Стрельба в «Клубе Куусинена». Как раскол в финской компартии привёл к массовому убийству в Петрограде

Вече­ром 31 авгу­ста 1920 года жите­ли дома 26–28 по ули­це Крас­ных Зорь в Пет­ро­гра­де были встре­во­же­ны пере­стрел­кой. Мили­ция быст­ро при­бы­ла на место пре­ступ­ле­ния и задер­жа­ла подо­зре­ва­е­мых. Ими ока­за­лись чле­ны Ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии Фин­лян­дии и крас­ные фин­ские кур­сан­ты. Сопро­тив­ле­ния они не ока­за­ли. Позд­нее выяс­ни­лось, что груп­па уби­ла несколь­ко чело­век в так назы­ва­е­мом «Клу­бе Кууси­не­на» — квар­ти­ре, где часто соби­ра­лись чле­ны КПФ.

Ники­та Нико­ла­ев рас­ска­зы­ва­ет, что при­ве­ло к тра­ге­дии на ули­це Крас­ных Зорь, были ли свя­за­ны с пре­ступ­ле­ни­ем бело­гвар­дей­цы и какое нака­за­ние понес­ли чле­ны «тер­ро­ри­сти­че­ской оппозиции».

Красные финны в Советской России

В апре­ле 1918 года граж­дан­ская вой­на в Фин­лян­дии посте­пен­но завер­ша­лась. Высад­ка немец­ко­го экс­пе­ди­ци­он­но­го кор­пу­са Рюди­ге­ра фон дер Голь­ца в тыл крас­но­гвар­дей­цев и их марш к сто­ли­це стра­ны, Хель­син­ки, пред­опре­де­лил пора­же­ние Сове­та народ­ных упол­но­мо­чен­ных. Мно­гие фин­ны бежа­ли в Совет­скую Рос­сию, так или ина­че они про­дол­жи­ли борь­бу с идео­ло­ги­че­ски­ми про­тив­ни­ка­ми. Часть отпра­ви­лась на Север, где при под­держ­ке бри­тан­ских интер­вен­тов был сфор­ми­ро­ван Мур­ман­ский леги­он, отби­вав­ший напа­де­ния белых фин­нов на Коль­ском полу­ост­ро­ве. Дру­гие всту­па­ли в Крас­ную армию и боро­лись с бело­гвар­дей­ца­ми на фрон­тах рос­сий­ской граж­дан­ской вой­ны. Фин­ские ком­му­ни­сты наде­я­лись, что вско­ре им пред­ста­вит­ся шанс взять реванш за пора­же­ние на родине.

Для объ­еди­не­ния тысяч бежав­ших в Совет­скую Рос­сию про­тив­ни­ков белых быв­шие чле­ны Сове­та народ­ных упол­но­мо­чен­ных и наи­бо­лее яркие фин­ские акти­ви­сты осно­ва­ли 29 авгу­ста 1918 года Ком­му­ни­сти­че­скую пар­тию Фин­лян­дии. В чис­ле её основ­ных задач зву­ча­ла, конеч­но, под­го­тов­ка ново­го вос­ста­ния на родине, в свя­зи с чем мно­гие её чле­ны отправ­ля­лись в Фин­лян­дию и выпол­ня­ли под­поль­ную рабо­ту. Поми­мо это­го, поли­ти­че­ская орга­ни­за­ция иска­ла места для рас­се­ле­ния бежен­цев, вза­и­мо­дей­ство­ва­ла с вла­стя­ми Пет­ро­град­ской тру­до­вой ком­му­ны по вопро­сам обес­пе­че­ния фин­нов про­до­воль­стви­ем, пред­став­ля­ла инте­ре­сы бежав­ших из Фин­лян­дии крас­ных перед совет­ски­ми властями.

Основ­ная мас­са крас­ных фин­нов осе­ла в Пет­ро­гра­де и Каре­лии. В быв­шей сто­ли­це Рос­сии были обра­зо­ва­ны тре­тьи пехот­ные фин­ские команд­ные кур­сы, где моло­дые люди обу­ча­лись воен­но­му делу в рас­чё­те на ско­рую фин­лянд­скую рево­лю­цию. Кур­сан­ты участ­во­ва­ли в рабо­те мили­ции и ВЧК, отправ­ля­лись вме­сте с отря­да­ми прод­раз­вёрст­ки в дерев­ни. В каж­дой роте суще­ство­ва­ли ком­му­ни­сти­че­ские ячей­ки, под­чи­нён­ные РКП(б). Несмот­ря на созда­ние соб­ствен­ной пар­тии, мно­гие фин­ны про­дол­жа­ли состо­ять в рос­сий­ской боль­ше­вист­ской орга­ни­за­ции. Сама же пар­тия осно­ва­ла, поми­мо пет­ро­град­ской, ещё 24 ячей­ки по всей стране и изда­ва­ла соб­ствен­ную газе­ту — Wapaus («Сво­бо­да»).

Раскол сразу после образования

Одна­ко для мно­гих фин­нов жизнь в Совет­ской Рос­сии ока­за­лась весь­ма тяжё­лой. Эко­но­ми­че­ский кри­зис и про­дол­жа­ю­ща­я­ся граж­дан­ская вой­на вли­я­ли на всех, но у крас­ных бежен­цев из быв­ше­го Вели­ко­го кня­же­ства Фин­лянд­ско­го были свои про­бле­мы. Не знав­шим язы­ка и ока­зав­шим­ся в совер­шен­но чужой куль­тур­ной сре­де фин­нам, чья чис­лен­ность оце­ни­ва­ет­ся при­мер­но в 10 тысяч чело­век, было тяже­ло адап­ти­ро­вать­ся в новых усло­ви­ях. Про­дук­тов не хва­та­ло, при­чём даже на коман­дир­ских кур­сах. Один из кур­сан­тов, Той­во Вяхя, вспоминал:

«Часть хлеб­но­го пай­ка отчис­ля­ли голо­да­ю­щим. Им же „при­ва­роч­ное доволь­ствие“. На день оста­ва­лось 300 грам­мов хле­ба и сахар. Соль — тоже: по три золот­ни­ка. Пря­мо гово­ря — мало­ва­то еды».

Вла­сти Пет­ро­град­ской ком­му­ны пыта­лись помочь бежен­цам. Были пред­ло­же­ны про­грам­мы по пере­се­ле­нию фин­нов в дру­гие реги­о­ны стра­ны с обра­зо­ва­ни­ем там сов­хо­зов, кол­лек­тив­ные хозяй­ства появ­ля­лись и внут­ри буду­щей Ленин­град­ской обла­сти. Крас­ных фин­нов актив­но исполь­зо­ва­ли для аги­та­ции в дерев­нях, насе­лён­ных род­ствен­ным им этно­сом — ингер­ман­ланд­ца­ми (прав­да, раз­го­во­ры с мест­ны­ми жите­ля­ми не при­во­ди­ли к осо­бым резуль­та­там). Несмот­ря на это, сот­ни бежен­цев реши­лись вер­нуть­ся в Фин­лян­дию, даже учи­ты­вая опас­ность тюрем­но­го заклю­че­ния на родине. Амни­стия состо­я­лась лишь в октяб­ре 1920 года, в свя­зи с под­пи­са­ни­ем совет­ско-фин­лянд­ско­го мир­но­го дого­во­ра.

Тяжё­лая ситу­а­ция, в кото­рой ока­за­лись крас­ные фин­ны в Совет­ской Рос­сии, ска­за­лась на атмо­сфе­ре внут­ри моло­дой ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии. Ещё во вре­мя её обра­зо­ва­ния чле­нов орга­ни­за­ции услов­но мож­но было раз­де­лить на быв­ших соци­ал-демо­кра­тов, чьи взгля­ды ушли вле­во и кото­рые воз­глав­ля­ли крас­ную Фин­лян­дию в годы граж­дан­ской вой­ны, и моло­дых и энер­гич­ных сред­них и млад­ших бой­цов, непо­сред­ствен­но участ­во­вав­ших в меж­до­усоб­ном фин­лянд­ском кон­флик­те с ору­жи­ем в руках. И если в пер­вые годы суще­ство­ва­ния пар­тия дей­стви­тель­но леле­я­ла надеж­ду на то, что реванш состо­ит­ся совсем ско­ро, то к 1919 году, когда Совет­ская Рос­сия взя­ла курс на дости­же­ние мир­ных дого­во­ров со сво­и­ми сосе­дя­ми, ста­ло оче­вид­ным, что рабо­тать при­дёт­ся «вдол­гую».

В 1919—1920 годах Ком­му­ни­сти­че­скую пар­тию Фин­лян­дии пре­сле­до­ва­ли рас­ко­лы. Пер­вый про­изо­шёл в рядах само­го Цен­траль­но­го коми­те­та. Про­тив Кул­лер­во Ман­не­ра и Юрьё Сиро­лы, ста­рых соци­ал-демо­кра­тов, быв­ших депу­та­та­ми ещё ста­ро­го фин­лянд­ско­го сей­ма эпо­хи авто­но­мии, высту­пи­ли бра­тья Рахья и их сто­рон­ни­ки — энер­гич­ные вете­ра­ны граж­дан­ской вой­ны, ещё до про­воз­гла­ше­ния неза­ви­си­мо­сти Фин­лян­дии тес­но сотруд­ни­чав­шие с большевиками.

Рас­кол касал­ся, ско­рее, внут­рен­ней борь­бы за вли­я­ние на чле­нов пар­тии. В 1919 году сто­ро­ны обме­ня­лись вза­им­ны­ми обви­не­ни­я­ми («ста­ри­ков» осуж­да­ли за недо­ста­точ­ную рево­лю­ци­он­ность, «моло­дых» — за жёст­кость на гра­ни жесто­ко­сти в отно­ше­ни­ях с под­чи­нён­ны­ми). Бра­тья Рахья даже при­гро­зи­ли вый­ти из соста­ва ЦК. Чле­ны пар­тии обра­ти­лись за арбит­ра­жем в Испол­ком Комин­тер­на (пред­се­да­тель — Гри­го­рий Зино­вьев), кото­рый убе­дил сто­ро­ны примириться.

Одна­ко про­бле­мы внут­ри ЦК были не един­ствен­ным испы­та­ни­ем, выпав­шим на долю моло­дой пар­тии. В кон­це 1919 года оппо­зи­ция про­рос­ла «сни­зу» и откры­то осу­ди­ла всё пар­тий­ное руко­вод­ство, вклю­чая и бра­тьев Рахья, и Ман­не­ра с Сиро­лой. Боль­шая часть недо­воль­ных обу­ча­лась на кур­сах фин­ских крас­ных коман­ди­ров, где долж­ность комис­са­ра зани­мал Эйно Рахья. Кур­сан­ты жало­ва­лись на жёст­кое обра­ще­ние вете­ра­на граж­дан­ской вой­ны и его зло­упо­треб­ле­ние алко­го­лем — насто­я­щие ком­му­ни­сты так вести себя не долж­ны. Вку­пе с тяжё­лым мате­ри­аль­ным поло­же­ни­ем это при­ве­ло к созда­нию низо­во­го дви­же­ния, кото­рое воз­гла­ви­ли отча­сти сами кур­сан­ты и дру­гие чле­ны КПФ. Сре­ди них: один из осно­ва­те­лей пар­тии и быв­ший депу­тат фин­лянд­ско­го сей­ма Войт­то Эло­ран­та и выпуск­ник кур­сов крас­ных коман­ди­ров Аку Пааси.

В декаб­ре 1919 года ини­ци­а­тив­ная груп­па крас­ных кур­сан­тов обра­ти­лась в Испол­ком Комин­тер­на с жало­бой на Эйно Рахья. Комис­сия ВЧК, при­быв­шая в Пет­ро­град, нару­ше­ний не заме­ти­ла. Эло­ран­ту аре­сто­ва­ли, а крас­но­го стрел­ка В. Пук­ка, участ­во­вав­ше­го в обра­ще­нии, исклю­чи­ли из пар­тии. В мар­те 1920 года в Пет­ро­гра­де откры­лась пар­тий­ная кон­фе­рен­ция фин­ских ком­му­ни­стов, на кото­рой при­сут­ство­ва­ло боль­шое чис­ло оппо­зи­ци­о­не­ров — ситу­а­ция явно выхо­ди­ла из-под кон­тро­ля. ЦК при­зна­ла кон­фе­рен­цию неле­ги­тим­ной, а в газе­те Wapaus вышла ста­тья за автор­ством под­верг­ше­го­ся кри­ти­ке Эйно Рахья. Он в доволь­но жёст­кой фор­ме обви­нил сво­их обли­чи­те­лей в том, что за их спи­на­ми сто­ят фин­ские белогвардейцы.

Впро­чем, оппо­зи­ци­о­не­ры не дума­ли сда­вать­ся. Они созда­ли Коми­тет боль­шин­ства и вновь обра­ти­лись в Комин­терн за помо­щью, попут­но обви­нив Рахья в кле­ве­те. Вме­сте с этим груп­па Эло­ран­ты свя­за­лась с сек­ре­та­рём Ком­му­ни­сти­че­ско­го интер­на­ци­о­на­ла и гла­вой Пет­ро­град­ской ком­му­ны Геор­ги­ем Зино­вье­вым с прось­бой под­дер­жать их в борь­бе с Рахья.

«Он при испол­не­нии сво­их обя­зан­но­стей, скан­да­ля в пья­ном виде и про­из­во­дя про­из­во­лы вме­сте со сво­им бра­том и дру­ги­ми чле­на­ми ЦК, явля­ет­ся при­чи­ной раз­ло­же­ния, кото­рое заме­ча­ет­ся сре­ди фин­ских рево­лю­ци­он­ных доб­ро­воль­ных крас­но­ар­мей­ских частей в Рос­сии… Эйно Рахья пья­ни­ца и испор­тит этим и дру­ги­ми пре­ступ­ле­ни­я­ми мораль воз­рас­та­ю­ще­го рево­лю­ци­он­но­го поко­ле­ния фин­ских рабо­чих, поэто­му мы долж­ны изба­вить­ся от него» (из обра­ще­ния оппо­зи­ци­о­не­ров к Зиновьеву).

И Комин­терн, и РКП(б) заня­ли ней­траль­ную пози­цию по отно­ше­нию к рас­ко­лу сре­ди фин­ских ком­му­ни­стов. И оппо­зи­ци­о­не­ры, и ЦК обра­ща­лись к боль­ше­ви­кам с прось­ба­ми повли­ять друг на дру­га. Одна­ко комис­сии, собран­ные для реше­ния этой про­бле­мы, при­ни­ма­ли поло­вин­ча­тые реше­ния, наде­ясь, что их кол­ле­ги сами как-нибудь разберутся.

26 авгу­ста 1920 года лиде­ры «низо­вой» фрак­ции на собра­нии поста­но­ви­ли — физи­че­ски лик­ви­ди­ро­вать запят­нав­ших рево­лю­ци­он­ную честь чле­нов ЦК. Ини­ци­а­то­ром про­ве­де­ния тер­ро­ри­сти­че­ско­го акта стал Паа­си. После обсуж­де­ний кон­крет­ных шагов, фин­ны наме­ти­ли акцию на 31 августа.

Оппозиция заговорила револьверами

«Мы идём на смерть с улыб­кой на устах, так как твёр­до верим в то, что сослу­жи­ли вели­кую служ­бу ком­му­низ­му и рево­лю­ции. Да здрав­ству­ет рево­лю­ция! Да здрав­ству­ет ком­му­ни­сти­че­ская дик­та­ту­ра рабо­чих! Да здрав­ству­ет её луч­шее ору­дие — крас­ный тер­рор!» (из обра­ще­ния Паа­си к Лени­ну и Зино­вье­ву, напи­сан­но­му до теракта).

Одна из пре­тен­зий оппо­зи­ции каса­лась глу­бо­ко­го раз­ры­ва в мате­ри­аль­ном поло­же­нии крас­ных фин­нов, ока­зав­ших­ся в Пет­ро­гра­де. Если основ­ная мас­са бежен­цев юти­лась в Пав­лов­ских казар­мах на Мар­со­вом поле, то чле­ны ЦК и более высо­кие пар­тий­цы оби­та­ли в «Асто­рии» или Доме Бенуа на быв­шем Камен­но­ост­ров­ском про­спек­те, прак­ти­че­ски ни в чём себе не отка­зы­вая. Из-за это­го оппо­зи­ци­о­не­ры пре­зри­тель­но назы­ва­ли руко­во­ди­те­лей КПФ «гос­по­да-соци­а­ли­сты».

Удар при­шёл­ся по одной из таких квар­тир. В Доме Бенуа про­жи­ва­ли Эйно Рахья и Отто Кууси­нен. В квар­ти­ре послед­не­го чле­ны ФКП пери­о­ди­че­ски соби­ра­лись для обсуж­де­ния насущ­ных поли­ти­че­ских про­блем. Вече­ром 31 авгу­ста груп­па из девя­ти чело­век подо­шла к одной из парад­ных дома 26—28 по ули­це Крас­ных Зорь (Камен­но­ост­ров­ский про­спект). Семе­ро вошли внутрь и под­ня­лись на шестой этаж. Вско­ре раз­да­лись выстре­лы, про­дол­жав­ши­е­ся несколь­ко минут. Мили­ция доста­точ­но быст­ро ока­за­лась у подъ­ез­да и аре­сто­ва­ла тер­ро­ри­стов на выхо­де. Те не сопротивлялись.

Сре­ди уби­тых ока­за­лись брат Эйно Рахья, Юкка, кас­сир воен­ной орга­ни­за­ции Туо­мас Хюр­скю­мур­то, её сек­ре­тарь Лиля Саво­лай­нен, крас­ный коман­дир Юкка Вии­та­са­ари, один из мини­стров СНУ Коста Линдк­вист, жур­на­лист Вяйне Иок­ки­нен, заве­ду­ю­щий реги­стра­ци­он­ным отде­лом Тео­дор Кет­ту­нен и Юхо Сай­нио, быв­ший булоч­ник, слу­чай­но попав­ший на меро­при­я­тии. Поми­мо это­го, тер­ро­ри­сты рани­ли девять чело­век, при­сут­ство­вав­ших на собрании.

Пер­вые сооб­ще­ния в прес­се о слу­чив­шем­ся появи­лись толь­ко спу­стя неде­лю. Убий­ство в «Клу­бе Кууси­не­на» ста­ло неожи­дан­но­стью для боль­ше­ви­ков — вряд ли кто-то мог пред­ста­вить, что пар­тий­ный рас­кол при­ве­дёт к тому, что вме­сто людей заго­во­рят нага­ны в их руках. «Изве­стия» 7 сен­тяб­ря сообщили:

«Создан­ная по горя­чим сле­дам для рас­сле­до­ва­ния дела комис­сия под пред­се­да­тель­ством това­ри­ща Дзер­жин­ско­го сра­зу же напа­ла на хит­ро обду­ман­ный план и тон­ко спле­тён­ную нить заго­во­ра фин­ских белогвардейцев».

Конеч­но, такое гром­кое пре­ступ­ле­ние не мог­ло быть совер­ше­но без под­держ­ки извне. При­ме­ча­тель­но, что это пони­ма­ли и сами тер­ро­ри­сты. В уже упо­ми­нав­шем­ся пись­ме к Лени­ну и Зино­вье­ву Паа­си от лица оппо­зи­ции заявлял:

«Реша­ясь на этот посту­пок, мы пони­ма­ли, что, воз­мож­но, Вы, с вашей точ­ки зре­ния, буде­те вынуж­де­ны объ­явить этот посту­пок инспи­ри­ро­ван­ным бело­гвар­дей­ца­ми и, воз­мож­но, офи­ци­аль­но пред­ста­ви­те всё дело имен­но так. Конеч­но, здесь не обой­дёт­ся без вли­я­ния остав­ших­ся в живых пособ­ни­ков этих негодяев».

Первая реакция на произошедшее

11 сен­тяб­ря состо­я­лись пыш­ные похо­ро­ны. С погиб­ши­ми фин­ски­ми ком­му­ни­сты про­сти­лись в Геор­ги­ев­ском зале быв­ше­го Зим­не­го двор­ца, после чего от пло­ща­ди Уриц­ко­го (Двор­цо­вой) про­цес­сия чис­лен­но­стью в 100 тысяч чело­век отпра­ви­лась на Мар­со­во поле. Здесь были похо­ро­не­ны уби­тые — на над­гроб­ной пли­те кра­со­ва­лась над­пись, что они пали от рук фин­ских бело­гвар­дей­цев. После это­го состо­ял­ся тор­же­ствен­ный митинг.

И Комин­терн, и РКП(б) отнес­лись к тер­ак­ту неод­но­знач­но. Ещё 11 сен­тяб­ря в печа­ти появи­лось обра­ще­ние Испол­ко­ма меж­ду­на­род­ной орга­ни­за­ции. Он, конеч­но, осу­дил убий­ство, одна­ко зву­ча­ли оправ­да­ния в адрес стрел­ков, кото­рые ста­ли жерт­вой про­ис­ков буржуазии:

«Неопыт­ные, моло­дые, упор­ные, узко­ло­бые люди, думав­шие, что они насто­я­щие рево­лю­ци­о­не­ры, попа­лись на про­во­ка­ци­он­ную удоч­ку. Они реши­ли спа­сти рево­лю­цию и выстре­ли­ли пря­мо в грудь этой революции».

При этом в ЦК КПФ на фоне про­изо­шед­ших собы­тий как буд­то забы­ли о преж­них раз­но­гла­си­ях. На про­шед­шем спу­стя несколь­ко дней после тер­ак­та съез­де фин­ской ком­пар­тии была при­ня­та резо­лю­ция, в кото­рой её руко­во­ди­те­ли потре­бо­ва­ли при­го­во­рить убийц сво­их това­ри­щей к выс­шей мере наказания.

В то же вре­мя «тер­ро­ри­сти­че­ская оппо­зи­ция», уже будучи на Лубян­ке, не сда­ва­лась и пыта­лась убе­дить боль­ше­ви­ков в пра­виль­но­сти сво­е­го реше­ния. В нояб­ре они отпра­ви­ли пись­мо лиде­рам РКП(б), в кото­ром вновь зву­ча­ли обви­не­ния в сто­ро­ну Ман­не­ра и дру­гих руко­во­ди­те­лей КПФ. Они при­зы­ва­ли при­знать, что глав­ной при­чи­ной стрель­бы в «Клу­бе Кууси­не­на» была оши­боч­ная поли­ти­ка ЦК фин­ской ком­пар­тии. В свя­зи с этим Паа­си и его сорат­ни­ки наме­ти­ли план раз­ви­тия собы­тий — осво­бож­де­ние аре­сто­ван­ных после тер­ак­та, созда­ние вре­мен­но­го ЦК КПФ с пред­ста­ви­те­ля­ми оппо­зи­ции, осуж­де­ние теку­ще­го ЦК.

Рас­сле­до­ва­ние ВЧК про­дол­жа­лось пол­то­ра года. За это вре­мя РКП(б) и Комин­терн не риск­ну­ли, как и рань­ше, на ради­каль­ные реше­ния отно­си­тель­но фин­ской ком­пар­тии и жда­ли окон­ча­ния след­ствия. Фин­ские ком­му­ни­сты, в свою оче­редь, были недо­воль­ны рас­тя­нув­шим­ся про­цес­сом — они тре­бо­ва­ли рево­лю­ци­он­но­го пра­во­су­дия и нака­за­ния убийц.

«Странный суд»

Рево­лю­ци­он­ный три­бу­нал по делу «тер­ро­ри­сти­че­ской оппо­зи­ции» про­хо­дил почти неде­лю, с 7 по 12 фев­ра­ля 1922 года. На ска­мье под­су­ди­мых ока­за­лось 19 чело­век — как непо­сред­ствен­ных тер­ро­ри­стов, так и недо­воль­ных ЦК КПФ. Сре­ди них был и Войт­то Эло­ран­та, кото­ро­го назы­ва­ли духов­ным лиде­ром оппо­зи­ции. При этом Эло­ран­та не участ­во­вал в орга­ни­за­ции и реа­ли­за­ции напа­де­ния на «Клуб Куусинена».

Судьи три­бу­на­ла при­ня­ли неожи­дан­но мяг­кое реше­ние. К смерт­ной каз­ни при­го­во­ри­ли толь­ко Эло­ран­ту, но рас­стрел заме­ни­ли на пяти­лет­ний срок заклю­че­ния. Непо­сред­ствен­ным стрел­кам так­же назна­чи­ли раз­лич­ные тюрем­ные сро­ки, одна­ко амни­стии 7 нояб­ря 1920 и 1921 года поз­во­ли­ли осво­бо­дить их из-под стра­жи. Часть под­су­ди­мых при­зна­ли невиновными.

Неиз­вест­но, поче­му судьи реши­ли имен­но так. Одна­ко уже 16 фев­ра­ля пре­зи­ди­ум ВЦИК окон­ча­тель­но поста­но­вил — при­ме­не­ние амни­стии отме­нить. Это озна­ча­ло и вос­ста­нов­ле­ние смерт­но­го при­го­во­ра Войт­то Эло­ран­те. Один из осно­ва­те­лей Ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии Фин­лян­дии был рас­стре­лян. Об обсто­я­тель­ствах каз­ни, месте и вре­ме­ни по сей день прак­ти­че­ски ниче­го не известно.

Исто­рия на этом не закон­чи­лась. По ито­гам новых засе­да­ний рев­три­бу­на­ла, про­шед­ших в мае и июне 1922 года, 17 чело­век были осво­бож­де­ны от нака­за­ний. В их чис­ле и автор писем к Зино­вье­ву и Лени­ну Аку Паа­си. Он и ещё девять поми­ло­ван­ных крас­ных фин­нов по осо­бо­му июнь­ско­му рас­по­ря­же­нию Полит­бю­ро были высла­ны в Читу. Такое реше­ние пар­тии боль­ше­ви­ков ожи­да­е­мо вызва­ло недо­воль­ство чле­нов ЦК фин­ской пар­тии, в осо­бен­но­сти Эйно Рахья. В пись­ме к Зино­вье­ву он утверждал:

«Поста­нов­ле­ние три­бу­на­ла с после­ду­ю­щим осво­бож­де­ни­ем есть явная насмеш­ка над памя­тью уби­тых и пощё­чи­на остав­шим­ся в живых».

Не был дово­лен реше­ни­ем рев­три­бу­на­ла гла­ва ВЧК Феликс Дзер­жин­ский. Он ини­ци­и­ро­вал обсуж­де­ние фин­ской про­бле­мы в Полит­бю­ро, при этом тре­буя нака­за­ния для судей рев­три­бу­на­ла, отпу­стив­ших чле­нов «тер­ро­ри­сти­че­ской оппо­зи­ции». Была сфор­ми­ро­ва­на комис­сия, на кото­рую актив­но давил ЦК КПФ, тре­буя спра­вед­ли­во­сти. Одна­ко реше­ние изме­не­но не было. Судьи избе­жа­ли нака­за­ния, а участ­ни­ки напа­де­ния на «Клуб Кууси­не­на» спо­кой­но при­бы­ли в Читу.

Паа­си и его кол­ле­ги по оппо­зи­ции пыта­лись вос­ста­но­вить член­ство в пар­тии. При этом от убеж­де­ний они не отка­зы­ва­лись, утвер­ждая, что тер­ро­ри­сти­че­ский акт был пра­виль­ным реше­ни­ем. Одна­ко вопрос об обрат­ном при­ё­ме в пар­тию зави­сел от изме­не­ния пози­ции — оппо­зи­ци­о­не­рам было необ­хо­ди­мо осу­дить свои дей­ствия. Это­го не произошло.

Эпилог

Дело «тер­ро­ри­сти­че­ской оппо­зи­ции» вско­ре про­па­ло из инфор­ма­ци­он­но­го поля. Память о нём оста­лась на Мар­со­вом поле в Пет­ро­гра­де — бла­го­да­ря над­пи­си на над­гро­бии уби­тых. Офи­ци­аль­но в про­изо­шед­шем на ули­це Крас­ных Зорь ока­за­лись вино­ва­ты фин­ские белогвардейцы.

Раз­гром «тер­ро­ри­сти­че­ской оппо­зи­ции» не пре­кра­тил сопер­ни­че­ство внут­ри Ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии Фин­лян­дии. Про­ти­во­сто­я­ние остав­ших­ся в живых бра­тьев Рахья и Ман­не­ра с Сиро­лой про­дол­жи­лось. Позд­нее к этой борь­бе под­клю­чил­ся Отто Кууси­нен, отсут­ство­вав­ший во вре­мя опи­сы­ва­е­мых собы­тий в Совет­ской Рос­сии — в это вре­мя нахо­дил­ся на под­поль­ной рабо­те в Финляндии.

О судь­бе выслан­ных в Читу участ­ни­ков оппо­зи­ции прак­ти­че­ски ниче­го не извест­но. До 1930‑х годов заклю­чён­ные фин­ны регу­ляр­но пода­ва­ли заяв­ки на вступ­ле­ние в ВКП(б), одна­ко они раз за разом откло­ня­лись. После Боль­шо­го тер­ро­ра сле­ды оппо­зи­ци­о­не­ров теряются.