Пётр Мамонов был самым ярким перформером русского рока. На сцене Пётр Николаевич выглядел как человек не от мира сего. Харизматичный, но пугающий Мамонов буквально боксировал с грушей на сцене, изображал шизофреника, крутился, словно на шарнирах, или же нагонял мраку вокально, соединяясь в утробном шуме с аккомпанирующей группой. Между песнями лидер «Звуков Му» очаровывал остроумием, присущим человеку более интеллигентного склада ума, чем производил впечатление образ Петра Николаевича.
Колумнист VATNIKSTAN Пётр Полещук сделал подборку из десяти песен экс-фронтмена группы, доказывающих уникальность Мамонова в русском роке.
«Источник заразы» («Звуки Му»)
«Я всегда хотел быть самым крутым», — говорил Пётр Мамонов, и едва ли кто-то может поспорить с тем, что группа «Звуки Му» одна из самых знаковых советских рок-групп.
Одновременно с этим «Звуки Му» всегда выделялись не только из плеяды русского рока в целом, но и на фоне эстетически близких коллективов Московской рок-лаборатории. Песни Петра Николаевича, безусловно, о России, но это Россия совершенно иной породы, чем та, что представлена у кого бы то ни было ещё: не интеллигентская, а галлюциногенная, не бардовская, а порочная, не патетичная-интеллигентская, а вывернутая наизнанку и весёлая.
«Источник заразы» — хороший тому пример: в ней нет никаких маркеров того, что обычно понимают под русским роком. Музыка ощущается автономной на фоне слов, что создаёт особый грув, ни много ни мало напомнивший известному теоретику постпанка Саймону Рейнольдсу музыку Принса. Когда правительство пыталась регулировать молодёжные движения, стараясь «не победить, а направить», оно сделало одним из критериев советских ВИА анемичную ритм-секцию, так как определённого рода ритмика рассматривается любым правительством как некий физиологический нонконформизм (причём не только в России). В этом смысле сравнение с грувами Принса более чем лестно. Ведь какой советский рок может быть более нонконформистским, чем тот, что вызывает у ваших ног физический отклик?
Песни, посвящённые женщинам, в русском роке тоже писали все. Можно вспомнить и «Сладкую N», и «Когда твоя девушка больна» и множество других. Но едва ли кто-то может соперничать с Мамоновым в написании одновременно столь циничной и столь бойкой песни, как «Источник заразы». Как писал биограф группы Сергей Гурьев:
«В 1979 году у Мамонова, который к тому времени уже был женат первым браком, подходившим к концу, появилась новая девушка — Оля Горохова по кличке Мозги, — вспоминает Липницкий. — Кличка была обусловлена тем, что она любила говорить мужчинам: „У тебя нет мозгов“. Лечила: дескать, мужчина должен женщину обеспечивать. Именно ей были посвящены „Муха — источник заразы“, „Люляки баб“ и некоторые другие ранние песни „Звуков Му“. Познакомились мы с ней в ресторане „Сосновый бор“ на Рублёвском шоссе в Горках‑2, куда приехали на концерт „Удачного приобретения“. Они тогда выступали „золотым составом“: Вайт, Матецкий, Михаил „Петрович“ Соколов…»
Ольга «Мозги» Горохова, проживающая ныне в Генте (Бельгия), считает:
«Если говорить про какой-то „инспирейшн оф Мамонов“, то я уверена, что никакого такого „инспирейшн“ у него уже не было после меня. Только я его по-настоящему инспирировала! Он был зверь, а я очень любила природу».
«Гадопятикна» («Звуки Му»)
Однажды в разговоре между Троицким (признан Минюстом РФ иноагентом), Липницким и Новгордцевым кто-то из них проронил фразу, что вся русская рок-музыка — отпечаток английской. Это действительно верно. Как только в моду вошли новые романтики, русские рокеры стали с переменным успехом стараться быстрее забыть своё фолк-роковое прошлое. Постпанк стал одним из главных ориентиров русских групп и, кажется, остаётся до сих пор. Влад Паршин из группы Motorama называл «Промышленную архитектуру» русской версией Public Image LTD, а «Биоконструктор», разумеется, русскими Depeche Mode.
«Звуки Му», конечно, тоже не избежали участи подобного рода сравнений, будь то проводимые аналогии с Talking Heads или Капитаном Бифхартом. Однако эти сравнения не умаляют настоящую оригинальность группы. В конце концов, «Звуки Му» произвели большое впечатление на The Residents. Участник группы Рэнди Фокс в интервью Липницкому сказал:
«Я всегда думал, что Европа может удивить США какими-нибудь идеями, изысками, но не мог и предположить, что какая-то группа из России окажется куда более дикой, чем все американские группы, которые я когда-либо видел».
Песня «Гадопятикна» хороший пример того, как группа Мамонова умела играть постпанк без очевидного ориентира на очередное культовое английское имя. Шизофренический пульс, ритм, отдающий эхом The Doors, и гримасы Мамонова, передающиеся через музыку — никто больше (за исключением, пожалуй, «Аукцыона») не производил более устрашающее впечатление на советского зрителя, чем «Звуки Му» с песней «Гадопятикна» в программе «Музыкальный Ринг».
«Серый голубь» («Звуки Му»)
Если в русском роке и была песня, воспевающая богемную позу в духе «лежу в канаве, вижу все звёзды» наиболее исчерпывающе, то это точно «Серый голубь». В определённом смысле эта композиция — манифестация того образа Мамонова, который стал его визитной карточкой: амплуа его героя из фильма «Такси-блюз», кажется, врастает кривлияниями всё в ту же позицию:
«Я самый плохой, я хуже тебя. Я самый ненужный, я гадость, я дрянь, зато — я умею летать».
«Забытый секс» («Звуки Му»)
Есть расхожее мнение, что русские артисты не умеют проговаривать слово «секс» так, чтобы оно вызывало ощущение опыта, а не предмета, который обозревается, скорее, со стороны. Сколько времени прошло, прежде чем люди отринули смущённое «это» и стали называть вещи своими именами?
«Забытый секс» — один из самых ранних примеров, способных опровергнуть подобного рода скепсис. Здесь нет никакого гедонизма: секс представлен как нечто практически индустриальное, но, парадоксально, эта песня, где либидо подменили на что-то другое, звучит эротичнее, чем песни многих других артистов той эпохи на эту тему.
Послушайте, как Мамонов интонирует «секс, секс, секс, каждый вечер, каждый день», пока на фоне звучат синтезаторы, которые запросто могли бы оказаться в ныне воскрешённом сегменте сити-поп — конфуз ли это или удовольствие? Что точно — «Забытый секс» лучшая песня восьмидесятых о половых отношениях.
«Постовой» («Звуки Му»)
Пожалуй, одна из немногих песен Мамонова, полностью лишённая юмора. Инфернальный и монотонный речитатив Мамонова вкупе с зацикленным индустриальным грохотом звучит, как приговор.
«Но кто же будет следить за общим движением? Кто не допустит аварий? Кто остановит бегущих через дорогу детей? Кто повесит в нужном месте знак?» — риторически спрашивает Мамонов, вырисовывая образ постового как «ежедневного героя», пойманного в социальную толкотню. И хотя «Звуки Му», то ли в силу своего юродства, то ли очевидной вершины, на которую могут посягать единицы, не стали группой, которая разошлась бы на цитаты в современной музыке. Тем не менее пресловутый постовой возникает в песне «Ножевой» группы Shortparis.
«Маша» (Пётр Мамонов)
Одна из «квартирных» песен Мамонова, на удивление не ставшая популярным концертным номером репертуара «Звуков Му». Бытовая трагикомедия, в лучших традициях Петра Николаевича. Нетрудно представить «Машу», как часть театральных сольных выступлений Мамонова. Реальность здесь интерпретируется предельно приземлённым языком, что даёт песне преимущество — никакого интонационного или образного отрыва от той ситуации, которую комментирует Мамонов.
«Улечу» (Пётр Мамонов и «Совершенно Новые Звуки Му»)
«Пётр Мамонов в „Звуках Му“ остаётся непревзойдённым мастером, но это было фрик-шоу одного актёра c довольно слабыми аккомпаниаторами» — писал Артемий Троицкий (признан Минюстом РФ иноагентом) про легендарную группу.
Группа Мамонова, названная «Совершенно новые Звуки Му», ещё больше доказывает слова критика — музыканты здесь выполняют сугубо сессионную роль, так что никакого исполнения заморского твиста ждать не приходится. Однако со своей ролью музыканты справляются на ура. Песня «Улечу» — это пример на редкость плотной ритм-секции для мамоновского речитатива.
«А мне всё мало» / «Мне надо ещё» (Пётр Мамонов)
Есть некий шарм в том, как Мамонов может позволить себе выйти на сцену опен-эйр-фестиваля и обойтись одним лишь хриплым голосом да гитарой. Одна из лучших песен, не требующих дополнительных аранжировок, — «А мне всё мало».
То ли призрачная исповедь Мамонова из прошлого, когда он ещё не отдался на служение Богу и был жаден до всего и вся (вспомните, как он смаковал в былые времена обычную поездку на автомобиле), то ли своеобразная критика общества консьюмеризма, накатившего на страну в нулевых.
«Ученичок» (Пётр Мамонов)
Впрочем, главным инструментом Мамонова всегда было его тело. Даже без гитары лидер «Звуков Му» всегда умел завладеть внимание зрителей, причём, на протяжении долгого времени.
Скетч «Ученичок» именно такой: Мамонов говорит с залом каждым движением на протяжении семи минут, обходясь без какого-либо дополнительного аккомпанемента, кроме цикличной музыки, играющей на фоне.
«При любой погоде» (Пётр Мамонов)
Ещё один превосходный спокен-ворд от пожилого Мамонова. Многие говорили, что Мамонов, уйдя от городской суеты, потерял умение общаться с людьми и отрезал себя от происходящего вокруг ещё больше, чем изредка спускающийся с поднебесной Гребенщиков (признан Минюстом РФ иноагентом).
Как бы не так: на фестивале «Форма», в 2019 году, Мамонов с одной лишь гитарой выдал номер, вызвавший умеренную, но уважительную реакцию публики. Да и как могло быть иначе при чтении строк:
«При любой погоде я готов раствориться в собственном народе. Но только при одном жёстком условии, что я буду точно на свободе».
Читайте также наш материал «Диссидентское искусство: „Павлик Морозов — суперзвезда“».
