вый день малы­ши вме­сте с пио­не­ра­ми будут соби­рать маку­ла­ту­ру и желез­ный лом, во вто­рой — пока­жут спек­такль, а в тре­тий — пока­та­ют­ся с гор­ки и зажгут фей­ер­вер­ки. Спек­такль пред­став­ля­ет осо­бый инте­рес: маль­чи­ки, оде­тые в костю­мы рабо­че­го, кре­стья­ни­на и трак­то­ра, по оче­ре­ди рас­ска­зы­ва­ют, как совет­ская власть забо­тит­ся о людях. Дей­ствие про­ис­хо­дит сре­ди кар­тон­ных и гли­ня­ных фигу­рок крас­но­ар­мей­цев, пушек и коров. К сожа­ле­нию, отец Гени не смог посмот­реть выступ­ле­ние ребят, так как отды­хать в День инду­стри­а­ли­за­ции рабо­чим не полагалось.

День инду­стри­а­ли­за­ции дей­стви­тель­но суще­ство­вал. В 1929 году он отме­чал­ся два­жды — 6 авгу­ста и 25 декаб­ря. Если верить совет­ской прес­се, идея празд­ни­ка при­над­ле­жа­ла не вла­стям, а про­сто­му рабо­че­му — ленин­град­ско­му маля­ру П. Н. Сло­бод­чи­ко­ву, кото­рый пред­ло­жил все день­ги, зара­бо­тан­ные в этот день, пере­чис­лить в фонд пер­вой пяти­лет­ки. За дело взя­лись не толь­ко взрос­лые работ­ни­ки, но и школь­ни­ки. «Ленин­ские искры» писали:

«Рож­де­ство отме­ня­ем. 25 декаб­ря рабо­та­ем. Будем соби­рать желез­ный и бумаж­ный лом, будем рабо­тать в цехах… Весь зара­бо­ток вне­сём для орга­ни­за­ции новых кол­хо­зов» (№ 100, 1929).

В газе­ту посы­па­лись бод­рые отчё­ты об успеш­но про­ве­дён­ном тру­до­вом празд­ни­ке. Ленин­град­цы сооб­ща­ли «Искрам»:

«В 11 час. утра 250 ребят из 33-го, 35-го дет­до­ма и 130‑й шко­лы, вме­сте с крас­но­ар­мей­ца­ми под­шеф­но­го пол­ка при­шли про­ве­сти тру­до­вой день. В пар­ке быв­ше­го Ново­де­ви­чье­го мона­сты­ря раз­гру­зи­ли из поме­ще­ния, предо­став­лен­но­го под пио­нер­ский клуб, 200 кубо­мет­ров дров. Во вре­мя рабо­ты играл оркестр под­шеф­но­го пол­ка» (№ 103, 1929).

Неко­то­рым ребя­там при­шлось отра­бо­тать пол­но­цен­ную рабо­чую сме­ну наравне со взрос­лы­ми. Из того же номера:

«Вме­сте с рабо­чи­ми мы, 30 пио­не­ров базы „Пище­вкус“, напра­ви­лись на 3‑ю табач­ную фаб­ри­ку. Раз­де­ли­лись по цехам и друж­но при­ня­лись за рабо­ту. Одни ребя­та тас­ка­ли ящи­ки на скла­де, дру­гие помо­га­ли работ­ни­цам рабо­тать на набив­ных машинах.

В 12 часов — обе­ден­ный пере­рыв. Позав­тра­ка­ли. Сно­ва за работу.

В четы­ре часа разо­шлись по домам.

Зара­бо­тан­ные 32 руб­ля пере­да­ём на кол­лек­ти­ви­за­цию нашей под­шеф­ной деревни».

Мос­ков­ским школь­ни­кам повез­ло боль­ше — их оста­ви­ли за пар­та­ми. Но и они, каза­лось, были так увле­че­ны учё­бой, что не успе­ва­ли думать о раз­вле­че­ни­ях. Из «Пио­нер­ской правды»:

«Рож­де­ство не побе­ди­ло и ребят. В 4‑й и 5‑й шко­лах Хамов­ни­че­ско­го рай­о­на обыч­ное ожив­лён­ное настро­е­ние рабо­че­го учеб­но­го дня.

При­шли зани­мать­ся все ребя­та. А в про­шлом году в неко­то­рых груп­пах отсут­ство­ва­ло до деся­ти человек.

Ребя­та о Рож­де­стве и не думают.

Спра­ши­ва­ют ребят:

— Какой сего­дня праздник?

— Ника­ко­го празд­ни­ка сего­дня нет!» (№ 151, 1929)

На деле все было не так глад­ко. «Рож­де­ствен­ские» про­гу­лы оста­ва­лись про­бле­мой и в нача­ле 1930‑х годов: школь­ни­ки дол­го не мог­ли при­вык­нуть к пере­но­су зим­них выход­ных. «Ленин­ские искры» призывали:

«25 декаб­ря все в шко­лу! Удар­ной учё­бой, анти­ре­ли­ги­оз­ной про­па­ган­дой нане­сём удар по рели­ги­оз­но­му празд­ни­ку Рож­де­ству!» (№ 99, 1932)

Под самый корешок

«Мож­но ли пио­не­рам устра­и­вать ёлку?» — спро­си­ли как-то «Ленин­ские искры» у ребят (№ 52, 1925). Чита­те­ли откликнулись:

«Мы, груп­па пио­не­ров, про­тив того, что­бы делать ёлку, пото­му что от это­го гиб­нет мно­же­ство моло­дых дере­вьев. Вме­сто ёлки надо про­ве­сти анти­ре­ли­ги­оз­ную про­па­ган­ду в шко­ле, дома и сре­ди бес­пар­тий­ной массы».

Вопрос, задан­ный «Искра­ми», вол­но­вал мно­гих: отка­зать­ся от похо­да в цер­ковь и поси­деть пару часов на анти­ре­ли­ги­оз­ной лек­ции школь­ни­кам было куда про­ще, чем забыть о глав­ном сим­во­ле празд­ни­ка. Поэто­му в борь­бе с ёлкой идео­ло­гия усту­пи­ла место эко­ло­гии: чув­ство жало­сти ока­за­лось эффек­тив­нее про­ле­тар­ско­го гне­ва. Аня и Коля Чека­ди­ны писа­ли в «Мур­зил­ку»:

«Пред­ла­га­ем това­ри­щам не устра­и­вать ёлку — пожа­леть дере­вья. День­ги на елоч­ные игруш­ки не тра­тить, а пожерт­во­вать их бес­при­зор­ным». (№ 12, 1927)

Беречь при­ро­ду при­зы­ва­ло и напе­ча­тан­ное в «Чиже» сти­хо­тво­ре­ние Алек­сандра Введенского:

Не поз­во­лим мы рубить
Моло­дую ёлку,
Не дадим леса губить,
Выру­бать без толку.
Толь­ко тот, кто друг попов,
Ёлку празд­но­вать готов.
Мы с тобой — вра­ги попам,
Рож­де­ства не надо нам!
(№ 12, 1931)

А вот отры­вок из сти­хо­тво­ре­ния «Про­тив ёлки» поэта Евге­ния Крек­ши­на. Это не очень удач­ное под­ра­жа­ние Мая­ков­ско­му напе­ча­та­ли в «Пио­нер­ской прав­де». Впо­ру вспом­нить сказ­ку Ган­са Хри­сти­а­на Андер­се­на о бес­слав­но погиб­шей рож­де­ствен­ской ели:

Ёлка рас­тёт сре­ди леса густого.
Чистый воздух!
Лёг­ким простор!
А тут, здрав­ствуй­те вам,
Рож­де­ство Христово,
И дере­вья по корень
Рубит топор.
(№ 113, 1928)

Если оста­вить за скоб­ка­ми анти­ре­ли­ги­оз­ные сен­тен­ции, при­зыв пожа­леть дере­вья выгля­дит очень разум­но. В неко­то­рых совет­ских горо­дах даже появил­ся запрет на выруб­ку и про­да­жу хвой­ных. В луч­шем слу­чае нару­ши­те­лей нака­зы­ва­ли боль­шим штра­фом, в худ­шем — при­ну­ди­тель­ны­ми рабо­та­ми. Но под­поль­ная тор­гов­ля дере­вья­ми все рав­но велась. Ёлоч­ные игруш­ки тоже оста­ва­лись на при­лав­ках мага­зи­нов. «Ленин­ские искры» с неудо­воль­стви­ем сооб­ща­ли читателям:

«При­бли­жа­ет­ся празд­ник рож­де­ства Хри­сто­ва. На окнах мага­зи­нов уже появ­ля­ют­ся ёлки, укра­шен­ные буса­ми, пря­ни­ка­ми, сусаль­ны­ми лошад­ка­ми и кукол­ка­ми» (№ 17, 1924).

Про­да­вать празд­нич­ную про­дук­цию про­дол­жа­ли даже на пике анти­рож­де­ствен­ской кам­па­нии. В кон­це деся­ти­ле­тия «Пио­нер­ская прав­да» тре­бо­ва­ла пере­обо­ру­до­вать вит­ри­ны и заме­нить «рож­де­ствен­ские игруш­ки, ёлки и про­чую ерун­ду» на выстав­ку анти­ре­ли­ги­оз­ной лите­ра­ту­ры (№ 150, 1929). В это же вре­мя про­да­вец одно­го из ленин­град­ских мага­зи­нов убеж­дал бди­тель­ных чита­те­лей «Ленин­ских искр», что ёлоч­ные игруш­ки, кото­ры­ми он тор­гу­ет — это остат­ки ста­ро­го това­ра, кото­рый жал­ко выкинуть:

«В „Пас­са­же“, в дет­ском мага­зине, про­да­ют­ся ёлоч­ные укра­ше­ния, они выве­ше­ны на самом вид­ном месте. Мы вошли в мага­зин и спро­си­ли заве­ду­ю­ще­го, поче­му они их продают?

Он, как ни в чём не быва­ло, отве­тил следующее:

— Това­ри­щи… эти укра­ше­ния оста­лись у нас с про­шло­го года. Выки­нуть их?! Они сто­ят боль­ших денег…» (№ 100, 1929)

Возвращение блудной ёлки

В пер­вой поло­вине 1930‑х при­зы­вы бой­ко­ти­ро­вать Рож­де­ство почти исчез­ли из дет­ской прес­сы. Все аргу­мен­ты про­тив уже были выска­за­ны, все аргу­мен­ты за — раз­би­ты в пух и прах. Теперь основ­ное вни­ма­ние уде­ля­лось зим­не­му досу­гу: ребят при­зы­ва­ли вста­вать на конь­ки и лыжи, катать­ся на сан­ках, устра­и­вать спор­тив­ные игры на воз­ду­хе и в поме­ще­нии. О празд­ни­ке пред­по­чи­та­ли дели­кат­но молчать.

30 декаб­ря 1934 года «Пио­нер­ская прав­да» вышла под лозун­гом «Здрав­ствуй, новый год — год новых вели­ких побед!». К удив­ле­нию чита­те­лей, почти весь номер газе­ты был посвя­щён пока ещё не при­знан­но­му офи­ци­аль­но празд­ни­ку сме­ны дат. На пер­вой поло­се поме­сти­ли порт­рет Ста­ли­на на фоне вели­ких совет­ских стро­ек (в том чис­ле печаль­но извест­но­го Двор­ца Сове­тов) и ста­тью с мно­го­обе­ща­ю­щим заго­лов­ком «Впе­рёд!». Автор с вооду­шев­ле­ни­ем рас­ска­зы­вал о дости­же­ни­ях стра­ны за про­шед­ший год, а в заклю­че­нии писал:

«1934 год! Ты не один в нашем радост­ном дет­стве. У нас, юных Стра­ны Сове­тов, не было горь­ких лет. И их не будет на зем­ле, где побе­до­нос­но реет зна­мя ЛЕНИНА-СТАЛИНА!

Про­щай, 1934 год! Здрав­ствуй, 1935‑й! Здрав­ствуй, новый год радости!

Мы тебе даём пио­нер­ское сло­во: хоро­шо учить­ся — перей­ти в сле­ду­ю­щие клас­сы, рабо­тать, зака­лять своё здо­ро­вье: ни на мину­ту не забы­вать о сво­ём дол­ге юных Стра­ны Сове­тов — быть гото­вы­ми к её обороне».

На дру­гих стра­ни­цах номе­ра поме­сти­ли поэ­ти­че­ские шар­жи «При­вет 1935-му», бод­рое сти­хо­тво­ре­ние «1 янва­ря», пла­ны и обе­ща­ния ребят на сле­ду­ю­щий год, а глав­ное — поздрав­ле­ние от само­го вождя:

«Желаю вам здо­ро­вья и успе­хов в уче­нии и обще­ствен­ной рабо­те. Наде­юсь, что успеш­но закон­чи­те учё­бу и ста­не­те энер­гич­ны­ми работ­ни­ка­ми, какие необ­хо­ди­мы для нашей страны».

«Новый год радо­сти» при­нёс совет­ским детям новый празд­ник. 28 декаб­ря 1935 года в газе­те «Прав­да» опуб­ли­ко­ва­ли пись­мо пер­во­го сек­ре­та­ря Киев­ско­го обко­ма ВКП(б) Пав­ла Пет­ро­ви­ча Посты­ше­ва, кото­рый при­зы­вал воз­ро­дить тра­ди­цию празд­но­ва­ния Ново­го года. Посты­шев писал:

«Левые загиб­щи­ки осла­ви­ли это дет­ское раз­вле­че­ние как бур­жу­аз­ную затею. Сле­ду­ет это­му непра­виль­но­му осуж­де­нию ёлки, кото­рая явля­ет­ся пре­крас­ным раз­вле­че­ни­ем для детей, поло­жить конец».

Через два дня в оче­ред­ном номе­ре «Пио­нер­ской прав­ды» (№ 172, 1935) опуб­ли­ко­ва­ли Поста­нов­ле­ние ЦК ВЛКСМ «О про­ве­де­нии вече­ров уча­щих­ся, посвя­щён­ных встре­че ново­го, 1936 года»:

«Реко­мен­до­вать ком­со­моль­ским и пио­нер­ским орга­ни­за­ци­ям про­ве­сти 31 декаб­ря… в шко­лах вече­ра уча­щих­ся 7‑х, 8‑х, 9‑х и 10‑х клас­сов, посвя­щён­ные встре­че ново­го, 1936 года. <…>

1 янва­ря для уча­щих­ся млад­ших клас­сов устро­ить сила­ми ком­со­мо­ла и пио­не­ров ёлки в шко­лах, дет­ских клу­бах и дет­ских домах. К орга­ни­за­ции ёлок необ­хо­ди­мо при­влечь роди­те­лей, шефов школ и орга­ни­зо­вать раз­лич­ные подар­ки детям».

Основ­ную часть раз­вле­ка­тель­ной про­грам­мы состав­ля­ла само­де­я­тель­ность уча­щих­ся: пение, декла­ма­ция, спек­так­ли, физ­куль­тур­ные выступ­ле­ния и игры. Меро­при­я­тие долж­но было носить сугу­бо раз­вле­ка­тель­ный харак­тер, посколь­ку поста­нов­ле­ние тре­бо­ва­ло отка­зать­ся от любых лек­ций и докла­дов, в том чис­ле и на анти­ре­ли­ги­оз­ную тему. В том же номе­ре газе­ты ребя­та рас­ска­зы­ва­ли, как они пла­ни­ру­ют про­ве­сти новый празд­ник. Октяб­ря­та одной из мос­ков­ских школ писали:

«Будет мно­го игру­шек, подар­ков и сладостей»

Дру­гой житель сто­ли­цы, некий М. Ш., сообщал:

«Каж­дый из ребят при­дёт на ёлку оде­тым тем, кем он хочет стать в буду­щем: лёт­чи­ком, пара­шю­ти­стом, бале­ри­ной, шахтером…»

Киев­ляне докладывали:

«Во двор­це пио­не­ров 31 декаб­ря собе­рут­ся 700 ребят. В зале будет боль­шая ёлка, укра­шен­ная фрук­та­ми, кон­фе­та­ми, раз­но­цвет­ны­ми лампочками».

Дне­про­пет­ров­цы хва­ста­лись, что их будет раз­вле­кать ансамбль скри­па­чей, а жите­ли Мытищ гово­ри­ли о фей­ер­вер­ках, кото­ры­ми озна­ме­ну­ет­ся нача­ло празд­нич­но­го вечера.
Хри­сти­ан­скую тра­ди­цию адап­ти­ро­ва­ли к совет­ским реа­ли­ям. Виф­ле­ем­ская звез­да пре­вра­ти­лась в крас­ную пяти­ко­неч­ную, вме­сто кар­тон­ных анге­лов ело­вые вет­ки укра­ша­ли шары с изоб­ра­же­ни­ем совет­ской сим­во­ли­ки, фигур­ки крас­но­ар­мей­цев, игру­шеч­ные само­лё­ты и яркие кло­у­ны из ваты. Послед­ние появи­лись вви­ду попу­ляр­но­сти совет­ско­го филь­ма «Цирк», кото­рый вышел вес­ной 1936 года.

Не забу­дем и про глав­ный ново­год­ний гимн «В лесу роди­лась ёлоч­ка», кото­рый изна­чаль­но являл­ся рож­де­ствен­ским: пес­ню, напи­сан­ную кня­ги­ней Раи­сой Куда­ше­вой в 1900‑х годах, выучи­ли все совет­ские маль­чи­ки и девоч­ки. Буду­щие участ­ни­ки соци­а­ли­сти­че­ско­го стро­и­тель­ства друж­но зали­ва­лись сле­за­ми на строч­ке о том, как ёлоч­ку руби­ли «под самый коре­шок». Дей­стви­тель­но, с воз­вра­ще­ни­ем зим­не­го празд­ни­ка при­зы­вы беречь при­ро­ду затих­ли, и колю­чие дере­вья сно­ва нача­ли актив­но выру­бать на радость детям.

Таким обра­зом, совет­ская власть при­ду­ма­ла удач­ную заме­ну Рож­де­ству: Новый год тоже ассо­ци­и­ро­вал­ся с наряд­ным дере­вом, подар­ка­ми и весе­льем, но не имел ника­ко­го отно­ше­ния к рели­гии. Тра­ди­ция при­жи­лась, и уже несколь­ко деся­ти­ле­тий под­ряд этот празд­ник для мно­гих оста­ёт­ся глав­ным собы­ти­ем послед­не­го меся­ца зимы.

К сча­стью, сей­час у каж­до­го есть выбор: мож­но хло­пать шам­пан­ским под звон куран­тов или пой­ти на Все­нощ­ное бде­ние неде­лей поз­же, укра­шать ело­вые вет­ки мини­ма­ли­стич­ны­ми шара­ми или фигур­ка­ми анге­лов, уго­щать­ся сала­том из кол­ба­сы и горош­ка или высмат­ри­вать суже­но­го, сидя у зер­ка­ла со све­чой. А мож­но делать всё сра­зу. Толь­ко ёлку всё-таки луч­ше взять искус­ствен­ную: уста­нав­ли­ва­ет­ся лег­ко, слу­жит дол­го и игол­ки не раз­бра­сы­ва­ет. Пусть насто­я­щие хвой­ные оста­ют­ся в лесу.