Осенью 2020 года, 25 сентября, исполнилось 400 лет со дня рождения протопопа Аввакума, главного противника церковной реформы Никона. С его религиозной деятельности начинается история старообрядчества и сложный извилистый путь его последователей.
VATNIKSTAN рассказывает о сущности старообрядчества, его судьбе в ранний период советской власти, а также почему в первые послереволюционные годы большевики симпатизировали старообрядцам несмотря на сотрудничество с Колчаком, но в середине 1920‑х годов резко изменили отношение к приверженцам этого христианского течения.
«Старообрядцы» или «староверы»?
История христианства на территории России насчитывает более тысячи лет, в то время как с момента церковного раскола прошло три с половиной века. Казалось бы, старообрядцы — те же представители христианства, что и последователи Русской Православной Церкви. Однако в широких кругах о них мало что известно, кроме особой культуры, которую старообрядцы трепетно охраняют и передают из поколения в поколение как в России, так и за рубежом.
Можно встретить другое название адептов старообрядчества — староверы. Сами старообрядцы разделяют эти два определения и относятся ко второму более благосклонно. Это связано с семантикой слова «старообрядцы», которая не совсем точно сообщает особенности приверженцев этого течения. У многих складывается впечатление, будто различие между Русской Православной Церковью и старообрядцами кроется лишь в обрядах — но это не так. Отличия не заканчиваются на всем известном двуперстии при крестном знамении и земных поклонах.
Догматика: «Исус» и апокрифы в церковной службе
Одно из фундаментальных отличий двух течений с точки зрения догматики — особенности символа веры. От написания «Иисус», принятого реформой Никона из-за большей близости к греческому произношению, старообрядцы отказались в пользу «Исус», веками использовавшегося на Руси.
Другим важнейшим изменением было исключение союза „а“ во втором члене символа веры:
Дореформенный вариант
1. Верую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.
2. И во единаго Господа, Исуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рождена, а не сотворена, единосущна Отцу, Им же вся быша.
Пореформенный вариант
1. Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.
2. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша.
Всего одна буква в символе веры предопределяет взгляд на сущность и ипостаси Христа. По мнению старообрядцев, в пореформенном варианте содержится противоречие, невозможное для понимания.
Важным является широкое использование апокрифов — текстов, не вошедших в канон. Это касается не только бытового распространения апокрифических текстов, которое не преследуется старообрядческой церковью (при наличии духовенства), но и признанное их использование в церковной службе. Яркий пример — чтение во время Великого поста целого сборника апокрифов «Страсти Христовы», повествующих о последних днях жизни Христа на Земле, распятии, воскресении и схождении в ад.
Как ограничения в правах повлияли на расселение старообрядцев?
До конца XIX века старообрядцы были жёстко ограничены в правах: от непризнания старообрядческого брака и законности рождения детей в нём до лишения возможности заниматься общественной деятельностью. Всё это не могло не повлиять на организацию жизни сторонников старообрядчества. Ограничения, репрессии и ссылки, особенно распространённые в первое время после церковного раскола, вынудили старообрядцев организовывать быт компактно: жить в отдалённых и обособленных поселениях и общинах было единственным способом выжить и сохранить свою религиозную идентичность.
Притеснения со стороны государства приостановились лишь в 1905 году, когда Николай II подписал указ «Об укреплении начал веротерпимости». До этого времени старообрядцы не имели права строить храмы, а существующие были запечатаны. Запрет распространялся и на книгопечатание.
Притеснения и репрессии продолжались на протяжении всей истории царской России. Они предопределили не только обособленное проживание старообрядцев на территории Российской империи, но и создание старообрядческих диаспор за рубежом. Можно сказать, что первая волна русской эмиграции — далеко не «первопроходцы» в политической эмиграции. Например, первые старообрядцы расселились в Пенсильвании и Калифорнии уже в конце XIX века.
Таким образом, к Октябрьской революции старообрядчество включало общины, разбросанные не только по территории бывшей Российской империи, но и диаспоры в самых разных странах — от Бразилии и США до Китая и Турции.
Советская власть и старообрядчество
История отношений советской власти и старообрядчества напрямую связана с религиозной политикой в целом и началась задолго до Октябрьской революции.
Изначально отношение революционеров к религии было спокойным и касалось в большей степени земельного имущества и образования. Ещё в программе, принятой на II съезде РСДРП в Лондоне 1903 года, было установлено отделение церкви от государства и школы от церкви. Эту же программу одобрит молодое советское государство в 1918 году [1,2].
Важным для революционеров было то, что государство станет светским, но сохранит равенство последователей любых религий и их право на свободу вероисповедания.
Первые шаги в религиозной политике
Первым важным документом, определяющим тенденции в религиозной политике советского государства, был Декрет о земле, принятый в октябре 1917 года. Конечно, положения документа в большей степени касались земельного имущества православной церкви, поскольку к моменту Октябрьской революции ей принадлежало значительное количество земель. Гелий Иванович Шмелёв, член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института экономики РАН, отмечает:
«Согласно статистическим данным 1905 года по 50 губерниям Церковь располагала 1,9 млн десятин земли, ещё 0,3 млн десятин находилось в частной собственности духовных лиц. Ей принадлежало немалое количество промышленных предприятий и торговых заведений, доходных домов» [3].
Согласно Декрету церковные земли изымались в пользу государства.
«…Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мёртвым инвентарём, усадебными постройками и всеми принадлежностями, переходят в распоряжение Волостных Земельных Комитетов и Уездных Советов Крестьянских Депутатов, впредь до разрешения Учредительным Собранием вопроса о земле…» [2].
Однако положения декрета не прошли мимо старообрядцев. После указа Николая II к 1917 году старообрядческие общины уже успели восстановить, отстроить и открыть храмы.
Следующим важным шагом в формировании религиозной политики был Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви, принятый в январе 1918 года Советом Народных Комиссаров. Затем начались тотальные ограничения церковной деятельности. Теперь «церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью», «здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются по особым постановлениям местной или центральной государственной власти в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ», а также налагаются ограничения на взыскание денег с прихожан [4].
Очевидно, что в таких условиях следовать религиозным обрядам было крайне трудно.
Далее отдаются более категоричные распоряжения. В программе РКП(б), принятой на VIII съезде партии в марте 1919 года, установлен курс на полное уничтожение религиозных предрассудков [5]. За данным распоряжением последовала кампания по уничтожению мощей святых, в числе которых были почитаемые как старообрядцами, так и последователями Русской Православной Церкви.
Борьба «со всяким религиозным мировоззрением»
Поворотным моментом в государственно-конфессиональных отношениях стало Постановление ЦК РКБ(б) «О постановке антирелигиозной пропаганды и о нарушении пункта 13 программы» от 20 июля 1921 года. Ограничения налагались на членов партии: они не должны быть верующими и оправдывать религиозную деятельность. Агитотдел ЦК и Главполитпросвет отныне должны бороться с любым проявлением религиозности, причём ЦК подчёркивал равное негативное отношение ко всем религиозным группам:
«…Как в антирелигиозных диспутах, так и в печати тщательно избегать узкого направления агитации, направленной иногда против представителей одного какого-нибудь культа; наоборот, систематически подчеркивать, что РКП борется не с какими-нибудь отдельными религиозными группами, а со всяким религиозным мировоззрением вообще. Тщательно избегать всего, что давало бы повод какой-нибудь отдельной национальности думать, а нашим врагам говорить, что мы преследуем людей за их веру…» [6]
Де-юре правительством устанавливалось одинаковое положение как представителей Русской Православной Церкви, так и старообрядцев, католиков, протестантов, мусульман, иудеев и других религиозных групп. Де-факто борьба велась в большей степени с православной церковью. Репрессии были обусловлены, в первую очередь, тесной связью монархического строя и церкви. Чем больше государство изымало имущество, лишало прихожан экономических и юридических прав и придумывало новые ограничения, тем больше настраивало верующих против себя. Кроме прочего, по решениям Поместного собора 1917–1918 годов православная церковь требовала значительных привилегий и сохранения за духовенством части общественных и государственных постов.
Власть яро желала подавить Русскую Православную Церковь как контрреволюционный и буржуазный элемент. В связи с этим представители меньших по численности конфессий на первых порах рассматривались советской властью как орудие борьбы против главного «врага». Старообрядцы, по мнению правительства, обладая исторической судьбой антагониста Русской Православной Церкви, могли противостоять ей и внести разлад во внутреннюю церковную деятельность, связанную, в первую очередь, с патриархом Тихоном.
Коллективные хозяйства и передача свободных земель
Наиболее показательным в государственно-конфессиональных отношениях советского правительства и старообрядцев является создание в 1921 году Комиссии по передаче свободных земель и бывших помещичьих угодий старообрядцам и сектантским общинам. Впоследствии эта комиссия при Народном комиссариате земледелия разработала воззвание «К сектантам и старообрядцам, живущим в России и заграницей». Поразительно, но пока земли православной церкви национализировались, другие земли распределялись между старообрядцами и некоторыми протестантскими общинами.
«Мы знаем, что в России имеется много сект, приверженцы которых, согласно их учения, издавна стремятся к общинной, коммунистической жизни. […] Народный Комиссариат Земледелия нашёл настоящее время наиболее подходящим для того, чтобы призвать к творческой земледельческой работе эти […] сектантские и старообрядческие массы» [7].
Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, входивший в состав комиссии и изучавший старообрядчество, полагал, что старообрядческие общины обладают огромным сельскохозяйственным потенциалом, который необходимо реализовать советскому правительству в виде коллективных хозяйств. В своей статье о возможном участии сектантов в хозяйственной жизни СССР он писал:
«Сектанты в огромном большинстве, повторяю ещё раз, обыкновенные крестьяне-хлеборобы, но двинувшиеся благодаря своей организованности сильно вперёд, почему и представляющие собой несомненный авангард, передовое население на сельскохозяйственном крестьянском фронте, не использовать которое в целях хозяйственного восстановления нашей страны не только странно, но просто преступно» [8].
Кроме того, Бонч-Бруевич отмечал грамотность старообрядцев и «сектантов» и писал:
«…сектанты, живущие в городе, могут быть чрезвычайно полезны советской власти, если вы их допустите к работе в качестве хранителей товаров, продавщиков в государственных и кооперативных магазинах, артельщиков в государственных складах, в качестве организаторов и устроителей народных столовых, чайных, так необходимых для рабочих, и где часто дело не клеится за отсутствием подходящего персонала» [8].
Комиссия обращалась не только к старообрядцам и протестантам на территории бывшей Российской Империи, но и за рубежом. Идея реэмиграции также связана с именем Бонч-Бруевича, который писал об этом:
«Нельзя забывать также и то, что в Северной и Южной Америке томятся десятки тысяч когда-то бежавших туда от царского преследования или высланных за границу из России сектантов, которые самым охотным образом готовы переехать в Россию со всем своим большим инвентарём. Они могли бы сразу заселить сотни разрушающихся совхозов или иные непочатые, пустующие, чернозёмные пространства земли и, конечно, и там поставить хозяйство по-американски» [8].
Почему сложилось такое привилегированное положение старообрядцев и протестантов? По мнению исследователей Александра Эткинда и Натальи Потаповой, большевики проводили некоторую параллель между собой, протестантами и старообрядцами: гонения и на тех и на других привели к вынужденной эмиграции части их представителей [7,9]. Советское правительство рассчитывало на поддержку старообрядцев и протестантов, поскольку большевики в начале своего пути дали им права и привилегии, о которых в царской России им нельзя было и мечтать.
«Рабоче-Крестьянская революция сделала своё дело. […] Все те, кто боролся со старым миром, кто страдал от его тягот, — сектанты и старообрядцы в их числе, — все должны быть участниками в творчестве новых форм жизни. И мы говорим сектантам и старообрядцам, где бы они ни жили на всей земле: добро пожаловать!» [7].
Старообрядцы в Гражданскую войну
Возможно, поддержка была связана не только с возможностью развить экономический потенциал общин, но и с желанием Красной армии перетянуть силы на свою сторону. В период Гражданской войны большая часть старообрядцев активно поддерживала Белое движение. Правительство Колчака уравняло в правах старообрядческое духовенство и духовенство Русской Православной Церкви, установило дружественные отношения со старообрядческими общинами на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке для совместной борьбы с большевизмом.
Прекрасным примером антикоммунистической деятельности старообрядцев стал Новоархангельский скит, в котором после поражения Белой армии скрывались активные контрреволюционные деятели. Там же располагалась типография, где печатали антибольшевистские брошюры [10].
В 1917 году иерей Даниил Суворов опубликовал в журнале «Слово Церкви» статью «Отношение социал-революционеров и социал-демократов к учению Христа», где говорил о несовместимости положений новой власти и религиозных устоев населения:
«Революционеры обещают вам волю и землю даром, но это не так: за землю и волю они отнимают у вас учение Христа и религию. Не слишком ли дорого обойдётся это „даром“?» [11].
В Барнауле с 1918 года старообрядческий писатель-апологет Даниил Суворов и историк Фёдор Мельников выпускали «Сибирский старообрядец», где активно критиковали советскую власть. В той же типографии в Гражданскую войну Суворов и Мельников печатали листовки с контрреволюционными прокламациями.
Тем не менее Комиссия по передаче свободных земель и бывших помещичьих угодий старообрядцам и сектантским общинам создаётся, а земли раздаются. Часть старообрядческого духовенства в ответ на столь благосклонное отношение властей призывала верующих отвечать тем же. Количество старообрядческих общин растёт, духовная жизнь возрождается. Комиссия просуществует до 1924 года.
Нереализованные надежды и глобальные перемены
К середине 1920‑х годов советская власть была озабочена бурным ростом религиозных организаций. Отношение старообрядцев к большевикам было далеко не однозначное: часть старообрядцев, чаще всего сибирских, смотрели на большевиков крайне негативно. Атеистическая пропаганда напрямую ассоциировалась с эсхатологическими представлениями об Антихристе. Кроме того, деление мира на «чистое» (божие) и «нечистое» (антихристово) обуславливало нежелание иметь какие-либо контакты с представителями советской власти. Историк Александр Костров пишет об этом так:
«Таким образом, на фоне разворачивающегося советского строительства, многие тенденции которого в корне противоречили старообрядческой доктрине, в мировоззрении староверов происходило обострение эсхатологических переживаний. В связи с этим обостренно стали восприниматься тезисы о „божьем“ и „антихристовом“ пространствах. Как следствие в среде ортодоксально настроенных старообрядцев стали усиливаться тенденции к ограничению контактов с представителями власти, которые всё чаще стали восприниматься как носители „антихристова царства“» [12].
К концу 1920‑х годов точечно усиливаются контрреволюционные настроения, источник которых — духовенство. Многие цели советского правительства, в том числе стремление к модернизации, противоречили основам старообрядческой жизни, поэтому смириться с новыми порядками им было трудно [13].
План советских властей найти в старообрядческих и «сектантских» общинах поддержку в борьбе против православной церкви провалился. Старообрядцам позволили сохранить привычный крестьянский образ жизни. Исследователь Савелий Шигапов пишет:
«Закономерно, что сами районные власти объясняли неудачи колхозного строительства упорством „кержаков, которых сломить очень трудно“, и пик антистароверческих преследований пришёлся именно на рубеж 20–30‑х гг. XX века — период ликвидации социально-экономических альтернатив колхозному советскому строю» [14].
Неспособность сдержать распространение религии мягкими мерами привело к решению вести жёсткую политику в отношении религиозных организаций. С начала 1929 года с изданием совершенно секретного циркуляра «О мерах по усилению антирелигиозной работы» начинается совершенно новый этап в борьбе с религией и новый этап в отношениях советской власти и старообрядцев.
Источники и ресурсы
- Программа РСДРП (принята на II съезде РСДРП в августе 1903 года).
- «Декрет о земле» (принят II Всероссийским съездом Советов 27.10.1917).
- Шмелев Г.И. Экономический аспект взаимоотношений церкви и государства // Приход. Православный экономический вестник. 2004. №№ 1–2.
- Декрет СНК РСФСР от 23.01.1918 «Об отделении церкви от государства и школы от церкви».
- Программе РКП(б) (принята на VIII съезде партии в марте 1919 года).
- Постановление ЦК РКБ(б) от 20.07.1921 «О постановке антирелигиозной пропаганды и о нарушении пункта 13 программы».
- Эткинд А. Хлыст (секты, литература и революция). М.: Новое литературное обозрение, 1998. — С. 659–666.
- Бонч-Бруевич, В. Д. Возможное участие сектантов в хозяйственной жизни СССР / В. Д. Бонч-Бруевич // Правда. — 1924. — 15 мая.
- Потапова, Н. В. Евангельское христианство и баптизм в России в 1917–1922 гг. (на материалах Дальнего Востока) : монография : в 2 т. — Том 1 / Н. В. Потапова. — Южно-Сахалинск: изд-во СахГУ, 2014. — С. 95–97.
- О старообрядцах в период гражданской войны на официальном сайте Московской Митрополии Русской Православной Старообрядческой Церкви.
- О Данииле Суворове на сайте «Русская вера».
- Костров А. В. Советская власть и старообрядцы Байкальской Сибири в 1920‑е гг. // Новый исторический вестник. 2010. № 23.
- Сахарова Л.Г., Поляков А.Г. Староверы и советская власть: адаптация и конфликт в 1918 — конце 1920‑х годов (на примере Вятской и Нижегородской губерний) // Историческая психология и социология истории. 2018. № 1.
- Шигапов С. Р. Советская власть и староверы: развитие взаимоотношений в 1920–1930‑е гг. (на материалах Томского уезда) // Вестн. Том. гос. ун-та. История. 2016. № 3 (41).
- Пискунов Н. В. Особенности государственной политики по отношению к общинам старообрядцев и старых русских сектантов Нижнего Поволжья в 1920–1930‑е годы // Манускрипт. 2018. № 11–1 (97).
- Гаряева Д. А. Формирование советским государством правовой базы антирелигиозной политики (1917−1929 гг.) // Вестник КИГИ РАН. 2016. №2.
- Потапова, Н. В. Евангельское христианство и баптизм в России в 1917–1922 гг. (на материалах Дальнего Востока) : монография : в 2 т. — Том 1 / Н. В. Потапова. — Южно-Сахалинск: изд-во СахГУ, 2014. — С. 95–97.
