В 1934 году в истории Эстонии началась «эпоха безмолвия». Константин Пятс, лидер аграрной партии, под предлогом фашистской угрозы государству, совершил государственный переворот и взял власть в свои руки. Спустя шесть лет он без сопротивления принял ультиматум СССР. Такое безволие многие объясняли в конспирологическом ключе: якобы «сдача» произошла из-за того, что Пятс сотрудничал с советской разведкой.
Никита Николаев рассказывает, был ли связан Константин Пятс с большевистскими спецслужбами, какие услуги оказывал политик советскому полпредству в Таллине, участвовала ли Москва в государственном перевороте и помогла ли Пятсу прийти к власти.
Лояльный царской власти юрист
24 февраля 1918 года, после ухода большевиков из Таллина, жителям бывшей столицы Эстляндской губернии Российской империи был зачитан манифест о независимости страны. Оратором выступил Константин Пятс, один из самых влиятельных политиков региона, член партии Эстонский сельский народный союз (Eesti Maarahva Liit) и по совместительству теперь первый руководитель независимой Эстонии.
Карьера будущего президента и диктатора Эстонской республики до революционных событий шла плавно. Пятс окончил церковно-приходскую школу, семинарию, после чего в 20 лет поступил на юридический факультет Тартуского университета. После обучения он отслужил год в Пскове и окончил курс прапорщиков в Санкт-Петербурге. Иными словами — делал всё для того, чтобы обеспечить себе положение в Российской империи (окончание курсов давало право на получение личного дворянства). После возвращения в Таллин Пятс поступил в адвокатскую контору другого будущего крупного деятеля независимой Эстонской республики, Яана Поски. Именно тогда началось продвижение Пятса на политическом поприще. Эта сфера оказалась довольно привлекательной, к 1905 году Пятс стал исполняющим обязанности мэра Таллина.
Но с началом революции его карьера пошла под откос. Ещё в 1901 году Пятс основал газету Teataja, в которой в 1905‑м опубликовал воззвание Петербургского совета рабочих депутатов. Это стоило ему не только места исполняющего обязанности мэра: прибывший для подавления беспорядков царский генерал Владимир Безобразов распорядился казнить политика. Пятс бежал из страны — сначала в Швейцарию, а затем поближе к родине, в Финляндию. В 1909 году он вернулся в Таллин. К тому времени многие документы, касавшиеся подавления революции в Эстляндии, были утеряны. Пятс отделался годом тюремного заключения в петербургских «Крестах».
В это время его политические взгляды трансформировались. Он стал выступать за предоставление Эстляндии прав автономии — как и многие прогрессивные эстонские политики того времени. В 1916 году Пятс вернулся на военную службу. Он одновременно возглавлял Верховный военный комитет Эстляндии, занимавшийся созданием национальных частей внутри армии Российской империи, и занимал должность юрисконсульта при Управлении строителей Морской крепости Петра Великого.
После прихода к власти большевиков осенью 1917 года Пятс месяц провёл в тюрьме, а после освобождения занялся подпольной работой. На сей раз ни о какой автономии речи быть не могло — только независимость. Её он и провозгласил 24 февраля 1918 года. На следующий день в город вошли немецкие части.
«Обсуждали этот вопрос с Пятсом…»
Дальше Пятс пережил очередное заключение в лагере для военнопленных, возвращение на родину, войну за независимость и первые выборы в Учредительное собрание страны, на которых его крестьянская партия потерпела сокрушительное поражение. Политик оказался в оппозиции. Он ещё дважды занимал должность государственного старейшины (премьер-министра) в 1921—1922 и 1923—1924 годы, однако вплоть до государственного переворота 1934 года партия Пятса не получала большинства в парламенте, хотя сам политик неизменно заседал в законодательном органе.
Другой ипостасью Пятса стал бизнес. Он владел акциями Таллинской пароходной компании, председательствовал в таллинском комитете фондовой биржи и был одним из основателей банка «Харью». Эта финансовая организация участвовала в вывозе золота из Советской России на Запад, на которое большевистское правительство закупало за рубежом продовольствие и промышленное оборудование. В 1924 году 51% акций банка принадлежал предпринимателю Арманду Хаммеру, который был тесно связан с большевиками. В 1925 году учреждение постигло большое несчастье — он обанкротился, а два его основателя были отданы под суд. Проблемы могли коснуться и Константина Пятса (а также Йохана Лайдонера, командующего эстонскими войсками в годы Освободительной войны), однако правосудие обошло его стороной.
Будущий эстонский диктатор, судя по всему, искал способы приумножить своё состояние, а принести дивиденды могла торговля. Важным партнёром после урегулирования отношений стал восточный сосед — Советская Россия. В первые годы именно Эстония стала для большевиков «окном в Европу», по выражению Владимира Ленина. Многие предприниматели и бизнесмены выступали за налаживание связей со Страной Советов, хотя и идеологически чуждой.
Для Москвы торговые контакты с представителями буржуазии соседней страны, помимо экономического значения, имели и политическое. Народный комиссариат по иностранным делам рассматривал торгпредства в качестве инструмента сбора информации о внутреннем положении стран и попыток влияния на них. Особенно актуальным этот способ стал после провала коммунистического переворота 1 декабря 1924 года в Таллине — по выражению эстонского историка Магнуса Ильмярва, этот акт был «политическим самоубийством» эстонских коммунистов.
Ещё до неудачного восстания НКИД инициировал создание Эстонско-советской торговой палаты — по аналогии с аналогичной в Великобритании, сформированной в 1920 году. Регистрация организации состоялась в июле 1923 года. Среди подписантов ходатайства в Таллинском мировом суде был Рудольф Реннинг, доверенное лицо Константина Пятса. Реннинг участвовал в разработке устава организации. Эстонские учредители палаты считали, что для республики экономические связи с Советской России несут большие выгоды. Тем не менее к этому времени внешнеторговый баланс Эстонии всё больше смещался на Запад. Главными партнёрами страны стали Великобритания, Германия и соседняя Латвия.
Торжественное открытие палаты состоялось 15 октября 1924 года. Её председателем был избран Константин Пятс, почётными председателями стали министр финансов Эстонии Отто Страндман и нарком внешней торговли Леонид Красин. Последний распорядился субсидировать организацию на 1,2 миллиона эстонских марок.
При палате открылся информационный отдел, который собирал информацию об экономическом и политическом положении республики. Полпредство и палата поддерживали постоянную связь с доверенным лицом Пятса, Реннингом, который делился с советскими дипломатами актуальными сведениями. Один из резидентов советской разведки в 1932 году сообщал об этом человеке:
«Он состоял в таких интимных отношениях [с полпредством] и так хорошо понимал это, что многие годы с ним можно было говорить прямо и делать ему недвусмысленные предложения без малейшего риска».
Безусловно, за спиной Реннинга стоял Пятс.
Несмотря на постоянное субсидирование из Москвы, палата не смогла изменить особенности эстонской торговли. Республика продолжала ориентироваться на Запад, а значение Советской России в экспорте и импорте неуклонно снижалось. Однако палата была нужна и для другой цели — установления контактов с политическими и бизнес-элитами Эстонии, считавшими, что торговля с большевиками является благом для Эстонии. Среди них был и Пятс. Донесения торгпредов и полпредов из Таллина довольно часто содержат сведения о том, что будущий диктатор регулярно информировал советских дипломатов о внутреннем положении в республике.
В 1928 году НКИД и наркомат внешней торговли активизировали деятельность в Эстонии с помощью Нефтесиндиката — организации, продававшей советскую нефть за рубежом. Было создано смешанное акционерное общество с привлечением местного капитала и поиском местной же фирмы для продажи нефтепродуктов. Торгпредству была необходима влиятельная политическая фигура для продвижения деятельности организации — выбор пал на Пятса. Он был оформлен в качестве юрисконсульта Нефтесиндиката в марте 1930 года. Фёдор Раскольников, незадолго до этого назначенный советским полпредом в Эстонии, писал в донесении в Москву:
«Пятс не мог скрыть своей радости по поводу разрешения вопроса о его привлечении юрисконсультом и дал своё окончательное согласие с тем, что до оформления общества он будет получать жалование в том же размере (4000 долларов в год) за консультационную работу для местного отделения Нефтесиндиката».
Зарплата Пятса была значительной. Председатель парламента тогда получал 2000 долларов в год, а жалованье советского торгпреда составляло 2400 долларов в год. Реннин, доверенное лицо Пятса, за свои услуги мог рассчитывать на ежемесячный гонорар в размере 100 долларов. Радость Пятса, по всей видимости, была связана с материальной стороной дела. Политик прекрасно понимал, что обнародование его связей с советским представительством могло дорого стоить его репутации основателя государства и борца против большевиков в годы Освободительной войны. Поэтому в первые месяцы деньги передавались Пятсу через Реннинга, а впоследствии — через акционерное общество Иоахима Пукха, чью компанию планировали использовать для продажи советской нефти в Эстонии.
Однако смешанное акционерное общество так и не было основано. Решение об отмене процесса приняли осенью 1930 года. Курировавший экономическую политику в зарубежных странах, член коллегии НКИД Борис Стомоняков писал в эстонское полпредство, что главной политической целью создания акционерного общества было привлечение к сотрудничеству Константина Пятса. Он предлагал поговорить с политиком относительно продолжения сотрудничества — но уже в качестве юрисконсульта непосредственно полпредства. Пятс согласился. Уже упоминавшийся исследователь Магнус Ильмярв считает, что вся затея с созданием нефтяного акционерного общества была инициирована с целью привлечь будущего эстонского диктатора к сотрудничеству. Павел Судоплатов в мемуарах писал:
«Самое впечатляющее сотрудничество было налажено нашим резидентом В. Яковлевым в Эстонии. Президент Эстонии Константин Пятс, хотя и не подписал вербовочного обязательства о сотрудничестве с VIIV в 1930 году, тем не менее был на нашем денежном содержании до 1940 года. По этому поводу, насколько я помню, было даже специальное решение правительства СССР».
К этому свидетельству стоит относиться с определённой долей скепсиса. Уже в 1931 году, когда Пятс занял пост государственного старейшины (премьер-министра), выплаты гонорара из советского торгпредства прекратились (Пятс получил деньги за оказание услуг за март, хотя он стал главой государства в феврале).
Московский след в государственном перевороте 1934 года
В начале 1930‑х годов экономический кризис, поразивший Европу и Новый Свет, неизбежно превратился в политический. Это коснулось и Эстонии — правительства сменяли друг друга с высокой скоростью, начали набирать популярность правые популисты. В случае балтийской республики речь шла о движении «вапсов», возглавляемые ветеранами Освободительной войны Андреасом Ларкой и Артуром Сирком.
Эстонские политики всех флангов были серьёзно обеспокоены ростом популярности «ветеранов». Не был исключением и Константин Пятс. Он выдвинул свою кандидатуру на выборы главы государства. Однако сбор подписей подтвердил худшие ожидания — кандидат от «вапсов» Андреас Ларка пользовался большой популярностью среди эстонцев, уставших от кризиса. Прихода к власти в Эстонии правых популистов опасались и в Москве. При этом власти СССР не располагали достаточной информацией о внутреннем положении в Эстонии. До выборов 1934 года в докладной записке сотрудник НКИД Григорий Бежанов писал:
«Интересно было бы получать более серьёзную информацию у видных буржуазных деятелей Пятса, Пунга, Теманта и др. Полпредство ничего не сделало также в отношении завязывания связей с правыми кругами и „ветеранами“ в том числе».
Этот документ косвенно опровергает слова Судоплатова о «вербовке» Пятса советской разведкой. Имея такого высокопоставленного «агента», Москва имела бы чрезвычайно подробное представление о том, что происходит в соседней стране. Более того, осенью 1933 года Стомоняков запросил полпредство в Таллине относительно внешнеполитической ориентации Пятса, обусловив это тем фактом, что в последнее время контактов с политиком не было.
К марту СССР сформулировал позицию относительно происходящих в Эстонии событий. Стомоняков писал полпреду в Таллине:
«…избрание Пятса, несмотря на его стремления добиться легальными методами частичной фашизации Эстонии, является для нас все же меньшим злом».
Москва даже не рассматривала социалистов в качестве альтернативы из-за низкой поддержки среди населения.
В конце января 1934 года первый секретарь полпредства Антипов встретился с эстонским министром иностранных дел Юлиусом Сельмаа. Тот высказал мнение, что для Москвы Константин Пятс — лучший вариант на посту главы государства, поэтому ему бы следовало помочь. В том числе и эта встреча позволила некоторым исследователям утверждать, что СССР оказал серьёзное влияние на случившиеся впоследствии в Эстонии события.
Уже в конце февраля Пятс взял курс на государственный переворот. Он понимал, что даже в блоке с другими кандидатами (ещё одним соискателем должности главы государства был генерал Йохан Лайдонер) «вапсов» обойти не получится. В конце февраля 1934 года военнослужащим запретили состоять в политических организациях. Днём 12 марта в столице было объявлено чрезвычайное положение. Полиция и кадеты военных училищ взяли под контроль все жизненно важные учреждения, а лидеры «вапсов» оказались под арестом. Силовое прикрытие переворота обеспечил Лайдонер, с которым договорился Пятс. 15 марта глава правительства выступил в парламенте и обвинил ветеранов Освободительной войны в планах захватить власть в стране. Позднее организация будет запрещена, а часть самых активных её членов эмигрирует, чтобы попытаться взять реванш. Обосновывая свои действия, Пятс утверждал, что приход к власти «вапсов» мог привести к вмешательству в дела страны соседних стран. Современники понимали, что речь шла о Советском Союзе.
Помогла ли Москва Константину Пятсу прийти к власти? Существует два мнения. Ильмярв отвечал на этот вопрос положительно. В качестве аргументов историк привёл данные о размещении СССР в Эстонии заказов общей суммой на 200 тысяч рублей за квартал. Однако, по мнению другого эстонского исследователя, Яака Валге, такой объём был недостаточен для улучшения экономического положения страны, а конкретные долгосрочные торговые договоры между СССР и Эстонией не были подписаны. Помимо этого, Москва по просьбе Пятса выслала архивные документы, которые подтверждали его «революционную деятельность» до 1917 года, однако они не были обнародованы.
Валге отмечает, что советские дипломаты и разведка были слабо информированы о происходящем в Эстонии. Первые намёки на готовящийся государственный переворот достигли Москвы 8 марта. О событиях, случившихся в Таллине 12 марта, советские государственные деятели вовсе узнали из газет. После переворота Пятс имел разговор с Устиновым, содержание которого тот передал в Москву 28 марта. Новоявленный диктатор утверждал, что решил действовать самостоятельно, а советовался с очень узким кругом лиц. Это сообщение явно говорит о том, что СССР никак не влиял на внутриполитические события в Эстонии, и государственный переворот прошёл с применением «наличных сил», хотя Пятс и был наиболее приемлемым для Москвы вариантом. Это, в частности, видно из сообщения советских газет. 21 марта 1934 года на первой полосе «Известий» вышла колонка «Международное обозрение», в которой кратко сообщалось о событиях в Эстонии.
«Необходимо ответить, что и Пятс, и генерал Лайдонер являются противниками односторонней ориентации на Германию, в частности Лайдонер известен своими англофильскими симпатиями. Таким образом, сближение между Лайдонером и Пятсом произошло, по-видимому, в известной мере также и вследствие их отрицательного отношения к внешнеполитическим планам „ветеранов“».
В 1939 году в Европе началась Вторая мировая война. Страны Балтии оказались в тяжёлом положении, зажатые между нацистской Германией и Советским Союзом. По секретному протоколу к пакту Молотова — Риббентропа судьба Эстонии во многом была решена. 28 сентября 1939 года между государствами был подписан договор о взаимопомощи, по которому на территории балтийской страны было размещено 25 тысяч советских военнослужащих. Через год, 6 августа 1940 года, Эстония была включена в состав СССР.
Роль Пятса при этом оценивается весьма неоднозначно и зависит от политических воззрений спикеров. Диктатор фактически не оказал никакого сопротивления присоединению страны к восточному соседу. Такая пассивность Пятса многими любителями конспирологических теорий стала объясняться связями с советской разведкой, как утверждал Павел Судоплатов.
Реальность оказалась намного сложнее. Пятс действительно работал с советским полпредством и снабжал большевиков информацией о внутреннем положении в стране (и получал за «консультации» деньги), однако это длилось непродолжительное время. В дальнейшем, в эпоху «диктатуры молчания», ни о каком даже потенциальном сотрудничестве не могло быть и речи. Уничтожив политические партии, разобравшись с политическими противниками и установив режим с культом личности, Пятс привёл страну от «диктатуры молчания» к «молчаливой капитуляции», даже без денег из Москвы.
В июле 1940 года, ещё до присоединения Эстонии к СССР, сотрудники НКВД арестовали Пятса и вывезли его на территорию Советской России. В отличие от коллеги по перевороту, Лайдонера, диктатор не оказался в тюрьме и не был расстрелян. Пятса поместили в психиатрическую больницу в Казани, а смерть (по естественным причинам) он встретил в заведении для душевнобольных в Бурашево рядом с Калининым (Тверью).
Рекомендуемая литература
- Ильмярв М. Безмолвная капитуляция. Внешняя политика Эстонии, Латвии и Литвы между мировыми войнами и утрата независимости (с середины 1920‑х годов до аннексии в 1940). М., 2012. (История сталинизма)
- Валге Я. Содействовала ли Москва государственному перевороту в Эстонии 1934 г.? // Новейшая история России. 2013. № 2.
Читайте также «Красная Прибалтика: советские республики в годы Гражданской войны».
