Мемуары социалистки Анжелики Исааковны Балабановой содержат яркие и живые портреты политиков начала XX века. Воспоминания Балабановой помогают увидеть в исторических фигурах не пропагандистские образы. а реальных людей. Анжелика Исааковна уделяет внимание мелким деталям, подробно описывает стиль поведения, манеру публичных выступлений и своё общение с политиками, которые впоследствии станут во главе ряда европейских стран: Эмилем Вандервельде, Бенито Муссолини и Владимиром Лениным.
Автор телеграм-канала «Новый разночинец» Максим Лебский прочитал мемуары Балабановой и рассказывает, как Анжелика Исааковна поддержала будущего Дуче, в чём была не согласна с Плехановым и почему ей пришлось навсегда покинуть Советскую Россию.
Детство
Анжелика Исааковна родилась 7 мая 1877 года в зажиточной еврейской семье. Детство Анжелики Исааковны прошло в Чернигове. До 11 лет знания Балабановой о мире ограничивались книгами, так как девочка получила домашнее образование. Тем разительнее для неё стала дистанция между господами и слугами в родительском доме. Стихийный протест, зародившийся в сердце девочки, со временем трансформировался в осознанную революционную позицию.
Балабанова покинула Россию в 1897 году, когда ей было 20 лет. Анжелика Исааковна стремилась порвать с тяготившим её семейным окружением, против которого она боролась в подростковые годы:
«Всякий раз, когда меня спрашивают, как случилось так, что я отвернулась от своей семьи, от комфорта и роскоши своего дома на юге России, и стала революционеркой, я теряюсь в ответе. Мне не приходит на ум никакая определённая дата или факт. Все детские годы, насколько я могу помнить, были годами бунта — бунта против матери, гувернанток, условностей и ограничений моей жизни и против уготованной мне судьбы».
Университеты
Балабанова поступила в Новый университет в Брюсселе. По её словам, в Чернигове и Харькове она не получила глубоких знаний. С раннего детства Анжелика Исааковна изучала иностранные языки, что во многом предопределило её будущую тесную связь с европейскими социалистами.
«В нашей семье говорили в основном на иностранных языках. Свой родной язык мне пришлось учить тайком по книгам, спрятанным от матери и гувернанток».
Новый университет создали бельгийские левые интеллектуалы в 1894 году. В университете преподавали известный французский географ и анархист Элизе Реклю, социолог Максим Ковалевский, криминолог Энрико Ферри, экономист и социалист Эмиль Вандервельде. Брюссель был одним из центров, куда стекались радикалы преимущественно из восточноевропейских стран — Румынии, Болгарии, России. В Бельгии Балабанова познакомилась с итальянскими эмигрантами:
«Я сразу же почувствовала тягу к ним. <…> Я была робкой девушкой, склонной к переменам настроения, и детская простота, щедрость и теплота итальянского характера очаровали меня. В присутствии итальянцев я, казалось, выхожу из тьмы и холода под яркие лучи средиземноморского солнца».
Под влиянием общения с социал-демократами и чтения политической литературы, прежде всего Плеханова, Балабанова стала марксисткой. Получив степень доктора философии и литературы в Новом университете, русская революционерка не удовлетворилась своими знаниями и продолжила образование в Лейпцигском и Берлинском университетах. Теперь Анжелику Исааковну интересовала политэкономия. В Германии Балабанову ждали встречи с Августом Бебелем, Кларой Цеткин и Розой Люксембург. Последняя особенно сильно впечатлила Балабанову:
«Пока она выступала, я поняла, почему её считали одним из величайших ораторов и учителей движения. Её простота, ум, энтузиазм и глубокая искренность оказывали сильное влияние на слушателей. Она была чрезвычайно одарена интеллектуально. Будучи ещё юной девушкой, студенткой университета, она произвела впечатление на известных специалистов в области политэкономии своими не по годам зрелыми работами по этому предмету».
Немецкие профессора оттолкнули Балабанову чопорностью и формализмом. В поисках новых знаний Анжелика Исааковна отправилась в Рим, где стала студенткой известного марксистского теоретика Антонио Лабриолы. Именно Лабриола, наряду с Плехановым, стал для русской революционерки интеллектуальным отцом:
«Научный метод Лабриолы был творческим. Будучи социалистом, он никогда при этом не делал попыток навязать свои социалистические убеждения своим ученикам. Он вёл нас по дорогам истории и лабиринтам философии через прошлое и настоящее; он раскрывал перед нами факты и давал нам возможность самим делать выводы».
Дружба с Муссолини
В 1900 году, после завершения учёбы, Балабанова вступила в Социалистическую партию Италии и отправилась в Швейцарию, чтобы агитировать итальянских рабочих, приезжавших на заработки. Знания европейских языков превращало Анжелику Исааковну в важного посредника-коммуникатора между немецкоговорящими социалистами, профсоюзными активистами Швейцарии и итальянскими рабочими.
На одном из собраний Балабанова познакомилась с Бенито Муссолини. Анжелика Исааковна вспоминала:
«…моё внимание в этой большой и внимательно слушающей аудитории на протяжении всего собрания отвлекает одна фигура. Это был молодой человек, которого я никогда раньше не видела. Его возбуждённое состояние и неряшливая одежда бросались в глаза. Аудитории, где преобладали эмигранты, всегда состояли из бедно одетых людей, но этот человек был не просто беден, но чрезвычайно грязен. Я никогда не видела человека, который выглядел бы столь жалким. Несмотря на массивную челюсть, горечь и беспокойство в чёрных глазах, он производил впечатление исключительно робкого человека. Его руки нервно стискивали большую чёрную шляпу, и он, казалось, больше был озабочен своей собственной внутренней тревогой, чем тем, что я говорила».
Балабанова рисует портрет нищего и сломленного скитальца, практически люмпена, который вызывал лишь чувство жалости. Именно сострадание, по её словам, сподвигло помочь Бенито встать на ноги. Однако важно учитывать исторический контекст. Анжелика Исааковна писала воспоминания в 1930‑е годы, в разгар фашистского диктатуры в Италии. Репрессии фашистов против левых явно повлияли на воспоминания Балабановой о раннем Муссолини.
На страницах мемуаров Муссолини изображён мелким и слабым интриганом, не имеющим никаких задатков политического лидера. Несмотря на всю пристрастность, Балабанова нарисовала интересный психологический и социальный портрет будущего дуче:
«Радикализм и антиклерикализм Муссолини были только отголосками его раннего окружения и отражением собственного мятежного эгоизма, нежели результатом понимания и убеждённости. Его ненависть к угнетению не была той безликой ненавистью к системе, которую разделяли все революционеры. Она возникла из его личного чувства униженности и неудовлетворённости, из его страсти к самоутверждению и из решимости взять личный реванш».
Балабанова взяла Муссолини под свою опеку. Она помогала ему в переводах немецких социал-демократических статей и брошюр, за которые Бенито получал гонорары. Анжелика Исааковна искала среди швейцарских и итальянских социалистов работу для Муссолини, рекомендовала ему литературу, чтобы ликвидировать большие пробелы в знаниях. Судя по воспоминаниям Балабановой, их связывала искренняя дружба:
«Он не делал попыток скрыть от меня свою слабость. Если бы он делал это, я, вероятно, должна была бы испытывать по отношению к нему меньшее сострадание, и он, несомненно, понимал это. На протяжении всего нашего общения меня связывало с ним понимание того, что я единственный человек, с которым он был абсолютно самим собой, с которым он не напрягался, потому что ему не нужно было лгать».
Впоследствии Муссолини признавал большую роль Балабановой в своей судьбе:
«Я обязан Анжелике гораздо бо́льшим, чем она думает. <…> Её великодушие, как и её дружба, как и неприязнь, не знало границ. Если бы при социализме допускалась литургия и религиозные ритуалы, святая Анжелика социализма должна была бы занять значительное место в политическом эмпирее, имевшем Маркса как создателя неба и земли. Если бы я не встретил её в Швейцарии, я бы оставался мелким партийным активистом, воскресным революционером, и не воспламенился бы сомнительным огнём политического профессионализма, если использовать выражение Сореля» [1].
Среди историков нет единого мнения о характере отношений Балабановой и Муссолини: близкая дружба, безответная влюблённость Анжелики Исааковны, интимная связь. Ни Балабанова, ни Муссолини никогда не признавали любовных чувств между собой.
Ключевыми качествами, которые позволили Муссолини стать заметной фигурой среди итальянских социалистов, стали целеустремлённость, бойкий публицистический стиль и красноречие. Он активно участвовал в публичных дебатах и спорах. Балабанова вспоминала о дискуссии Муссолини с одним священником:
«В начале своего выступления он попросил кого-нибудь из аудитории одолжить ему часы. Делая драматическое ударение, он провозгласил: „Я дам Богу только пять минут, чтобы поразить меня насмерть. Если он не накажет меня за это время, он не существует“».
Огромные личные амбиции, отсутствие достатка и статуса в буржуазном обществе — всё это рождало в Муссолини огромную личную энергию, толкающую его к постоянным попыткам стать главным радикалом, ниспровергателем небесных и земных основ. Социализм стал для него формой самореализации и личного мщения.
«Пока мы ждали отплытия парохода, он махнул рукой в сторону ресторанов и гостиниц, расположенных вдоль набережной:
— Посмотрите! Люди едят, пьют, наслаждаются жизнью. А я буду плыть третьим классом, есть жалкую, дешёвую еду. Porca Madonna, как я ненавижу богатых! Почему я должен страдать от этой несправедливости? Как долго мы должны ждать?»
Балабанова изображает возвышение Муссолини в социалистической партии во многом как случайный факт, обусловленной партийным расколом и усилением левого крыла. Ультрареволюционная риторика Бенито имела успех среди части итальянских социалистов. При этом эксцентричное поведение на публике сочеталось с большой неуверенностью и страхами Муссолини в повседневной жизни.
Встреча с Лениным
В Швейцарии Балабанова встречалась с русскими революционными эмигрантами: Плехановым, Аксельродом, Мартовым и Троцким. Среди них был и Ленин. Будущий основатель советского государства не впечатлил Анжелику Исааковну:
«Если честно, я должна признаться, что не могу вспомнить, когда именно и где я впервые встретилась с Лениным, хотя думается, что это было на собрании в Берне. Я уже знала, кто он такой и какую позицию представляет, но он не произвёл на меня никакого впечатления в то время. <…> На самом деле из всех русских революционных вождей он внешне казался самым бесцветным».
Секрет гения Ленина Балабанова усматривала в «безжалостной целеустремлённости» и способности концентрировать все силы на одной проблеме. Анжелика Исааковна воспринимала это как интеллектуальный примитивизм.
В дальнейшем, вернувшись в Россию после Февральской революции, Балабанова гораздо глубже познакомилась с деятельностью Владимира Ильича. Теперь она видела Ленина в роли выдающегося революционного стратега, каждого действие которого встроено в общий процесс подготовки революции:
«Ленин рассматривал каждого человека и каждое, даже малое, общественное событие с точки зрения революционного стратега. Вся его жизнь была вопросом стратегии, и каждое его слово, произнесённое публично, имело дальний политический смысл. Каждый инцидент и тенденция были для него звеньями в общественной причинно-следственной цепи, которыми надо пользоваться в теоретических и практических целях».
Война
Одним из центральных событий в жизни Балабановой, которому она уделила значительное место в книге, стала Первая мировая война. Её воспоминания передают настроения в европейском социалистическом движении накануне и во время войны.
В 1907 году на съезде II Интернационала в Штутгарте обсуждали тактику социалистов в случае начала европейской войны. Среди делегатов выделилось левое крыло, которое настаивало на объявлении всеобщей забастовки (Жан Жорес, Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Франц Меринг).
Противники этого плана настаивали на том, что нельзя навязывать партиям разных стран единую тактику, так как рабочее движение развито в Европе неравномерно. Забастовки в аграрных странах не получат должной поддержки и будут быстро подавлены. Включение конкретных методов борьбы в резолюцию конгресса даст повод для преследований социалистических партий. Таких позиций придерживался Жюль Гед, Август Бебель и Виктор Адлер.
Все участники конгресса выступали против войны, но расхождения в тактике были предпосылкой более глубокого раскола во II Интернационале, который развернулся вместе с началом Первой мировой войны.
Итальянское общество в 1914 году в основном было против вступления страны в войну. Социалистическая партия с первых дней войны развернула на страницах своей прессы антивоенную агитацию в пользу политики нейтралитета. Подобной позиции придерживался сам Муссолини в июле-августе 1914 года. Однако удар пришёлся откуда его совсем не ждали. Самая крупная и влиятельная социал-демократическая партия — СДПГ — проголосовала за военные кредиты. Это стало сильнейшим потрясением для социалистического движения Европы.
Война означала для Балабановой не только крушение веры в единство II Интернационала, но и падение прежних авторитетов. Плеханов вместе с Антонио Лабриолой открыли для русской революционерки двери в марксизм. 1914 год разрушил прежнюю солидарность между социалистами, теперь отец русского марксизма готов был идти на фронт и сражаться против Германии.
«Приблизительно в это время я получила письмо от Плеханова с просьбой срочно приехать к нему в Женеву. Как только я приехала туда, он резко спросил меня:
— Как вы и ваша партия относитесь к войне?
Вопрос удивил меня. Безусловно, великий марксист Плеханов должен был знать, что мой ответ естественным образом вытекает из моего (как и из его собственного) мировоззрения.— Мы сделаем всё возможное, чтобы не допустить вступление Италии в войну и положить ей конец как можно скорее, — сказала я. — Что касается лично меня, то я, естественно, сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь в этом партии.
Его глаза гневно сверкнули.
— Значит, вы постараетесь не допустить вступления Италии в войну. А как же Бельгия? Где ваша любовь к России?
— Что вы хотите сказать, говоря о моей любви к России? Должно ли моё отношение к войне измениться, потому что в неё вовлечена Россия? Разве не вы раскрывали мне истинные причины войны? Разве не вы предупреждали нас, что эта бойня готовится и что мы должны противостоять ей?
— Что касается меня, — ответил он, — то, если бы я не был старым и больным, я бы вступил в армию. Насаживать на штык ваших немецких товарищей доставило бы мне огромное удовольствие.
Моих немецких товарищей! Разве они и не его также? Кто, если не он, учил нас понимать и ценить немецкую философию, немецкий социализм, Гегеля, Маркса, Энгельса? В тот же вечер я покинула Женеву и поспешила назад в Милан. Никогда в своей жизни я ещё не путешествовала с таким тяжёлым сердцем».
В годы Первой мировой войны Балабанова активно участвовала в Циммервальдском движении, которое объединяло антивоенно настроенных социалистов. На Циммервальдской и Кинтальской конференциях Анжелика Исааковна переводила выступления социалистов из нейтральных и воюющих стран, важнейшее значение среди которых имели переговоры между немецкой и французской делегациями. Особую позицию занимали большевики, настаивавшие на полном разрыве со II Интернационалом и основании III Интернационала. Большинство участников конференции не поддержали эту идею. Ленин был вынужден согласиться на компромиссный вариант резолюции, содержащий общий протест против войны и агитацию за социализм.
Февраль и Октябрь
Февральскую революцию Балабанова встретила в Швейцарии. Узнав о крушении монархии Романовых, русские революционеры строили планы возвращения в Россию. Юлий Мартов выдвинул идею обмена немецких военнопленных на русских политэмигрантов, чтобы обеспечить проезд последних по территории воюющей Германии. Однако данное соглашение между Германией и Временным правительством России не состоялось.
Балабановой вместе с Мартовым, Аксельродом, Луначарским, Сокольниковым пришлось ехать через Германию, потом пересаживаться на пароход до Швеции и поездом ехать через Финляндию до Петрограда. Несколько ранее тот же путь проделал Ленин, выехав из Цюриха 27 марта (9 апреля по новому стилю) 1917 года. Анжелика Исааковна вспоминала:
«Когда мы остановились на русско-финской границе, мы были поражены, увидев толпу солдат и штатских, которая собралась на платформе, чтобы приветствовать нас. Мы не ожидали никаких демонстраций, пока не приедем в Петроград, и, когда наших ушей достигли звуки „Интернационала“, мы заплакали от радости. Мы возвращались в страну, в которой всего лишь год назад эту песню пели тайком скрывавшиеся от преследований революционеры. Теперь она стала гимном всего народа, освобождённого от рабства. Чудо свершилось».
В России Балабанова продолжала работать в Циммервальдском комитете, сближаясь с его левым крылом. Летом 1917 года Анжелика Исааковна стала членом РСДРП(б). Балабанова увидела в большевиках наиболее радикальную политическую силу, выступавшую за продолжение революции и доведения её до логического конца — прекращение войны и начало строительства социалистического общества. Анжелика Исааковна была убеждена, что революционный поезд не должен остановиться на промежуточной станции — буржуазной республике, — иначе он откатится назад и будет сметён волной контрреволюции.
Во время Октябрьских событий Балабанова находилась в Стокгольме, где координировала деятельность Циммервальдского движения. Знание языков и известность в социалистических кругах Европы превращало Балабанову в незаменимого посредника между социалистами Европы и России. Задача Анжелики Исааковны заключалась в прорыве информационной блокады, которая создавалась вокруг Советской России. Несмотря на поддержку большевиков, у Балабановой возникли серьёзные сомнения в методах их политической борьбы.
Скептицизм Анжелики Исааковны был связан с деятельностью III Интернационала и красным террором. Балабановой казалось недопустимым траты огромных средств на пропагандистскую кампанию коммунистов в Европе, которая не опиралась на низовую инициативу рабочих. По мнению Балабановой, активное подталкивание революции в Европе из России не могло привести к успеху и наносило только вред социалистическому движению.
После Первой мировой войны в России осталось множество военнопленных из разных европейских стран. Большевики стремились использовать пленных для коммунистической агитации в Европе. Балабанова протестовала против этого, так как зачастую пленные не имели никаких представлений о социализме, а соглашались на предложения советского правительства лишь для того, чтобы получить деньги и вернуться на родину. Анжелика Исааковна приводит пример, когда итальянские военнопленные взяли деньги для агитации, но потратили их в ресторанах и борделях Милана. Ещё большую тревогу вызвали у неё казни противников советской власти в ходе красного террора:
«По мере поступления официальных сообщений, подтверждающих размах террора, беспокойство моё всё росло. Я знала, что революции не совершаются без кровопролития, и подавление контрреволюционной деятельности со стороны революционной власти было и неизбежно, и полностью оправданно. Россия была вынуждена защищать себя не только от атак мирового капитализма, но и от тысяч заговорщиков и реакционеров в пределах своих собственных границ. Но были ли необходимы массовые убийства? Не выходит ли террор за допустимые пределы? Как секретарь Циммервальдского движения и представитель революционных элементов в Западной Европе, поддерживающих Советскую республику, я считала своим долгом провести расследование и ответить на эти вопросы самостоятельно, если только таким образом я смогу защитить большевиков от их критиков и подтвердить преданность им их друзей. Я решила немедленно поехать в Россию».
После приезда в Россию Балабанова постаралась оценить обоснованность и масштаб развернувшихся репрессий. Присутствие на суде по делу главы английской миссии Брюса Локкарта и других процессах убедило её в том, что красный террор носил ответный характер и был спровоцирован противниками большевиков. Однако со временем, по мнению Балабановой, террор из необходимости превратился в универсальное средство борьбы против любой оппозиции.
В 1919 году Балабанова стала секретарём III Интернационала, где разгорелся конфликт с Григорием Зиновьевым, председателем Коминтерна. Отношения Балабановой и Зиновьевой не заладились с самого начала. Анжелика Исааковна видела в Зиновьеве слепого исполнителя воли Ленина, который не был способен к самостоятельным действиям.
«После Муссолини, которого я всё-таки лучше и дольше знала, я считаю Зиновьева самым презренным человеком, с которым я когда-либо встречалась. <…> В рамках самого революционного движения вожди большевиков были способны на всё, чтобы достичь своих собственных политических и групповых целей, но никто из них не был способен на контрреволюционный сговор с классовым врагом. Если бы существовал трибунал для вынесения судебного решения и определения наказания тем, кто нанёс ущерб и обесчестил рабочее движение, кто уничтожил его дух, кто ответственен за моральное и иногда физическое исчезновение его самых лучших активистов, то Зиновьев и Сталин возглавили бы список осуждённых».
Основная претензия Балабановой к Зиновьеву заключалась в его моральной неразборчивости, выражающейся в готовности поддерживать всякого человека, порой с сомнительным репутацией, который желал продвигать программу Коминтерна и критиковать европейских социал-демократов. Анжелика Исааковна оставила яркие описания авантюристов и искателей денег, которые слетались в Москву в поисках лёгкого заработка. Работа в III Интернационале привела Балабанову к окончательному разочарованию в большевиках.
Последней каплей для Балабановой стала попытка Зиновьева расколоть Социалистическую партию Италии в 1920 году, которая направила в Советскую Россию делегацию для оказания помощи и налаживания связей. В конце 1921 года Анжелика Исааковна получила шведскую визу и навсегда уехала из Советской России. В её разрешении на выезд говорилось:
«Товарищу Балабановой разрешается покинуть Россию под свою ответственность. Ей запрещается выражать своё мнение, в устной или письменной форме, по итальянскому вопросу».
Эмиграция
Последующие несколько лет Балабанова жила в Вене, зарабатывая на жизнь в качестве преподавательницы иностранных языков. Она возобновила связь с итальянскими социалистами, публиковала в газетах критические статьи о тактике Коминтерна. В 1924 году Анжелика Исааковна была исключена из РКП(б) за «меньшевистский подход». С окончательным утверждением власти фашистов в Италии в 1927 году Балабанова переехала в Париж, где возглавила редакцию газету Avanti в изгнании.
Русская революционерка жила крайне бедно. Среди итальянских политических эмигрантов даже закрепилось шуточное выражение «обеды по-балабановски», означавшее отсутствие обеда. Анжелика Исааковна увлекалась поэзией, сочиняла стихотворения на четырёх языках. В начале 1930‑х годов Балабанова начала писать мемуары о своём революционном прошлом.
В 1935 году Анжелика Исааковна эмигрировала в США, где написала автобиографический труд «Моя жизнь — борьба». Балабанова стремилась развенчать культ Муссолини, который получил поддержку среди итальянских эмигрантов в США. Однако книга революционерки, вышедшая в 1938 году в американском издательстве Harper and Brothers, была встречена читателями достаточно холодно. Перипетии европейской политической жизни были далеки от США.
Балабанова активно путешествовала по Америке, читала лекции. Публичные выступления позволяли известной революционерке продолжать антифашистскую борьбу и зарабатывать себе на жизнь. В разгар Второй мировой войны, в 1942 году, Анжелика Исааковна написала книгу о Муссолини «Предатель: Бенито Муссолини и его „завоевание“ власти».
В 1930‑х годах одной из ближайших подруг для Балабановой стала Эмма Гольдман — русская анархистка, переехавшая в США. Их дружба тянулась с 1919—1920 годов, когда американские власти выслали Гольдман в РСФСР. Обе революционерки разочаровались в большевиках и их методах, тяжело переживали утраты революционерами приверженности демократии и злоупотребление властью.
Разгром фашизма в Европе и возвращение Балабановой в 1947 году в Италию вселили в неё новые силы. Она снова с головой ушла в итальянскую политику, вступила в Социалистическую партию итальянских трудящихся.
Анжелика Исааковна по-прежнему выступала против любых тактических союзов с коммунистами. Обличение коммунистов не поддерживала значительная часть итальянских левых, которые крайне позитивно относились к СССР в 1950—1960‑е годы, но Балабановой было привычно оставаться в меньшинстве. В ходе одного из споров она бросила в ответ на критику:
«Я знаю коммунистов! Я их видела! Не верьте им!»
В 1959 году в небольшом социал-демократического издательстве вышла книга Балабановой «Ленин вблизи», содержащая критику действий Ленина и большевиков.
До самых последних дней Анжелика Исааковна интересовалась социалистическим движением Италии, несмотря на сильное нервное истощение. Постоянной заботой Балабановой были деньги, которые тратила партия на содержание известной революционерки. Анжелика Исааковна стремилась сократить эту сумму.
Балабанова умерла в Риме 25 ноября 1965 года в возрасте 88 лет. Похороны русской революционерки состоялись на римском некатолическом кладбище. Могила Балабановой оказалась недалеко от захоронения Антонио Грамши, одного из основоположников неомарксизма.
Примечания
- Begnac de Y. Taccuini mussoliniani. Il Mulino, Bologna, 1990. Р. 5. Цит. по: Амедео Ла Маттина «Я никогда не была спокойна». Жизнь Анжелики Балабановой, порвавшей с Муссолини и Лениным. СПб., 2024.
Рекомендованная литература
- Балабанова А. И. Моя жизнь — борьба: мемуары русской социалистки, 1897–1938. М., 2007.
- Ла Маттина А. «Я никогда не была спокойна». Жизнь Анжелики Балабановой, порвавшей с Муссолини и Лениным. СПб., 2024.
- Lafont M. The Strange Comrade Balabanoff: The Life of a Communist Rebel. McFarland Publishers. 2016.
Читайте также «Меньшевики под репрессиями и в эмиграции».
