С появлением популярной музыки как части шоу-бизнеса перед каждым исполнителем, претендующем на успех, встала главная задача — завоевать внимание публики. История западной поп-индустрии демонстрирует, как со временем расширялись возможности артистов. Сначала Элвис и предшествующие ему рок-н-ролльщики раскрепостили тело. Затем появился арт-рок, показавший, что сцена может вмещать в себя не только музыкантов с инструментами, но и декорации. Нельзя не упомянуть и гуттаперчевого Майкла Джексона, сделавшего танец неотъемлемой частью поп-шоу. Все эти и многие другие примеры совершенствовали искусство перформанса.
Нельзя сказать, что аналогичная ситуация сложилась в России. В нашей стране практически не было артистов, эффектные выступления которых повлияли бы на мировую сцену. Однако это не значит, что отечественные исполнители не развивали шоу локально.
VATNIKSTAN представляет подборку главных шоуменов в истории русской музыки, каждый из которых привносил нечто новое в индустрию развлечений.
Филипп Киркоров
Очевидно, что за шоу и представления в СССР долгое время отвечала эстрада: яркая, эпатажная, почти трансгрессивная. Вот только сложно было определить, кто же её король. На Западе, понятное дело, Майкл Джексон. А что у нас? Если с королевой всё было более-менее понятно — да и то не от широкого выбора, — то с первым мужским лицом поп-музыки долгое время ситуация оставалась непрояснённой.
Филипп Киркоров закрыл этот вопрос не только тем, что женился на Примадонне, но и тем, что полностью отвечал всем требованиям эстрады. Голосистый, харизматичный, он знал, что эстрада должна уводить людей в мир грёз. Самовозвеличивание до титула короля заставило людей поверить, что эстрада и поп-музыка — это и вправду отдельное государство или мир со своей иерархией, игнорируя, что вообще-то никаких других рангов в поп-мире не предполагалось.
Но главное, что Киркоров умело адаптировался под стать временам: сначала играл итало-диско, потом баллады, после — застольный шансон, выхолощенное регги и так далее. Помимо этого, Филипп Бедросович первым привил кэмповскую чувственность в эстраде, будучи персоной, преподносящей себя по-царски, но и не лишённой самоиронии. Поэтому, когда он спускался на сцену в перьях, аки мечта любого охотника за пернатыми, никто не сомневался, кто тут король.
Впрочем, если хотя бы на секунду сравнить короля отечественной поп-музыки с королём западной, то сразу станет ясно, что статус Киркорова предельно локален.
Борис Моисеев
Если кэмповость Киркорова и должна была к чему то привести, то только к шоу Бориса Моисеева. Исполнитель, может, и не был королём русской поп-музыки, но в смелости ему может позавидовать каждый. Не обладая феноменальным голосом, артист брал танцами, эксцентричной внешностью и готовностью рисковать. Сегодня все знают его как сольного певца, однако начинал он в танцевальном трио «Экспрессия», где вместе с двумя девушками выдавал дискотечные па. Коллектив попал на радар к Пугачёвой и стал популярным.
Уже тогда Моисеев отличался тем, что, несмотря на громоотвод вроде песни «Учитель танцев», занимал в трио роль как будто равнозначную девушкам. Этот эффект возникал не только в силу того, что перформативно артист нисколько не шефствовал над напарницами, но и потому, что выглядел так, будто вышел с ними от одного визажиста и костюмера.
Вместе они устраивали бутафорское зрелище на подтанцовке у Бабкиной и Пугачёвой. Или же танцевали странное танго под песню Грэйс Джонс — диско-дивы и ещё одной иконы дрэг-культуры, на место которой, кажется, и метил одно время Моисеев. Но настоящий талант Моисеева как шоумена открылся с выходом «Дитя порока», где танцор и певец показал, что больше других готов идти на риски.
Непросвещённость публики спасала артиста от нападок. Народ в недавно рухнувшем СССР довольно слабо представлял себе, как выглядит эстетика гомосексуальных отношений. Поскольку большинство людей жили внутри узкого круга образов и тем, предлагаемых официальными СМИ, и никаких визуальных проявлений квир-идентичности в глаза не видели, то и беспокоиться Моисееву особо было не о чем. Рядовой гражданин России начала 90‑х воспринимал экстравагантность коллектива просто как особенность визуальной составляющей эстрадного жанра — пёстрого и яркого. Мол, ну а что, артисты же.
Тем не менее кому надо было — всё поняли. Поэтому именно Моисеев протоптал дорогу Пенкину, Леонтьеву, Шуре и всем остальным дрэг-артистам России.
На-На
«На-На» не были первом бойз-бэндом России, но они были первым бойз-бэндом, который пробовал выйти за границы конкретной аудитории. Если тот же «Ласковый Май» целился в девушек-подростков, то продюсерский проект Бари Алибасова создавался как супергруппа, которую должны были любить «и бабушки, и дедушки, и мужчины, и женщины, и кошки, и собачки».
Можно подумать, что почти милый ориентир на всех и вся подразумевает создание беззубой мальчиковой команды, которую с лёгкостью переварит любой слушатель. Но на самом деле в цитате Алибасова сквозят эротические амбиции: «На-на» старались пробить ту самую невинность, которая «защищала» граждан от считывания настоящего посыла образов Моисеева и других травестийных звёзд.
Главный клип группы на песню «Фаина» был подобен лишению девственности целой нации. Очкарик Станислав Садальский приходит домой с цветами и видит от жены записку: «Больше не могу. Ушла к маме. Фаина». Герой засыпает и попадает на оргию в древнеегипетском храме с участием обнажённых женщин, змей, каннибалов в котелках и вооружённого спецназа. Посреди всего этого четыре красивых молодых человека выкрикивают мантру: «Фаина-фаи-фаи-на».
Сюрреалистический клип стал чуть ли не первым музыкальным порноопытом телезрителей: до «Фаины» представить, что подобное могли крутить по телевизору, было невообразимо.
Жанна Агузарова
В русском роке было мало женщин, но ещё меньше таких эксцентричных фигур, как Агузарова. Она превращала в шоу всё: интервью, концертную программу, в конце концов, свою жизнь.
Задолго до перевоплощения в марсианку Жанна Агузарова придумала сказку, о том, что её зовут Иванна Андрес, а её родители — дипломаты и работают за границей. Надо ли говорить, что никакой советский рокер не стремился создать такой всепроникающий за пределы музыки миф?
Одними легендами дело не ограничивалось: практически каждое интервью Жанны Хасановны вводило в замешательство интервьюера, которого Агузарова как минимум озадачивала весьма странными ответами. Вполне справедливо считать, что это замешательство артистка разыгрывала осознанно, что позволяло ей маневрировать общественными ожиданиями и конвенциями. И чем дальше Агузарова эксплуатировала марсианское эго, тем более зыбкой становилась граница между ней настоящей и имиджем. Всё-таки никто не мыслил, что образ марсианки — лишь сценическая маска. Все будто были уверены: да, такая она и в жизни.
Пётр Мамонов
Говорить о сценическом мастерстве лидера «Звуков Му» стало почти клише. Но если задуматься, клише не берутся из воздуха, особенно в музыке. Так и у жителей Советского Союза был повод для штампа, что Мамонов — не от мира сего.
Случилось это во время выступления «Звуков Му» по телевидению в эфире «Музыкального ринга». Харизматичный, но пугающий Мамонов выкатил на сцену с остальными участниками группы и пустил в дом каждого гражданина пресловутую «гадопятикну»… только чтобы в промежутках между песнями очаровать остроумием, присущим человеку более интеллигентного склада ума, чем производил впечатление образ Петра Николаевича. Вот примерно так Мамонов и колебал амплитуду своего сценического образа: от конвульсивного накала до словесного юмора.
С годами сценическая манера стала скромнее, но отнюдь не менее убедительной: Мамонов буквально боксировал с грушей на сцене, крутился, словно на шарнирах, в сольных номерах или же нагонял мраку вокально, соединяясь в утробном шуме с аккомпанирующей группой. Пётр Николаевич был и остаётся самым ярким перформером русского рока. В конце концов, до лидера «Звуков Му» никто не вступал в битву с гравитацией, да и после, кажется, шагнуть дальше никто не осмелился.
Илья Лагутенко
До 90‑х годов рок-музыка считалась предприятием серьёзным, а от того рокеров, пришедших развлекать публику, можно было пересчитать по пальцам. Именно Лагутенко одним из первых — и уж точно ярче остальных — сделал эту функцию в образе рок-звезды основной. Что, надо заметить, было неслабым ударом по шаблонам: всё-таки прежде такую роль на себя брали только поп-исполнители, а потому и признавались в рок-среде культурными врагами.
Заигрывающая манера поведения фронтмена «Мумий тролля» в принципе поставила под вопрос идеологическое разделение между рок- и поп-миром. На сцене группа давала жару покруче многих мэтров русского рока, но при этом звучала не обременительно, а весело.
Культуролог Артём Рондарев как-то заметил:
«Суперзвёзд у нас есть (было) как бы две — Лагутенко (которого я терпеть не могу) и Земфира* (которую я люблю). Потому что суперзвезда — это человек, который способен вести себя на сцене так, как будто это не сцена, а прихожая дома, где можно ходить чёрт знает в чём, вести себя чёрт знает как и делать, собственно, чёрт знает что».
Отбрасывая оценочность Рондарева, это, пожалуй, действительно наиболее яркое отличие Лагутенко от других протагонистов русского рока. Во всех гримасах «главного мумий тролля страны» не было напряжённости, которая стигмой прилипла к нашему року. Да, Мамонов и Свин тоже выходили на сцену в «чём попало», но они панки, а не звёзды. Да к тому же что у Мамонова, что у Свина, при всей разнузданности, с телом велась скорее война, чем дружба. Это едва ли относится к Лагутенко. Может быть, про Мамонова и придумали фразу «секс с микрофоном», но гораздо точнее её воплотил Лагутенко. В каком-то смысле Илья пошёл дальше, занимаясь сексом даже с терменвоксом.
И, конечно, в новом эшелоне рока 1990‑х «МТ» стал первой и самой большой группой с грамотной подачей стадионного материала. Стадионного в смысле шоу, а не факта игры перед многотысячной толпой. В этом плане Лагутенко продолжил линию русского рока, который, когда появилась такая возможность, стал тяготеть к масштабности — но «МТ» выключил из содержания песен всю патетику. Скажем, если «Алиса» с некоторого времени умышленно писала стадионные песни с присущим гимнам пафосом объединения, то «Мумий тролль» заставлял толпу скандировать куда более интимные песни. Если тот же БГ мог выступить на фестивале во Франции (где произнес своё знаменитое Fuck the revolution!), как бы выполняя некую международную культурно-политическую миссию, то Лагутенко делал стадионный концерт из клубного, устраивая шоу, основанное на безумном драйве. В общем, с появлением на сцене Лагутенко слово «шоу» перестало быть чем-то зазорным.
Сформулировать значение «Мумий тролля» для русского рока в целом можно так, практически по-врачебному: расслабил мышцы российской гитарной музыки.
Иван Шаповалов и «Тату»
Продюсер Иван Шаповалов никогда не выступал на сцене и фигурировал только в качестве кукловода. Тем не менее его работа с группой «Тату» невольно выставляет одиозного продюсера как одного из самых сумасшедших игроков в русской музыкальной индустрии. История Шаповалова больше подходит для подборки главных продюсеров страны, а тут же лучше рассмотреть прямой результат действий, то есть весь тот хаос, что вызвала группа «Тату».
Ни до, ни после никакая поп-формация из России не наводила столько шума по всему миру. Не без причины: «Тату» вовсю использовали — а вернее, использовал Шаповалов — трансгрессивные тематики, будь то однополые отношения, терроризм, мастурбация и всё прочее, что приводило в бешенство общественность. Едва ли Юлия Волкова и Елена Катина предполагали, через что им придётся пройти: иную, более открытую эксплуатацию детей в русском шоу-бизнесе вспомнить сложно. Были, конечно, и проблемные отношения Децла с его отцом, но никакой другой поп-феномен не использовал подростковую сексуальность. Во всяком случае, с той же степенью наглости, что и Шаповалов.
Однако результат был громогласным: Паф Дэдди размахивал юбкой девочек на MTV Music Awards, Мадонна попробовала публичный однополый поцелуй аккурат после «Тату», а Моррисси снизошёл до комментирования кавера дуэта на The Smiths. А также скандальная надпись «*** войне» на футболках Юли и Лены в прямом эфире вечернего шоу Джея Лено и конкурсы на лучший однополый поцелуй в провинциях России.
Можно относиться к «Тату» совершенно по-разному (хотя, пожалуй, стоит всё-таки критически), но отрицать детище Шаповалова как культурный феномен — попросту глупо. Что уж говорить про уникальное в истории России шоу?
Моргенштерн*
Пожалуй, Моргенштерн* может побороться за звание главного шоумена в истории русской музыки. Талант Алишера развлекать людей в его случае больше похож на дар. Моргенштерн начинал карьеру со стёбного «изи-рэпа», где блогер за считанные минуты пародировал целые треки, тем самым сбивая спесь с мистификаций вокруг жанров и конкретных артистов. Но вскоре Алишер сам стал писать рэп, примерно с той же фигой в кармане.
Что было дальше — уже история: Морген стал разыгрывать всё большее количество людей, то прикидываясь продюсерским проектом, то опровергая собственные слова. Пошли коллаборации и эксперименты, например обещание записать альбом в прямом эфире стрима. Сказано — сделано. Перечислить все достижения Моргенштерна — значит потратить на это целую статью. Тем более в его случае важнее не «что», а «как».
Алишер стал примером этакого капитализма с человеческим лицом: всё что он делает, он старается делать максимально прозрачно или доводя до абсурда. Хороший пример — превращение трека в одну большую рекламу игры War Thunder. Он до бесстыдства честный, при том что принцип каждого его публичного жеста — использование маски. Морген неоднократно говорил, что он не рэпер, а только носит «костюм рэпера».
Жонглируя идентичностями, он жонглирует и ожиданиями публики. Сложно сказать, что ожидать от него в следующий раз, но что точно — он не оставит публику равнодушной.
Николай Комягин
Со времён «Аукцыона» и «Звуков Му» интеллигентская прослойка, казалось, забыла о том, что такое шоу. Почти за 30 лет в арт-среде не появлялось харизматичных фигур, достаточно амбициозных, чтобы претендовать на феномен. Это изменилось с приходом группы Shortparis под руководством Николая Комягина.
Как писал Артемий Троицкий, «Shortparis — лучший шоу-коллектив. Они артистичны, динамичны, невероятно энергоёмки, что вновь и вновь нетипично для русских рок-ансамблей, как правило, вялых и занудноватых». Это справедливо. Комягин, как фронтмен группы, сценически уступает только лишь Мамонову, но остальным шоуменам отечественного рока даёт передохнуть.
О степени влияния Комягина на аудиторию говорит и тот факт, что он редкий, если не единственный, рок-фронтмен современной России, сценическая подача которого вызывает дискуссии. Некоторые наперебой хвалят отточенность его жестов, добавляющих драматизма и без того густой музыке, другие критикуют за очевидную работу на публику, ставя в контрпример всё того же Мамонова, как перформера более аутичного.
Как бы то ни было, но сила Комягина подарила интеллигентам если не икону, то аватара всевозможных атрибуций. За неимением такой же мощной альтернативы, весь, простите, фанатский чёс сфокусировался на одном Комягине. Что, впрочем, вполне справедливо.
* считается иностранным агентом
Читайте также «Поганая молодёжь: главные панк-группы в истории России».
