В 1970‑х годах для жителя СССР террористы существовали лишь на страницах книг, описывающих историю конца XIX — начала XX века, и в передаче «Международная панорама», рассказывающей о взрывах и столкновениях в Белфасте или на Ближнем Востоке. Для советского обывателя взрывы бомб были далёкой памятью из военного прошлого — но никак не действительностью в тихие застойные времена.
Всё изменилось в одно летнее утро 1971 года, когда в столице советской Кубани Краснодаре прогремел взрыв, унёсший жизни десяти человек.
Взрыв
В восемь часов утра 14 июня 1971 года на одной из остановок общественного транспорта в автобус зашёл неприметно одетый мужчина небольшого роста, в руках у него был большой чёрный чемодан. В автобусе находилось около ста человек, начинался утренний час пик, краснодарцы спешили на работу и учёбу.
Мужчина протиснулся мимо пассажиров ближе к центру салона, но вскоре попросил водителя остановиться, сославшись на то, что от духоты ему стало плохо. Автобус остановился, мужчина вышел из салона. Чемодан, с которым он заходил в транспорт, остался стоять на полу, никто из пассажиров этого не заметил.
В 8 часов 30 минут на улице Тургенева прогремел взрыв страшной силы. В домах, стоявших рядом с проезжей частью, взрывной волной выбило окна, с корнями вырвало ближайшие деревья. Взрыв и его последствия унесли жизни десяти человек, остальные получили ранения разной степени тяжести.
Автобус после взрыва моментально вспыхнул, раненые пассажиры пытались выбраться из транспорта. Прохожие в ужасе кинулись врассыпную, кто-то ринулся помогать раненым. В считанные секунды оживлённая улица стала напоминать место городского боя. Выживший пассажир Алексей Жинкин рассказывал:
«Оно идёт как в замедленной съёмке — я вижу женщину, которая вдруг вспыхнула и исчезла. У меня в основном пострадали ноги — там были осколочные ранения и были оторваны обе пятки».
Жители близлежащих домов вызвали экстренные службы: пожарных, скорую помощь, милицию. Взрыв повредил дверной механизм, двери горящего автобуса оказались заперты, а внутри огненной ловушки осталось несколько десятков человек. Обгоревший водитель открыл дверь ломом, что спасло жизни людей, которые уже не могли самостоятельно выбраться через окна.
Пока на место происшествия спешили медики и пожарные, местные жители самостоятельно помогали пострадавшим: приносили из домов ковры, одеяла, пледы и полотенца, тушили горящих людей, размещали раненых на тротуарах. Спустя полчаса прибыли экстренные службы, пожар был ликвидирован, пострадавшие доставлены в больницы. Очевидец трагедии вспоминал:
«Зрелище, конечно, было жуткое: обгоревшие тела, кричащие от боли и ужаса пассажиры. Обгоревший мужчина лежал на земле, окровавленный весь, без ноги. Хлыстала кровь, он был весь обожженный и катался на спине с криком».
Вскоре на Тургенева прибыли работники уголовного розыска и прокуратуры. Сотрудники в сопровождении партийных и городских чиновников осмотрели место происшествия. Заместитель начальника наружной службы УВД Краснодарского крайисполкома Ричард Балясинский вспоминал:
«На заборах были следы крови и фрагменты человеческих тел, в воздухе стоял запах горящей плоти».
Поиски бомбиста
Милиция оцепила улицы, ГАИ остановила движение машин и пешеходов, жители близлежащих домов не покидали своих квартир. В первые минуты осмотра следствие выдвинуло версию происшествия — неисправность автобуса, повлёкшая пожар. Однако уже через несколько часов следователи решили, что взрыв был результатом злого умысла.
Оперативники обнаружили огромное количество поражающих элементов, которые пробили корпус автобуса: осколки лежали на асфальте и застряли в заборах и стенах близлежащих домов. Кроме того, сотрудники милиции нашли куски металла, которые напоминали оболочку взрывного устройства. Дальнейшие экспертизы подтвердили наличие следов пороха на этих фрагментах, что сделало версию об умышленном взрыве основной. Следователь одного из РОВД Краснодара Валерий Вишневецкий описал работу:
«Картина была ужасная. Когда искали доказательства, страшно было смотреть: просеивали останки человеческих тел, костные останки. Ужасный запах палёного человеческого мяса преследовал меня ещё несколько лет».
В СССР крупных терактов не случалось, а массовые убийства обычно расследовали как обычные преступления. В 1971 году ещё не существовало теоретической базы по расследованию терактов: все громкие дела со взрывами, угонами самолётов, захватом заложников были ещё впереди, а политический терроризм, казалось, остался в далёком прошлом. Советское общество свято верило в то, что социализм не может порождать такие гнусные преступления и теракты — это бич западного капитализма, не имеющий ничего общего с социалистической действительностью.
Тем не менее началось активное расследование. Работа на месте была закончена к вечеру, уже в 22 часа милиция сняла оцепление, городские службы вывезли остов сгоревшего автобуса, жизнь краснодарцев продолжилась в обычном темпе.
Мотивы и подозреваемый
Оперативники выдвинули два самых явных мотива преступления. Милиционеры проверили недавно уволенных водителей автобусного предприятия, которые могли затаить обиду на начальство. Каждый из них имел твёрдое алиби. Другим перспективным мотивом стала месть одному из пассажиров. Дело в том, что в автобусе погиб Николай Стёпин, начальник следственного отдела прокуратуры Краснодарского края. У человека с такой должностью много врагов в криминальном мире, но отработка этой версии также не принесла результатов.
Ещё на месте преступления многие милиционеры опросили выживших пассажиров. Некоторые из них вспомнили, что перед взрывом салон автобуса покинул мужчина, в утренней толкотне и суете никто не обратил внимания на какие-либо отличительные особенности этого человека. Вышедший из автобуса стал главной зацепкой правоохранительных органов.
Спустя некоторое время сыщики повторно опросили свидетелей уже в спокойной обстановке. Большинство из них сходилось на том, что мужчина, покинувший автобус до взрыва, был небольшого роста — 160–165 сантиметров. Оперативники составили фоторобот, однако найти подозреваемого не получилось.
Очевидно, что в автобусе было приведено в действие достаточно мощное взрывное устройство. Создать такую бомбу нелегко — для этого нужны ингредиенты, навыки и главное знания. Устройство имело часовой механизм, оболочку, поражающие элементы, его определённо создавал не новичок взрывного дела.
Поиски подозреваемого начались с тех, кто имел доступ к взрывчатым веществам. Оперативники проверили списки недавно демобилизованных военнослужащих, действующих военных, а также сотрудников близлежащих карьеров, где использовалась взрывчатка. Милиция запросила у психоневрологического диспансера списки граждан, имевших диагноз «пиромания». Это не дало результатов. Тогда следователи предположили, что преступник уже мог попадать в поле зрения органов раньше, и начали разбирать старые дела, связанные с взрывными устройствами. Таких дел в Краснодаре начала 1970‑х было немного.
Уже на следующий день один из сотрудников вспомнил интересный случай. Дело тогда не завели из-за простой халатности и нежелания отвечать за «висяк».
За полгода до взрыва автобуса на Тургенева, в январе, в милицию позвонила женщина. Она рассказала дежурному о том, что на ручке входной двери её соседа — профессора Николая Хромова, известного в городе психиатра, — висит предмет, напоминающий бомбу. Милиционеры приехали по вызову и действительно обнаружили взрывное устройство, но, не желая с этим разбираться, просто выбросили улику в реку.
В июне следователи пришли к Николаю Хромову. Оперативники спросили профессора, кто мог бы из чувства мести или исходя из других мотивов желать психиатру смерти, а главное, кто способен на такой изящный подход. Так в деле о взрыве появилось имя Петра Волынского, 32-летнего грузчика со Станкостроительного завода.
Пётр Волынский
Пётр Волынский родился в ноябре 1939 года, во время войны ребёнок остался сиротой. Родственников, желавших поучаствовать в воспитании Петра, не нашлось, и его определили в детский дом. Как сироту, Волынского отправили учиться в Ставропольское суворовское училище, которое он с отличием окончил, однако карьера кадрового офицера не привлекала парня.
Волынский без проблем поступил в Кубанский медицинский институт, он хотел стать педиатром. Во время учёбы за Петром постоянно замечали некоторые странности. Волынский сторонился однокурсников, открыто конфликтовал с несколькими студентами — причиной конфликтов он называл их высокий рост. Пётр ходил на учёбу с чемоданом, в котором носил массивный будильник, иногда срабатывавший посреди лекции или семинаров. Под окном своей комнаты Волынский развесил металлические тарелки, соединив их проволокой. Когда это насторожило его соседа, Пётр объяснил, что это самодельная сигнализация против домушников.
За годы в институте Волынский написал около 80 доносов в разные органы, обвиняя окружающих в пьянстве, деградации, распущенности и общем моральном разложении. Жертвами оговоров становились студенты, преподаватели, соседи и даже муниципальный депутат. Кляузы Волынский писал витиеватым канцелярским языком, приправляя всё огромным количеством цитат и ссылок на классиков марксизма-ленинизма. Из-за конфликтов и странностей в поведении Петра вызывали в деканат и проводили разъяснительные беседы, однако учился Волынский хорошо.
В 1968 году Пётр Волынский стал дипломированным терапевтом и по распределению уехал работать в Брюховецкую районную больницу почти в сотне километров от Краснодара. Жизнь и работа молодого врача в небольшой станице не задалась. Пётр не справлялся с обязанностями, и его тихо уволили.
Обиженный парень поехал работать в Новодеревянковскую больницу, что в 175 километрах от Краснодара. Но и тут спустя несколько месяцев на Волынского посыпались жалобы сначала главному врачу, а потом и в управление районного здравоохранения. Оказалось, что Пётр грубил больным, использовал весьма странные методы лечения, а иногда намеренно делал больно пациентам. Однажды Волынский вместо лечения прижёг огнём спиртовки пальцы одному из больных, после чего Пётр был уволен.
Главный врач больницы, где работал Волынский, ходатайствовал о том, чтобы молодому терапевту назначили психиатрическую экспертизу, которая бы определила, может ли Волынский вообще быть врачом и работать с людьми. Во главе группы, проводившей исследование, оказался профессор Хромов, дверь которого в январе 1971 года была заминирована.
Врачи подтвердили подозрения в отношении душевного здоровья Волынского, ему был поставлен диагноз «шизофрения», что закрывало для него любые карьерные перспективы в медицине. Для того чтоб прокормить себя, бывший терапевт был вынужден трудиться как неквалифицированный рабочий. Сначала он работал разнорабочим на стройке, а чуть позже устроился грузчиком на Станкостроительный завод имени Седина. Волынский переживал глубокую депрессию, что сильно усугубляло его заболевание.
Диктатура «длинных»
У Петра Волынского постоянно появлялись навязчивые идеи. Многие из них были основаны на комплексе неполноценности, который возник из-за маленького роста мужчины (162 сантиметра). Волынский полагал, что рост не позволяет быть ему успешным в карьере и личной жизни, а высоким — или «длинным», как он их сам называл, — людям всё даётся легко и просто. В личном дневнике Пётр Волынский писал:
«Низкорослые люди — умственно одарённые. Александр Великий, Наполеон, Муссолини и даже Сталин — все они были невысокого роста. Тогда почему над нами смеются и почему нас постоянно унижают?»
На последнем курсе института Волынский провозгласил создание общественной организации «Лига низкорослых людей», целью которой стала борьба за своеобразную сегрегацию высоких. Волынский на страницах дневника амбициозно требовал от ЦК партии провести перепись низкорослых, а потом выделить им территорию для отдельного от «длинных» проживания внутри СССР.
Известно, что Волынский делился размышлениями с однокурсниками и знакомыми. Обычно собеседники от него отмахивались, но были и те, кто в шутку поддержал создание организации. В поисках единомышленников Волынский проводил «социологические опросы» на улицах Краснодара. Перечень вопросов был такой:
«Сколько вам лет? Где вы живёте? Боитесь ли вы вступить в схватку с высокорослыми породистыми мужчинами? Знаете ли вы, что вашу жену будут оплодотворять высокие мужики?»
Постепенно мания Волынского усиливалась. К концу 60‑х годов он окончательно уверился в том, что «длинные» ведут геноцид низкорослых. Волынский полагал, что высокие люди завидуют качествам низких: по его мнению, низкорослые люди умнее, талантливее, более находчивые. Пётр в дневнике рассуждал:
«Не желая опозориться в мировом масштабе, высокорослые мужчины СССР решили идти не по пути явного и открытого убийства, а по пути стерилизации, рассчитывая, что через 50–70 лет, примерно к 2020 году, низкорослое население прекратит своё существование. На освободившееся место наплодится высокорослое население, отчего, по их расчётам, улучшится жизненный уровень».
Идея Волынского была в том, что «длинные», завидуя низкорослым, создали настоящую диктатуру. По всему миру они занимали лучшие должности, встречались с лучшими женщинами, захватывали все материальные богатства, а теперь решили начать геноцид.
Террор как оружие больного
Пётр Волынский свято верил, что его тоже стерилизовали «длинные», когда он находился в психиатрической больнице. Главным виновником стерилизации Пётр считал профессора Хромова, которому поклялся отомстить. В январе 1971 года Волынский собрал взрывное устройство, повесил его на ручку двери профессора. Оно должно было взорваться, когда Хромов откроет дверь, но бдительность соседки предотвратила теракт.
Психическая болезнь Волынского прогрессировала, в 1971 году он уже повсюду чувствовал за собой слежку агентов «длинных». Высокие люди раскрыли его планы по свержению их диктатуры и теперь собираются убить революционера. Пётр врезал во входную дверь несколько замков, на двери и окнах развесил таблички «Не влезай — убьёт!», не выходил на улицу без особой надобности, постоянно осматривался по сторонам.
После неудачи с возмездием профессору Хромову Волынский вынашивал идею крупного теракта. Пётр собрал мощное взрывное устройство. Порох террорист достал с помощью охотников: он прогуливался у охотничьих магазинов, заводил беседы с покупателями, входил в доверие, шёл с ними к прилавку и притворялся, что забыл охотничий билет, а порох купить нужно. Добродушные охотники покупали Волынскому порох с помощью своих билетов.
Корпусом для бомбы стал пустой огнетушитель. В качестве поражающих элементов Волынский использовал болты, винты и подшипники, которые в больших количествах выносил с работы на заводе. Металлические детали взрывного устройства Волынский попросил выточить нескольких знакомых токарей. Часовым механизмом стал простой советский будильник. По словам террориста, создание бомбы обошлось ему примерно в 40 рублей.
Первой целью борьбы Волынского против «длинных» должен был стать главный кинотеатр города — «Аврора», где на сеансе собралось много людей, в том числе и муниципальных чиновников. К счастью, Пётр опоздал, а билетёрша не пустила его в зал после начала фильма. Из кинотеатра мужчину выпроводили со скандалом милиционеры. Чемодан у сотрудников вопросов не вызвал, раздосадованный Волынский запланировал новое нападение.
14 июня 1971 года в 8:20 утра Пётр Волынский с чемоданом, в котором лежало взрывное устройство, вошёл в автобус № 1. Через девять минут, Волынский оставил чемодан на полу, попросил водителя остановиться и покинул салон. В 8:30 прозвучал взрыв.
Арест и суд над Волынским
Милиция установила за подозреваемым наружное наблюдение, чтоб найти возможных сообщников. В квартире Волынского провели обыск, сотрудники нашли книги по взрывному делу, запасы пороха, заготовки поражающих элементов и несколько пустых огнетушителей. Похоже, что бомбист не собирался останавливаться на одной акции. На стене у Волынского висел портрет Наполеона Бонапарта, а чуть ниже — фотография самого террориста с подписью «Мне можно всё». После теракта Пётр Волынский писал в дневнике:
«Такие, как я, — уникальные люди. Эти длинные твари должны умереть в страшных мучениях, чтобы нам стало легче жить. Такова главная цель моей „Лиги“. Это станет для всех уроком. Они узнают, что шутить с нами нельзя. Мы будем убивать снова и снова, пока мою власть и власть „Лиги“ не признают все вокруг».
После обыска и ознакомления с дневником у следствия не осталось вопросов о вине подозреваемого. Волынского арестовали в один из летних дней на пути к железнодорожному вокзалу. Террорист был с чёрным чемоданом в руках, новой бомбы там не оказалось.
Диагноз «шизофрения» стал основанием заключения, что преступник невменяем. Волынский не раскаялся в содеянном. На вопрос о мотивах преступления он лишь ответил: «Я ненавижу всех». В конце лета 1971 года Волынский был помещён в лечебницу закрытого типа недалеко от Смоленска, позднее переведён в одну из лечебниц Краснодарского края. Пётр Волынский содержался в одиночной палате, писал жалобы на всех главному врачу и умер в 2019 году.
Читайте также «Новочеркасский расстрел: „Кровавое воскресенье“ по-советски».
