Боснийский кризис: как Александр Извольский переиграл сам себя

Осе­нью 1908 года Ста­рый Свет чуть не ска­тил­ся в пучи­ну обще­ев­ро­пей­ской вой­ны. Жела­ние Австрии при­со­еди­нить к себе Бос­нию при­ве­ло к тако­му вит­ку напря­жён­но­сти, кото­рый повто­рит­ся ещё раз лишь в 1914 году. В этих собы­ти­ях не послед­нюю роль сыг­рал рос­сий­ский министр ино­стран­ных дел Алек­сандр Изволь­ский, кото­рый рас­счи­ты­вал про­ве­сти изящ­ную, как ему каза­лось, ком­би­на­цию и добить­ся зна­чи­тель­ных выгод для сво­е­го отечества.

Как Евро­па подо­шла к кри­зи­су, поче­му Изволь­ский решил дого­во­рить­ся с Авст­ро-Вен­гри­ей и пытал­ся дей­ство­вать за спи­ной пра­ви­тель­ства и чем закон­чи­лось само­управ­ство гла­вы рос­сий­ской внеш­ней поли­ти­ки, рас­ска­зы­ва­ет Ники­та Николаев.


Боснийский узел

«…Не знаю, поче­му, [стра­на] заслу­жи­ла в серб­ском наро­де титул „хва­лё­ной“ или „хва­ля­щий­ся“ Бос­ны […] как я ско­ро удо­сто­ве­рил­ся, и хва­лить­ся ей нечем, и хва­лить её не за что», — писал в сере­дине XIX века рос­сий­ский сла­вист Алек­сандр Гиль­фер­динг о Бос­нии, вхо­див­шей в то вре­мя в состав Осман­ской импе­рии. Реги­он в боль­шин­стве сво­ём был насе­лён сла­вя­на­ми, при­няв­ши­ми ислам после турец­ких заво­е­ва­ний, — бос­ня­ка­ми. Поми­мо это­го, суще­ство­ва­ли пра­во­слав­ные серб­ские и като­ли­че­ские хор­ват­ские анкла­вы. Бос­ния управ­ля­лась осман­ским намест­ни­ком, а на местах власть при­над­ле­жа­ла бос­ний­ской аристократии.

В 1878 году в ходе Бер­лин­ско­го кон­грес­са, собран­но­го канц­ле­ром Отто фон Бисмар­ком по слу­чаю завер­ше­ния оче­ред­ной рус­ско-турец­кой вой­ны, евро­пей­ские дер­жа­вы не толь­ко пере­смот­ре­ли ито­ги кон­флик­та, но и дого­во­ри­лись о неболь­шом пере­де­ле тер­ри­то­рий Бли­ста­тель­ной Пор­ты. Так Бос­ния фак­ти­че­ски ока­за­лась в зоне вли­я­ния Авст­ро-Вен­грии — импе­рия Габс­бур­гов окку­пи­ро­ва­ла реги­он, при этом де-юре он оста­вал­ся частью Осман­ской империи.

Бал­ка­ны после Бер­лин­ско­го кон­грес­са 1878 года. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Этот факт серьёз­но бил по пози­ци­ям Рос­сии и её союз­ни­цы, Сер­бии. Бел­град­ские поли­ти­ки леле­я­ли меч­ту о созда­нии «Вели­кой Сер­бии», кото­рая объ­еди­ни­ла бы род­ствен­ные наро­ды на Бал­ка­нах. Бос­ня­ки счи­та­лись таки­ми же сер­ба­ми, толь­ко при­няв­ши­ми ислам. При­сут­ствие австрий­цев серьёз­но пони­жа­ло шан­сы на реа­ли­за­цию этих устрем­ле­ний, но Рос­сия ниче­го поде­лать не мог­ла: ослаб­лен­ный после вой­ны Петер­бург был вынуж­ден согла­сить­ся с новым поло­же­ни­ем вещей.

После это­го бос­ний­ский вопрос ока­зал­ся замо­ро­жен. Авст­ро-Вен­грия, Гер­ма­ния и Рос­сия были свя­за­ны «сою­зом трёх импе­ра­то­ров». Спор­ные вопро­сы дер­жа­вы пред­по­чи­та­ли не под­ни­мать. Бос­ния оста­ва­лась в под­ве­шен­ном состо­я­нии вплоть до нача­ла XX века.


Балканы разогреваются

К это­му вре­ме­ни внут­рен­ний кри­зис в Осман­ской импе­рии про­грес­си­ро­вал. Стра­ну не спас­ли рефор­мы Тан­зи­ма­та, «боль­ной чело­век Евро­пы» ста­но­вил­ся ещё более боль­ным. В новых усло­ви­ях евро­пей­ские дер­жа­вы посте­пен­но отка­зы­ва­лись от исполь­зо­ва­ния Стам­бу­ла в каче­стве про­ти­во­ве­са Рос­сий­ской импе­рии — тем более что к это­му вре­ме­ни фак­ти­че­ски сло­жи­лись основ­ные воен­но-поли­ти­че­ские бло­ки: Антан­та и Трой­ствен­ный союз.

Ситу­а­ция на Бал­ка­нах ста­но­ви­лась горя­чее. Мно­жи­лись пре­тен­зии моло­дых и амби­ци­оз­ных сосе­дей (Сер­бии, Бол­га­рии и Гре­ции) к Осман­ской импе­рии, да и в евро­пей­ских про­вин­ци­ях неко­гда могу­чей Пор­ты было неспо­кой­но. Чув­ствуя ослаб­ле­ние цен­траль­ной вла­сти, сла­вяне и пра­во­слав­ные часто не под­чи­ня­лись тур­кам: это выра­жа­лось в посто­ян­ных вол­не­ни­ях насе­ле­ния, кото­рое часто полу­ча­ло под­держ­ку у неза­ви­си­мых сосе­дей. У Стам­бу­ла недо­ста­ва­ло поли­ти­че­ской воли решить про­бле­му — поэто­му на помощь при­хо­ди­ли вели­кие державы.

Виды Сара­е­во. Нача­ло XX века. Источ­ник: commons.wikimedia.org

В 1903 году Нико­лай II и Франц-Иосиф под­пи­са­ли в австрий­ском Мюрц­ште­ге согла­ше­ние, по кото­ро­му дер­жа­вы ста­ли гаран­та­ми адми­ни­стра­тив­ных реформ в под­кон­троль­ных Осман­ской импе­рии частях Маке­до­нии. В широ­ком смыс­ле импе­ра­то­ры фак­ти­че­ски дого­во­ри­лись о сохра­не­нии ста­тус-кво на Бал­ка­нах. Но даль­ней­шие собы­тия пока­за­ли, что согла­ше­ние было временным.

Пора­же­ние в Рус­ско-япон­ской войне и Рево­лю­ция 1905 года сни­зи­ли меж­ду­на­род­ное вли­я­ние Рос­сии, в том чис­ле и её пози­ции на Бал­ка­нах. В Осман­ской импе­рии тоже было неспо­кой­но. Бли­зи­лась мла­до­ту­рец­кая рево­лю­ция. Моло­дые офи­це­ры, недо­воль­ные теку­щим поло­же­ни­ем в стране, стре­ми­лись под зна­ме­нем тюрк­ско­го наци­о­на­лиз­ма про­ве­сти необ­хо­ди­мые рефор­мы и сде­лать Осман­скую импе­рию вели­кой снова.

Конеч­но, пере­ме­ны ситу­а­ции не мог­ли не заме­тить в евро­пей­ских сто­ли­цах. Одной из пер­вых под­ня­ла голо­ву Авст­ро-Вен­грия: учи­ты­вая сла­бость Рос­сии и туман­ное буду­щее Осман­ской импе­рии, в Вене реши­ли упро­чить своё поло­же­ние на Бал­ка­нах. Преж­де все­го за счёт Бос­нии, кото­рую уже дав­но пора было при­со­еди­нить де-юре.


«Русофил» фон Эренталь

Глав­ным дей­ству­ю­щим лицом раз­вер­нув­шей­ся в 1908—1909 годы дра­мы стал австрий­ский министр ино­стран­ных дел Ало­из Лек­са фон Эрен­таль. Опыт­ный дипло­мат занял долж­ность неза­дол­го до нача­ла кри­зи­са. При этом его нель­зя было назвать русо­фо­бом или сто­рон­ни­ком жёст­кой линии в отно­ше­нии Рос­сии. До назна­че­ния на пост гла­вы внеш­ней поли­ти­ки импе­рии Габс­бур­гов Эрен­таль дол­гое вре­мя рабо­тал послом в Санкт-Петер­бур­ге, хоро­шо знал рус­ский язык и осо­бен­но­сти рос­сий­ской поли­ти­че­ской жизни.

Ало­из фон Эрен­таль. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Уже на посту мини­стра ино­стран­ных дел в 1906 году Эрен­таль пытал­ся под­дер­жи­вать насле­дие «сою­за трёх императоров»:

«…хоте­лось бы со все­ми предо­сто­рож­но­стя­ми, самым вни­ма­тель­ным обра­зом иметь в виду жела­тель­ность даль­ней­шей кон­со­ли­да­ции наших с Гер­ма­ни­ей отно­ше­ний с Рос­си­ей, хотя бы уже для того, что­бы вос­пре­пят­ство­вать угро­зе закреп­ле­ния англо-рус­ской дружбы».

Глав­ной при­чи­ной сбли­же­ния Эрен­таль, кон­сер­ва­тор по убеж­де­ни­ям, счи­тал про­ти­во­дей­ствие соци­а­ли­сти­че­ской угро­зе. В этом смыс­ле он до поры отста­и­вал идею о необ­хо­ди­мо­сти под­дер­жа­ния ста­тус-кво на Балканах.

Но, как извест­но, в 1908 году ситу­а­ция изме­ни­лась. Эрен­таль начал зон­ди­ро­вать поч­ву в евро­пей­ских сто­ли­цах отно­си­тель­но воз­мож­ной аннек­сии Бос­нии. Барон смог дого­во­рить­ся с Ита­ли­ей, занял ней­траль­ную пози­цию в буду­щем кон­флик­те Рима и Стам­бу­ла из-за Ливии, а само­му сул­та­ну пообе­щал вну­ши­тель­ную ком­пен­са­цию. Гер­ман­ский кай­зер Виль­гельм II под­дер­жал союз­ни­ка. Париж и Лон­дон не пока­за­ли осо­бой заин­те­ре­со­ван­но­сти. Оста­ва­лось самое слож­ное — дого­во­рить­ся с Россией.


План Извольского

Долж­ность мини­стра ино­стран­ных дел Рос­сий­ской импе­рии зани­мал Алек­сандр Пет­ро­вич Изволь­ский, тоже опыт­ный дипло­мат, до это­го рабо­тав­ший послан­ни­ком в Копен­га­гене. Он слыл англо­фи­лом и сто­рон­ни­ком реформ в ведом­стве, достав­шем­ся ему в наслед­ство от Вла­ди­ми­ра Лам­сдор­фа. В пер­вые годы пре­бы­ва­ния на посту Изволь­ский, как и его австрий­ский кол­ле­га, пуб­лич­но под­дер­жи­вал сохра­не­ние сло­жив­ше­го­ся на Бал­ка­нах положения:

«Рос­сия по-преж­не­му не ищет ника­ких тер­ри­то­ри­аль­ных при­об­ре­те­ний на Бал­кан­ском полу­ост­ро­ве и стре­мит­ся лишь к улуч­ше­нию судь­бы хри­сти­ан­ско­го насе­ле­ния Тур­ции, к мир­но­му раз­ви­тию бал­кан­ских стран и сохра­не­нию status quo». (Из выступ­ле­ния А. П. Изволь­ско­го перед Госу­дар­ствен­ной думой, 4 апре­ля 1908 года, здесь и далее все даты по ново­му стилю).

Алек­сандр Изволь­ский. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Впро­чем, к это­му вре­ме­ни до мини­стра дошла инфор­ма­ция о том, что Авст­ро-Вен­грия гото­вит аннек­сию Бос­нии. В голо­ве Изволь­ско­го роди­лась ком­би­на­ция: согла­сить­ся с при­тя­за­ни­я­ми Авст­ро-Вен­грии в обмен на бла­го­же­ла­тель­ную пози­цию Вены отно­си­тель­но режи­ма чер­но­мор­ских про­ли­вов. Рос­сия стре­ми­лась уста­но­вить сво­бод­ный про­ход сво­их воен­ных кораб­лей через Бос­фор и Дарданеллы.

Министр рас­счи­ты­вал, что дру­гие евро­пей­ские дер­жа­вы (глав­ным обра­зом, Фран­ция и Вели­ко­бри­та­ния) не будут чинить пре­пят­ствий на пути его пла­на. В июне 1908 года во вре­мя визи­та Нико­лая II в Лон­дон Изволь­ский про­вёл пере­го­во­ры с заме­сти­те­лем бри­тан­ско­го МИД Чарль­зом Гар­дин­гом. Неиз­вест­но, что кон­крет­но обсуж­да­ли дипло­ма­ты, но рос­сий­ский министр почув­ство­вал уве­рен­ность в пра­виль­но­сти пла­на. Он неза­мед­ли­тель­но теле­гра­фи­ро­вал в Вену с пред­ло­же­ни­ем обсу­дить аннек­сию Бос­нии и ста­тус проливов.


Министр работает с общественным мнением

Изволь­ский дей­ство­вал на свой страх и риск и пони­мал, что во мно­гом его карье­ра зави­сит от успе­ха всей ком­би­на­ции. О ней, поми­мо само­го мини­стра, знал лишь импе­ра­тор и его заме­сти­тель, дипло­мат Нико­лай Чары­ков. Оба были постав­ле­ны в извест­ность пост­фак­тум. Впро­чем, Нико­лай II под­дер­жал мини­стра, кото­ро­му глу­бо­ко доверял.

Нико­лай Чары­ков. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Перед очной встре­чей с австрий­ским кол­ле­гой Изволь­ский через Чары­ко­ва решил под­го­то­вить рос­сий­ское обще­ствен­ное мне­ние к ско­ро­му согла­ше­нию. Он писал сво­е­му заместителю:

«Австрия, в силу тех или иных при­чин, реши­ла при­со­еди­нить Бос­нию и Гер­це­го­ви­ну. Мы об этом свое­вре­мен­но узна­ли. Мы, конеч­но, тот­час же ука­за­ли ей на опас­ные послед­ствия, и, бла­го­да­ря нашим уве­ща­ни­ям, она согла­си­лась на эва­ку­а­цию Сан­джа­ка. Но что даль­ше? Огра­ни­чить­ся бес­плод­ным про­те­стом? Не объ­яв­лять же вой­ну. Отсю­да пря­мой пере­ход к ком­пен­са­ци­ям и гаран­ти­ям в поль­зу Рос­сии и бал­кан­ских государств».

Став­ка была сде­ла­на на кон­сер­ва­тив­ную газе­ту «Новое вре­мя». Отдель­ные пере­го­во­ры шли с Алек­сан­дром Гуч­ко­вым. Кро­ме это­го, к «обра­бот­ке прес­сы» был под­клю­чён дипло­мат Алек­сандр Гирс, на тот момент гла­ва Газет­ной экс­пе­ди­ции МИД. Чары­ков пишет Извольскому:

«После дове­ри­тель­но­го сове­ща­ния Гир­са с редак­то­ра­ми газет „Новое вре­мя“, „Сло­во“ и „Речь“ это­му пред­при­я­тию поло­же­но, по-види­мо­му, бла­го­при­ят­ное нача­ло, выра­зив­ше­е­ся в серьёз­ных, но и доста­точ­но уме­рен­ных замет­ках в сего­дняш­них номе­рах пер­вых назван­ных газет».

Посте­пен­но в прес­се появ­ля­лись ста­тьи, в кото­рых Австрия осуж­да­лась как агрес­сор, а Рос­сия пред­ста­ва­ла един­ствен­ной защит­ни­цей пра­во­слав­ных хри­сти­ан Бал­кан. Так Изволь­ский пла­ни­ро­вал под­го­то­вить обще­ствен­ное мне­ние к дого­во­ру: Рос­сия, конеч­но, не соглас­на с аннек­си­ей, но за это она потре­бу­ет бла­го­при­ят­ный режим чер­но­мор­ских про­ли­вов, о кото­ром меч­та­ла уже несколь­ко десят­ков лет.

На бума­ге план выгля­дел мак­си­маль­но надёж­ным. 15 сен­тяб­ря Алек­сандр Изволь­ский и Ало­из фон Эрен­таль встре­ти­лись в зам­ке Бух­лау в Южной Моравии.

Замок Бух­лау. Гра­вю­ра сере­ди­ны XX века. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Всё идёт по плану

Пере­го­во­ры шли труд­но. На про­тя­же­нии двух дней мини­стры обсуж­да­ли раз­лич­ные вари­ан­ты пред­по­ла­га­е­мо­го согла­ше­ния, пока не выра­бо­та­ли при­мер­ное содер­жа­ние. Рос­сия согла­ша­лась на аннек­сию Бос­нии Австри­ей. Вза­мен Вена под­дер­жи­ва­ет не толь­ко сама, но и пыта­ет­ся скло­нить Бер­лин согла­сить­ся с уста­нов­ле­ни­ем ново­го режи­ма чер­но­мор­ских про­ли­вов. Бол­гар­ское цар­ство ста­но­вит­ся пол­но­стью неза­ви­си­мым. И послед­нее — самое важ­ное, на чём фак­ти­че­ски стро­и­лась вся кон­струк­ция Изволь­ско­го, — стра­ны долж­ны были объ­явить о согла­ше­нии одновременно.

Рос­сий­ский министр был окры­лён: он смог добить­ся пере­смот­ра усло­вий, вот уже три десят­ка лет бук­валь­но душив­ших Рос­сию — при этом достиг тако­го успе­ха малой кро­вью. Фак­ти­че­ски Бос­ния и так при­над­ле­жа­ла Австрии, теперь это поло­же­ние лишь офи­ци­аль­но фик­си­ро­ва­лось на бумаге.

В запад­ной и рос­сий­ской прес­се нача­ли появ­лять­ся сооб­ще­ния о пере­го­во­рах Изволь­ско­го и Эрен­та­ля. Рус­ские наци­о­на­ли­сты в пер­вое вре­мя пуб­ли­ко­ва­ли сдер­жан­ные мате­ри­а­лы по дого­во­рён­но­стям с МИД, одна­ко это дли­лось недол­го. 15 сен­тяб­ря «Новое вре­мя» заби­ло тревогу:

«Оче­вид­но… испод­воль под­го­тов­ля­ет­ся новая лик­ви­да­ция Бер­лин­ско­го кон­грес­са. Отда­ёт ли себе наша дипло­ма­тия ясный отчёт в надви­га­ю­щих­ся собы­ти­ях? Опа­са­ем­ся, что дипло­ма­тия дела­ет невер­ную оцен­ку поло­же­ния, созда­ю­ще­го­ся поми­мо неё, или, что ещё печаль­нее, вслед­ствие её бли­зо­ру­ко­го попустительства».

Алек­сей Суво­рин — глав­ный редак­тор «Ново­го Вре­ме­ни». Источ­ник: commons.wikimedia.org

Изволь­ский же про­дол­жил евро­пей­ское турне, во вре­мя кото­ро­го рас­счи­ты­вал ещё раз, уже окон­ча­тель­но, под­твер­дить либо ней­траль­ное, либо бла­го­же­ла­тель­ное отно­ше­ние дру­гих дер­жав к буду­ще­му дого­во­ру. Пер­вой на оче­ре­ди была Ита­лия. В Риме он полу­чил пол­ную под­держ­ку, там же соста­вил памят­ную запис­ку о согла­ше­нии с Австри­ей и отпра­вил её Нико­лаю II. Импе­ра­тор одоб­рил текст министра.


Открытие для Совета министров

Пётр Сто­лы­пин узнал о собы­ти­ях, про­изо­шед­ших в Бух­лау, из евро­пей­ских и рус­ских газет. Пре­мьер-министр не пони­мал, как Изволь­ский мог не поста­вить в извест­ность пра­ви­тель­ство о таком важ­ном шаге. Ситу­а­цию разъ­яс­нил Чары­ков. 19 сен­тяб­ря он рас­ска­зал чле­нам Сове­та мини­стров о ком­би­на­ции, кото­рую про­вер­нул Изволь­ский. Осо­бен­но недо­уме­ва­ли Сто­лы­пин и министр финан­сов Вла­ди­мир Коков­цов. Они резон­но заме­ти­ли, что дело выгля­дит таким обра­зом, что Рос­сия высту­пи­ла сообщ­ни­цей Австрии в деле аннек­сии Бос­нии, а вза­мен полу­чи­ла умо­зри­тель­ное обе­ща­ние в вопро­се, кото­рое зави­сит от всех евро­пей­ских держав.

Пётр Сто­лы­пин. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Сто­лы­пин отпра­вил­ся к импе­ра­то­ру узнать, в чём же дело. О резуль­та­тах встре­чи вспо­ми­нал Коковцов:

«По суще­ству же дела у Сто­лы­пи­на оста­лось совер­шен­но опре­де­лён­ное впе­чат­ле­ние, что Госу­дарь глу­бо­ко воз­му­щён этим инци­ден­том и пря­мо ска­зал Сто­лы­пи­ну, что ему про­сто не хочет­ся верить, что­бы Изволь­ский мог сыг­рать такую недо­пу­сти­мую роль, кото­рой он поста­вил и себя и Госу­да­ря в совер­шен­но без­вы­ход­ное поло­же­ние. <…> Сто­лы­пин ска­зал мне, что Госу­дарь два раза отме­тил, что ему в осо­бен­но­сти про­тив­но, что вся­кий ска­жет, что рус­ский министр полу­чил от сво­е­го Госу­да­ря пол­но­мо­чие без вся­кой надоб­но­сти обе­щать нашу помощь Австрии в при­со­еди­не­нии Бос­нии и Гер­це­го­ви­ны, когда это дело всех под­пи­сав­ших Бер­лин­ский трак­тат, и мы долж­ны быть послед­ни­ми, кто мог бы брать на себя какое-либо реша­ю­щее уча­стие в таком деле».

Вла­ди­мир Коков­цов. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Совет мини­стров пред­пи­сал Изволь­ско­му вер­нуть­ся в Петер­бург. Одна­ко дипло­мат про­дол­жил евро­пей­ский вояж в надеж­де дого­во­рить­ся с дру­ги­ми стра­на­ми и дове­сти дело до кон­ца. От это­го зави­се­ла уже не толь­ко судь­ба ком­би­на­ции, но и карье­ра само­го мини­стра. Чары­ков, до это­го помо­гав­ший началь­ни­ку, вне­зап­но пере­шёл на сто­ро­ну Пет­ра Сто­лы­пи­на. В вос­по­ми­на­ни­ях дипло­мат моти­ви­ро­вал это сле­ду­ю­щим образом:

«После хоро­шо обду­ман­но­го раз­мыш­ле­ния я решил при­мкнуть к П. А. Сто­лы­пи­ну, и это было бы луч­ше, чем вызвать его отстав­ку, посколь­ку она мог­ла бы неиз­беж­но уско­рить про­цесс той реак­ции, кото­рую до сих пор он один был в состо­я­нии остановить».


Крах планов Извольского

5 октяб­ря 1908 года Австрия офи­ци­аль­но объ­яви­ла об аннек­сии Бос­нии. Газе­та «Речь» спрашивала:

«…Знал ли о гото­вя­щих­ся собы­ти­ях рус­ский министр Изволь­ский? И если знал, то что он пред­при­нял, что­бы пре­ду­пре­дить тот тяжё­лый удар, кото­рый нано­сит­ся инте­ре­сам сла­вян­ства с аннек­си­ей Бос­нии и Герцеговины?»

Изволь­ский был оше­лом­лён: он и Эрен­таль дого­ва­ри­ва­лись высту­пить вме­сте — а вышло так, что австрий­ский кол­ле­га обвёл его вокруг паль­ца. Обще­ствен­ное мне­ние в Рос­сии и Сер­бии бур­ли­ло. Послед­ние пере­жи­ва­ли аннек­сию осо­бен­но ост­ро, посколь­ку рас­счи­ты­ва­ли в буду­щем сде­лать Бос­нию частью сво­ей стра­ны. На сле­ду­ю­щий день Сер­бия и Чер­но­го­рия объ­яви­ли моби­ли­за­цию. Поли­ти­ки стра­ны с надеж­дой смот­ре­ли на «рус­ско­го мед­ве­дя», кото­рый не мог оста­вить их в беде.

«Наци­о­наль­но­му пра­ву серб­ско­го наро­да угро­жа­ет опас­ность. Кто такие эти люди, живу­щие в Бос­нии, и какие они долж­ны иметь пра­ва как народ, это бра­тья, извест­но. Ныне нет в мире ника­ко­го дру­го­го, кро­ме сер­бов, наро­да, кото­рый бы ранее, или в насто­я­щее вре­мя жил в Бос­нии. Сер­бы там нахо­ди­лись до воз­ник­но­ве­ния госу­дар­ства Кар­ла Вели­ко­го, и, сле­до­ва­тель­но, тем более до воз­ник­но­ве­ния тех госу­дарств, кото­рые обра­зо­ва­лись из дер­жа­вы Кар­ла Вели­ко­го». (Пред­се­да­тель серб­ской Народ­ной скуп­щи­ны Любо­мир Йова­но­вич, 12 октяб­ря 1908 года.)

«Рус­ское виде­ние бал­кан­ской про­бле­мы». Кари­ка­ту­ра жур­на­ла «Стре­ко­за». Июль 1908 года. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Рос­сий­ский министр ино­стран­ных дел в Лон­доне и Пари­же попы­тал­ся дого­во­рить­ся с союз­ни­ка­ми о новом режи­ме про­ли­вов и пере­смот­ре пунк­тов Бер­лин­ско­го трак­та­та — но в евро­пей­ских сто­ли­цах встре­ти­ли Изволь­ско­го холод­но. Вели­ко­бри­та­ния заяви­ла, что соглас­на на откры­тый доступ для судов всех стран без исклю­че­ния. В этом бри­тан­цев под­дер­жа­ла Гер­ман­ская импе­рия. Министр был вынуж­ден вер­нуть­ся в Петербург.

Изволь­ско­му пред­сто­я­ло дер­жать ответ перед Сове­том мини­стров. Об этом ему сооб­щил в лич­ном пись­ме Пётр Сто­лы­пин. Сотруд­ник МИД Алек­сандр Савин­ский вспоминал:

«Я застал Изволь­ско­го над этим пись­мом Сто­лы­пи­на. Он стал горь­ко жало­вать­ся на затруд­ни­тель­ность сво­е­го поло­же­ния, кото­рое усу­губ­ля­лось напад­ка­ми рус­ско­го обще­ствен­но­го мне­ния. Он гово­рил, что при этих усло­ви­ях ему будет труд­но сохра­нить в сво­их руках руко­вод­ство внеш­ней политикой».

Кари­ка­ту­ра жур­на­ла Le Petit, посвя­щён­ная Бос­ний­ско­му кри­зи­су. Октябрь 1908 года. Источ­ник: commons.wikimedia.org

В кон­це октяб­ря Совет мини­стров при­нял реше­ние не согла­шать­ся на аннек­сию и оття­ги­вать ситу­а­цию. При этом об отстав­ке само­го Изволь­ско­го речи не шло — во вре­мя дипло­ма­ти­че­ско­го кри­зи­са этот шаг казал­ся пра­ви­тель­ству гибель­ным. Впро­чем, мини­стру ещё пред­сто­я­ло дер­жать ответ перед Госу­дар­ствен­ной думой. Неде­ли до выступ­ле­ния про­шли в сове­ща­ни­ях с пред­ста­ви­те­ля­ми фрак­ций и чте­нии кри­ти­ки в свой адрес в газе­тах. Напад­ки на мини­стра про­ник­ли и в зару­беж­ную печать. Рос­сий­ский послан­ник в Токио Нико­лай Малев­ский-Мале­вич писал уже упо­ми­нав­ше­му­ся Савинскому:

«Вы не може­те пред­ста­вить себе, как вред­но отра­жа­ют­ся на пре­сти­же рус­ско­го пра­ви­тель­ства посто­ян­ные напад­ки на наше ведом­ство. Неуже­ли нель­зя это­му поло­жить предел?»

12 декаб­ря 1908 года Изволь­ский высту­пил перед Думой. В речи он утвер­ждал, что необ­хо­ди­мо созвать обще­ев­ро­пей­ский кон­гресс для обсуж­де­ния сло­жив­ше­го­ся поло­же­ния и стре­мил­ся сгла­дить свои про­ма­хи. Депу­та­ты же, во гла­ве с пра­вы­ми, реши­тель­но отка­зы­ва­лись при­зна­вать австрий­скую аннек­сию Бос­нии. Осо­бен­но ярко высту­пал Вла­ди­мир Пуришкевич:

«Не под­ле­жит ника­ко­му сомне­нию, что кро­ме про­те­ста, кро­ме кри­ка: „Нико­гда!“ — в ответ на эту аннек­сию наших бра­тьев-сла­вян ника­кой крик, ника­кой дру­гой воз­глас не может раз­дать­ся из Вели­кой России».

Засе­да­ние Госу­дар­ствен­ной думы. Источ­ник: commons.wikimedia.org

Несмот­ря на это, Изволь­ский умуд­рил­ся сохра­нить пост и полу­чить под­держ­ку боль­шин­ства дум­ских депу­та­тов. Министр вре­мен­но спас свою карье­ру — при­шёл черёд раз­би­рать­ся в сло­жив­шей­ся ситуации.


Выход из тупика

А она ста­но­ви­лась крайне тяжё­лой. Ни Сер­бия, ни Авст­ро-Вен­грия не шли друг дру­гу на уступ­ки. Стра­ны нахо­ди­лись на поро­ге пол­но­мас­штаб­ной вой­ны. За спи­ной Вены сто­ял Бер­лин. Осман­ская импе­рия и Бол­га­рия заня­ли выжи­да­тель­ную пози­цию, кото­рая бла­го­при­ят­ство­ва­ла Австрии. Вот как оце­ни­ва­ла поло­же­ние газе­та «Рус­ское слово»:

«Бол­га­рия уже воору­же­на про­тив нас, Тур­ция про­да­ёт­ся за бес­це­нок Австрии, и вме­сто вну­ши­тель­ной бал­кан­ской коа­ли­ции на руках у Рос­сии оста­ют­ся толь­ко зло­счаст­ные сер­бы, помочь кото­рым наши дипло­ма­ты не суме­ли. Буду­щее сулит нам тяж­кие разо­ча­ро­ва­ния и уда­ры для наци­о­наль­но­го досто­ин­ства России».

Сто­лы­пин занял одно­знач­ную пози­цию — импе­рия к войне не гото­ва. Рос­сий­ские дипло­ма­ты пред­при­ни­ма­ли все уси­лия для сдер­жи­ва­ния серб­ских поли­ти­ков от опро­мет­чи­вых шагов. Идея Изволь­ско­го созвать меж­ду­на­род­ную кон­фе­рен­цию под­держ­ки вели­ких дер­жав не полу­чи­ла. Петер­бург ока­зал­ся в пато­вой ситуации.

22 мар­та 1909 года Гер­ма­ния пред­ло­жи­ла Рос­сии раз­ре­шить кри­зис: отка­зать­ся от под­держ­ки Сер­бии и при­знать австрий­скую аннек­сию Бос­нии. Петер­бур­гу не оста­ва­лось ино­го выхо­да, кро­ме как согла­сить­ся. Спу­стя несколь­ко дней сопро­тив­ле­ние пре­кра­ти­ла и Сер­бия. Кри­зис мино­вал, но оста­вил после себя глу­бо­кие раны.

Само­на­де­ян­ность Изволь­ско­го при­ве­ла к его ско­рой отстав­ке. В 1910 году долж­ность мини­стра ино­стран­ных дел занял Сер­гей Сазо­нов — чело­век Сто­лы­пи­на, кото­рый без­ого­во­роч­но ему дове­рял. С новым гла­вой изме­ни­лось и лицо МИД. Теперь дипло­ма­ты долж­ны были отчи­ты­вать­ся о сво­их дей­стви­ях непо­сред­ствен­но каби­не­ту мини­стров. Изволь­ский же занял долж­ность рос­сий­ско­го посла в Пари­же, где и встре­тил рево­лю­цию 1917 года. Быв­ший министр остал­ся во Фран­ции и под­дер­жи­вал белых вплоть до сво­ей смер­ти в 1919 году.

Меся­цы Бос­ний­ско­го кри­зи­са вошли в исто­рию Рос­сии под назва­ни­ем «дипло­ма­ти­че­ская Цуси­ма». Эту точ­ную харак­те­ри­сти­ку дал кадет Васи­лий Маклаков:

«При­зна­ние Рос­си­ей аннек­сии явля­ет­ся Цуси­мой для ино­стран­ной поли­ти­ки Рос­сии. Фор­маль­но потер­пе­ла пора­же­ние малень­кая Сер­бия, но удар при­шёл­ся не по ней, а по Рос­сии. Дипло­ма­ти­че­ская ката­стро­фа явля­ет­ся раз­гро­мом наше­го мораль­но­го влияния».

Оче­ред­ной шанс защи­тить малень­кую Сер­бию выпа­дет на лето 1914 года.


Читай­те так­же дру­гие наши тек­сты о дипло­ма­тии и внеш­ней политике: 

От нена­ви­сти до при­ня­тия: как СССР всту­пал в Лигу Наций

На пути к ленин­ско­му «окну в Евро­пу». Совет­ско-эстон­ский мир­ный дого­вор 1920 года

Мог ли СССР стать частью НАТО? Мифы и фак­ты о воз­мож­ном сою­зе с Западом

Гааг­ские кон­фе­рен­ции Нико­лая II: спа­сти мир на краю катастрофы

Поделиться