Соцреализм для самых маленьких: детская иллюстрация сталинской эпохи

Во вто­рой поло­вине 1930‑х годов в совет­ском искус­стве нача­лась новая эра. Соци­а­ли­сти­че­ский реа­лизм вме­нял в обя­зан­ность худож­ни­ку и писа­те­лю изоб­ра­жать толь­ко то, что хочет видеть госу­дар­ство, кото­рое рас­смат­ри­ва­ло куль­ту­ру как сред­ство аги­та­ции и про­па­ган­ды. Искус­ство долж­но было демон­стри­ро­вать жизнь про­сто­го совет­ско­го чело­ве­ка, кото­рый уве­рен­но пре­об­ра­зо­вы­вал ста­рый быт и стро­ил свет­лое соци­а­ли­сти­че­ское будущее.

Новые кано­ны повли­я­ли и на дет­скую кни­гу. Изме­ни­лось не толь­ко её содер­жа­ние, но и оформ­ле­ние — твор­че­ские экс­пе­ри­мен­ты 20‑х оста­лись в про­шлом. VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет о том, как выгля­де­ла дет­ская книж­ная иллю­стра­ция в эпо­ху «боль­шо­го сти­ля» и как хру­щёв­ская отте­пель пода­ри­ла ей вто­рую жизнь.

---

1 мар­та 1936 года в газе­те «Прав­да» вышла ста­тья-паск­виль «О худож­ни­ках-пач­ку­нах». Вид­ных масте­ров книж­ной иллю­стра­ции 20‑х — пер­вой поло­ви­ны 30‑х годов Вла­ди­ми­ра Кона­ше­ви­ча и Вла­ди­ми­ра Лебе­де­ва обви­ни­ли в том, что их иллю­стра­ции «пач­ка­ют кни­ги» и мораль­но «уро­ду­ют детей». Худож­ни­кам предъ­яви­ли страш­ное для того вре­ме­ни обви­не­ние в формализме:

«Фор­ма­лизм свы­со­ка и пре­зри­тель­но отно­сит­ся к реаль­но­му миру. <…> Фор­ма­лист… не толь­ко не хочет быть понят­ным — он усмат­ри­ва­ет в понят­но­сти оскорб­ле­ние для себя. Помо­жет ли ребён­ку рису­нок под­хва­тить и усво­ить текст сказ­ки — это дело деся­тое, это и вооб­ще не вхо­дит-де в зада­чи искус­ства. Основ­ное — в поис­ках линии, кото­рая лас­ка­ет взор само­го худож­ни­ка. По суще­ству, это рисун­ки для неболь­шой груп­пы эсте­тов, при­стро­ен­ные в кни­ге для детей».

Чле­нов Ленин­град­ско­го ДЕТ­ГИ­За, где Лебе­дев слу­жил глав­ным худо­же­ствен­ным редак­то­ром, аре­сто­вы­ва­ли одно­го за дру­гим. Вско­ре изда­тель­ство разо­гна­ли. Вре­мя абсо­лют­ной арти­сти­че­ской сво­бо­ды и обэ­ри­ут­ско­го весё­ло­го абсур­да, кото­рые до сих пор цари­ли в дет­ской кни­ге, закончилось.

---

Милитаризм и светлое будущее

Ещё в 20‑е годы в зада­чи дет­ской кни­ги вхо­ди­ло вос­пи­та­ние работ­ни­ка, гото­во­го усерд­но тру­дить­ся на бла­го роди­ны. Одна­ко если тру­же­ник 20‑х — это, ско­рее, изоб­ре­та­тель с живым вооб­ра­же­ни­ем, то иде­аль­ный работ­ник сле­ду­ю­ще­го деся­ти­ле­тия стал лишь послуш­ной еди­ни­цей, шесте­рён­кой в огром­ном меха­низ­ме стро­и­тель­ства новой страны.

Осо­бен­но постра­да­ли в эти годы изда­ния для малы­шей. При­чи­ной тому ста­ла стан­ко­вая (выпол­ня­ет­ся на «стан­ке» — моль­бер­те — и явля­ет­ся само­сто­я­тель­ным про­из­ве­де­ни­ем. — Прим.), реа­ли­сти­че­ская живо­пись, кото­рая порой слиш­ком пря­мо­ли­ней­но пере­но­си­лась в кни­гу. В боль­шин­стве таких иллю­стра­ций отсут­ство­вал инди­ви­ду­аль­ный почерк авто­ра — рабо­ты мно­гих худож­ни­ков отли­ча­лись друг от дру­га толь­ко сюже­том, рас­ста­нов­кой пред­ме­тов и дей­ству­ю­щих лиц. Слож­ные мно­го­фи­гур­ные ком­по­зи­ции, где фор­ма и объ­ём каж­до­го объ­ек­та изоб­ра­жа­лись с помо­щью плав­ных цве­то­вых пере­хо­дов, было слож­но вос­при­ни­мать детям.

Книж­ка-кар­тин­ка вто­рой поло­ви­ны 30‑х — это худо­же­ствен­ный аль­бом, кото­рый понра­вит­ся, ско­рее, под­рост­ку или взрос­ло­му. Тако­ва, напри­мер, кни­га «Наш Крас­ный флот» (1939) с иллю­стра­ци­я­ми Геор­гия Нис­ско­го. Юный чита­тель видел перед собой чёр­ное небо, чёр­ный дым, чёр­ное море и такие же чёр­ные бое­вые кораб­ли. Ярки­ми пят­на­ми на кар­тин­ках выде­ля­лись крас­ные звёз­ды и огнен­ные выстре­лы. Иллю­стра­ции допол­ня­ли соот­вет­ству­ю­щие сти­хи, ритм кото­рых напо­ми­нал воен­ный марш:

В тор­пед­ных аппаратах
Зало­жен гнев страны.
Мы вста­нем брат за брата
В суро­вый час войны.

Дру­гой при­мер похо­жей книж­ки-кар­тин­ки — «Воз­душ­ный парад» (1937) с иллю­стра­ци­я­ми Пав­ла Кир­пи­чё­ва. Слож­ная ком­по­зи­ция, объ­ём­ные фигу­ры и тща­тель­но про­ри­со­ван­ный зад­ний фон — всё это так непо­хо­же на кни­ги преды­ду­ще­го деся­ти­ле­тия с услов­ны­ми плос­ки­ми фор­ма­ми и кон­траст­ны­ми цве­та­ми. С пуга­ю­щим реа­лиз­мом худож­ник изоб­ра­зил сце­ну бом­бар­ди­ров­ки желез­но­до­рож­ной станции.

При­мер удач­ной книж­ки-кар­тин­ки того вре­ме­ни — «Книж­ка эта про четы­ре цве­та» (1936). Изда­ние про­ил­лю­стри­ро­вал Андрей Брей. Ребё­нок заучи­вал цве­та, рас­смат­ри­вая кра­соч­ные кар­тин­ки, на каж­дой из кото­рых был изоб­ра­жён румя­ный малыш с под­сол­ну­хом, веточ­кой ряби­ны или цвет­ком. Рядом — бабоч­ки, стре­ко­зы, гусе­ни­цы и жуки. Увы, такие кни­ги для дошколь­ни­ков в то вре­мя были очень ред­ки. На пер­вый план в дет­ской лите­ра­ту­ре для всех воз­рас­тов вышла про­из­вод­ствен­ная тема­ти­ка и мили­та­ризм под видом патриотизма.

Иллю­стра­ции в дет­ских кни­гах дале­ко не все­гда похо­ди­ли на рабо­ты Нис­ско­го и Кир­пи­чё­ва — часто худож­ни­ки огра­ни­чи­ва­лись про­стым каран­даш­ным или перье­вым рисун­ком. Тако­ва, напри­мер, кни­га «Жив Чапа­ев!» (1938), кото­рая поче­му-то обо­зна­че­на как «рус­ская сказ­ка». Автор иллю­стра­ций неиз­ве­стен. Судя по тек­сту кни­ги, она пред­на­зна­ча­лась для детей восьми—десяти лет. Из кар­ти­нок — кро­ва­во-крас­ная с синим облож­ка, на кото­рой изоб­ра­же­ны силу­эты Чапа­е­ва с сол­да­та­ми и моно­хром­ный рису­нок ска­чу­ще­го на коне ком­ди­ва. В «сказ­ке» он дей­стви­тель­но не уми­ра­ет — Петь­ка пере­прав­ля­ет его на себе через Урал. Чапа­ев начи­на­ет новую жизнь под дру­гим име­нем, «что­бы сты­да не было на людях» — види­мо, опа­са­ет­ся, что его обви­нят в слабости.

В кни­гах для детей всё чаще появ­ля­ет­ся образ вра­га. Сти­хо­тво­ре­ние Саму­и­ла Мар­ша­ка «Аку­ла, гие­на и волк» (1938) име­ет явный поли­ти­че­ский под­текст — речь идёт об анти­ко­мин­тер­нов­ском пак­те (согла­ше­ние по обо­роне от ком­му­низ­ма, заклю­чён­ное в 1936 году) меж­ду Япо­ни­ей и Гер­ма­ни­ей, а поз­же к ним при­со­еди­ни­лась Ита­лия. Изда­ние про­ил­лю­стри­ро­ва­ли Кукры­ник­сы, кото­рые часто исполь­зо­ва­ли обра­зы живот­ных во «взрос­лой» кари­ка­ту­ре. Герои дет­ской кни­ги мало отли­ча­лись от собра­тьев со стра­ниц «Кро­ко­ди­ла». Урод­ли­вые оска­лен­ные пасти, вздыб­лен­ная шерсть и длин­ные кост­ля­вые конеч­но­сти вызы­ва­ли отвра­ще­ние. Детей при­зы­ва­ли воору­жить­ся вин­тов­ка­ми и сра­жать­ся с без­об­раз­ны­ми суще­ства­ми наравне со взрослыми.

Поми­мо пат­ри­о­ти­че­ской лите­ра­ту­ры, суще­ство­ва­ла так назы­ва­е­мая «про­из­вод­ствен­ная кни­га». Этот жанр появил­ся в 20‑е и слу­жил для того, что­бы позна­ко­мить малень­ких чита­те­лей с тех­ни­кой, транс­пор­том и вида­ми рабо­че­го инстру­мен­та. В 30‑е яркие кон­струк­ти­вист­ские рисун­ки-чер­те­жи сме­ни­лись стро­ги­ми иллю­стра­ци­я­ми в духе соц­ре­а­лиз­ма. Эти кар­тин­ки напо­ми­на­ли выста­воч­ные полот­на, умень­шен­ные до раз­ме­ров книж­ной стра­ни­цы. Тако­вы рабо­ты Гри­го­рия Шевя­ко­ва, выпол­нен­ные к сти­хо­тво­ре­нию Саму­и­ла Мар­ша­ка «Вой­на с Дне­пром» (1939). Без уста­ли тру­дят­ся на строй­ке рабо­чие, все как один высо­кие, креп­кие, с застыв­ши­ми лица­ми. Тянут­ся к небу баш­ни стро­и­тель­ных кра­нов, из паро­воз­ных труб выры­ва­ет­ся чёр­ный дым. Дне­прог­эс напо­ми­на­ет рас­кра­шен­ный чер­тёж, на фоне кото­ро­го люди кажут­ся крошечными.

У ново­го сти­ля оформ­ле­ния дет­ской лите­ра­ту­ры были плю­сы — так, со вто­рой поло­ви­ны 30‑х вышло мно­го хоро­ших изда­ний для детей стар­ше­го воз­рас­та. Про­из­ве­де­ния рус­ских, совет­ских и зару­беж­ных клас­си­ков сопро­вож­да­лись чёр­но-белы­ми иллю­стра­ци­я­ми, кото­рые были выпол­не­ны тушью, каран­да­шом или в тех­ни­ке гра­вю­ры. С клас­си­кой рабо­та­ли Демен­тий Шма­ри­нов, Борис Дех­те­рёв и дру­гие худож­ни­ки. Их заме­ча­тель­ная гра­фи­ка до сих пор укра­ша­ет кни­ги Пуш­ки­на, Некра­со­ва, Акса­ко­ва, Тол­сто­го, Горь­ко­го. Стан­ко­вые иллю­стра­ции в этом слу­чае выгля­дят умест­но и пре­крас­но допол­ня­ют текст.

Ред­кий при­мер удач­но­го исполь­зо­ва­ния моно­хром­ной гра­фи­ки в кни­ге для малы­шей — иллю­стра­ции Еле­ны Сафо­но­вой к рас­ска­зу Тама­ры Габ­бе и Зои Заду­най­ской «Повар на весь город» (1934). Кар­тин­ка, изоб­ра­жа­ю­щая кух­ню ком­му­наль­ной квар­ти­ры, — почти рису­нок для совре­мен­но­го вим­мель­бу­ха (кни­га-голо­во­лом­ка со слож­ны­ми дета­ли­зи­ро­ван­ны­ми иллю­стра­ци­я­ми. — Прим.). Его инте­рес­но раз­гля­ды­вать как малень­ко­му, так и взрос­ло­му читателю.

При­ят­но рас­смат­ри­вать и сцен­ки с насе­ко­мы­ми, нари­со­ван­ные Пет­ром Ост­ров­ским для сказ­ки Андрея Шату­на «Муха-Кусу­ха» (1939). Уми­ли­тель­ны кро­шеч­ные жуч­ки, кото­рые устро­и­ли засто­лье в угол­ке одной из стра­ниц, коми­чен образ мухи, про­ли­ва­ю­щей слё­зы рас­ка­я­ния за своё пове­де­ние. Неуди­ви­тель­но: Ост­ров­ский был заме­ча­тель­ным худож­ни­ком-кари­ка­ту­ри­стом, чьи рабо­ты часто появ­ля­лись в «Кро­ко­ди­ле» и дру­гих изданиях.

Мно­гие зна­ют и любят тро­га­тель­ные рисун­ки живот­ных Евге­ния Чару­ши­на. Впро­чем, в кни­ге Алек­сандра Вве­ден­ско­го «Щенок и котё­нок» (1937) худож­ник сумел создать такой страш­ный образ разъ­ярён­но­го пса, что сло­ва «кри­во­но­гий урод», адре­со­ван­ные зло­дею авто­ром сти­хо­тво­ре­ния, не кажут­ся преувеличением.

Самая извест­ная рабо­та Чару­ши­на вто­рой поло­ви­ны 30‑х — иллю­стра­ции к кни­ге Саму­и­ла Мар­ша­ка «Дет­ки в клет­ке» (1937). Задор­ные, рит­мич­ные сти­хо­тво­ре­ния поэта пре­крас­но допол­ня­ют обра­зы детё­ны­шей живот­ных — таких же озор­ных и игри­вых, как сами дети. Чару­шин не оче­ло­ве­чи­ва­ет пер­со­на­жей, но при этом умуд­ря­ет­ся пока­зать харак­тер каж­до­го из них, будь то увле­чён­ный охо­той львё­нок, дру­же­люб­ная эски­мос­ская соба­ка, глу­по­ва­тый пинг­вин или малень­кие испу­ган­ные совы. Худож­ник мастер­ски изоб­ра­жа­ет тек­сту­ру шер­сти, кожи и перьев, рису­ет гла­за-бусин­ки и ост­рые клы­ки. Иллю­стра­ции к этой, как и ко мно­гим дру­гим кни­гам, будут неод­но­крат­но зна­чи­тель­но менять­ся — Чару­шин пере­де­лы­вал их для каж­до­го переиздания.

Здесь же сто­ит упо­мя­нуть необыч­ные изоб­ра­же­ния живой при­ро­ды Сер­гея Пет­ро­ви­ча к пер­вой пуб­ли­ка­ции пове­сти Яна Лар­ри «Необык­но­вен­ные при­клю­че­ния Кари­ка и Вали» в жур­на­ле «Костёр» (1937). Худож­ник создал заме­ча­тель­ные фото­кол­ла­жи в духе 20‑х, кото­рые прак­ти­че­ски не встре­ча­лись в дет­ских кни­гах сле­ду­ю­ще­го деся­ти­ле­тия. Выпол­не­ны они не так раз­ма­ши­сто и сме­ло, как рабо­ты аван­гар­ди­стов Густа­ва Клу­ци­са и Сер­гея Сень­ки­на, но зага­доч­но­му миру при­ро­ды такой мак­си­ма­лизм ни к чему. Пет­ро­вич акку­рат­но выре­зал огром­ных насе­ко­мых и кро­шеч­ных детей по кон­ту­ру и нало­жил на фото­гра­фии заро­с­лей тра­вы, листьев и цве­точ­ных стеб­лей. Каче­ство мак­ро­съём­ки 30‑х годов уди­вит даже совре­мен­но­го читателя.

В 1936 году на вид­но­го масте­ра дет­ской кни­ги Вла­ди­ми­ра Кона­ше­ви­ча обру­ши­лась вол­на обви­не­ний в фор­ма­лиз­ме. Тогда худож­ник отка­зал­ся от ярких изоб­ра­зи­тель­ных при­ё­мов 20‑х. В кни­ге Агнии Бар­то «Сти­хи» (1936) его стиль ста­но­вит­ся очень сдер­жан­ным — слож­но пове­рить, что эти рабо­ты создал автор иллю­стра­ций к «Пута­ни­це» Кор­нея Чуков­ско­го и «Пожа­ру» Саму­и­ла Мар­ша­ка. В цве­те выпол­не­ны облож­ка и несколь­ко стра­ниц внут­ри кни­ги. В них узна­ёт­ся преж­ний Кона­ше­вич, его «куд­ря­вая» линия, гар­мо­нич­ная цве­то­вая гам­ма, но всё это выгля­дит очень блед­но по срав­не­нию с его рисун­ка­ми про­шло­го деся­ти­ле­тия. Осталь­ные изоб­ра­же­ния — про­стые каран­даш­ные кар­тин­ки, мало отли­ча­ю­щи­е­ся от работ менее извест­ных худож­ни­ков того времени.

Рус­ские народ­ные сказ­ки ста­ли всё чаще появ­лять­ся на стра­ни­цах дет­ских книг. В 20‑е таких изда­ний прак­ти­че­ски не было: глав­ный идео­лог совет­ско­го обра­зо­ва­ния Надеж­да Круп­ская счи­та­ла, что вол­шеб­ные исто­рии не годи­лись для вос­пи­та­ния буду­щих стро­и­те­лей соци­а­лиз­ма, так как не дава­ли ника­ких прак­ти­че­ских зна­ний. Теперь сказ­ки выхо­ди­ли в боль­шом коли­че­стве. Мно­гие из них иллю­стри­ро­вал Кон­стан­тин Куз­не­цов. Бла­го­да­ря его кра­соч­ным рабо­там, дети позна­ко­ми­лись с «Куроч­кой Рябой» (1936), «Лисич­кой-сест­рич­кой» (1937) и дру­ги­ми сказ­ка­ми. Несмот­ря на кажу­щу­ю­ся про­сто­ту, герои Куз­не­цо­ва выгля­дят теп­ло, живо и тро­га­тель­но. Худож­ник пре­крас­но пере­дал обра­зы с помо­щью мяг­ких маз­ков кисти или мел­ких каран­даш­ных штри­хов, повто­ря­ю­щих тек­сту­ру бумаги.

---

«Царевна-лягушка» и противотанковые ежи

В годы вой­ны было слож­но нала­дить книж­ное дело, достать необ­хо­ди­мые мате­ри­а­лы, най­ти авто­ров и худож­ни­ков. Жесто­кая реаль­ность ото­рва­ла людей от при­выч­ных заня­тий. Кро­ме того, не все дети мог­ли тра­тить вре­мя и силы на чте­ние: наравне со взрос­лы­ми они нес­ли на себе тяго­ты воен­ных лет, ста­но­ви­лись тиму­ров­ца­ми и сбор­щи­ка­ми лома, рабо­та­ли на полях. Кни­га не мог­ла заме­нить учи­те­лей и роди­те­лей, но она отвле­ка­ла, сме­ши­ла, под­дер­жи­ва­ла юно­го чита­те­ля, рас­ска­зы­ва­ла ему о теку­щих собы­ти­ях. Мно­гие изда­ния оформ­ля­ли доволь­но про­сто — тек­сты сопро­вож­да­ли неза­мыс­ло­ва­тые одно­цвет­ные иллю­стра­ции или кар­тин­ки с мини­маль­ным коли­че­ством цве­тов. Одна­ко встре­ча­лись и исключения.

В 1944 году Адри­ан Ермо­ла­ев заме­ча­тель­но иллю­стри­ро­вал «Почту воен­ную» Саму­и­ла Мар­ша­ка. Сти­хо­тво­ре­ние с рисун­ка­ми худож­ни­ка опуб­ли­ко­ва­ли в жур­на­ле «Мур­зил­ка» (№ 10–11, 1944). «Поч­та воен­ная» — пере­осмыс­ле­ние зна­ме­ни­той «Почты», вышед­шей почти на 20 лет рань­ше. Поч­та­льон Ермо­ла­е­ва совсем не похож на фран­то­ва­тых собра­тьев, создан­ных Цеха­нов­ским для пер­вой вер­сии про­из­ве­де­ния в 1927 году.

Теперь это уже не рас­кра­шен­ные ярки­ми крас­ка­ми бра­вые молод­цы, пру­жи­ни­стой поход­кой шага­ю­щие по ули­цам Бер­ли­на и Лон­до­на. «Пись­мо­но­сец Ленин­гра­да» пре­вра­тил­ся в скром­но­го ста­рич­ка в очках с рас­крас­нев­ши­ми­ся от моро­за щека­ми. Сжи­мая в замёрз­шей руке пись­мо, он про­би­ра­ет­ся сквозь снеж­ные сугро­бы. На фоне — пей­за­жи изму­чен­но­го бло­ка­дой горо­да. Дру­гой поч­та­льон — фрон­то­вой — бес­страш­ный моло­дой боец, сопро­вож­да­ю­щий това­ри­щей в сра­же­ни­ях, похо­дах и на отды­хе. Что­бы пока­зать, насколь­ко опас­на его рабо­та, худож­ник изоб­ра­жа­ет тре­вож­ные сце­ны бое­вых дей­ствий. Из выжжен­ной тра­вы рас­тёт оди­но­кий под­сол­нух, поза­ди кото­ро­го на фоне белых хат-маза­нок чер­не­ет танк. Кро­ва­во-крас­ным цве­том обо­зна­че­ны выстре­лы, вспо­ло­хи взры­вов, горя­щие дви­га­те­ли пада­ю­щих самолётов.

В 1943 году вышла кни­га Сер­гея Михал­ко­ва «Моя ули­ца» (1943), посвя­щён­ная воен­ным буд­ням про­стых моск­ви­чей. Каран­даш­ные рисун­ки для неё выпол­ни­ли Юрий Пиме­нов и Вла­ди­мир Васи­льев. Бла­го­да­ря рабо­те худож­ни­ков сто­ли­ца ста­ла не про­сто местом дей­ствия, а пол­но­цен­ной геро­и­ней кни­ги. Как и его жите­ли, город тих, серьё­зен и полон реши­мо­сти. Маль­чик, гуля­ю­щий по ули­цам с отцом-фрон­то­ви­ком, вме­сто шум­ных толп про­хо­жих видел немно­гие сосре­до­то­чен­ные фигу­ры моск­ви­чей, вме­сто свер­ка­ю­щих вере­ниц авто­мо­би­лей — бое­вую тех­ни­ку, вме­сто сло­на в зоо­пар­ке — огром­ный бал­лон воз­душ­но­го заграж­де­ния. Но жизнь в горо­де, застав­лен­ном про­ти­во­тан­ко­вы­ми ежа­ми, про­дол­жа­лась. Рабо­та­ли апте­ки и парик­ма­хер­ские, на ули­це тор­го­ва­ла цве­та­ми улыб­чи­вая жен­щи­на, в пар­ке сидел моло­дой отец с дет­ской коляс­кой. Одно­цвет­ные иллю­стра­ции, мрач­но­ва­тые на пер­вый взгляд, на самом деле про­ник­ну­ты надеж­дой и оптимизмом.

Встре­ча­лись сре­ди про­из­ве­де­ний о войне и забав­ные при­ме­ры. Для кни­ги Алек­сандра Стоврац­ко­го «Зер­ка­ло» (1941) худож­ник Пётр Реп­кин нари­со­вал бой­ко­го маль­чу­га­на, кото­рый, несмот­ря на юный воз­раст, соби­ра­ет­ся стать крас­но­ар­мей­цем. Одна беда — бед­ня­га слиш­ком хру­пок для воен­ной служ­бы. Он изо всех сил ста­ра­ет­ся потол­стеть, упле­тая за обе щёки «всё, что кис­ло, всё, что слад­ко». План удал­ся: маль­чик окреп и готов взять в руки вин­тов­ку. Реп­кин изоб­ра­зил неболь­шие сцен­ки с мно­же­ством дета­лей — акку­рат­но раз­ло­жен­ные игруш­ки, устав­лен­ный все­воз­мож­ны­ми блю­да­ми стол, кош­ка, оза­да­чен­но раз­гля­ды­ва­ю­щая бута­фор­ское ружьё. В кон­це кни­ги готов­ность маль­чи­ка к армии демон­стри­ру­ют его плю­ше­вые това­ри­щи — миш­ка сидит за пуле­мё­том, обе­зья­на едет на тан­ке. Оде­тый в воен­ную фор­му глав­ный герой шага­ет рядом.

Даже в годы вой­ны не пре­кра­щал­ся выпуск цвет­ных книг для малы­шей со сказ­ка­ми, потеш­ка­ми и песен­ка­ми. Неболь­шая кни­жеч­ка «Бабуш­ки­ны песен­ки» (1944), став­шая биб­лио­гра­фи­че­ской ред­ко­стью, — при­мер того, как дефи­цит мате­ри­а­лов и обсто­я­тель­ства воен­но­го вре­ме­ни повли­я­ли на оформ­ле­ние. Для созда­ния иллю­стра­ций худож­ник Ред­лик, веро­ят­но, обра­тил­ся к лино­гра­вю­ре. Он исполь­зо­вал толь­ко четы­ре цве­та: чёр­ный, крас­ный, зелё­ный и жёл­тый. Кое-где замет­но, что печат­ные фор­мы, с кото­рых рису­нок пере­но­сил­ся на бума­гу, были нало­же­ны неров­но — крас­ка выхо­ди­ла за гра­ни­цы кон­ту­ров. Отпе­чат­ки мел­ких дета­лей на неко­то­рых кар­тин­ках похо­жи, ско­рее, на хао­тич­но раз­бро­сан­ные бес­фор­мен­ные пят­на. Несмот­ря на неболь­шие огре­хи, а воз­мож­но, и бла­го­да­ря им, эти нехит­рые иллю­стра­ции выгля­дят очень живо и трогательно.

Ещё одна неболь­шая и доволь­но ред­кая цвет­ная кни­га, вышед­шая в воен­ные годы, — «Маль­чик Вова» (1944) Миха­и­ла Вол­жа­ни­на. Про­ил­лю­стри­ро­вал это неболь­шое изда­ние Арий Вент­цель. Во вре­мя про­гул­ки глав­ный герой встре­ча­ет насе­ко­мых, кото­рые выгля­дят у худож­ни­ка как живые. Вент­цель мастер­ски изоб­ра­зил их сет­ча­тые кры­лья, мох­на­тые лап­ки и бле­стя­щие пан­ци­ри. Рас­смат­ри­вать эту малень­кую, раз­ме­ром с ладонь, кни­жеч­ку — боль­шое удовольствие.

Про­дол­жал рабо­ту над кни­га­ми мастер ска­зоч­ных рисун­ков Кон­стан­тин Куз­не­цов. В 1944 году вышла про­ил­лю­стри­ро­ван­ная им «Царев­на-лягуш­ка». На стра­ни­цах кни­ги ребё­нок встре­чал все­воз­мож­ные чуде­са: нес­лась ему навстре­чу трой­ка лоша­дей в бога­той упряж­ке, рас­сти­лал­ся рас­ши­тый необыч­ны­ми узо­ра­ми ковёр, вырас­тал на стра­ни­це вол­шеб­ный терем, похо­жий на аппе­тит­ный кре­мо­вый торт.

Ина­че на зна­ко­мую с дет­ства исто­рию пред­ла­га­ет посмот­реть кни­га «Театр теней» (1945). Мрач­ные силу­эты, нари­со­ван­ные худож­ни­цей Верой Тара­со­вой, дела­ют сказ­ку Ган­са Хри­сти­а­на Андер­се­на «Дюй­мо­воч­ка» таин­ствен­ной и тре­вож­ной. Эти кар­тин­ки все­го лишь демон­стри­ру­ют, как будет выгля­деть исто­рия, разыг­ран­ная детьми при помо­щи фигу­рок из кар­то­на. Но на стра­ни­цах кни­ги тём­ные при­зра­ки жуков, кры­сы, жабы и кро­та выгля­дят зловеще.

---

От блокады до сказки

В после­во­ен­ные годы в изда­тель­ском деле и искус­стве книж­ной иллю­стра­ции насту­пи­ло новое ожив­ле­ние. Уве­ли­чи­ва­лись тира­жи и коли­че­ство назва­ний выпус­ка­е­мых книг, улуч­ша­лось их поли­гра­фи­че­ское каче­ство, воз­вра­ща­лись к рабо­те масте­ра, ото­рван­ные от неё вой­ной, при­хо­ди­ли новые худож­ни­ки. Мно­гие иллю­стра­то­ры сосре­до­то­чи­лись на созда­нии лито­гра­фий, рисун­ков аква­ре­лью, каран­да­шом и тушью к про­из­ве­де­ни­ям клас­си­че­ской и совет­ской лите­ра­ту­ры для юношества.

Рабо­ты худож­ни­ков сна­ча­ла демон­стри­ро­ва­ли на выстав­ках, и толь­ко потом они попа­да­ли в кра­си­во оформ­лен­ные изда­ния. Одоб­ре­ние кри­ти­ков и широ­кой пуб­ли­ки полу­чи­ли рисун­ки Кукры­ник­сов к «Даме с собач­кой» Анто­на Чехо­ва, рабо­ты Сер­гея Гера­си­мо­ва к «Делу Арта­мо­но­вых» Мак­си­ма Горь­ко­го, серия иллю­стра­ций Евге­ния Киб­ри­ка к «Тара­су Буль­бе» Нико­лая Гого­ля (1946). В совет­ской кни­ге для детей и под­рост­ков про­дол­жа­ла гос­под­ство­вать стро­гая стан­ко­вая графика.

В 1946 году вышла кни­га «В те дни» Нико­лая Тихо­но­ва с лито­гра­фи­я­ми Алек­сея Пахо­мо­ва. Изда­ние посвя­ти­ли буд­ням бло­кад­но­го Ленин­гра­да. Пахо­мов созда­вал эти иллю­стра­ции ещё в годы вой­ны, так как не поки­дал оса­ждён­но­го горо­да. С нату­ры делал наброс­ки ред­ко — люди, уви­дев рису­ю­ще­го на ули­це худож­ни­ка, набра­сы­ва­лись на него с обви­не­ни­я­ми в шпи­о­на­же. Обыч­но Алек­сей про­сто запо­ми­нал уви­ден­ное, а затем пере­но­сил наблю­де­ния на бума­гу. Рабо­ты Пахо­мо­ва чест­но и эмо­ци­о­наль­но рас­ска­зы­ва­ли о буд­нях про­стых ленин­град­цев. Каж­дый день в бло­кад­ном горо­де был насто­я­щим подви­гом: дети и взрос­лые рас­ки­ды­ва­ли лопа­та­ми снег, мед­сёст­ры выно­си­ли из раз­ру­шен­но­го дома ране­но­го ребён­ка, измож­дён­но­го голо­дом муж­чи­ну на санях вез­ли в ста­ци­о­нар через зане­сён­ный сне­гом мост. Лица геро­ев Пахо­мо­ва выра­жа­ют одно­вре­мен­но реши­тель­ность и тихую скорбь. Несмот­ря на голод, холод и сот­ни тысяч смер­тей, полу­раз­ру­шен­ный город про­дол­жал жить и бороться.

Новый, цве­ту­щий Ленин­град появил­ся на стра­ни­цах кни­ги со сти­хо­тво­ре­ни­ем Вла­ди­ми­ра Лиф­ши­ца «Встре­ча» (1946). Иллю­стра­ции к это­му кра­соч­но­му изда­нию выпол­ни­ли Сер­гей Моча­лов и Ната­лья Пет­ро­ва. Осво­бож­дён­ный город встре­чал бой­цов, вер­нув­ших­ся с побе­дой. На кар­тин­ках не было раз­ру­шен­ных зда­ний: свер­ка­ла позо­ло­той Адми­рал­тей­ская игла, Ростраль­ные колон­ны и Нарв­ские воро­та были укра­ше­ны флаж­ка­ми, на зали­тых солн­цем ули­цах тол­пи­лись счаст­ли­вые люди. На одной из иллю­стра­ций худож­ни­ки изоб­ра­зи­ли забав­ную сцен­ку: весь строй сол­дат загля­дел­ся на появив­шу­ю­ся в окне девуш­ку. Всё вокруг сме­я­лось и лико­ва­ло. Город начи­нал новую жизнь.

Посте­пен­но пол­ки биб­лио­тек и мага­зи­нов попол­ня­лись ярки­ми дет­ски­ми изда­ни­я­ми. Неболь­шая книж­ка «Храб­рец» (1946) с весё­лым сти­хо­тво­ре­ни­ем Ната­льи Кон­ча­лов­ской и иллю­стра­ци­я­ми Вик­то­ра Гри­го­рье­ва рас­ска­зы­ва­ла о при­клю­че­ни­ях кота в мага­зине игру­шек. Мими­ка и дви­же­ния непо­сед­ли­во­го зве­ря напо­ми­на­ют кад­ры из мульт­филь­мов Уол­та Дис­нея и Мак­са Флей­ше­ра 20–30‑х годов. Неиз­вест­но, чем вдох­нов­лял­ся Гри­го­рьев, но кот ему явно удал­ся — его забав­ные ужим­ки и сей­час вызы­ва­ют улыбку.

Про­дол­жая «коша­чью» тему, сто­ит упо­мя­нуть заме­ча­тель­ную кни­гу «Кот-вор­кот» (1948) с иллю­стра­ци­я­ми Юрия Вас­не­цо­ва. Здесь собра­ны песен­ки, потеш­ки и сказ­ки об «уса­тых-поло­са­тых». Кош­ки уда­ва­лись ему осо­бен­но хоро­шо. Так и хочет­ся поче­сать за ушком пуши­стых созда­ний, у кото­рых «ушки чут­ки, усы длин­ны, шуб­ка шел­ко­ва». Не забыл худож­ник про обста­нов­ку ком­нат и костю­мы геро­ев: воз­душ­ные зана­ве­си, оде­я­ла, одеж­ду и даже вален­ки он укра­сил при­чуд­ли­вы­ми вышив­ка­ми, бан­та­ми и кружевами.

Тро­га­тель­ные аква­рель­ные иллю­стра­ции мож­но уви­деть в кни­ге Нико­лая Асе­е­ва «Тёш­ка» (1947), кото­рую офор­мил Вадим Тро­фи­мов. Здесь тоже есть кот, но уже не ска­зоч­ный, не муль­тяш­ный, а насто­я­щий. Мяг­кая тек­сту­ра пуши­стой шуб­ки, выра­же­ния мор­доч­ки и изящ­ная коша­чья гра­ция очень точ­но пере­да­ны худож­ни­ком. Осо­бен­но хоро­ша кар­тин­ка с потя­ги­ва­ю­щим­ся Тёш­кой, кото­рый выгнул спи­ну перед тем, как при­нять­ся за «котячий мел­кий труд».

В после­во­ен­ные годы воз­об­но­вил рабо­ту один из тита­нов совет­ской дет­ской иллю­стра­ции Вла­ди­мир Лебе­дев. Теперь рисун­ки худож­ни­ка выгля­де­ли очень сдер­жан­но и несме­ло по срав­не­нию с «Цир­ком» (1925), «Моро­же­ным» (1925) и дру­ги­ми кни­га­ми 20‑х — нача­ла 30‑х годов. «Две­на­дцать меся­цев» (1948) и «Чего боял­ся Петя» (1955) Саму­и­ла Мар­ша­ка сопро­вож­да­ют выпол­нен­ные в реа­ли­сти­че­ской мане­ре рисун­ки со сдер­жан­ным коло­ри­том. Тща­тель­но про­ри­со­ван фон — а ведь Лебе­дев счи­тал, что изоб­ра­же­ния пред­ме­тов и пер­со­на­жей все­гда нуж­но раз­ме­щать на чистой стра­ни­це без зад­не­го пла­на. Увы, вре­мя дик­то­ва­ло свои пра­ви­ла. Эсте­ти­ке соци­а­ли­сти­че­ско­го реа­лиз­ма были чуж­ды худо­же­ствен­ные экс­пе­ри­мен­ты, образ­ность и условность.

Про­дол­жал иллю­стри­ро­вать дет­ские кни­ги бли­жай­ший сорат­ник Лебе­де­ва Вла­ди­мир Кона­ше­вич. Ста­ра­ясь избе­жать новых обви­не­ний в фор­ма­лиз­ме, он по-преж­не­му отка­зы­вал­ся от празд­нич­но­сти и деко­ра­тив­но­сти. Худож­ник счи­тал заня­тия порт­ре­том, пей­за­жем и натюр­мор­том необ­хо­ди­мой частью твор­че­ства, но не видел смыс­ла в том, что­бы пере­но­сить стан­ко­вую живо­пись в дет­скую лите­ра­ту­ру. Тем не менее ему при­хо­ди­лось это делать. В кни­ге Юли­а­на Туви­ма «Детям» (1949) мы видим чёр­но-белые рисун­ки, мно­гие из кото­рых про­сты и невыразительны.

Мно­го­обе­ща­ю­ще выгля­дит яркая облож­ка «Зага­док» (1951) Кор­нея Чуков­ско­го — в цве­ту­щих веточ­ках, кра­соч­ных рам­ках кар­ти­нок, где едут на колё­си­ках кро­шеч­ные доми­ки и плы­вут по морю поез­да, ещё чув­ству­ет­ся преж­ний Кона­ше­вич. Увы, чита­тель откры­ва­ет кни­гу и видит перед собой всё те же стан­ко­вые рисун­ки, толь­ко цвет­ные. Они по-сво­е­му инте­рес­ны, но в них не чув­ству­ет­ся инди­ви­ду­аль­ный стиль худож­ни­ка, кото­рый так полю­бил­ся детям преды­ду­щих поколений.

Хоро­шим при­ме­ром пере­но­са «выста­воч­ных» работ на стра­ни­цы дет­ской кни­ги слу­жат иллю­стра­ции Дави­да Дубин­ско­го. Худож­ник заявил о себе в после­во­ен­ные годы и, несмот­ря на свою моло­дость, быст­ро стал одним из веду­щих масте­ров гра­фи­ки. Мно­же­ство поло­жи­тель­ных отзы­вов полу­чи­ли моно­хром­ные аква­ре­ли к изда­нию неболь­шой пове­сти Арка­дия Гай­да­ра «Чук и Гек» (1950).

Дубин­ский изоб­ра­зил жизнь огром­ной стра­ны, кото­рая стро­ит, дымит завод­ски­ми тру­ба­ми, пере­го­ва­ри­ва­ет­ся теле­граф­ны­ми стол­ба­ми и элек­тро­мач­та­ми. Эти рисун­ки про­сты, но неве­ро­ят­но жиз­нен­ны. Чита­тель загля­ды­вал в тихий уго­лок мос­ков­ско­го дво­ра, окру­жён­но­го кон­ту­ра­ми даль­них стро­ек, сле­дил за дет­ской дра­кой, раз­де­лял с Чуком и Геком тре­вож­ное ожи­да­ние на незна­ко­мой желез­но­до­рож­ной стан­ции. От иллю­стра­ции к иллю­стра­ции герои пове­сти рос­ли, меня­лись, ста­но­ви­лись серьёз­нее. Вско­ре худож­ник выпол­нил заме­ча­тель­ные рабо­ты к дру­гим про­из­ве­де­ни­ям Гай­да­ра — кни­гам «Р. В. С.» (1953) и «Даль­ние стра­ны» (1955).

В после­во­ен­ные годы рас­крыл­ся талант ново­го ори­ги­наль­но­го иллю­стра­то­ра-ска­зоч­ни­ка Евге­ния Рачё­ва. Поми­мо тон­ко­го ани­ма­ли­сти­че­ско­го чутья, в рабо­тах худож­ни­ка ощу­ща­ет­ся спо­соб­ность к ост­ро­ум­ным ана­ло­ги­ям, к шут­ли­во­му «оче­ло­ве­чи­ва­нию» зве­рей и птиц. Так­же боль­шое вни­ма­ние Рачёв уде­лял наци­о­наль­но­му коло­ри­ту в сказ­ках раз­ных наро­дов, при­чём не толь­ко в костю­мах, орна­мен­те, но и в самом обли­ке животных.

Вни­ма­ние к дета­лям, уме­ние пока­зать харак­тер и эмо­ции геро­ев худож­ник демон­стри­ру­ет в иллю­стра­ци­ях к рус­ской народ­ной сказ­ке «Пету­шок — золо­той гре­бе­шок» (1953). На стра­ни­цах кни­ги улыб­чи­вый и тру­до­лю­би­вый кот в крас­ной косо­во­рот­ке ходит в лес по дро­ва и игра­ет на гус­лях, а глу­по­ва­тый петух выгля­ды­ва­ет из окна с рас­пис­ны­ми налич­ни­ка­ми. Заме­ча­тель­ные рисун­ки Рачёв выпол­нил в вен­гер­ской сказ­ке «Два жад­ных мед­ве­жон­ка» (1956). Мед­ве­жа­та пре­лест­ны в сво­ей наив­ной жад­но­сти и бес­по­мощ­но­сти, лиса обо­льсти­тель­но лука­ва, а кра­соч­ные вен­гер­ские костю­мы и яркий узор завер­ша­ют облик этой кни­ги, такой радост­ной для ребён­ка. Кро­ме того, худож­ник был бле­стя­щим истол­ко­ва­те­лем басен.

Комич­но выгля­дит мед­ведь, при­стра­стив­ший­ся к таба­ку в ска­зе Сер­гея Михал­ко­ва «Как мед­ведь труб­ку нашёл» (1955), смеш­но смот­реть на его лес­ных това­ри­щей, рази­нув­ших от удив­ле­ния зуба­стые пасти.

---

Оттепель и детская книга

Дости­же­ния дет­ской кни­ги к сере­дине 50‑х годов были дей­стви­тель­но вели­ки, но недо­ста­точ­ны. Харак­тер­ные для ста­лин­ской эпо­хи дог­ма­тич­ные взгля­ды на книж­ную гра­фи­ку и искус­ство в целом пагуб­но ска­зы­ва­лись на твор­че­стве худож­ни­ков. Кни­ги для детей млад­ше­го и сред­не­го воз­рас­та боль­ше похо­ди­ли на изда­ния для юно­ше­ства. Ста­ра­ясь избе­жать зло­ве­ще­го ярлы­ка «фор­ма­ли­ста», талант­ли­вые иллю­стра­то­ры часто пря­та­ли инди­ви­ду­аль­ный стиль и обра­ща­лись к без­ли­кой реа­ли­сти­че­ской мане­ре. Школь­ные пове­сти с одно­об­раз­ны­ми каран­даш­ны­ми и перо­вы­ми рисун­ка­ми, дешё­вые изда­ния клас­си­ков с репро­дук­ци­я­ми стан­ко­вой гра­фи­ки запол­ни­ли книж­ный рынок. При этом не толь­ко нату­ра­лизм и ремес­лен­ни­че­ство, но даже высо­ко­ка­че­ствен­ные рабо­ты, выпол­нен­ные без учё­та осо­бен­но­стей воз­рас­та, мог­ли пока­зать­ся малень­ко­му чита­те­лю скуч­ны­ми и однообразными.

Дет­ская кни­га нуж­да­лась в новых иде­ях, ей не хва­та­ло выдум­ки, игры, необыч­ных обра­зов. Нако­нец, во вто­рой поло­вине 50‑х годов вме­сте с отте­пе­лью нача­ли «отта­и­вать» преж­де ско­ван­ные рам­ка­ми соц­ре­а­лиз­ма худож­ни­ки. Появи­лись новые масте­ра, кото­рые в корне меня­ли под­ход к дет­ской иллю­стра­ции, ломая уста­рев­шие каноны.

Слож­но пред­ста­вить, что неко­то­рые рабо­ты Али­сы Порет появи­лись более чем пол­ве­ка назад — настоль­ко совре­мен­ны­ми они выгля­дят сей­час. Худож­ни­ца нача­ла твор­че­ский путь ещё в 20‑е, когда рабо­та­ла в ДЕТ­ГИ­Зе вме­сте с Лебе­де­вым и дру­ги­ми вид­ны­ми масте­ра­ми. Мно­гим Порет извест­на по кни­гам, вышед­шим уже после вой­ны. Так, в 1948 году в жур­на­ле «Мур­зил­ка» вышло сти­хо­тво­ре­ние Сер­гея Михал­ко­ва «Котё­нок» с иллю­стра­ци­я­ми худож­ни­цы. В 1957 году из жур­наль­ной пуб­ли­ка­ции вырос­ла неболь­шая книж­ка-шир­моч­ка для малы­шей, где тро­га­тель­ный пуши­стый пер­со­наж регу­ляр­но полу­чал наго­няи от домо­чад­цев. Котё­нок у худож­ни­цы полу­чил­ся таким милым и без­за­щит­ным, что послед­няя фра­за сти­хо­тво­ре­ния «люди все­гда оби­жа­ют котят» рас­стро­и­ла бы и взрослого.

Чуть рань­ше, в 1952 году, была изда­на ещё одна «коша­чья» кни­га с рисун­ка­ми Порет — сти­хи поль­ских поэтов в пере­ска­зе Бори­са Захо­де­ра «Белый дом и чёр­ный кот» (1952). Одну и стра­ниц почти пол­но­стью зани­ма­ло изоб­ра­же­ние чёр­но­го, как уголь, живот­но­го с янтар­но-жёл­ты­ми гла­за­ми. Кот буд­то смот­рел на чита­те­ля с непо­ни­ма­ни­ем и воз­му­ще­ни­ем: зачем, мол, меня потре­во­жил? Заме­ча­тель­но уда­лись худож­ни­це люди, похо­жие на пер­со­на­жей куколь­но­го теат­ра, хит­рым и про­ныр­ли­вым полу­чил­ся глав­ный зло­дей исто­рии — лип­кое пят­но клея.

В кни­ге обра­щал на себя вни­ма­ние фор­зац, укра­шен­ный орна­мен­том с муха­ми. Каза­лось бы, при­чём здесь докуч­ли­вые насе­ко­мые? Есть вер­сия, что это отсыл­ка к обра­зу пче­лы как сим­во­лу вер­хов­ной вла­сти в напо­лео­нов­ской Фран­ции. Такой гераль­ди­че­ский эле­мент исполь­зо­вал­ся в то вре­мя и при оформ­ле­нии книг, в том чис­ле на фор­за­цах. Вто­рое мне­ние не менее инте­рес­но. По-англий­ски фор­зац — fly-leaf, где fly — муха (или гла­гол «летать»), leaf — лист. Полу­ча­ет­ся, на англий­ский «фор­зац» дослов­но пере­во­дит­ся как «лист с муха­ми» или «лета­ю­щий лист». «Муши­ная» загад­ка Али­сы Порет не раз­га­да­на до сих пор. Зато уми­ли­тель­ные кош­ки и котя­та надол­го ста­ли её визит­ной карточкой.

Во вто­рой поло­вине 50‑х годов начал рабо­ту в дет­ской кни­ге зна­ме­ни­тый худож­ник, пред­ста­ви­тель мос­ков­ско­го кон­цеп­ту­а­лиз­ма Илья Каба­ков. Пона­ча­лу он не поз­во­лял себе сме­лых экс­пе­ри­мен­тов, зато ему заме­ча­тель­но уда­ва­лись иллю­стра­ции к кни­гам, посвя­щён­ным исто­рии и куль­ту­ре Рос­сии и Восто­ка. Очень аутен­тич­но выгля­дят его рисун­ки к кни­ге Оль­ги Гурьян «Повесть о Вели­кой стене» (1959). Дей­ствие пове­сти про­ис­хо­ди­ло в Китае III века до нашей эры. Иллю­стра­ции худож­ник созда­вал, вдох­нов­ля­ясь китай­ской сред­не­ве­ко­вой живо­пи­сью. Эти рабо­ты выпол­не­ны с боль­шим мастер­ством и ува­же­ни­ем к худо­же­ствен­но­му насле­дию народа.

В кни­ге рус­ских народ­ных посло­виц и пого­во­рок «День рабо­той весел» (1959) Каба­ков обра­ща­ет­ся к луб­ку. Если доба­вить этим рабо­там цве­та, полу­чат­ся насто­я­щие «потеш­ные листы», кото­рые про­да­ва­лись в Рос­сии два-три сто­ле­тия назад. Так, кар­тин­ка, где мыши тащат кадуш­ку, — пря­мая отсыл­ка к попу­ляр­но­му лубоч­но­му сюже­ту «Как мыши кота хоро­ни­ли» (1760).

Вла­ди­ми­ра Суте­е­ва назы­ва­ют одним из зачи­на­те­лей совет­ской муль­ти­пли­ка­ции. Дей­стви­тель­но, в 30‑е годы он рабо­тал не толь­ко худож­ни­ком ани­ма­ции, но и режис­сё­ром. Суте­ев поста­вил пер­вый совет­ский зву­ко­вой мульт­фильм «Ули­ца попе­рёк» (1931), затем вышли «Коло­бок» (1936), «Шум­ное пла­ва­ние» (1937), «Дядя Стё­па» (1939) и дру­гие про­из­ве­де­ния. После вой­ны худож­ник ушёл из ани­ма­ции и пере­клю­чил­ся на иллю­стра­цию дет­ских книг. В 1950 году он сно­ва нари­со­вал Дядю Стё­пу, но теперь этот доб­ро­душ­ный блю­сти­тель зако­на жил не на кино­плён­ке, а под облож­кой оче­ред­но­го изда­ния зна­ме­ни­то­го сти­хо­тво­ре­ния Сер­гея Михал­ко­ва. «Книж­ный» мили­ци­о­нер вышел очень похо­жим на подвиж­но­го собрата.

До сих пор дети с боль­шим удо­воль­стви­ем раз­гля­ды­ва­ют люби­мую мно­ги­ми поко­ле­ни­я­ми кни­гу Суте­е­ва «Кто ска­зал мяу?» (1955), сме­ют­ся над неза­дач­ли­вым пер­на­тым геро­ем исто­рии «Что это за пти­ца?» (1956), сле­дят за при­клю­че­ни­я­ми девоч­ки и её питом­ца, читая рас­сказ «Уме­лые руки и каприз­ная кош­ка» (1959). Худож­ник сам напи­сал эти сказ­ки. Они отли­ча­ют­ся живо­стью, ост­ро­уми­ем, про­сто­той и доступ­но­стью для самых малень­ких чита­те­лей. Почти каж­дое пред­ло­же­ние автор сопро­вож­дал ярким рисун­ком. В его рабо­тах чув­ству­ет­ся мно­го­лет­ний опыт в муль­ти­пли­ка­ции: бла­го­да­ря выра­зи­тель­ной мими­ке пер­со­на­жей, их ярким и подвиж­ным обра­зам иллю­стра­ции Суте­е­ва напо­ми­на­ют кад­ры из мультфильма.

Ещё один худож­ник, талант кото­ро­го рас­крыл­ся в после­во­ен­ные годы, — Алек­сей Лап­тев. Он зна­ме­нит по иллю­стра­ци­ям к кни­ге Нико­лая Носо­ва «При­клю­че­ния Незнай­ки и его дру­зей» (1959). При созда­нии рисун­ков худож­ник обра­щал­ся преж­де все­го к дет­ско­му вооб­ра­же­нию: вот летит на зем­лю оско­лок от солн­ца, похо­жий на аппе­тит­ный кусок сыра, висят на верё­воч­ках порт­ре­ты коро­ты­шек, нари­со­ван­ные не на бума­ге, а на насто­я­щих зелё­ных листьях, чинят при­чуд­ли­вую, похо­жую на кос­ми­че­ский шаттл, маши­ну Вин­тик и Шпун­тик. Мно­гие пом­нят мир коро­ты­шек имен­но таким, каким создал его Лаптев.

Есть у Лап­те­ва ещё одна инте­рес­ная рабо­та — кни­га «Весё­лые кар­тин­ки» (1956), сти­хи к кото­рой худож­ник напи­сал сам. Неве­ро­ят­ные, жут­ко­ва­тые гибри­ды живот­ных он создал к сти­хо­тво­ре­нию «Кар­на­вал». Эти суще­ства — все­го лишь пере­оде­тые в костю­мы собра­тьев зве­ри, но их неле­пые обра­зы и пуга­ли, и сме­ши­ли одно­вре­мен­но. На дру­гой стра­ни­це лиси­ца в бук­валь­ном смыс­ле раз­ры­ва­ла плос­кую поверх­ность листа, гро­зя непо­сед­ли­вым зай­ча­там. Сле­ду­ю­щий раз­во­рот — та же лиса, толь­ко вид сза­ди. Полу­чил­ся сво­е­го рода 3D-эффект — рево­лю­ци­он­ная по тем вре­ме­нам новинка.

Уди­ви­тель­ные пси­хо­де­лич­ные иллю­стра­ции созда­ва­ли Борис Кала­у­шин и Юрий Кисе­лёв. В кни­ге Ива­на Демья­но­ва «Ско­ро­го­вор­ка» (1959), кото­рую офор­мил Кала­у­шин, чита­тель встре­чал длин­но­но­сую зло­дей­ку-ночь, бегу­щую по ули­цам, антро­по­морф­ные гри­бы и кро­та, кото­рый пре­вра­тил­ся в трак­тор. В «Горо­шине» (1959) того же авто­ра мы видим не менее инте­рес­ные иллю­стра­ции Кисе­лё­ва: синий мед­ведь, горо­ши­на, при­ни­ма­ю­щая душ под цвет­ком коло­коль­чи­ка и усе­ян­ный фигур­ка­ми детей раз­во­рот кни­ги, кото­рый сго­дил­ся бы для совре­мен­но­го виммельбуха.

Необыч­ные иллю­стра­ции для рус­ской народ­ной при­ба­ут­ки «Муха парить­ся хоте­ла» (1958) созда­ла Татья­на Маври­на. Ей уда­лось оче­ло­ве­чить обра­зы насе­ко­мых, сохра­нив их при­род­ный внеш­ний облик. У ста­руш­ки-мухи в перед­ни­ке и лап­тях — колю­чие лап­ки и кро­шеч­ный хобо­ток, мод­ные сапож­ки бло­хи допол­ня­ли мох­на­тые уси­ки и изо­гну­тое брюш­ко, длин­ные зад­ние ноги куз­не­чи­ка с зазуб­ри­на­ми были обу­ты в бере­стя­ные сапо­ги. Комич­но выгля­де­ли могу­чий тара­кан в вален­ках, раз­ма­хи­ва­ю­щий топо­ром и заку­тан­ные в рас­ши­тые шали хомя­чи­хи, кото­рые от удив­ле­ния выпу­чи­ли гла­за и рази­ну­ли рты.

К нача­лу 60‑х пол­ки мага­зи­нов попол­ни­лись мно­же­ством кра­соч­ных, необыч­но оформ­лен­ных дет­ских книг. Недо­ро­гие мас­со­вые изда­ния посте­пен­но при­об­ре­та­ли новый облик, рисун­ки ста­но­ви­лись живы­ми и инте­рес­ны­ми. Набив­шая оско­ми­ну одно­об­раз­ная стан­ко­вая гра­фи­ка нача­ла отхо­дить на вто­рой план, усту­пая доро­гу новой иллю­стра­ции — яркой, образ­ной и близ­кой чув­стви­тель­но­му дет­ско­му восприятию.

---

Читай­те так­же преды­ду­щий мате­ри­ал цик­ла «От худож­ни­ка до „пач­ку­на“: дет­ская книж­ная гра­фи­ка 1920‑х — нача­ла 1930‑х годов».