Свинцовая каша для советского пионера: как детская юмористическая газета превратилась в сборник доносов

Корот­кую, но очень яркую жизнь про­жи­ла забы­тая ныне газе­та «Баклаж­ка». Этот дет­ский ана­лог «Кро­ко­ди­ла» появил­ся в 1928 году и ско­ро­по­стиж­но скон­чал­ся в 1934‑м, оста­вив после себя мно­же­ство тон­ких стра­ни­чек с фелье­то­на­ми, сти­ха­ми, анек­до­та­ми и кари­ка­ту­ра­ми, кото­рые от номе­ра к номе­ру ста­но­ви­лись всё менее смеш­ны­ми и всё более пуга­ю­щи­ми. Наблю­дать за тем, как меня­лось содер­жа­ние газе­ты жут­ко инте­рес­но. Жут­ко — в бук­валь­ном смыс­ле это­го слова.

VATNIKSTAN при­гла­ша­ет чита­те­лей поли­стать выпус­ки «Баклаж­ки» и узнать, как при­го­то­вить мака­ро­ны с керо­си­ном, отучить роди­те­лей ходить в цер­ковь и рас­пра­вить­ся с нелю­би­мым учителем.

«Баклаж­ка» № 2. 1932 год

Собаке — собачьи косточки

Сво­им назва­ни­ем газе­та обя­за­на попу­ляр­ной в 1920‑е годы пио­нер­ской песне:

Лей­ся, песнь моя, пионерская.
Буль-буль-буль, бакла­жеч­ка поход­ная моя!

Юмо­ри­сти­че­ское изда­ние выхо­ди­ло в каче­стве при­ло­же­ния к ленин­град­ской газе­те для детей и под­рост­ков «Ленин­ские искры». При­вет­ствие авто­ров «Баклаж­ки», поме­щён­ное в пер­вом номе­ре, гласило:

От «Баклаж­ки» стро­гой дудки
Не укро­е­тесь, ребятки!
Мы весё­лою погуд­кой, шар­жем, шут­кой, прибауткой
Будем бить по недостаткам.
Хули­га­на, ротозея,
Второгодника-бедняжку —
Нико­го не пожа­ле­ет пио­нер­ская «Баклаж­ка».

Кста­ти, об авто­рах. Чаще все­го в газе­те появ­ля­лось имя совет­ско­го жур­на­ли­ста и дет­ско­го писа­те­ля Мар­ка Гей­зе­ля, но бо́льшая часть заме­ток и фелье­то­нов выхо­ди­ла без под­пи­си. Регу­ляр­но пуб­ли­ко­ва­лись сооб­ще­ния дет­ко­ров (кор­ре­спон­ден­тов-школь­ни­ков), кото­рые сооб­ща­ли о фак­тах нару­ше­ния школь­ной дис­ци­пли­ны, жало­ва­лись на низ­кую успе­ва­е­мость сверст­ни­ков и их без­раз­ли­чие к обще­ствен­ной рабо­те, писа­ли о пло­хом осна­ще­нии школ, при­зы­ва­ли улуч­шить орга­ни­за­цию вне­класс­ной рабо­ты и дет­ско­го досу­га. «Баклаж­ка» откли­ка­лась на пись­ма чита­те­лей насмеш­ли­вы­ми сти­хо­тво­ре­ни­я­ми, фелье­то­на­ми или кари­ка­ту­ра­ми. Увы, зна­чи­тель­ная часть иллю­стра­ций сохра­ни­лась в очень низ­ком каче­стве, но кое-что с при­лич­ным раз­ре­ше­ни­ем най­ти всё-таки удалось.

Пона­ча­лу газе­та удив­ля­ла чита­те­лей любо­пыт­ны­ми лите­ра­тур­ны­ми опу­са­ми. В пер­вом номе­ре «Баклаж­ки» появил­ся жут­ко­ва­тый рас­сказ «Съе­ден­ный Тре­з­ор» с под­за­го­лов­ком «Отры­вок из Майн Рида», где рас­ска­зы­ва­ет­ся о юных тури­стах Симе и Сене. Маль­чи­ки заблу­ди­лись в лесу, и, ого­ло­дав, съе­ли соб­ствен­ную соба­ку. «Бед­ный пёсик! Бед­ный Тре­з­ор! — сокру­ша­лись за тра­пе­зой ребя­та. — С каким бы удо­воль­стви­ем съел бы он эти косточ­ки, если бы был жив».

«Баклаж­ка» № 3. 1932 год

К сожа­ле­нию, «Баклаж­ка» доволь­но быст­ро пре­вра­ти­лась в сбор­ник доно­сов. Уже 1929 году газе­та изба­ви­лась от под­за­го­лов­ка «Юмо­ри­сти­че­ский жур­нал пио­не­ра и школь­ни­ка» (он стал появ­лять­ся лишь изред­ка) и почти пол­но­стью отка­за­лась от шуток, не име­ю­щих идео­ло­ги­че­ско­го подтекста.

Бди­тель­ные дет­ко­ры неустан­но сооб­ща­ли об анти­со­вет­ских выска­зы­ва­ни­ях сверст­ни­ков и учи­те­лей, упре­ка­ли школь­ни­ков, вожа­тых и ком­со­моль­цев в «сры­вах» все­воз­мож­ных пла­нов и дого­во­ров, жало­ва­лись на тех, кто ходит в цер­ковь и тех, кто не может вне­сти доста­точ­ное коли­че­ство денег на построй­ку воен­но­го само­лё­та или оче­ред­ной займ индустриализации.

Слож­но винить в этом редак­цию изда­ния — чем силь­нее закру­чи­ва­лись гай­ки, тем чаще на стра­ни­цах совет­ской дет­ской пери­о­ди­ки появ­ля­лись тек­сты и лозун­ги, посвя­щён­ные кол­лек­ти­ви­за­ции, вое­ни­за­ции, тех­но­ло­ги­за­ции и про­чим ‑циям, всё гром­че и эмо­ци­о­наль­нее зву­ча­ли при­зы­вы к борь­бе с «вра­га­ми» и «лже­удар­ни­ка­ми».


От чего стошнило свинью

В 1920‑х — нача­ле 1930‑х годов мно­гие совет­ские шко­лы, осо­бен­но сель­ские, нахо­ди­лись в пла­чев­ном состо­я­нии. У неко­то­рых школ не было соб­ствен­но­го поме­ще­ния, дру­гие юти­лись в непри­спо­соб­лен­ных для заня­тий местах, напри­мер в домах учи­те­лей или рас­ку­ла­чен­ных кре­стьян. Дет­ко­ры «Баклаж­ки» часто писа­ли о нище­те и неустро­ен­но­сти учеб­ных заве­де­ний. На сооб­ще­ние о том, что неко­то­рые сель­ские шко­лы не отап­ли­ва­ют­ся зимой, газе­та ото­зва­лась неве­сё­лым анекдотом:

— Иван Ива­но­вич, что при­го­то­вить к сле­ду­ю­ще­му уроку?
— По два поле­на дров!
(№ 15, 1928)

«В чет­вёр­том клас­се 80‑й шко­лы класс­ная дос­ка сто­ит у сте­ны на сту­ле и каж­дый раз пада­ет, кале­ча ребят», — писал в «Баклаж­ку» (№ 2, 1930) дет­кор Коля Мак­си­мов. Газе­та отре­а­ги­ро­ва­ла тра­ги­ко­ми­че­ской кари­ка­ту­рой, где уче­ник слёз­но про­ща­ет­ся с вызван­ным к дос­ке това­ри­щем: «Про­щай Миша! Ты мой луч­ший друг!» Осталь­ные дети в ужа­се смот­рят на обре­чён­но­го одно­класс­ни­ка: один машет ему плат­ком, вто­рой закры­ва­ет гла­за, тре­тий в отча­я­нии рвёт на себе волосы.

«Баклаж­ка» № 67. 1934 год

Кро­ме того, шко­лы не мог­ли в пол­ной мере обес­пе­чить детей учеб­ни­ка­ми и пись­мен­ны­ми при­над­леж­но­стя­ми. Ори­ги­наль­ное реше­ние этой про­бле­мы нашли герои фелье­то­на «Гео­гра­фи­че­ский слу­чай» (№ 4, 1928). Ребя­та разо­дра­ли учеб­ник гео­гра­фии на стра­ни­цы — каж­дый читал свою и пере­да­вал дру­го­му. Поль­зы такая под­го­тов­ка к уро­ку не принесла:

— Рас­ска­жи­те мне, Верёв­кин, где нахо­дят­ся Апеннины?
— Я не знаю, — отве­ча­ет Верев­кин — Ей-богу, не знаю. Толь­ко не у меня… У меня — малень­кий кусочек.
— То есть как кусо­чек? Что вы там горо­ди­те? Ну, кто зна­ет — где нахо­дят­ся Апеннины?
— Я знаю! — слы­шит­ся голос с зад­ней ска­мей­ки. — Апен­ни­ны ото­рвал Сень­ка Кошкин.
— Как так ото­рвал? Кош­кин, вы зачем ото­рва­ли Апен­ни­ны? Ниче­го не понимаю!..

Боль­ше все­го жалоб собра­ли школь­ные зав­тра­ки. Ситу­а­цию хоро­шо иллю­стри­ру­ет опуб­ли­ко­ван­ный в «Баклаж­ке» (№ 8, 1928) анекдот:

— Что это за блюдо?
— Это сосис­ки с капустой.
— Сколь­ко они стоят?
— 25 копеек.
— Я буду пла­тить вам или вы мне?

По сооб­ще­ни­ям дет­ко­ров, школь­ни­ки нахо­ди­ли в еде кус­ки лип­кой бума­ги для мух, ржа­вые гвоз­ди, тряп­ки, щеп­ки, чер­вей, тара­ка­нов и даже «тяже­ло­вес­ные слит­ки пер­во­сорт­но­го свин­ца». Ребя­та писа­ли о тух­лых щах, вине­гре­те из гни­лой свёк­лы, «воню­чих кот­ле­тах», мака­ро­нах с запа­хом керо­си­на. Послед­ним газе­та посвя­ти­ла «Песнь о макаронах»:

Повар тут ошиб­ся — ясно.
Этот гражданин
В мака­ро­ны вме­сто масла
Налил керосин!
Хоть желуд­ки наши крепки,
Всё же — что и говорить —
Гвоз­ди ржа­вые и щепки
Нелег­ко переварить.
(№ 9, 1932)

«Баклаж­ка» № 15. 1928 год

Такие зав­тра­ки гото­ви­ли не толь­ко школь­ные сто­ло­вые. Ино­гда «аппе­тит­ные» блю­да шко­лам постав­ля­ли дру­гие учре­жде­ния. «16 нояб­ря сто­ло­вая тре­тьей пси­хи­ат­ри­че­ской боль­ни­цы при­сла­ла в 201‑ю шко­лу вер­ми­шель с тара­ка­на­ми. 17 нояб­ря — пер­ло­вую кашу с тара­ка­на­ми», — писа­ли в газе­ту дет­ко­ры Шиши­гин и Сморч­ков (№ 33, 1932). Под сооб­ще­ни­ем ребят «Баклаж­ка» поме­сти­ла кар­тин­ку, где тол­па тара­ка­нов под­ки­ды­ва­ет в воз­дух улы­ба­ю­ще­го­ся пова­ра. «Наше­му дру­гу и бла­го­де­те­лю — ура!» — лику­ют насекомые.

Школь­ные сто­ло­вые «сла­ви­лись» не толь­ко каче­ством еды. «В сто­ло­вой вто­рой ста­ро­рус­ской шко­лы нет таре­лок, — воз­му­щал­ся дет­кор Себей­кин. — Дошло до того, что 13 декаб­ря ребя­та под­став­ля­ли руки, и им накла­ды­ва­ли туда холод­ную кашу» (№ 34, 1932). В ответ на сооб­ще­ние Себей­ки­на худож­ни­ки газе­ты нари­со­ва­ли кари­ка­ту­ру, где дети сто­ят в оче­ре­ди за кашей с сапо­га­ми и гало­ша­ми в руках. «Сколь­ко раз я тебе гово­рил, что­бы ты свои гало­ши почи­нил! Вот сего­дня опять без супа оста­нешь­ся, весь про­лил!» — упре­ка­ет одно­го из уче­ни­ков работ­ник кухни.

Об анти­са­ни­та­рии, царя­щей на кух­нях и в школь­ных сто­ло­вых, рас­ска­зы­ва­ет фелье­тон с экзо­ти­че­ским назва­ни­ем «„Соус-беше­мель“, кото­рый сры­ва­ет учёбу»:

«На боль­шой пере­мене Мусин, что­бы позав­тра­кать, зашёл в сто­ло­вую и зака­чал­ся. Его оглу­шил запах грязи!..
<…>
— Слу­шай­те, поче­му на тарел­ках грязь? Вы кого, сви­нёй кормите?
— Э… Это не грязь… — зале­пе­тал заве­ду­ю­щий — э… э… это крас­ка, уз… зор на тарелках!..
<…>
— А лож­ка!.. Гря­зи-то, гря­зи!.. Вы что, зем­лю ею паха­ли? — воз­му­щал­ся Мусин.
— Э… это не грязь, э… это соус о‑бешемель».
(№ 34, 1931)

Спра­вед­ли­во­сти ради, сто­ит заме­тить, что и сами школь­ни­ки часто вели себя очень неак­ку­рат­но. «В сто­ло­вой пер­во­го отде­ле­ния Дет­ско­сель­ско­го учком­би­на­та ребя­та кида­ют­ся хле­бом, раз­ли­ва­ют суп…» — докла­ды­вал «Баклаж­ке» дет­кор К. Отве­том ста­ло сти­хо­тво­ре­ние о сви­нье, кото­рая, ока­зав­шись в обе­ден­ном зале ком­би­на­та, испы­та­ла куль­тур­ный шок. Про­из­ве­де­ние было опуб­ли­ко­ва­но под заго­лов­ком «Даже она не вытерпела»:

Пред сви­ньёй ужас­ный вид:
Суп раз­лит! Кисель разлит!
На сто­лах огрыз­ков хлеба —
Слов­но звёзд на лет­нем небе.
А огры­зоч­ков котлет
Ска­жем пря­мо: счё­ту нет!
Каша лужею застыла
Под сто­лом и у окон…
…Тут, пред­ставь, сви­нью стошнило
И она удра­ла вон!
(№ 13, 1932)


Каторга за кражу ириски

Орли­ный глаз дет­ко­ра «Баклаж­ки» зор­ко сле­дил за жиз­нью и пове­де­ни­ем сверст­ни­ков. Все про­ступ­ки ребят неза­мед­ли­тель­но фик­си­ро­ва­лись на бума­ге и пере­да­ва­лись в редак­цию газе­ты. Зна­чи­тель­ная часть сооб­ще­ний пуб­ли­ко­ва­лась в раз­де­ле «Гал­стук в кар­мане». Назва­ние появи­лось неспро­ста: судя по пись­мам обес­по­ко­ен­ных дет­ко­ров, школь­ни­ки порой пре­не­бре­га­ли ноше­ни­ем глав­но­го сим­во­ла совет­ской пио­не­рии или исполь­зо­ва­ли его не по назна­че­нию. «Пио­нер Анто­нов, уче­ник тре­тьей шко­лы чет­вёр­то­го клас­са, вынув из кар­ма­на гал­стук, вытер им гряз­ные сапо­ги», — писал «Баклаж­ке» дет­кор П. Анти­пов (№ 50, 1929). Газе­та посвя­ти­ла Анто­но­ву пол­ное дра­ма­ти­че­ско­го пафо­са четверостишие:

Он крас­ный гал­стук вынул резко
И вытер грязь на сапогах.
Как вид­но, гал­стук пионерский
Не в пио­нер­ских был руках!

Дет­кор Бели­ков счёл непри­ем­ле­мым пове­де­ние това­ри­щей, кото­рые, будучи пио­не­ра­ми, при встре­че «друг дру­гу не салю­ту­ют» (№ 16, 1933). «А сде­ла­ешь заме­ча­ние — он драть­ся лезет», — сето­вал юный кор­ре­спон­дент. «Баклаж­ка» отре­а­ги­ро­ва­ла кари­ка­ту­рой, где маль­чик в косо­во­рот­ке и без гал­сту­ка вме­сто пио­нер­ско­го салю­та зано­сит кулак над испу­ган­ным това­ри­щем, кото­рый гал­стук надеть не забыл.

«Баклаж­ка» № 21. 1929 год

Чита­те­ли часто сооб­ща­ли об опоз­да­ни­ях, про­гу­лах и низ­кой успе­ва­е­мо­сти. Сре­ди писем дет­ко­ров встре­ча­ют­ся доволь­но занят­ные примеры:

«В шко­ле села Фёдо­ров­ское один из уче­ни­ков был остав­лен на вто­рой год, так как он вме­сто при­го­тов­ле­ния уро­ков целы­ми дня­ми играл на балалайке».
(№ 24, 1929)

«Уче­ник тре­тье­го клас­са 201‑й шко­лы Вася Куз­не­цов сбе­га­ет с уро­ков и ката­ет­ся на трам­вай­ной кол­ба­се (шланг воз­душ­ной маги­стра­ли пнев­ма­ти­че­ско­го тор­мо­за, под­ве­шен­ный поза­ди ваго­на. — Прим. Л. Е.)».
(№ 2, 1933)

«Уче­ник Аба­ка­нов­ской ШКМ В. Арши­нов опаз­ды­ва­ет в шко­лу и при­хо­дит толь­ко на тре­тий урок с опух­шим от спа­нья лицом».
(№ 9, 1932)

«Баклаж­ка» полу­ча­ла боль­шое коли­че­ство писем, сви­де­тель­ству­ю­щих о неже­ла­нии школь­ни­ков учить немец­кий язык. Такое пове­де­ние счи­та­лось воз­му­ти­тель­ным: зна­ние немец­ко­го тре­бо­ва­лось для про­ве­де­ния интер­на­ци­о­наль­ной рабо­ты, зна­чи­тель­ную часть кото­рой состав­ля­ло обще­ние с пио­не­ра­ми Вей­мар­ской рес­пуб­ли­ки. Газе­та посвя­ти­ла нера­ди­вым уче­ни­кам сти­хо­тво­ре­ние «Глян­цев, Толя»:

Как-то Глян­цев Толя
Созна­вал­ся в школе:
— Я немец­кий не учу,
Пото­му что не хочу.
Неза­чем в стране советской
Изу­чать язык немецкий.
<…>
Ино­стра­нец шеп­чет Толе:
— Вифиль ур ист, камерад?
Толя быст­ро, наугад
Отве­ча­ет невпопад:
— Это город Ленинград!
(№ 15, 1928)

Дво­еч­ни­ки, про­гуль­щи­ки и «опоз­ду­ны» были дале­ко не един­ствен­ной про­бле­мой. «Дра­ки на ножах — обыч­ная вещь», «уче­ни­ки во вре­мя уро­ков раз­жи­га­ют на пар­тах кост­ры», «ребя­та на уро­ках шумят, кида­ют­ся ябло­ка­ми и желу­дя­ми», «лен­тяй Кру­чин­кин на уро­ках игра­ет на гар­мош­ке», «Д. Давы­дов испач­кал и облил сте­ну в убор­ной» — такие пись­ма дет­ко­ров сыпа­лись в поч­то­вый ящик «Баклаж­ки».

В фелье­тоне «Школь­ни­ки, кото­рые про­све­чи­ва­ют» (№ 45, 1928) хули­га­нов пре­не­бре­жи­тель­но назва­ли «древни­ми гим­на­зи­ста­ми» — по мне­нию авто­ра, уче­ни­ки доре­во­лю­ци­он­ных гим­на­зий толь­ко и дела­ли, что коло­ти­ли одно­класс­ни­ков и вты­ка­ли игол­ки в сту­лья учителей.

«Баклаж­ка» № 77. 1934 год

Ещё одним пово­дом для обра­ще­ния в газе­ту слу­жи­ло без­раз­ли­чие к обще­ствен­ной рабо­те. Ребя­та неохот­но бра­лись за орга­ни­за­цию дет­ских пло­ща­док для октяб­рят и дошколь­ни­ков, с боль­шим тру­дом соби­ра­ли день­ги на покуп­ку обли­га­ций госу­дар­ствен­ных зай­мов, отка­зы­ва­лись рабо­тать на кол­хоз­ных полях и соби­рать маку­ла­ту­ру. Дале­ко не каж­дый уче­ник мог спра­вить­ся с «доб­ро­воль­но-при­ну­ди­тель­ной» нагруз­кой, поэто­му неко­то­рые выпол­ня­ли обя­зан­но­сти небреж­но. Безы­мян­ный дет­кор писал «Баклаж­ке» о школь­ном сани­тар­ном коми­те­те, кото­рый «ника­кой рабо­ты не про­во­дит, кро­ме рисо­ва­ния бес­смыс­лен­ных пла­ка­тов вро­де „дыши нозд­рёй“» (№ 15, 1929). Вопро­сы вызы­ва­ло и содер­жа­ние школь­ных стен­га­зет. Дет­ко­ры К. В. и Л. С. жаловались:

«Вме­сто осве­ще­ния недо­стат­ков и обще­ствен­ной жиз­ни шко­лы ответ­ствен­ный редак­тор Федо­сьев напе­ча­тал пуш­кин­ско­го „Евге­ния Онегина“».

«Баклаж­ка» отве­ти­ла иро­нич­ным под­ра­жа­ни­ем «солн­цу рус­ской поэзии»:

Федо­сьев, парень чест­ных правил,
Долж­но быть, силь­но занемог:
Оне­ги­на в газе­ту вставил —
Дру­го­го ж выду­мать не мог!
(№ 46, 1929)

Подоб­ные дей­ствия пио­нер­ских ред­кол­ле­гий объ­яс­ня­лись не толь­ко без­раз­ли­чи­ем, ленью и пере­утом­ле­ни­ем. Писать кри­ти­че­ские замет­ки было попро­сту опас­но: в луч­шем слу­чае недо­воль­ные ребя­та мог­ли испор­тить газе­ту, в худ­шем — устро­ить кор­ре­спон­ден­ту «тём­ную». Пожа­ло­вать­ся на соста­ви­те­лей стен­га­зе­ты мог­ли и роди­те­ли «про­хва­чен­но­го» в школь­ной прес­се уче­ни­ка. «Баклаж­ка» ост­ро реа­ги­ро­ва­ла на такие сообщения:

«…уче­ни­цу Рубис про­хва­ти­ли в стен­га­зе­те за хули­ган­ство, за то, что она враж­деб­но отно­сит­ся к пио­не­рам… Рубис пере­го­во­ри­ла дома со сво­и­ми роди­те­ля­ми. После сове­ща­ния роди­те­ли наде­ли паль­то и пошли к роди­те­лям тех ребят, кото­рые пишут в стен­га­зе­те. <…> Ребя­та теперь запу­га­ны и боят­ся писать. <…> Посту­пок Рубис надо обсу­дить не толь­ко на собра­нии ребят. Надо пого­во­рить с роди­те­ля­ми… и вскрыть таких, как роди­те­ли Рубис!»
(№ 22, 1930)

В 1930‑е годы тек­сты авто­ров изда­ния пре­вра­ти­лись гру­бое «сук­но», в кото­ром мно­го­чис­лен­ные сино­ни­мы к сло­ву «лик­ви­ди­ро­вать» пере­пле­та­лись с дере­вян­ны­ми кан­це­ля­риз­ма­ми совет­ской эпо­хи. На сооб­ще­ние дет­ко­ра Море­ва о вожа­том, кото­рый «сорвал про­ра­бот­ку соц­до­го­во­ра», газе­та пред­ло­жи­ла допол­нить дого­вор пунк­том, кото­рый гласил:

«Ленин­град­ская и област­ная пио­нер­ор­га­ни­за­ции обя­зу­ют­ся вычи­стить из сво­их рядов вре­ди­те­лей, лоды­рей и без­дель­ни­ков, кото­рые все­ми сила­ми меша­ют и сры­ва­ют рабо­ту ребят на фрон­те соци­а­ли­сти­че­ско­го строительства!»
(№ 5, 1930)

«Баклаж­ка» № 5. 1932 год

Уче­ни­ков, кото­рые лома­ли школь­ный инвен­тарь и пор­ти­ли учеб­ни­ки, «Баклаж­ка» обви­ня­ла в том, что они «игра­ют на руку клас­со­во­му вра­гу» (№ 4, 1933), вто­ро­год­ни­ков назы­ва­ла гроз­ным сло­вом «лже­удар­ни­ки» (№ 5, 1932), а ребя­там, не участ­ву­ю­щим в интер­на­ци­о­наль­ной рабо­те, про­чи­ла в дру­зья капи­та­ли­стов, кула­ков, соци­ал-демо­кра­тов, фаши­стов и Папу Рим­ско­го (№ 9, 1931).

Неко­то­рые сооб­ще­ния гро­зи­ли про­ви­нив­шим­ся серьёз­ны­ми послед­стви­я­ми. Пись­мо безы­мян­но­го дет­ко­ра об уче­ни­це Днов­ской ФЗС (шко­ла фаб­рич­но-завод­ской семи­лет­ки), заявив­шей, что её «пяти­лет­ка заму­чи­ла», «Баклаж­ка» сопро­во­ди­ла сти­хо­тво­ре­ни­ем, где срав­ни­ва­ла школь­ни­цу с кула­ком, кото­рый «мечет­ся по клет­ке» (№ 11, 1931). Жало­бу дет­ко­ров А. Орло­ва и М. Ваще­ни­са на уче­ни­цу тре­тье­го «Б» клас­са, кото­рая «рас­пе­ва­ла контр­ре­во­лю­ци­он­ные частуш­ки во вре­мя рабо­ты в кол­хо­зе», допол­ня­ла кари­ка­ту­ра, где ком­му­нар при­ка­зы­вал пио­нер­ско­му отря­ду выпо­лоть сор­ную тра­ву не толь­ко на ого­ро­де, но и «у себя» (№ 40, 1930).

При­ме­ча­тель­ны так­же вымыш­лен­ные рас­ска­зы об уче­ни­че­ских «судах», кото­рые навер­ня­ка име­ли мно­го обще­го с реаль­но­стью: прак­ти­ка таких «судов» в 30‑е годы была широ­ко рас­про­стра­не­на. Фелье­тон «Пре­ступ­ле­ние и нака­за­ние» рас­ска­зы­ва­ет о «пре­ступ­ни­ке Бар­ском, деся­ти лет от роду, не име­ю­щем при себе ника­ких доку­мен­тов», кото­ро­го суди­ли за кра­жу ирис­ки. При­го­вор ребят гласил:

«…отпра­вить под воору­жён­ным пешим и кон­ным кон­во­ем пре­ступ­ни­ка… на каторж­ные рабо­ты в тече­ние 45 минут. А имен­но: ска­лы­вать лёд на школь­ном дворе».
(№ 14, 1929)

Доно­си­ли и на учи­те­лей. «Учи­тель­ни­ца высту­па­ет про­тив совет­ской печа­ти и сры­ва­ет в шко­ле рабо­ту по рас­про­стра­не­нию газе­ты „Ленин­ские искры“», — гла­си­ло пись­мо с помет­кой «Семь под­пи­сей» (№ 9, 1930). Не поза­ви­ду­ешь и учи­тель­ни­це Кото­вой из Под­бо­рьев­ской шко­лы (Ленин­град­ская область): школь­ни­ки сооб­ща­ли, что она отка­за­ла им в про­ве­де­нии собра­ния «о рас­кры­тии контр­ре­во­лю­ци­он­ной дея­тель­но­сти „Пром­пар­тии“» (№ 47, 1930). После такой пуб­ли­ка­ции обви­не­ние в контр­ре­во­лю­ци­он­ной дея­тель­но­сти запро­сто мог­ла схло­по­тать и сама Котова.


Антирелигиозный гусь

Годы суще­ство­ва­ния «Баклаж­ки» при­шлись на вто­рую вол­ну анти­ре­ли­ги­оз­ной кам­па­нии, мас­шта­ба­ми не усту­пав­шей сво­ей пред­ше­ствен­ни­це нача­ла 1920‑х. Газе­та актив­но боро­лась с веру­ю­щи­ми и регу­ляр­но пуб­ли­ко­ва­ла анек­до­ты, высме­и­ва­ю­щие ребят, кото­рые про­дол­жа­ли молить­ся и ходить в цер­ковь тай­ком от сверст­ни­ков. Из № 16 за 1929 год:

— Через 20 минут пора, Серё­жа, в цер­ковь идти, ты смот­ри, будь готов.
— Все­гда готов!
— Что это ты так усерд­но перед ико­ной богу молишься?
— Молюсь, голуб­чик, что­бы бог не дал анти­ре­ли­ги­оз­ной кам­па­нии провалиться.

«Баклаж­ка» № 15. 1929 год

Объ­ек­том насме­шек неред­ко ста­но­ви­лись и биб­лей­ские пер­со­на­жи. В «Ори­ги­наль­ном тол­ко­вом сло­ва­ре, поме­щён­ном в № 8 за 1928 год, нахо­дим такое определение:

«Ангел — рас­про­стра­нён­ная в ста­рое вре­мя домаш­няя пти­ца. На самом деле её не суще­ство­ва­ло. Водит­ся толь­ко на пере­вод­ных кар­тин­ках и в сказ­ках. Пита­ет­ся исклю­чи­тель­но отста­лы­ми ребятами…»

Не оста­лись в сто­роне и юные кор­ре­спон­ден­ты. Мно­гие писа­ли «Баклаж­ке» о ребя­тах, пря­чу­щих кре­стик под пио­нер­ским гал­сту­ком (№ 14, 1931), а дет­кор Каба­нов рас­ска­зал о това­ри­ще, кото­рый уве­рял, что в бане живут чер­ти (№ 5, 1931). Встре­ча­лись и такие письма:

«Пио­не­ры горо­дец­ко­го отря­да (Луж­ский округ) про­те­сто­ва­ли про­тив сня­тий коло­ко­лов, заяв­ляя, что „при­ят­но на душе, когда идёшь в шко­лу и коло­ко­ла зво­нят в церкви“».
(№ 12, 1930)

В ответ на это пись­мо «Баклаж­ка» напе­ча­та­ла рису­нок с дву­мя маль­чи­ка­ми, веду­щи­ми за собой коро­ву с коло­коль­чи­ком на шее. «… нашли выход и ходим в шко­лу не ина­че как в сопро­вож­де­нии коро­вы! — гово­рит один дру­го­му. — Коло­коль­чик зво­нит и на душе приятно».

Дет­кор Котов, застав­ший това­ри­ща за молит­вой, не постес­нял­ся сооб­щить газе­те отряд и имя нарушителя:

«Пио­нер Мозич­ско­го отря­да име­ни Фрун­зе Сер­гей Лебе­дев молит­ся перед зав­тра­ком, обе­дом и ужином».
(№ 16, 1933)

Ответ газе­ты:

Не помо­лит­ся парнишка —
Не поле­зет в рот коврижка,
А молит­ву загнусит —
Сра­зу вол­чий аппетит!

В № 31 «Баклаж­ки» за 1931 год появи­лась ста­тья Мар­ка Гей­зе­ля «Испо­ведь вра­гу», запи­сан­ная со слов пио­не­ра из посе­ле­ния Мороц­кое Мос­ков­ской обла­сти. Маль­чик счи­тал, что мороц­ких пио­не­ров «опу­тал по рукам и ногам мест­ный поп», заста­вив ребят ходить в цер­ковь. «Вожа­тый, да ячей­ка ком­со­моль­ская, да рай­он­ное бюро… смот­ре­ли на это сквозь паль­цы, — воз­му­щал­ся собе­сед­ник Гей­зе­ля, — мол, чего там бес­по­ко­ить­ся… поп чело­век лас­ко­вый, ну, поба­лу­ет­ся неж­но с ребя­та­ми». Ока­за­лось, что ребя­та «бало­ва­лись» испо­ве­дя­ми, при­зна­ва­ясь в «сры­ве сбо­ра золы и про­трав­ки семян в кол­хо­зе», пор­че пла­ка­та «с лозун­гом о посев­ком­па­нии» и отсут­ствии тру­до­во­го вос­пи­та­ния в шко­ле. Отпус­кая гре­хи, поп напо­ми­нал детям о необ­хо­ди­мо­сти интер­на­ци­о­наль­ной рабо­ты и про­сил пере­дать вожа­тым, ком­со­моль­ской ячей­ке и рай­он­но­му бюро «боль­шой и пла­мен­ный воз­душ­ный поце­луй». Собе­сед­ник Гей­зе­ля обви­нял свя­щен­но­слу­жи­те­ля в том, что «удар­ни­че­ства в шко­ле нет».

В кон­це 20‑х годов под запре­том ока­за­лись и рели­ги­оз­ные празд­ни­ки. Боль­ше все­го доста­лось Рож­де­ству, отме­чать кото­рое офи­ци­аль­но запре­ти­ли в 1929 году. Совет­ская про­па­ган­да ассо­ци­и­ро­ва­ла «попов­ский празд­ник» с поваль­ным раз­гу­лом и пьян­ством. Подоб­ные заяв­ле­ния встре­ча­лись и в «Баклаж­ке». Так, дет­кор Свой сооб­щал, что «в Рож­де­ство пре­по­да­ва­те­ли Воль­ской шко­лы напи­лись и подра­лись» (№ 5, 1931). Газе­та отве­ти­ла сти­хо­тво­ре­ни­ем «Рож­де­ствен­ский мор­до­бой», где тре­бо­ва­ла выгнать из шко­лы веру­ю­щих учи­те­лей, так как они «лака­ют вод­ку, рас­пе­ва­ют во всю глот­ку» и устра­и­ва­ют кро­ва­вые побоища.

«Баклаж­ка» № 17. 1928 год

Юные «воин­ству­ю­щие без­бож­ни­ки» сохра­ня­ли бди­тель­ность не толь­ко в шко­ле, но и дома. В кон­це 1928 года газе­та опуб­ли­ко­ва­ла инструк­цию по изго­тов­ле­нию осо­бо­го рож­де­ствен­ско­го блю­да для вос­пи­та­ния «мало­со­зна­тель­ных» родителей:

«Перед едой, когда мать с отцом уйдут в цер­ковь, надо раз­ре­зать гуся и вло­жить в него радио­при­ём­ник (радио­тру­бу надо про­ве­сти через гор­ло гуся). Когда мать с отцом сядут за стол, шнур от радио­при­ём­ни­ка соеди­ня­ет­ся с антен­ной и гусь начи­на­ет читать анти­ре­ли­ги­оз­ную лек­цию. Насчёт лек­ции не бес­по­кой­тесь — мы уже дого­во­ри­лись с радиостанцией».
(№ 17, 1928)

В том же номе­ре появил­ся фелье­тон «25 декаб­ря 1978 года», где опи­сы­вал­ся сон пио­не­ра Вани Соро­ки­на. Маль­чи­ку сни­лось, что через 50 лет в СССР школь­ни­ки будут гулять по свет­лым залам «Музея дико­го и некуль­тур­но­го про­шло­го», раз­гля­ды­вая ёлоч­ные игруш­ки, ват­ные фигур­ки Деда Моро­за и дру­гие экспонаты:

— А вот жал­кий оста­ток тём­но­го про­шло­го — бутыл­ка вод­ки. Её пили взрос­лые, рели­ги­оз­ные дяди-пьяницы.
— А вод­ку тоже веша­ли на ёлку и пры­га­ли вокруг неё?
— Нет.
— Жалко…
— Вот ещё — жал­кий оста­ток одно­го пио­не­ра, объ­ев­ше­го­ся рож­де­ствен­ским гусём. Он заспир­то­ван, что­бы совсем не раз­ло­жил­ся. Прось­ба рука­ми не трогать…

Мно­го вни­ма­ния дет­ко­ры и авто­ры газе­ты уде­ля­ли празд­ни­ку Пас­хи, кото­рый в 1929 году пере­стал быть выход­ным днём. В № 14 за 1931 год «Баклаж­ка» опуб­ли­ко­ва­ла сооб­ще­ние неко­е­го Сле­до­пы­та, сооб­щав­ше­го, что «в 182‑й ФЗС в день Пас­хи ребят уго­сти­ли на зав­трак ком­по­том с кули­чом». Авто­ры газе­ты отре­а­ги­ро­ва­ли сти­хо­тво­ре­ни­ем «Место житель­ства попа»:

Ели слад­кое. Причём
Заку­си­ли куличом!..
Это зна­чит, поп «свя­той»
Аги­ти­ру­ет едой
И нахо­дит­ся на воле
Где-то близ­ко, где-то в школе!..

Доста­лось и Мас­ле­ни­це. «24 фев­ра­ля тре­тья шко­ла тор­же­ствен­но отпразд­но­ва­ла пер­вый день мас­ле­ни­цы кол­лек­тив­ной выпеч­кой бли­нов», — сооб­щал «Баклаж­ке» дет­кор Гри­ша (№ 9, 1931). Ответ после­до­вал незамедлительно:

Клас­сы слу­ха­ми полны:
— Сего­дня митинг и блины!
<…>
Я ска­жу корот­ким словом:
Блин, ребя­та, вышел комом,
Ну а этот самый ком
Гряз­ным лёг на вас пятном!

«Баклаж­ка» № 13. 1929 год

Ино­гда «Баклаж­ка» поз­во­ля­ла себе отпус­кать кол­кие шут­ки в адрес осо­бен­но рья­ных бор­цов с рели­ги­ей. Напри­мер, в анек­до­те «Воин­ству­ю­щий лодырь» (№ 11, 1930) маль­чик отка­зал­ся решать мате­ма­ти­че­скую зада­чу на сло­же­ние, заявив учи­те­лю, что воин­ству­ю­щий без­бож­ник «кре­сти­ков не пишет». Герой анек­до­та «Веру­ю­щий» (№ 19, 1929) хотел доне­сти на това­ри­ща, кало­ши кото­ро­го были поме­че­ны бук­ва­ми «Х. В.», но потер­пел неуда­чу — бук­вы ока­за­лись ини­ци­а­ла­ми Хри­сто­фо­ра Василевского.


Попова и противогаз

Харак­тер­ной чер­той обще­ствен­но-поли­ти­че­ской жиз­ни СССР кон­ца 1920‑х — 1930‑х годов ста­ла вое­ни­за­ция, вызван­ная обостре­ни­ем меж­ду­на­род­ной обста­нов­ки. Совет­ское пра­ви­тель­ство под­дер­жи­ва­ло наци­о­наль­но-осво­бо­ди­тель­ное дви­же­ние в Китае и пыта­лось спон­си­ро­вать басту­ю­щих англий­ских рабо­чих, после чего Вели­ко­бри­та­ния разо­рва­ла дипло­ма­ти­че­ские отно­ше­ния с СССР.

Одной из глав­ных задач совет­ско­го обра­зо­ва­ния ста­ло обу­че­ние детей и под­рост­ков воен­но­му делу. Вое­ни­за­ция про­хо­ди­ла под лозун­гом «Вой­ны не хотим, но к войне гото­вы!», кото­рый появ­лял­ся на стра­ни­цах дет­ских газет. В шко­лах и пио­нер­от­ря­дах про­во­ди­лись утрен­ни­ки, вече­ра и выстав­ки в честь Крас­ной армии, созда­ва­лись воен­ные угол­ки, стрел­ко­вые круж­ки, кур­сы по топо­гра­фии, воен­но-хими­че­ско­му делу и дру­гим воен­ным дис­ци­пли­нам. «Баклаж­ка» рас­ска­за­ла, как дол­жен выгля­деть пра­виль­но орга­ни­зо­ван­ный воен­ный кружок:

Вот нале­во кто-то ловко
Раз­би­ра­ет сам винтовку.
А напра­во — шум­ный спор:
— Как ско­рее вдеть затвор?
А в углу почти вся база
Заня­лись противогазом…
Нако­нец-то кто-то вник,
Как завин­чи­ва­ют штык!
Объ­яс­ня­ет пулемётчик,
Как рабо­та­ет замок…
И вот так до позд­ней ночи
Зани­ма­ет­ся кружок.
(№ 6, 1931)

«Баклаж­ка» № 7. 1930 год

Изме­нил­ся и дет­ский досуг. В пио­нер­ла­ге­рях и на дет­ских пло­щад­ках регу­ляр­но про­во­ди­лись воен­ные игры. Здесь хочет­ся сде­лать неболь­шое отступ­ле­ние и обра­тить­ся к рабо­те исто­ри­ка Еле­ны Ефи­мо­вой, кото­рая рас­ска­зы­ва­ет, во что игра­ли ребята:

«Надо надеть про­ти­во­газ и затем вдеть нит­ку в игол­ку; дво­им участ­ни­кам игры одно­вре­мен­но надеть про­ти­во­га­зы друг на дру­га; „Туши бом­бу“ — при­цель­ное кида­ние мешоч­ков с пес­ком в круг; брос­ки в цель дере­вян­ной гра­на­ты или мяча; „Про­вод­ка линии“ — эста­фет­ный бег с раз­ма­ты­ва­ни­ем шпа­га­та и сма­ты­ва­ни­ем его на обрат­ном пути; „Не касай­ся зем­ли“ — зада­ние перей­ти „зара­жён­ный“ уча­сток по кир­пи­чам, пере­кла­ды­вая их».

Так­же Ефи­мо­ва рас­ска­зы­ва­ет о вое­ни­зи­ро­ван­ных похо­дах, кото­рые про­во­ди­лись в дет­ских лаге­рях. Ребя­та выпол­ня­ли зада­ния по ори­ен­ти­ро­ва­нию, мас­ки­ров­ке от вра­же­ско­го само­лё­та, про­во­ди­ли раз­вед­ку рас­по­ло­же­ния про­тив­ни­ка, демон­стри­ро­ва­ли зна­ние пра­вил устрой­ства биву­а­ка и пове­де­ния на при­ва­ле. Целью «воен­ных дей­ствий» обыч­но был захват знамени.

На прак­ти­ке ситу­а­ция с воен­но-физи­че­ской под­го­тов­кой детей и под­рост­ков обсто­я­ла пло­хо. Боль­шин­ство вожа­тых сла­бо раз­би­ра­лось в воен­ном деле, а попыт­ки при­влечь к «вое­ни­за­ции пио­не­ров» крас­но­ар­мей­цев порой ока­зы­ва­лись неудач­ны­ми. В рабо­те исто­ри­ка Дмит­рия Листо­па­до­ва мож­но най­ти жало­бу пио­не­ров, адре­со­ван­ную Костром­ско­му губбюро:

«…нам дают при­креп­лён­ных крас­но­ар­мей­цев, кото­рые не могут про­ве­сти бесе­ды… один читал пись­мо от сво­ей барышни».

Чита­те­ли регу­ляр­но докла­ды­ва­ли «Баклаж­ке» о пло­хой орга­ни­за­ции рабо­ты воен­ных круж­ков. В № 8 за 1930 год дет­кор Боря сообщал:

«В шко­ле ФЗУ при заво­де „Цен­тро­ша­мот“ ребя­та рады бы учить­ся воен­но­му делу, но ком­со­моль­ская ячей­ка до сих пор не орга­ни­зо­ва­ла воен­но­го круж­ка. Ребя­та совсем не уме­ют обра­щать­ся с винтовкой».

Газе­та отве­ти­ла чет­ве­ро­сти­ши­ем «Не туда, куда надо»:

Без воен­но­го кружка
Не нащу­па­ешь курка
И поло­жишь ты заряд
Не в короб­ку, а в приклад.

Пись­мо дет­ко­ра Комо­ло­ва с ана­ло­гич­ной жало­бой газе­та сопро­во­ди­ла кари­ка­ту­рой, где зай­цы, повстре­чав­шие в лесу школь­ни­ков с ружья­ми, не торо­пят­ся убе­гать, так как зна­ют, что ребя­та «вин­тов­ки дер­жать не уме­ют» (№ 10, 1931). Жало­ба дру­го­го чита­те­ля вдох­но­ви­ла авто­ров «Баклаж­ки» на сти­хо­тво­ре­ние «Стран­ный курс»:

Знать вин­тов­ку, целить метко,
Дис­ци­пли­на, твёр­дый шаг
И воен­ная разведка —
Это как же? — Да никак!
База в деле обороны
Поза­бы­ла, что должны
Пио­не­ров миллионы
Стать защи­той для страны.
(№ 20, 1933)

«Баклаж­ка» № 17. 1934 год

Отве­том на жало­бу дет­ко­ра В. Ива­но­ва, кото­рый писал, что «в 188‑й шко­ле зава­ле­на рабо­та воен­но­го круж­ка», ста­ло сти­хо­тво­ре­ние «Попо­ва и про­ти­во­газ», напи­сан­ное по басне Кры­ло­ва «Мар­тыш­ка и очки»:

Попо­ва масок дюжи­ну достала
И вер­тит ими так и сяк,
То к темю их при­жмёт, то на руку нанижет,
То их поню­ха­ет, то их полижет…
Что с ними делать — не понять никак.
— Тьфу, про­пасть! — гово­рит она.
Про поль­зу их навра­ли мне сполна.
(№ 15, 1933)

Про­смат­ри­вая номе­ра «Баклаж­ки» 1930‑х годов, мож­но заме­тить, что в текстах всё чаще начи­на­ет мель­кать спе­ци­фи­че­ская лек­си­ка. Сти­хо­тво­ре­ние об отсут­ствии дет­ских пло­ща­док назы­ва­лось «На фрон­те лет­ней шко­лы небла­го­по­луч­но» (№ 19, 1930). Дет­кор Раби­но­вич при­зы­вал «объ­явить бес­по­щад­ную вой­ну вре­ди­те­лям и лоды­рям», «драть­ся за выпол­не­ние нака­зов [пио­нер­ско­го] слё­та» и бро­сать­ся в «бой за пере­строй­ку шко­лы» (№ 6, 1931). «Кооп­чи­нуш» (чле­нов коопе­ра­ти­ва) гро­зи­ли «взять на вилы» за плохую орга­ни­за­цию дет­ских сто­ло­вых (№ 26, 1931). Кари­ка­ту­ра с под­пи­сью «Брат­ская моги­ла учеб­ных пла­нов» изоб­ра­жа­ла детей, собрав­ших­ся вокруг огром­но­го порт­фе­ля (№ 9, 1932). Про­гу­лы, недис­ци­пли­ни­ро­ван­ность и вто­ро­год­ни­че­ство «Баклаж­ка» тре­бо­ва­ла «похо­ро­нить» (№ 24, 1931). На сооб­ще­ние дет­ко­ра Бар­ко­ва об отсут­ствии в шко­ле музы­каль­но­го отде­ле­ния (№ 21, 1932) газе­та отве­ти­ла рисун­ком, где выстав­лен­ные в ряд музы­каль­ные инстру­мен­ты сопро­вож­да­ла над­пись «Смерт­ный приговор».


Как сделать чучело микроба

Попро­бу­ем закон­чить рас­сказ о судь­бе «Баклаж­ки» на пози­тив­ной ноте (спой­лер: попыт­ка ока­за­лась неудач­ной). Обра­тим­ся к заме­ча­тель­ной руб­ри­ке «Поч­то­вый ящик», где пуб­ли­ко­ва­лись пись­ма со сти­ха­ми, рас­ска­за­ми и рисун­ка­ми чита­те­лей. Редак­ция газе­ты не ску­пи­лась на кри­ти­ку и иро­ни­че­ские ком­мен­та­рии. В № 2 за 1928 год нахо­дим корот­кое сти­хо­тво­ре­ние, опуб­ли­ко­ван­ное под псев­до­ни­мом Весё­лый Клоп:

Педа­гог дав­но нас ждёт (в физи­че­ском кабинете).
А из нас никто не идёт.

Весё­лый Клоп сооб­щал, что «дав­но чув­ству­ет при­зва­ние к юмо­ру» и пишет рас­ска­зы на «обще­ствен­но-поли­ти­че­скую тему». Посла­ние завер­ша­ла под­пись «С юмо­ри­сти­че­ским при­ве­том. Весё­лый Клоп». «Баклаж­ка» ответила:

«Доро­гое насе­ко­мое! „Баклаж­ка“ спеш­но инте­ре­су­ет­ся: а нет ли у тебя рас­ска­зов на аст­ро­но­ми­че­скую и алгеб­ра­и­че­скую тему? Если есть, то, пожа­луй­ста, не присылай.
С элек­три­че­ским приветом,
„Баклаж­ка“».

«Баклаж­ка» № 32. 1929 год

В № 4 за 1928 год в газе­те опуб­ли­ко­ва­ли зага­доч­ное сти­хо­тво­ре­ние неко­е­го Селектора:

Вечер был, свер­ка­ли звёзды,
На дво­ре мороз трещал.
Шёл по ули­це малютка
И про­хо­жих раздевал.

«Очень тоск­ли­вый слу­чай. Малют­ка-то подо­зри­тель­ный — ком­мен­ти­ро­ва­ла редак­ция газе­ты. — Толь­ко ты зря его нам напра­вил. Ты бы его в губ­ро­зыск, что ли, вме­сте со сво­им заявлением».

Дру­гое сти­хо­тво­ре­ние из того же номе­ра, под­пи­сан­ное псев­до­ни­мом Гай­да­мак, было настоль­ко пло­хим, что «Баклаж­ка» даже не ста­ла его публиковать:

«Самое ост­ро­ум­ное из при­слан­но­го — это твоя под­пись: „С алгеб­ра­и­че­ским при­ве­том, Гай­да­мак“. Что же каса­ет­ся при­слан­ной тобой остро­ты, то она, как бы тебе это ска­зать, не совсем. Груст­ная остро­та. Поче­му ты дума­ешь, что пье­са „Любовь саму­рая“ озна­ча­ет по-япон­ски „Любовь яровая“?»

Не напе­ча­та­ли в номе­ре и рису­нок чита­те­ля под псев­до­ни­мом Тиль:

«У пар­ня слиш­ком длин­ная шея… похо­жа на само­вар­ную тру­бу. Девоч­ка же (навер­ное, это девоч­ка?) похо­жа на голо­ва­сти­ка. У руки у неё ты по ошиб­ке нари­со­вал рас­ту­щи­ми из живота».

Ино­гда ребя­та рас­ска­зы­ва­ли «Баклаж­ке» о сво­их изоб­ре­те­ни­ях и науч­ных про­ек­тах. Коля Кол­бас­кин пред­ла­гал чита­те­лям изго­то­вить белые чер­ни­ла из воды и зуб­но­го порош­ка. «Един­ствен­ный недо­ста­ток чер­нил — это ниче­го не вид­но, что напи­са­но, — утвер­ждал Коля, — но зато и оши­бок не видать и тет­радь все­гда чистень­кая, новая, как из мага­зи­на» (№ 1, 1929).

В № 17 за 1928 год в газе­те появи­лось пись­мо Миши Пузыр­ки­на, кото­рый сообщал:

«Доро­гая редакция!
Я в насто­я­щее вре­мя занят очень серьёз­ной рабо­той: раз­ра­ба­ты­ваю про­ект, как сде­лать чуче­ло мик­ро­ба. В ско­ром вре­ме­ни при­шлю этот экс­по­нат к вам».

«Баклаж­ка» № 10. 1929 год

Вполне веро­ят­но, что эти забав­ные пись­ма были напи­са­ны в редак­ции газе­ты. Так посту­па­ли и дру­гие изда­ния: напри­мер, сбор­ник «Совет­ские ребя­та», выхо­див­ший в 1920‑х годах, несколь­ко раз пуб­ли­ко­вал сти­хо­тво­ре­ния сво­их авто­ров — Нико­лая Олей­ни­ко­ва и Евге­ния Швар­ца, кото­рые выда­ва­ли себя за юных читателей.

К сожа­ле­нию, руб­ри­ка с пись­ма­ми про­дер­жа­лась в «Баклаж­ке» все­го несколь­ко номе­ров. Впо­след­ствии редак­ция газе­ты часто жало­ва­лась, что чита­те­ли даже не пыта­ют­ся при­ду­мать что-то своё и посто­ян­но при­сы­ла­ют чужие сти­хо­тво­ре­ния. Жерт­ва­ми пла­ги­а­та ста­ли не толь­ко поэты-люби­те­ли из школь­ных стен­га­зет, но и стол­пы рус­ской лите­ра­ту­ры — Пуш­кин и Лер­мон­тов. Со вре­ме­нем отправ­лять в «Баклаж­ку» своё твор­че­ство ста­ло опас­но: одно неосто­рож­ное сло­во мог­ло повлечь за собой серьёз­ные обви­не­ния. В № 5 за 1932 год газе­та жёст­ко рас­кри­ти­ко­ва­ла сти­хо­тво­ре­ние, кото­рое обла­да­ло сомни­тель­ной худо­же­ствен­ной цен­но­стью, но выгля­де­ло вполне безобидно:

Не боим­ся гро­зы, не боим­ся трудов,
Мы постро­им маши­ны, машины,
И не будет уста­ло­сти, слёз и трудов,
Жизнь под­ни­мут они на вершины!

Мож­но ска­зать, что посвя­щён­ная чет­ве­ро­сти­шию кри­ти­че­ская замет­ка «Моло­дой, но боль­ной „поэт“» бук­валь­но «раз­ма­за­ла по стен­ке» несчаст­но­го автора:

«Кто под­ни­мет жизнь на вер­ши­ны? Маши­ны? Это они толь­ко для риф­мы могут сде­лать. А на самом деле пере­де­лы­ва­ют жизнь тру­дя­щи­е­ся, кото­рый управ­ля­ют машиной.
Даль­ше. Что не будет уста­ло­сти и слёз — с этим мы соглас­ны. Но что тру­дов не будет, это изви­ни­те! Лоды­рей не будет, вот кого! В том чис­ле и авто­ра это­го сти­хо­тво­ре­ния, кото­рый такие сти­шоч­ки без тру­да пишет!»


Читай­те так­же «„Мамоч­ка, поче­му ты мне не пишешь?“ Две исто­рии детей репрес­си­ро­ван­ных в пись­мах и рисун­ках».

Поделиться