«Коридор двух банальностей» Джозефа Кошута и Ильи Кабакова

В 1980‑х годах совет­ское неофи­ци­аль­ное искус­ство всё боль­ше при­вле­ка­ет взо­ры запад­ных гале­ри­стов и кол­лек­ци­о­не­ров. В 1988 году в Москве про­шёл аук­ци­он Sotheby’s. Рабо­ты совет­ских худож­ни­ков про­из­ве­ли насто­я­щий фурор на евро­пей­ских зна­то­ков совре­мен­но­го искус­ства. На тор­ги были выстав­ле­ны рабо­ты пред­ста­ви­те­лей вто­рой вол­ны аван­гар­да и кон­цеп­ту­а­ли­стов. В чис­ло послед­них вхо­дил и Илья Каба­ков. На тот момент он, рабо­тая в жан­ре тоталь­ных инстал­ля­ций, уже был доволь­но изве­стен не толь­ко в Совет­ском Сою­зе, но и за рубе­жом. Одна­ко толь­ко после аук­ци­о­на худож­ник, полу­чив сти­пен­дию от Гер­ман­ской служ­бы ака­де­ми­че­ских обме­нов, смог пере­ехать. Он пере­брал­ся в Бер­лин, и с это­го момен­та начал созда­вать про­ек­ты сов­мест­но с запад­ны­ми дея­те­ля­ми искусства . 

В этой ста­тье мы рас­смот­рим рабо­ту Ильи Каба­ко­ва и аме­ри­кан­ско­го худож­ни­ка Джо­зе­фа Кошу­та, кото­рый счи­та­ет­ся пио­не­ром концептуализма.


В насто­я­щее вре­мя в рос­сий­ском искус­ство­ве­де­нии тема вза­и­мо­дей­ствия и вза­и­мо­вли­я­ния запад­ных и оте­че­ствен­ных худож­ни­ков явля­ет­ся одной из про­ти­во­ре­чи­вых. Ведь зача­стую мно­гие сти­ли и направ­ле­ния в живо­пи­си появ­ля­лись на тер­ри­то­рии Евро­пы и уже поз­же про­ни­ка­ли на рос­сий­скую или совет­скую поч­ву, при­ни­мая здесь совсем иной облик и харак­тер. Вопрос заим­ство­ва­ния и пер­вич­но­сти неко­то­рых направ­ле­ний искус­ства оста­ёт­ся спор­ным и до сих пор открытым.

В этом кон­тек­сте ещё более инте­рес­ным пред­став­ля­ет­ся сов­мест­ный про­ект совет­ско­го кон­цеп­ту­а­ли­ста Ильи Каба­ко­ва и аме­ри­кан­ско­го Джо­зе­фа Кошу­та. Их инстал­ля­ция, реа­ли­зо­ван­ная в 1994 году на «ней­траль­ной тер­ри­то­рии», в Вар­ша­ве назы­ва­лась «Кори­дор двух банальностей».

Джо­зеф Кошут, будучи не толь­ко прак­ти­ком, но и тео­ре­ти­ком в сво­ей рабо­те «Искус­ство после фило­со­фии» писал, что кон­цеп­ту­аль­ное искус­ство, с одной сто­ро­ны, явля­ет­ся про­из­вод­ным от язы­ка, а с дру­гой — его залож­ни­ком. Прак­ти­че­ски во всех худо­же­ствен­ных рабо­тах кон­цеп­ту­а­ли­стов, в том чис­ле и Джо­зе­фа Кошу­та текст ста­но­вит­ся ком­по­зи­ци­он­ным и смыс­ло­вым цен­тром произведения.

Джо­зеф Кошут

Илья Каба­ков, один из глав­ных пред­ста­ви­те­лей это­го направ­ле­ния искус­ства в Совет­ском Сою­зе, созда­вая свои рабо­ты, осно­вой про­из­ве­де­ний так­же делал имен­но текст. А в его аль­бо­мах и живо­пис­ных полот­нах сме­ши­ва­лись быто­вые фра­зы и офи­ци­аль­ный язык, нецен­зур­ная лек­си­ка и худо­же­ствен­ные тро­пы. Зача­стую Илья Иоси­фо­вич, не дожи­да­ясь реак­ции зри­те­лей на соб­ствен­ные рабо­ты, сам про­пи­сы­вал воз­мож­ные фра­зы, кото­рые те мог­ли бы про­из­не­сти, стоя напро­тив полот­на. Так, в инстал­ля­ции «Семь выста­вок одной кар­ти­ны» Илья Каба­ков добав­лял раз­но­об­раз­ные цита­ты зри­те­лей, напри­мер «..Ску­ка какая-то..», или «Если сей­час пой­ти в „Авро­ру“, то мож­но ещё успеть на сеанс два тридцать..».

Илья Каба­ков

Воз­вра­ща­ясь к сов­мест­но­му про­ек­ту Джо­зе­фа Кошу­та и Ильи Каба­ко­ва, заме­тим, что он пер­вый по досто­ин­ству при­зна­вал вклад сво­е­го рос­сий­ско­го кол­ле­ги в раз­ви­тие кон­цеп­ту­аль­но­го искус­ства. Резуль­та­том их сов­мест­но­го твор­че­ства ста­ла инстал­ля­ция, кото­рая назы­ва­лась «Кори­дор двух банальностей».

Зри­те­ли смог­ли уви­деть её в 1994 году в Вар­ша­ве. Инстал­ля­ция была спе­ци­аль­но под­го­тов­ле­на под про­стран­ство цен­тра совре­мен­но­го искус­ства в Уяз­дов­ском зам­ке в Варшаве.

Инстал­ля­ция в про­стран­стве цен­тра совре­мен­но­го искус­ства в Уяз­дов­ском зам­ке в Варшаве

Пер­вый этаж, отдан­ный под про­ект Каба­ко­ва и Кошу­та, пред­став­лял собой длин­ную чере­ду залов, тянув­ших­ся один за дру­гим от глав­но­го вхо­да. Окна рас­по­ла­га­лись по левой сто­роне. Авто­ры «Кори­до­ра двух баналь­но­стей» зака­за­ли 112 анти­квар­ных сто­лов, точ­нее гово­ря, про­сто ста­рых, пото­му что необ­хо­ди­мое коли­че­ство было бы затруд­ни­тель­но най­ти. В ито­ге инстал­ля­ция пред­став­ля­ла собой длин­ный ряд, состав­лен­ный из пар сто­лов, сто­я­щих друг напро­тив друга.

Одна сто­ро­на была «рус­ской», дру­гая — «евро­пей­ской». Оте­че­ствен­ные сто­лы были обшар­пан­ные и поко­сив­ши­е­ся, а запад­ные — ров­ные и опрят­ные. Они были рас­по­ло­же­ны по два таким обра­зом, что тяну­лись длин­ны­ми ряда­ми из одно­го экс­по­зи­ци­он­но­го зала в дру­гой. Посе­ре­дине этих сто­лов была нари­со­ва­на линия.

Эскиз инстал­ля­ции «Кори­дор двух банальностей»

Одна сто­ро­на, окра­шен­ная в серый цвет, идей­но при­над­ле­жа­ла Джо­зе­фу Кошу­ту. Сиде­нья сту­льев так­же покры­ли серым оттен­ком. Вто­рая же часть была отда­на Илье Каба­ко­ву. Он, в свою оче­редь накле­ил на при­над­ле­жа­щей ему сто­роне сто­лов кол­ла­жи из поч­то­вых откры­ток. На запад­ной части Кошут напе­ча­тал цита­ты извест­ных исто­ри­че­ских дея­те­лей, таких как Ста­лин, Рус­со, Троц­кий и дру­гих. А на восточ­ной, рус­ской, нахо­ди­лись жало­бы и обра­ще­ния жите­лей ком­му­наль­ных квар­тир в поли­цию в свя­зи с раз­лич­ны­ми экс­цес­са­ми, про­ис­хо­дя­щи­ми с сосе­дя­ми. Посе­ти­тель, пере­дви­га­ясь вдоль этих сто­лов, читал напе­ча­тан­ные тексты.

Кори­до­ры, по кото­рым про­хо­дил зри­тель, нахо­ди­лись в полу­мра­ке. Толь­ко лишь сто­лы были ярко осве­ще­ны круг­лы­ми лам­па­ми, низ­ко сви­са­ю­щи­ми с потол­ка. Инстал­ля­ции «Кори­дор двух баналь­но­стей» пред­ше­ство­ва­ли два пись­ма, кото­рые Илья Каба­ков напи­сал сво­е­му запад­но­му коллеге.

Пись­мо № 1

Доро­гой Джозеф!

Ты, как и я, исполь­зу­ешь цита­ты во мно­гих сво­их рабо­тах. Исполь­зо­ва­ние фраз дру­гих людей, кото­рые не мог­ли себе пред­ста­вить, что их реча­ми кто-то захо­тел бы опе­ри­ро­вать, созда­ёт осо­бую фор­му отно­ше­ний. Как меж­ду эти­ми людь­ми, так и с опре­де­лён­ны­ми аспек­та­ми дан­ной ситу­а­ции. В свя­зи с этим, хочу задать тебе сле­ду­ю­щие вопросы:

1. Как ты счи­та­ешь, согла­си­лись бы люди, чьи фра­зы ты исполь­зу­ешь с тем, как имен­но ты их используешь?

2. Согла­си­лись бы они с тем, что будут нахо­дить­ся в одном ряду с дру­ги­ми людь­ми, кото­рых ты объединяешь?

3. Дума­ешь ли ты, что эти цита­ты мож­но исполь­зо­вать без како­го-либо контекста?

4. Неко­то­рые фра­зы извест­ных людей зву­чат как глу­бо­ко­мыс­лен­ные сен­тен­ции, пред­на­зна­чен­ные для того, что­бы их вос­при­ни­ма­ли «все­рьёз». В инстал­ля­ции же они при­об­ре­та­ют иной отте­нок, но какой имен­но? И какую цель ты, в таком слу­чае, преследуешь?

5. Выстра­и­вая ряды цитат, ты в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни уни­что­жа­ешь зна­че­ние и цен­ность каж­дой из них в отдель­но­сти. Так ли это? Счи­та­ешь ли ты, что име­ешь на это право?

Пись­мо № 2

Доро­гой Джозеф!

Ты абсо­лют­но прав насчёт рас­по­ло­же­ния сто­лов, назы­вая его двой­ным моно­ло­гом. Более того, такие ряды сто­лов, тяну­щи­е­ся по всей длине экс­по­зи­ции, вызы­ва­ют необы­чай­ную ску­ку и наве­ва­ют жела­ние уйти. Твоё пред­ло­же­ние о поста­нов­ке сто­лов таким обра­зом, что­бы два выска­зы­ва­ния, твоё и моё мог­ли «сидеть» за сто­ла­ми напро­тив друг дру­га не подой­дёт для нашей встре­чи, и вот поче­му. Я знаю твои фра­зы, но ты не видел и не зна­ешь моих (нам нуж­но будет обсу­дить их при встре­че). Суть в том, что те лич­но­сти, кото­рые высту­па­ют с тво­ей сто­ро­ны, каж­дый из них велик. Мои же состав­ля­ют еди­ную и все­об­щую «без­ли­кую и бес­смыс­лен­ную мас­су», несмот­ря на то, что име­на авто­ров задо­ку­мен­ти­ро­ва­ны: Пет­ров, Ива­нов и так далее. Вели­кая лич­ность не может «сидеть» напро­тив мура­вья, кото­ро­го выуди­ли из все­об­ще­го мура­вей­ни­ка. Вся суть нашей инстал­ля­ции, как я уже гово­рил, заклю­ча­ет­ся в гра­ни­це столк­но­ве­ния ано­ним­ной «каши» обез­ли­чен­ных людей на одной сто­роне и ярких лич­но­стей на дру­гой. Но сама эта встре­ча «баналь­ной мас­сы» с отдель­ны­ми лич­но­стя­ми так­же пре­вра­ща­ет их в баналь­но­сти, что, кста­ти, ты сам и дела­ешь. Сле­до­ва­тель­но, это не диа­лог (что невоз­мож­но), но ско­рее «бор­мо­та­ние» каж­до­го чело­ве­ка о сво­их соб­ствен­ных про­бле­мах, стал­ки­ва­ю­щих­ся друг с дру­гом. Поэто­му про­шу тебя учесть это в ком­по­зи­ции моих столов.

Илья Каба­ков рядом со сво­ей инсталляцией

В «Кори­до­ре двух баналь­но­стей» воз­ни­ка­ла свое­об­раз­ная «встре­ча» меж­ду Запа­дом и Восто­ком. На запад­ной сто­роне «гово­ря­щие» люди были извест­ны­ми и зна­чи­мы­ми пер­со­на­ми. Они про­из­но­си­ли важ­ные сло­ва, адре­со­ван­ные все­му чело­ве­че­ству. Фра­зы были немно­го­слов­ны, но глу­бо­ки и опре­де­лён­но заслу­жи­ва­ли внимание.

На восточ­ной сто­роне выска­зы­ва­ния при­над­ле­жа­ли не кон­крет­ным людям, а некой без­лич­ной мас­се, тол­пе, где один голос лег­ко мог быть заме­нён на дру­гой. При этом каж­дый напол­нял­ся болью, горе­чью и оби­дой. Тек­сты, рас­по­ло­жен­ные на сто­лах инстал­ля­ции явля­лись под­лин­ны­ми фра­за­ми, неко­гда про­из­не­сён­ны­ми жите­ля­ми совет­ских ком­му­наль­ных квар­тир в 1960‑е годы. Илья Каба­ков сохра­нил осо­бен­но­сти фор­му­ли­ро­вок, не изме­нил ни одну из фраз, не при­укра­сил ни еди­ной дета­ли. Тем не менее худож­ник посчи­тал необ­хо­ди­мым доба­вить неко­то­рые пояс­не­ния отно­си­тель­но самих тек­стов, что­бы пере­дать свое­об­раз­ную атмо­сфе­ру ком­му­нал­ки, ана­ло­гов кото­рой не было в мире.

Люди с обе­их сто­рон сто­лов нахо­ди­лись напро­тив, но при этом не слы­ша­ли друг дру­га. Гра­ни­ца меж­ду ними была не столь­ко физи­че­ская, сколь­ко внут­рен­няя и непреодолимая.

Пози­ция зри­те­ля отно­си­тель­но инстал­ля­ции ока­зы­ва­лась точ­но такой же. Если посе­ти­тель начи­нал идти вдоль одной сто­ро­ны, то он мог про­чи­тать толь­ко то, что напи­са­но на этой части сто­лов, так как фра­зы с про­ти­во­по­лож­но­го края рас­по­ла­га­лись наобо­рот. При этом отсут­ство­ва­ла воз­мож­ность пере­хо­да на дру­гую сторону.

Посе­ти­тель мог сде­лать это, лишь прой­дя пол­но­стью ту, с кото­рой начал, так как про­брать­ся меж­ду сто­ла­ми было невоз­мож­но, ведь они сто­я­ли вплот­ную друг к дру­гу. Таким обра­зом, про­ис­хо­ди­ло про­ти­во­по­став­ле­ние кол­лек­тив­ной речи жите­лей совет­ских ком­му­на­лок и офи­ци­аль­но­го язы­ка вла­сти в лице отдель­ных лич­но­стей. И меж­ду ними не ока­зы­ва­лось ни малей­шей лазей­ки, кото­рая мог­ла бы объ­еди­нить, а не противопоставить.

В резуль­та­те этой инстал­ля­ции полу­чил­ся свое­об­раз­ный диа­лог меж­ду Восто­ком и Запа­дом. Обна­ру­жи­ва­лись парал­ле­ли и раз­ли­чия меж­ду дву­мя сто­ро­на­ми. К сожа­ле­нию, этот про­ект ока­зал­ся един­ствен­ным сов­мест­ным в твор­че­стве Джо­зе­фа Кошу­та и Ильи Каба­ко­ва. Тем не менее имен­но 1990‑е годы ста­ли вре­ме­нем при­зна­ния рос­сий­ско­го кон­цеп­ту­а­ли­ста. В это деся­ти­ле­тие он был удо­сто­ен наград несколь­ких музеев, в том чис­ле дат­ско­го, немец­ко­го и швейцарского.

Впо­след­ствии Илья Иоси­фо­вич про­дол­жил рабо­тать в жан­ре тоталь­ных инстал­ля­ций, а Джо­зеф Кошут — писать тео­ре­ти­че­ские рабо­ты, посвя­щён­ные кон­цеп­ту­а­лиз­му, и созда­вать соб­ствен­ные проекты.


Читай­те так­же интер­вью с худож­ни­ком Тимой Бла­го­до­вым «„Иска­же­ние более эсте­тич­но, чем реальность“».

Поделиться