Музыкальный кризис, охвативший страну, взывает к свежим жанровым формам. Значит, самое время вернуться на шаг назад и вспомнить, что русский постпанк — не всегда то, чем кажется.
VATNIKSTAN вспоминает самобытные отечественные команды жанра, почти забытые в наши дни, и пытается предсказать, станут ли их творческие находки актуальны сегодня.
Никто пока не знает, как будет развиваться музыка в России. Очень вероятно, что все уйдут в андеграунд: с ожидаемой смертью стримингов рухнет привычный фундамент музыкального бизнеса. Последние годы подсказывали, что нужно смотреть в сторону подполья — ковидные ограничения привели поп-сцену к концертной стагнации и идейному кризису. Андеграунд же спокойно жил в домашних условиях, интернете и барах, куда, вопреки всему, сбегались оголтелые художники.
В этом подполье — с тех пор, как в Россию пришла популярная музыка, — бытовал один важный, системообразующий жанр (впрочем, слово «жанр» здесь очень условно). И правда, постпанк был и остаётся одним из магистральных направлений в русской музыке. Он прошёл долгий путь от 80‑х до «здесь и сейчас»: гротеск «Звуков Му», интимность ранних «Кино», авангардная бескомпромиссность «Промышленной архитектуры», ностальгия «Утро» и Motorama, ирония «Буерака», кривое зеркало «ГШ» и пафос Shortparis. Всё это лишь малая часть тех форм, которые постпанк принял в России. Однако, несмотря на весь этот калейдоскоп, всё равно кажется, что главным постпанковским ориентиром на постсоветском пространстве остаётся Joy Division.
Нынешнее время даёт понять, что влияние манчестерских легенд не канет в лету. Универсальный эсхатологический саунд Joy Division запросто усваивается музыкантами по всей планете, которые нанизывают на него локальные темы.
Впрочем, с этим подходом есть ряд проблем. Группа Йена Кёртиса стала вехой постпанка благодаря футуристическому звуку, который представила на двух альбомах. Никто не звучал так прежде. Не тематика песен, пронизанная предчувствием бедствий и прочим антропологическим пессимизмом, а сама форма музыки Joy Division толкала культуру вперёд.
Но шли годы, и чем влиятельнее становилась группа, тем меньше футуризма оставалось в её наследии. Joy Division превратились в звуковой канон для групп самого разного пошиба. Наследники не вносили достойных новаций — только вторили меланхолии Кёртиса, а характерный саунд просто копировали. Эти группы уже не имели ничего общего с футуризмом, светочем которого когда-то стали молодые манкунианцы.
В России, где происхождение всей популярной музыки сплошь контрабандное, подобный сценарий был неизбежен. Даже сегодня Joy Division остаются для русских команд ролевой моделью — хотя, казалось бы, прошло много времени и доступ к фонотеке постпанка теперь открыт каждому. Сдаётся, это связано с тем, что среди всех жанровых групп Joy Division остаются самыми эмоционально понятными и простыми в инструментальном освоении. А какую другую (кроме The Cure) постпанк группу вы сможете представить как кумира молодёжи?
Проблема в том, что традиция обращаться к легендам Манчестера идеологически превращает жанр в нечто скудное. постпанк, если кратко, всегда был в поиске новой формы интеллектуального и эмоционального выражения переломных времён. Он замешивал самые разные жанры, стремился совместить несовместимое. И хотя наше время лишь подкидывает угля в котёл канонизации Joy Division, хочется верить, что переломная эпоха напомнит и о других, хорошо забытых именах, что способны помочь осмыслить жуткую и абсурдную реальность.
Новые времена заставляют обратиться к истокам — в них всегда отыщется вдохновение и исцеление. Мы собрали шесть гипотетических сценариев возрождения постпанка в России — из наиболее оригинальных и самобытных традиций, что по разным причинам не получили развития. Кажется, сейчас самое время их оживить.
Авиа
Почему актуально: карикатура на физкультурно-гимнастическую советскую мобилизацию, чувствуется, сейчас придётся как нельзя кстати. «Авиа» оставляют эстетику, но вырывают из неё идеологическое содержание. Примерно так работают Laibach с Rammstein, только у «Авиа» вместо эстетики шока — упор на юмор и тонкую сатиру.
В наше время их след обнаруживается частично в «Громыке», частично у Shortparis. Но у первых скорее прослеживается пародия на советские песни и заседания Верховного Совета, у Shortparis — упор на хореографию да артистическая схожесть Комягина с Адасинским. Прямого же продолжения дела «Авиа» в России не появилось. Иными словами, есть ещё смысл выстроить новую шеренгу артистов вслед за ленинградской группой.
С чего познакомиться: «Авиа» — это не столько группа, сколько визуально-музыкальное представление. Поэтому рекомендовать тут нужно не песню или альбом, а конкретное выступление. Что может быть показательнее, чем концерт 1991 года? «Авиа» здесь во всей красе: пародия на мобилизованных по-оруэлловски граждан сочетается с искренним восхищением советским авангардом 1920‑х. А ещё конструктивизмом, индустриальной музыкой и театром Мейерхольда. Laibach для подобного шоу пришлось лететь в КНДР, а «Авиа» с тем же успехом справились дома.
Николай Коперник
Почему актуально: последние пару лет в медиа шли разговоры о появлении «новых грустных» — не связанных друг с другом молодых артистов, рефлексирующих современную Россию на меланхолический лад. Часто отмечали, что у этой волны музыкантов до сих пор нет ультимативного альбома, что стал бы нарицательным для будущих поколений. Высказывалась мысль, что инструментально богатый Pop Trip «Источника» — первый шаг навстречу заветной пластинке.
Может статься, для поисков уже есть недурной ориентир — одна из самых тонких и инструментально талантливых групп СССР. В отличие от «новых грустных», музыка «Коперника» игнорировала повседневность, предпочитая ей рембовские озарения. Но на интуитивном уровне Юрий Орлов видится далёким предтечей нынешних меланхоликов. Калейдоскопическая тоска того же Pop Trip наводит на параллели с «коперниковскими» томными придыханиями.
С чем познакомиться: медитативные «Дымки» — шедевр «Николая Коперника». Аристократичность Джона Кейла встречается здесь с холодным глэмом Дэвида Сильвиана и иллюзиями французских символистов.
Телевизор
Почему актуально: в лучших своих проявлениях оригинальный постпанк был музыкальной формой общественно-художественной критики. Пожалуй, что «Телевизор» восприняли этот аспект удачнее всех. Их музыка была одновременно танцевальной и критикующей — доставалось как политическому строю, так и общественному в целом. Ангажированность, отдающая Gang of Four, и психопатическая интонация в духе Дэвида Бирна сделала «Телевизор» уникальной, но доступной группой советского нью-вейва.
Налёт политической осознанности с танцами сейчас миксуют многие группы, но зачастую они избегают прямых оценок. Прямолинейность — то, чему можно поучиться у «Телевизора».
С чем познакомиться: разумеется, «Сыт по горло». В определённом смысле центровая песня «Телевизора», словно вытекающая из названия группы — если не считать трека «С вами говорит телевизор». Что забавно, дикция Михаила Борзыкина в «Сыт по горло» ретроспективно может напомнить Богдана Титомира. И это отнюдь не повод к насмешкам, а приём эвристики: стыд попсы рухнул, и теперь подобные ассоциации раскрывают новые грани у творчества легенд. Новому поколению «сытых по горло» — хочется верить, они не перевелись — совпадения и неожиданные отсылки могут дать свежие идеи критики поп-культуры.
Промышленная архитектура
Почему актуально: первая альтернатива Joy Division, что приходит на ум, — Public Image LTD. Оно понятно: лишённая загробного пафоса, ритмически более «грувовая» музыка от бывшего фронтмена Sex Pistols даёт прямые доказательства разнообразия постпанка. В том же свете представлена и новосибирская группа «Промышленная архитектура», которая звучит как помесь PIL и Wire, записанная на советскую аппаратуру. Отличный пример того, что (пост)советскую паранойю можно выразить более тонким спектром приёмов, чем перечисление новостроек и скупой колд-вейвный аккомпанемент на стихи Бориса Рыжего.
С чем познакомиться: без лишних слов — песня «Политический труп».
Тупые
Почему актуально: хотя бы потому, что песня «Русский ренессанс» сегодня звучит почти пророчеством. В остальном «Тупые», наряду со «Звуками Му» и парой-тройкой других отечественных проектов, — хорошее свидетельство тому, что постпанк не обязательно должен вводить в грусть. Напротив — они однозначно уловили дух рок-н-ролла и хорошо знали, где любой жанр начинается, а где заканчивается.
По этой причине «Тупые» довольно легко переключались между замысловатостью постпанка, простотой сёрфа и нуарностью джаза. Балансировали эти циркачи за счёт интонации ушедшего в июле 2020-го Дмитрия Голубева. Специфика его вокала в том, что слушать можно, не вслушиваясь в слова. Ещё важнее, что тексты «Тупых» при таком подходе не стали бессмысленной сюрреалистичной отсебятиной, нацеленной исключительно на фонетически удачное сочетание.
Хитрая и весёлая игра слов, взрывоопасная сексуальность и камерная атмосфера сделали группу своего рода русским филиалом «Кабаре Вольтер» — знаменитой колыбели дадаистов. «Тупые» смогли стать арт-группой, которая не звучит как обслуга интеллектуальных и культурных господ. Чем не пример для подражания?
С чем познакомиться: сложно выбрать единственную песню, кроме хрестоматийного «Ренессанса». Но, пожалуй, не будет ошибкой предложить к прослушиванию «Голос из канализации». За скрытой простотой — в духе богемного гимна «Голубь» от «Звуков Му» — тут можно разглядеть фирменный интеллект «Тупых». Голубев — ни дать ни взять про него песня Мамонова — поёт будто из утробы цивилизации. Находясь в самом низу общества, но взирая на него глазами судьи. Образ клоаки здесь не случаен: как известно, именно сортир является единицей измерения цивилизации. Археологи называют поселение городом, только если в нём наличествует канализация.
Соломенные еноты
Почему актуально: Борис Усов сам собой приходит на ум, когда прогноз на будущее — (само)изоляция в андеграунде. Худрук «Соломенных енотов» и идейный лидер сцены формейшена всю жизнь отличался бескомпромиссным игнорированием всего, что выходит за пределы подполья. К внешнему миру, что пытался вторгнуться в уютные андеграундные закоулки, Усов относился весьма враждебно.
Может быть, образ жизни и позиционирование Бориса невольно станут ролевыми моделями для нового времени. Усов выстроил между собой и миром целый бестиарий из песенных образов, как будто нарочно переделав эзопов язык из инструмента цензуры в приём, обнажающий оскал.
С чем познакомиться: Если у близкого к Усову Летова можно было бы выбрать несколько классических репрезентативных песен, то с «Соломенными енотами» так не получится. Все песни здесь более-менее равны, выделяются скорее отдельные цитаты. Поэтому и знакомиться можно начать буквально с любой из них. Хотя в современном контексте особенно иронически слушаются «Никакого интернета нет» и «Nazi лозунг».
Читайте также «Ностальгическое возвращение в творчестве „Соломенных енотов“».
