Русский бунт: Емельян Пугачёв в кино

В свя­зи с недав­ни­ми собы­ти­я­ми реши­ли вспом­нить о самом извест­ном рус­ском пред­во­ди­те­ле бун­та Еме­льяне Пуга­чё­ве, кото­рый вошёл не толь­ко в оте­че­ствен­ную исто­рию, но и в лите­ра­ту­ру, а посте­пен­но — в кино. Почти в каж­дой эпо­хе кине­ма­то­гра­фа появ­лял­ся свой Пуга­чёв и неиз­мен­но ста­но­вил­ся отра­же­ни­ем поли­ти­ки и жиз­ни государства.

Еле­на Куш­нир рас­ска­зы­ва­ет о раз­ных обра­зах Пуга­чё­ва на экране — от зер­ка­ла рево­лю­ции в немом кино до опас­но­го госу­дар­ствен­но­го мятеж­ни­ка в совре­мен­ном рос­сий­ском сериале.


«Капитанская дочка» (Юрий Тарич, 1928). В роли Пугачёва — Борис Тамарин

Немая кар­ти­на Юрия Тари­ча по сце­на­рию Все­во­ло­да Шклов­ско­го, кото­рый ещё не успел пока­ять­ся в ста­лин­ские вре­ме­на за то, что стал осно­ва­те­лем фор­ма­лиз­ма в рус­ской лите­ра­ту­ре, — один из самых ярких и талант­ли­вых при­ме­ров аван­гар­диз­ма 1920‑х годов. Вели­ко­леп­но сня­тый фильм с опе­ра­тор­ской рабо­той миро­во­го уров­ня застав­ля­ет вспом­нить об огром­ном вкла­де оте­че­ствен­ных кине­ма­то­гра­фи­стов в раз­ви­тие кино как вида искус­ства. Фильм про­из­вод­ства «Сов­ки­но» демон­стри­ро­вал неви­дан­ные по тем вре­ме­нам воз­мож­но­сти: сме­на лока­ций, пре­крас­ные костю­мы, эффект­ные деко­ра­ции и серьёз­ная мас­сов­ка. При­чём в армию Пуга­чё­ва, как это было в исто­рии, вхо­дят пред­ста­ви­те­ли раз­ных этносов.

В своё вре­мя фильм вызвал насто­я­щий шок у пури­стов. Режис­сёр и сце­на­рист пере­пи­са­ли Пуш­ки­на на язык про­ле­тар­ской рево­лю­ции, порвав роман в кло­чья. В ста­тье 1928 года «Капи­тан­ская доч­ка без анек­до­та» Юрий Тарич объяснил:

«Цен­зур­ные усло­вия нико­ла­ев­ской эпо­хи, соб­ствен­ные взгля­ды Пуш­ки­на на пуга­чёв­ское дви­же­ние, кото­рое он назы­ва­ет „бес­смыс­лен­ным бун­том“, целый ряд доку­мен­таль­ных дан­ных сви­де­тель­ству­ют о том, что гени­аль­ный поэт не мог не подой­ти к изоб­ра­же­нию пуга­чёв­щи­ны с узко-сослов­ной точ­ки зрения.

Эта точ­ка зре­ния под­верг­ну­та нами пересмотру».

Пет­ру­ша Гри­нёв пре­вра­тил­ся в доб­ро­душ­но­го недо­рос­ля-иди­о­та, Маша Миро­но­ва — в типич­ную мещан­ку, а Шваб­рин — в ссыль­но­го бун­та­ря, кото­рый чита­ет Ради­ще­ва и доб­ро­воль­но при­со­еди­ня­ет­ся к народ­ной армии, что­бы бить буржуев.

Преж­де чем падать в обмо­рок от свя­то­тат­ствен­но­го отно­ше­ния к клас­си­ке, пури­стам сле­до­ва­ло бы обра­тить вни­ма­ние на силь­ней­шую иро­ни­че­скую инто­на­цию фильма.

«Как бога­то и обшир­но оте­че­ство наше», — высо­ко­пар­но гла­го­лит цари­ца Ека­те­ри­на, раз­гля­ды­вая сокро­ви­ща из Сиби­ри. Сле­ду­ю­щий титр гла­сит: «В обшир­ном оте­че­стве начи­на­лась метель». Доб­ро­душ­ной насмеш­ли­во­сти под­верг­лась даже фигу­ра Пуга­чё­ва, кото­рый пока­за­тель­но без­гра­мо­тен и жут­ко это­го стес­ня­ет­ся. Учась писать под руко­вод­ством Пет­ру­ши­но­го слу­ги, Саве­льи­ча, он по-уче­ни­че­ски чешет пером в затыл­ке и ста­вит кляк­сы. Авто­ры урав­но­ве­ши­ва­ют рево­лю­ци­он­ный пафос иро­ни­ей и созда­ют фольк­лор­ный образ, почти ска­зоч­но­го ско­мо­ро­ха, но одно­вре­мен­но — былин­но­го бога­ты­ря, при­шед­ше­го пока­зать силуш­ку моло­дец­кую и дуби­ну народ­ной вой­ны, кото­рую народ пока толь­ко под­ни­ма­ет про­тив цар­ской власти.

Суво­ров, чья роль в подав­ле­нии народ­но­го вос­ста­ния часто замал­чи­ва­ет­ся, зама­хи­ва­ет­ся на плен­но­го Пуга­чё­ва пле­тью: «О пла­хе заду­мал­ся, вор?» Пуга­чёв со сме­хом отвечает:

«Я не ворон. Я воро­нё­нок. Ворон-то ещё летит».


«Пугачёв» (Павел Петров-Бытов, 1937). В роли Пугачёва — Константин Скоробогатов

Это не экра­ни­за­ция рома­на Пуш­ки­на, а пол­но­цен­ный бай­о­пик, кро­ме того — мас­штаб­ное кино­по­лот­но с баталь­ны­ми сце­на­ми. Учи­ты­вая, что в сле­ду­ю­щем году вый­дет «Алек­сандр Нев­ский» Сер­гея Эйзен­штей­на, сня­тый неза­дол­го до вой­ны фильм вли­ва­ет­ся в дер­жав­ный тренд: пока­зать мощь наро­да под пред­во­ди­тель­ством «силь­но­го лидера».

В филь­ме нет выда­ю­щих­ся худо­же­ствен­ных реше­ний Эйзен­штей­на, спо­соб­ных пре­вра­тить госу­дар­ствен­ный заказ в шедевр, а Ско­ро­бо­га­то­ву недо­ста­ёт хариз­мы Нико­лая Чер­ка­со­ва, из-за кото­рой появил­ся миф о «народ­ном кня­зе» Нев­ском, раз­ду­тый в ста­лин­скую эпо­ху. Одна­ко это лад­ная кар­ти­на с креп­кой дра­ма­тур­ги­ей, впе­чат­ля­ю­щим изоб­ра­же­ни­ем ужа­сов кре­пост­но­го пра­ва и коло­рит­ным глав­ным геро­ем, увы, избав­лен­ным от какой-либо неод­но­знач­но­сти. Ниче­го «серо­го» в ста­лин­ско­го кине­ма­то­гра­фе быть не мог­ло — толь­ко чёр­ное или белое.

Ско­ро­бо­га­тов пона­ча­лу игра­ет не пла­мен­но­го пас­си­о­на­рия, лезу­ще­го на бро­не­вик, а по-кре­стьян­ски хит­ро­го мужи­ка, спо­соб­но­го обма­ны­вать угне­та­те­лей ради сво­их целей. Трикс­тер­ское лукав­ство без объ­яс­не­ний сме­ня­ет­ся поэ­ти­че­ским бла­го­род­ством, едва дело дохо­дит до вос­ста­ния. Импо­зант­ный, с зыч­ным голо­сом и досто­ин­ством опер­но­го пев­ца, истин­ный «мужиц­кий царь», Пуга­чёв даже не хочет ста­но­вить­ся само­зван­цем: «Да мы без цар­ско­го тро­на дво­рян пере­бьём и воль­ную волю добу­дем». Но его уго­ва­ри­ва­ют «пиар­щи­ки» из каза­ков, счи­та­ю­щие, что так будет луч­ше для дела.

Вели­ко­душ­ный, идео­ло­ги­че­ски заря­жен­ный, пре­крас­ный стра­тег, этот состо­я­щий из сплош­ных досто­инств вождь наро­дов полу­чил­ся памят­ни­ком само­му себе, а не живым чело­ве­ком, при этом не дотя­нув до сим­во­ла и архе­ти­па, кото­рым стал Нев­ский. Хотя у Пет­ро­ва-Быто­ва чув­ству­ет­ся потен­ци­ал, боль­ше рас­кры­тый в нача­ле кар­ти­ны, тота­ли­тар­ное искус­ство, лиша­ю­щее воз­мож­но­сти трак­то­вок, лиша­ет филь­мы и жизни.


«Капитанская дочка» (Владимир Каплуновский, 1958). В роли Пугачёва — Сергей Лукьянов

Брон­зо­вая клас­си­ка без малей­ших попы­ток не толь­ко ожи­вить зачи­тан­ный до дыр пуш­кин­ский текст, но даже его осмыс­лить с помо­щью хоть чего-нибудь. Ста­лин­ская омерт­ве­лость ещё сохра­ни­лась, отте­пель­ная жизнь пока не нача­лась. О филь­ме нече­го вспом­нить, кро­ме рва­но­го мон­та­жа (не исклю­че­но, что кар­ти­ну бес­по­щад­но реза­ли) и гроз­ной оркест­ро­вой музы­ки ком­по­зи­то­ра Тихо­на Хрен­ни­ко­ва в един­ствен­ной инте­рес­ной сцене — Пуга­чёв рас­ска­зы­ва­ет Гри­нё­ву (Олег Стри­же­нов, кото­ро­му до кон­ца жиз­ни, навер­ное, было стыд­но за то, как он тут пучит гла­за) бай­ку об орле и вороне:

«Нет, брат ворон; чем три­ста лет питать­ся пада­лью, луч­ше раз напить­ся живой кро­вью, а там что бог даст!»

Арти­сты игра­ют в теат­раль­ной мане­ре: напря­га­ют лужё­ные глот­ки, кари­ка­тур­но пуга­ют­ся и при­па­доч­но жести­ку­ли­ру­ют. Лукья­нов ино­гда пыта­ет­ся давать чело­ве­ка из наро­да, но бала­ган­ная поста­нов­ка не поз­во­ля­ет про­рвать­ся ни одной есте­ствен­ной инто­на­ции. Фак­ти­че­ски это Пуш­кин в пере­ска­зе област­но­го дома куль­ту­ры, и Пуга­чёв соот­вет­ствен­ный. Луч­ше бы этой дра­ме при­кру­ти­ли фити­лёк и поста­ви­ли фарс.


«Емельян Пугачёв» (Алексей Салтыков, 1978). В роли Пугачёва — Евгений Матвеев

Име­ни­тый сце­на­рист Эду­ард Воло­дар­ский («Про­вер­ка на доро­гах», «Мой друг Иван Лап­шин») писал сце­на­рий спе­ци­аль­но для Вла­ди­ми­ра Высоц­ко­го, кото­ро­го в оче­ред­ной раз завер­ну­ли чинов­ни­ки. Даже без фото­гра­фий с кино­проб оче­вид­но, что роль села бы на Вла­ди­ми­ра Семё­но­ви­ча как вли­тая, а мы бы полу­чи­ли куль­то­вый фильм.

Вла­ди­мир Высоц­кий на про­бе к филь­му Алек­сея Сал­ты­ко­ва «Еме­льян Пуга­чёв». «Мос­фильм». 1978 год

Но нель­зя нена­ви­деть Мат­ве­е­ва толь­ко за то, что он не Высоц­кий. Актёр сыг­рал пер­во­го чело­веч­но­го Пуга­чё­ва в совет­ском кино, а не фольк­лор­но­го пер­со­на­жа или ходя­чий мону­мент. Конеч­но, это ста­ло воз­мож­ным имен­но пото­му, что фильм взял «чело­ве­че­ское изме­ре­ние», кото­рое в очень ред­ких слу­ча­ях не теря­ет­ся в эпич­ных поста­нов­ках. А это имен­но эпос с отлич­но постав­лен­ны­ми сце­на­ми сра­же­ний и мак­си­маль­ной сте­пе­нью реа­ли­стич­но­сти, насколь­ко она была воз­мож­ной до отме­ны цен­зу­ры. Но эпос стро­ит­ся на объ­ём­ном, живом герое: его отно­ше­ни­ях с жен­щи­на­ми, его стра­хах, его дер­зо­сти, его вдох­но­вен­ной лжи, в кото­рую он сам верит.

Два кра­е­уголь­ных кам­ня исто­рии, две сце­ны насто­я­ще­го боль­шо­го кино: Пуга­чёв с тём­ным, огнен­ным взгля­дом голы­ми рука­ми уби­ва­ет хорун­же­го, вон­зая в зем­лю окро­вав­лен­ный нож, а во вто­рой части дило­гии — по реке сплав­ля­ют пло­ты с пове­шен­ны­ми из народ­но­го вой­ска. Не послед­нюю роль в созда­нии напря­же­ния игра­ет мощ­ный саунд­трек Андрея Эшпая.

Самое необыч­ное нов­ше­ство филь­ма и при­ме­та пусть застой­ных, но более либе­раль­ных вре­мён — появ­ле­ние рели­ги­оз­ной подо­плё­ки вос­ста­ния Пуга­чё­ва. На пер­вые мыс­ли о бун­те его наво­дит ста­рец-ста­ро­вер Фила­рет. После финаль­но­го сра­же­ния пыла­ет степь. Ико­но­пи­сец пишет, как он гово­рит, ико­ну свя­то­го Пет­ра, но это изоб­ра­же­ние Пуга­чё­ва на огнен­ном фоне. За схва­чен­ным Пуга­чё­вым, поса­жен­ным в клет­ку, с тос­кой наблю­да­ют мона­хи. В этой исто­рии бун­тов­щик полу­ча­ет бла­го­сло­ве­ние неба, а его пре­да­те­лям пре­зри­тель­но швы­ря­ют моне­ты, как Иуде.

Народ­ный царь Пуга­чёв уже был, но в этом филь­ме он — народ­ный святой.


«Русский бунт» (Александр Прошкин, 1999). В роли Пугачёва — Владимир Машков

Вопре­ки назва­нию, ника­ко­го рус­ско­го бун­та тут нет — толь­ко вос­ста­ние каза­ков-раз­бой­ни­ков под пред­во­ди­тель­ством хит­ро­го, наг­ло­го, жесто­ко­го бан­ди­та, прес­су­ю­ще­го мир­ное население.

«Они нико­го не щадят, ни жен­щин, ни детей. Они нелю­ди», — гово­рит Шваб­рин (Сер­гей Мако­вец­кий с обыч­ным талант­ли­вым выра­же­ни­ем омер­зе­ния ко все­му на свете).

Вме­сто народ­ной вой­ны — «бри­га­да» бать­ки-ата­ма­на, эта­ко­го Фок­са XVIII века, кото­ро­му «жизнь без рис­ка, что еда без соли». «Мен­ты» перед ним, ясное дело, бес­силь­ны. Да, Пуга­чёв тут — лич­ность, но лич­ность страш­ная, не «воро­нё­нок», а буре­вест­ник рево­лю­ции, кото­рую в 90‑х про­кли­на­ли всей стра­ной. А что народ за ним пошёл, так как за ним не пой­ти? Кра­са­вец Маш­ков в крас­ной руба­хе, в рас­цве­те твор­че­ской фор­мы, игра­ет одно­го из гале­реи сво­их хариз­ма­тич­ных чело­ве­че­ских хищ­ни­ков, перед кото­ры­ми у жен­щин под­ги­ба­ют­ся коле­ни, а муж­чин он живьём загры­зёт. Девя­но­стые были для актё­ра вре­ме­нем его луч­ших ролей.

Алек­сандр Прош­кин снял один из самых силь­ных пере­стро­еч­ных филь­мов «Холод­ное лето пять­де­сят тре­тье­го», но в год пре­мье­ры «Рус­ско­го бун­та» вызвал лишь все­об­щее недо­уме­ние: кому это сей­час надо? А исто­ри­че­скую нишу окку­пи­ро­вал Михал­ков с про­ва­лив­шим­ся в рос­сий­ском про­ка­те и зато­чен­ным под Запад «Сибир­ским цирюль­ни­ком», этой клюк­вой, рас­пи­сан­ной под хох­ло­му с англий­ским акцентом.

Жаль, что «Бунт» недо­оце­ни­ли. Фильм мог бы поло­жить нача­ло каче­ствен­но­му исто­ри­че­ско­му рос­сий­ско­му кино, до кото­ро­го мы дошли толь­ко 20 лет спу­стя в «Серд­це пар­мы»: зага­доч­ные лица, неспеш­ный до затор­мо­жен­но­сти темп, холод­ное евро­пей­ское мол­ча­ние и горя­чая рус­ская кровь на белом сне­гу. Тра­ди­ци­он­ное для совет­ско­го экра­на любо­ва­ние при­ро­дой, но не про­сто степь да степь кру­гом, а наде­лён­ность выс­ши­ми смыс­ла­ми, как у Тар­ков­ско­го. Эро­ти­ка не меша­ет лири­ке, Пуш­кин с совре­мен­но­стью — друг дру­гу. Опе­ра­тор­ская рабо­та такая, что не стыд­но пока­зать у како­го-нибудь Спил­бер­га. Сня­то бога­то, но со вкусом.

К сожа­ле­нию, вме­сто эсте­тич­но­сти, недо­ска­зан­но­сти и дра­мы рос­сий­ский исто­ри­че­ский кине­ма­то­граф, когда ему дали денег, дви­нул­ся в сто­ро­ну духо­подъ­ём­но­го кос­плея, озву­чи­ва­ю­ще­го теку­щую поли­ти­че­скую повестку.


«Государыня и разбойник» (Екатерина Толдонова, 2009). В роли Пугачёва — Дмитрий Муляр

До того как рос­сий­ская исто­рия пре­вра­ти­лась в наряд­ное ретро для теле­ка­на­лов, пат­ри­о­ти­че­ские бое­ви­ки и охра­ни­тель­ное рекон­струк­тор­ское шоу «Союз спа­се­ния», вышел камер­ный арт­ха­ус мало­из­вест­но­го режис­сё­ра Ека­те­ри­ны Тол­до­но­вой. На сего­дняш­ний день рабо­та явля­ет­ся послед­ним филь­мом о Пуга­чё­ве, кото­рый име­ет смысл смотреть.

Сама режис­сёр назы­ва­ет кар­ти­ну «фило­соф­ской прит­чей», и, как бы нескром­но это ни зву­ча­ло, так оно и есть. Цари­ца Ека­те­ри­на (Алё­на Ивчен­ко) и её боро­да­тый собе­сед­ник в цепях — пер­со­на­жи, услов­но, рус­ско­го интел­ли­ген­та, кото­рый всё пони­ма­ет, но сде­лать ниче­го не может, и наро­до­воль­ца, кото­рый решил, что хва­тит это тер­петь. Обсуж­дая, что же будет с роди­ной и с нами, оба схо­дят­ся на том, что ниче­го хоро­ше­го, при­чём Ека­те­ри­на как интел­ли­ген­ция настро­е­на ещё мрач­нее Пугачёва.

Когда в автор­ском кино начи­на­ют рас­суж­дать о судь­бах Рос­сии, режис­сё­ры исполь­зу­ют мета­фо­ры, алле­го­рии, оли­це­тво­ре­ния, синек­до­хи, в луч­шем слу­чае — сати­ри­че­ские ого­вор­ки, что­бы не дай бог не ска­зать, что они дума­ют на самом деле. «На самом деле» в кино, кото­рое спон­си­ру­ет госу­дар­ство, зву­чит ина­че, а в фести­валь­ном, для кино­кри­ти­ков, пря­мо гово­рить не при­ня­то. В резуль­та­те все заме­ча­тель­но помал­ки­ва­ют или стро­ят какой-нибудь «Рус­ский ков­чег», где за сим­во­лиз­мом теря­ет­ся смысл. Пора­зи­тель­но, как Тол­до­но­ва, не име­ю­щая ника­ких фести­валь­ных заслуг (фильм выдви­ну­ли на «Окно в Евро­пу» и ниче­го ему не дали), а воз­мож­но, имен­но бла­го­да­ря это­му, исполь­зу­ет пря­мую речь, как рус­ские пуб­ли­ци­сты XIX века.

«Поче­му наша власть так бес­прин­цип­на? Поче­му она такая наг­лая, амо­раль­ная? Поче­му они так отно­сят­ся к сво­е­му наро­ду? Они обло­жи­ли его, как зве­ря, суда­ми, зако­на­ми, арми­ей. Поче­му они не боят­ся? Они не боят­ся даже меня. Сто­ит мне сего­дня осво­бо­дить народ, как они при­бе­гут и пове­сят меня на пер­вой же берё­зе. Так что осво­бож­дён­ные мной мужи­ки даже не успе­ют насла­дить­ся сво­ей свободой».

Опе­ра­то­ра-поста­нов­щи­ка филь­ма зовут Алек­сандр Пушкин.

Нароч­но не придумаешь.


«Екатерина. Самозванцы» (Дмитрий Иосифов, 2019). В роли Пугачёва — Артур Иванов

Костюм­ное теле­мы­ло, сня­тое чело­ве­ком, кото­рый когда-то играл Бура­ти­но, в 2014 году поста­вил сим­па­тич­ный сери­ал «Ухо­дя­щая нату­ра» о съём­ках совет­ско­го кино 70‑х, а затем взял­ся за авгу­стей­ших особ — осво­ив для кана­ла «Россия‑1» Ека­те­ри­ну, Иоси­фов снял сери­ал про Ели­за­ве­ту. Выгля­дит это оди­на­ко­во лубоч­но, сюжет фоку­си­ру­ет­ся на моло­дых кра­си­вых импе­ра­три­цах с увле­ка­тель­ной лич­ной жиз­нью, от кото­рой им при­хо­дит­ся отвле­кать­ся на исто­ри­че­ские собы­тия. Обыч­но кто-нибудь при­бе­га­ет, кри­чит, что импе­рия в опас­но­сти, и импе­рия нано­сит ответ­ный удар.

Пуга­чёв — пья­ни­ца и веро­ят­ный став­лен­ник про­кля­то­го Запа­да, кото­рый ждёт не дождёт­ся, что­бы ски­нуть госу­да­ры­ню-матуш­ку, а заод­но пле­тёт дру­гую интри­гу с княж­ной Тара­ка­но­вой. С Пуга­чё­вым раз­би­ра­ют­ся быст­ро и как бы невзна­чай, что­бы не акцен­ти­ро­вать вни­ма­ние на неудоб­ной теме народ­ной вой­ны. Тара­ка­но­ву тянут все 16 серий — у неё любовь с Орло­вым со стриж­кой из бар­бер­шо­па. Рус­ский народ на вся­кий слу­чай в кад­рах не появ­ля­ет­ся — види­мо, тоже иноагент.

Смот­реть на воз­ню этих ряже­ных в фиж­мах и мун­ди­рах толь­ко что из костю­мер­ной невоз­мож­но. Бута­фо­рия выгля­дит так, что ясно: никто её в руках не дер­жал. На пари­ки, похо­же, денег не хва­ти­ло, но на что они ушли, непо­нят­но. Спе­ц­эф­фек­ты при­ми­тив­ные, эпич­ных битв нет, брил­ли­ан­ты такие фаль­ши­вые, что ж гла­за сле­пит. Сце­на­ри­сты встав­ля­ют сло­во «сей» вез­де, где мож­но, но пери­о­ди­че­ски забы­ва­ют­ся и пере­хо­дят на род­ную для себя речь:

«В Ита­лии появи­лась какая-то оди­оз­ная девка».

Ну лад­но, вы пере­пи­сы­ва­е­те исто­рию в вели­ко­дер­жав­ном духе. Ну лад­но, у вас игра­ют все пло­хо — кто же может играть это хоро­шо? Но ретро для феде­раль­ных кана­лов — это же все­гда одна и та же хал­ту­ра, похо­жая на один длин­ный сери­ал. Что «Ека­те­ри­на», что «Ели­за­ве­та», «Гроз­ный» неот­ли­чим от «Году­но­ва», «Сто­лы­пин» — от «Сонь­ки Золо­той Руч­ки», «Досто­ев­ский» сли­ва­ет­ся с «Шоста­ко­ви­чем».

Луч­ше бы ваш Пуга­чёв людей ел, гул­ко хохо­ча и раз­ма­зы­вая по при­кле­ен­ной боро­де кровь мла­ден­цев. Хоть какое-то разнообразие.


Читай­те так­же «Девять филь­мов о рус­ских бун­тах»

Поделиться