VATNIKSTAN продолжает цикл материалов Петра Полещука об экспансии русской поп-музыки на Запад: от «горби-рока» и европейского проекта нулевых до Pussy Riot, русского рэпа и Новой русской волны.
Если в 1980‑е годы с постепенным ослаблением анти-американской политики артисты питали надежды на успех за рубежом, а в девяностые эти надежды разрушили экономический крах и неудавшаяся попытка экспорта, то в нулевые ситуация одновременно и изменилась, и «вернулась» к началу.
C наступлением «сытых» времён было негласно решено забыть о неудачах прошлого и с новыми надеждами смотреть в будущее. Культивирование образа России, как уже не отстающей от Запада и Европы страны, сложило новые бизнес-координаты для отечественных артистов. Теперь нет необходимости отыгрывать роль почвенника и борца с СССР, теперь каждый стал космополитом. Экономическое благополучие тому только потворствовало: идея, что можно стать известным на Западе, с одной стороны, возвращала к оптимизму восьмидесятых, а с другой, толкала к разработке новой модели продвижения. Если гражданин России теперь гражданин Европы, то поэт (или музыкант) теперь не просто «больше, чем поэт», но и «больше, чем гражданин поэт».
Курс задан — Россию надобно репрезентировать на мировой арене по-новому, как часть прогрессивного света. Или, вернее, как не Россию вовсе, а одну большую Европу.
Это история о том, как первая декада нового тысячелетия отразила все надежды (и их крушение), все планы и наивность формирующейся отечественной музыкальной индустрии. История о том, как погоня за морковкой привела культуру к кризису идентичности.
Евровидение — окно в Европу
И хотя до наступления миллениума Россия участвовала в Евровидении, участие это было весьма дежурным. По-настоящему видеть возможности в конкурсе Россия стала тогда же, когда стали кардинально меняться цены на нефть, а именно в 2000 году. Случайно или нет, но на конкурс отправили дочь вице-президента «Лукойла» и по совместительству начинающую российскую звезду Алсу. Результат — почётное второе место.
И как здесь не усмотреть очередную политическую подоплёку, присущую Евровидению?
Россия, всё ещё находясь на отшибе контекста популярной культуры, тут же быстро убедила себя, что Евровидение не что иное, как основная сцена мировой поп-музыки. Этому способствовала почти маниакальная сосредоточенность СМИ на конкурсе как на ещё одной площадке для демонстрации спортивных достижений. При этом зрителей нисколько не смущало, что на конкурсе отсутствовали передовые имена, а его победители забывались быстрее, чем за год.
Строго говоря, Евровидение никогда не было про экспорт, ведь экспорт подразумевает последующее проектирование карьеры артиста автономно от стартовой инициативы в виде фестиваля. Но при дефиците возможностей, безграмотности в музыкальном бизнесе и попросту наивности Евровидение казалось жителям России самым настоящим порталом в мир грёз.
Следом «покорять» Европу отправился Илья Лагутенко. Казалось, что «Мумий Тролль» идеальный кандидат — амбассадор брит-попа в России, модный лидер молодёжи, мифолог пресловутых «времён почище».
Но техническая неподготовленность России стёрла обольстительную улыбку фронтмена группы, и «Мумий Тролль» занял только 12‑е место. В 2001 году голосование фестиваля впервые проходило через мобильную сеть, и надо ли говорить, что Россия всё ещё лучше обращалась с пейджерами, чем с смс?
Уже тогда прозвучал первый звоночек, что Россия и Европа до сих пор «по разные стороны полос», что, впрочем, на волне общего оптимизма было проигнорировано. Евровидение — это конкурс для привилегированных. Дескать, что нам ваша великая держава, если у вас даже нет инструментов, чтобы народно проголосовать за своего артиста?
Тем не менее определённый курс «Мумий Тролль», надо считать, всё-таки задал. Следующими в 2002 году на конкурс отправили молодёжный бойс-бенд «Премьер-Министр», а в 2003‑м — аномальных «Тату» . Казалось бы, «Тату» ещё более беспроигрышный вариант, чем Лагутенко — их популярность до сих пор недостижимый для других соотечественников рекорд. Но болеющим за дуэт пришлось горевать от третьего места. Ситуация отрадней, чем у Лагутенко, но проиграть Алсу для такого проекта — почти позор.
Минуя совсем уж неуверенные попытки взять реванш, Россия получила первое место только в 2008 году, когда страну представлял Дима Билан. Как резюмировал журналист Андрей Бухарин:
«Надо сказать, что наша победа в дружественном Белграде в 2008 году была очень символичной на всех уровнях. Она стала, с одной стороны, наглядной демонстрацией могущества России, в первую очередь, финансового. С другой — одним из пиков всего десятилетия нулевых для нас всех, после прохождения которого начались совсем иные времена как в экономическом, так и политическом смысле».
Русский брит-поп и группы евроволны
Конкурсный проигрыш «Мумий Тролля» на Евровидение отразился культурным выигрышем у себя дома. Помимо того, что именно с Лагутенко отечественные воротилы стали забрасывать Евровидение артистами, ориентированными на молодёжь, «Мумий Тролль» ознаменовал новую эру для всей поп-рок музыки нулевых в России.
Успех и имидж группы манил других: молодые группы медленно, но верно протаптывали дорогу к тому, чтобы превратиться в европейцев. Сначала заиграв брит-поп на русском (и надо заметить, что импортированный брит-поп выглядел совсем уж малахольным на фоне классовых драм Pulp, исполинской наглости Oasis и гендерной интриги Suede), Россия пыталась повторить успех группы Ильи Лагутенко.
«Сегодня ночью», «Сансара» и «Мультfильмы» — вот лишь небольшой список активно пополнявшегося каталога русского брит-попа. И это не говоря про забытые, а то и вовсе никому не известные группы, вроде владивостокцев Steplers или «Эглайне». Если последние были полными, но очень достойными клонами Suede (кстати, именно цитата из песни «Эглайне» и озаглавила весь этот цикл), то первые играли попурри на весь брит-поп и даже добились кое-каких результатов, выиграв RMA на МТV и победив «Ранеток». Впрочем, всё это больше напоминало неловкую попытку построить Европу у себя на огороде, чем строительство пресловутого петровского «окна».
В дальнейшем с подключением интернета брит-поп растворился и на смену ему пришло абстрактное «качественное британское инди», а с ним и полная мимикрия под европейские и западные лекала. Отныне группы исполняли песни на английском языке, что закономерно (и быстро) породило русофобию.
К этому ли толкал мурлыкающий по-русски Лагутенко с его дворовыми мотивами? Кто знает.
Но как бы то ни было новые имена уверовали, что исполнение песен на английском — ключ к всемирному успеху (даже странно, как такое представление существовало на контрасте с примером в виде гремевших тогда Rammstein). Лаконичней всего творческую максиму той волны артистов спустя много лет выразил Александр Горбачёв:
«Небо Лондона и правда может оказаться более достижимым, если изъясняться с его жителями на одном наречии».
Русские «Pet Shop Boys с яйцами», новосибирцы Punk TV были одной из таких групп. По большому счёту основное содержание Punk TV состояло в том, чтобы мелькать попеременно то в зарубежной, то в отечественной прессе, зарабатывая казавшиеся в то время комплиментарные оценки вроде «они уже ни разу не „русские Chemical Brothers“, а просто Punk TV — и этого достаточно». И в этом отношении группа действительно была содержательна, отметившись разогревом героев мэдчестера и прочего альтернатив-дэнса Иена Брауна и Happy Mondays.
А иной раз записываясь вместе с вокалистами EMF, Power Of Dreams и другими артистами (причём это они выступали в качестве приглашённых звёзд, а не новосибирцы подыгрывали корифеям).Справедливости ради, как верно заметил позже гитарист концертного состава Parks, Squares and Alleys Георгий Пинчук:
«У подобных Punk TV и Everything made in china групп до сих пор можно поучиться работе со звуком и мелодиями».
Действительно. Если группы евро-волны и внесли какой-то вклад, то сугубо в звуковом поле.
Безусловно, идейное поле декады никогда не умещается в её чисто временные рамки. Так некоторые артисты, которые сформировались в культурной атмосфере нулевых «зазвучали» уже в десятых. И самым, пожалуй, главным примером такой группы служит ростовская Motorama. Едва ли можно найти много аргументов, чтобы назвать её группой 2010‑х годов. Скорее, она была либо последней инди-группой европроекта либо, в более респектабельном свете, периферийной между двумя декадами.
Влад Паршин, лидер коллектива, говорил:
«Я думаю, это [распространение музыки группы за пределами России] произошло, ещё когда был MySpace, и мы выкладывали туда много музыки. И каким-то образом какая-то группа людей из Латинской Америки, Мексики, Перу начала ей обмениваться. И всё, больше я никак не могу это объяснить. То есть кто-то сказал кому-то».
Motorama можно назвать самым успешным русским инди-экспортом: более 500 концертов на трёх континентах, тысячи подписчиков в «Фейсбуке», тысячи в «Инстаграме», миллионы просмотров на «Ютубе».
Punk TV, Everything made in China и Motorama, несмотря на ориентир музыки, любимой рабочим классом Англии, у себя дома варились в том же культурном котле, что и буржуазные Tesla Boy и Pompeya. Тоже, в определённом смысле, дети нулевых, выросшие к началу десятых и перенёсшие туда эхо космополитных чаяний.
Сергей Пойдо, промоутер важного для духа времени клуба «Солянка», рассуждал:
«У нас была идея, что мир становится глобальной деревней. Человек в Берлине в 25 лет ничем не отличается от москвича того же возраста. И мы теперь соединены на уровне идей, смыслов и передачи информации, а не по географическому принципу».
Как писала Анна Карахан:
«В 2008 году автор проекта „Неонавт“ Антон Севидов и его друг Дима Мидборн начали заливать на MySpace песни на английском языке. Спустя несколько месяцев они выпустили пять треков на „The Tesla Boy EP“ и обратили на себя внимание французов с лейбла Valerie. Через год после начала существования Tesla Boy группу подписал британский лейбл Mullet Records. Так начался роман группы с Европой, которую в первые же года существования они исколесили вдоль и поперёк. После того как состоялась премьера их песни „Fantasy“ на VICE, Tesla Boy окончательно окончательно закрепились на позициях одной из самых успешных инди экспортных команд своего времени.
И хотя Pompeya, как и Motorama, претендует на роль эха нулевых в десятых, именно она продолжила дело Tesla Boy в покорении стран Запада с англоязычным инди-попом. В 2013 году группа выпустила альбом „Tropical“ — компиляцию двух своих предыдущих альбомов — и издала его на американском лейбле Mishu, мигрировав в США. Тем не менее группа не игнорировала Россию и отметилась двумя появлениями на „Вечернем Урганте“, а также статусом хипстер-икон времён расцвета фестиваля Пикник „Афиши“».
Как говорил Брод:
«Я чётко помню своё убеждение, что ездить по России мы никогда не будем — кому это нужно? Будем играть в Москве и Питере максимум для 200 человек, а также на корпоративах для олигархов, чтобы заработать денег, на которые можно покорять Запад. Такой вот бизнес-план был нехитрый. В итоге всё примерно так и сложилось — только в больших масштабах».
Электроника
Если у отечественной гитарной музыки ещё можно вычленить связный нарратив, то у электроники едва ли: пока гитарные группы объединялись на базе всевозможных клубов или сцен, то электронщикам их заменили интернет-форумы. Даже если музыканты жили в одном городе, то могли не подозревать о существовании друг друга. Однако это не говорит о том, что в отечественной электронике не были заинтересованы за пределами страны. Вот лишь несколько примечательных случаев.
386 DX
Помимо того, что проект «386 DX» московского художника Алексея Шульгина — первое имя из России, попавшее в лайн-ап фестиваля Sonar (ещё одна теневая история) — он также издавался на нойз-лейбле Staalplaat. Впрочем, ещё более странным всё это может выглядеть, если попробовать описать музыку, которую делал Шульгин. И, пожалуй, слово «делал» наиболее подходящее. В основе метода Шульгина МИДИ-производство треков. Как писал критик Андрей Горохов:
«МИДИ-файл — это аранжировка песни, несколько слоёв нот. Только ноты эти — не обычные, а МИДИ-ноты, фактически — компьютерные команды. Каждая нота включает синтезатор так же как рубильник включает свет, а потом его выключает. В принципе, к каждой ноте приписан свой музыкальный инструмент, но звуковая карта морально устаревшего компьютера синтезирует все инструменты примерно с одинаковым заунывным металлически-электронным тембром».
Принцип создания треков «386 DX» может показаться простым: берётся программа, «синтезирует» нужную песню и вуаля — трек готов. Однако на деле это очень трудоёмкий процесс.
Как писал Горохов:
«Во всех песнях можно узнать тембр голоса, но это не тембр голоса Алексея Шульгина. Компьютерная программа озвучивает записанный текст, переводит текст в звук. Характерно, что программа понимает только английский текст, поэтому русскую фонетику Алексею — не без помощи профессионального филолога — пришлось записать латинскими буквами по правилам американской транскрипции».
В целом, это звучит как популярные сегодня 8битные каверы на известные песни. Но если вдуматься, что с таким материалом Шульгин попал на сцену Sonar, то окажется, что есть чему удивиться помимо прочего.
Виды рыб
Лейбл Staalplaat, на котором издавался Шульгин, также дом Muslimgauze электронного проекта жителя Манчестера Брина Джонса. Он занимался рекомбинацией звуков и образов Ближнего Востока и Аравии, собирая музыкальную культуру мусульманского мира в целом.
Но в 2007 году Джонс выпустил не менее экзотичный релиз. А именно «Muslimgauze vs Species of Fishes» — альбом ремиксов композиций русской группы «Виды Рыб», электронного коллектива из России, собранного ещё в девяностых. Дебютный альбом «Рыб» «Songs of a Dumb World» вышел именно на Staalplaat, что, конечно, объясняет выбор Muslimgauze.
ППК
Действительно, неисповедимы пути отечественной электроники. «ППК» — ростовская электронная группа, которой повезло на старте нулевых покорить всю Европу. Их трек «Воскрешение» вышел на лейбле диджея Пола Окенфолда и крутился в лондонских клубах. В определённый момент сам коллектив оказался настолько популярным, что выступил в знаменитом британском телешоу «Top of the Pops».
В январе 2001 года их трек «Hey DJ 2001» поднялся на первое место электронного чарта mp3.com, опередив «Music» Мадонны. В этом году, кстати, «Воскрешению» исполнилось 20 лет.
Достойные упоминания
Глобально — эти артисты тоже стали частью европроекта. Если посмотреть чуть уже — их история развивалась автономно от прочих инициатив. Это, конечно, не все примеры богатой истории, но и не самые тривиальные.
Тату — пиротехническая шалость, взорвавшаяся ракетой
Употреблять по отношению к «Тату» «достойные упоминания», конечно, цинично. Никакая другая поп-сила из России ни до ни после не стояла в авангарде западного мейнстрима, опережая все мыслимые тренды. Никакая другая русская группа не заставляла Моррисси комментировать её, никакая другая группа не могла и помыслить, что повлияет на публичные жесты Мадонны.
Проект Ивана Шаповалова вырвался вперёд настолько, что, с одной стороны, стал притчей во языцех, а с другой, встал особняком где-то в поднебесье (или, вернее, поднебесной).
Но именно поэтому о «Тату» важно говорить и в рамках сторонних инициатив вроде Евровидения, и в рамках их личной истории.
В основе проекта, что было известно всем, особенно на ужас старшим поколениям, розыгрыш подростковой однополой любви. Такой громкий проект с течением времени неизбежно обрастает интерпретациями. Одна из самых популярных гласит, что «Тату» — это самое прогрессивное из того, что случалось в русской музыке. Другая, что характерно, более ретроспективная, занимает обвинительную позицию: «Тату» занимались квирбейтингом, выдавая себя за тех, кем они не являлись.
На деле причина для критики могла найтись и во времена взлёта группы, то есть ещё за 20 лет до появления новояза. Причина эта более серьёзна. Даже не занимайся Шаповалов квирбейтингом, сведение женской любви к генитальности, как доказали феминистки, было чисто мужской фантазией, которую и эксплуатировала группа «Тату».
Это было попадание в цель — что может лучше это отразить, чем Паф Дэдди, размахивающий юбкой девочек на MTV Music Awards? Джеймс Браун пел, что «это мужской мир», и, вполне возможно, подразумевал музыкальную индустрию. Действительно, это мужской мир, «но он не стоит ничего без женщин» — всё, что нужно продюсеру, это удовлетворить как можно больше фантазий, в том числе и самых грязных.
С другой стороны, это оценка сугубо ретроспективная. В те времена хит «Нас не догонят» стал громогласным гимном квир-культуры, доселе вообще не представленной русскими музыкантами за пределами страны.
Агутин — космополит
Леонид Агутин давно ассоциируется в России с человеком, который волею судеб оказался рождён не в той стране. С его постоянным творческим туризмом в латинскую музыку, порой кажется, что Россия — последнее для него пристанище. С другой стороны, тут-то он и пригодился, заняв место транслятора этакой утопической модели, что и на постсоветской территории может греть тоже самое солнце, что и в Бразилии. Поэтому в нулевые, пусть и в рамках эстрады, Агутин прочно занял свою нишу в европроекте.
Именно поэтому возникающие легенды — чистая правда.
Одна из них гласит, что в начале 2000‑х годов, в Нью-Йорке, Леонид Агутин зашёл в некий клуб. Там играл гитарист Хернано Ромеро, который под конец предложил публике посоревноваться в мастерстве. Агутин принял вызов, сорвал аплодисменты и произвёл впечатление на Ромеро. Тот позвал его на день рождения, где Агутин познакомился с Элом Ди Меолой, гитаристом-виртуозом, продающим пластинки огромными тиражами. Позже они вместе записали в агутинской студии в Твери несколько песен, а в 2005 году выпустили альбом «Cosmopolitan Life». Он вышел в продажу в России, Великобритании, Германии, Австрии, Канаде и США. За первые шесть месяцев Агутин и Ди Меола продали 900 тысяч копий.
Сергей Старостин — нью-эйдж по-русски
В 2003 году мультиинструменталист, фольклорист и ведущий телепередачи «Мировая деревня» Сергей Старостин становится номинантом на премию World Music-2003 корпорации BBC как лучший европейский исполнитель в направлении world music. В России он уже был известен как исследователь русской деревни, фольклорист, мультиинструменталист и основатель Moscow Art Trio.
Если и можно использовать выражение «фолк-гуру», то это определённо Старостин, собиравший тысячные залы в Японии и ГДР со своим народным ансамблем ещё в перестройку и ставший настоящим популяризатором русской народной музыки за границей. Он гастролировал с Инной Желанной в США и вёл переговоры о сотрудничестве с Питером Гэбриэлом, однако прицельно на зарубежный рынок не ориентировался, предпочитая черпать вдохновение из русских деревень.
Спустя много лет чем-то подобным будет заниматься казанский мультиинструменталист Митя Бурмистров, когда отправиться в глубинку Татарстана, всучит жителям микрофон и соединит полевые записи с новомодным на ту пору саундом в стиле Tame Impala. Так и получается, что дело Старостина живо.
Алсу и дуэт Smash под руководством менеджера «WHAM!» и T.Rex
Если у вас спросят, как вы могли бы описать влияние девяностых на музыку нулевых, можете смело отвечать этим подзаголовком. Вопрос, разумеется, непраздный (всё-таки ответить можно многими примерами), поэтому заслуживает соответствующего ответа. «Нефтяные папики» звёздочек нулевых позволяли нанимать менеджерами самых разных личностей, но Саймон Напьер-Бэлл — особый случай. Он — менеджер Yardbirds, Марка Болана, Japan, London, Ultravox , Boney M, Sinitta, «Wham!», Blue Mercedes и других. Именно его наняли для продвижения дуэта Smash и певицы Алсу.
Получить подобного продюсера или менеджера — мечта любого русского рокера. Приезды Ино в Россию, как и последующая работа наших артистов с зарубежными звёздами, становятся частью истории. К таким союзам относятся трепетно и с почтением. Менеджер Джорджа Майкла и Марка Болана, конечно, из той же весовой категории. Это, однако, не помешало Валерию Белоцерковскому, продюсеру Алсу, назвать в одном из интервью Саймона Напьер-Бэллом «настоящим педерастом», добавив, что сам Саймон это не скрывает и даже выпустил в Англии книгу о своей личной жизни.
За вульгарной характеристикой в действительности скрывается человек больших амбиций — именно Саймон автор безумной идеи о первом концерте западной поп-группы в коммунистическом Китае (речь, конечно, о «Wham!»). Поэтому раскрутить Алсу на Евровидении для Напьер-Бэлла задача не из трудных. А вот то, что Саймона удалось привлечь к раскрутке сразу двух проектов из России — вот это по-настоящему удивительно.
Fotomoto
Если сейчас авторы под сурдинку подписывают украинских музыкантов к большой абстрактной «русской сцене», их справедливо бьют по рукам. Но так было не всегда. Во времена для России уж точно более чистые, успех в Европе, что россиян, что украинцев, обоюдно воспринимался общей возможностью.
Не в последнюю очередь успех за пределами родной страны долгое время был связан с именем Джона Пила, легендарного английского диджея, едва ли нуждающегося в представлении. Попадание в эфир его шоу означало для музыкантов гораздо больше, чем упоминание или ревью в каком-нибудь журнале, в том числе, из-за культовости Пила. Украинской электро-поп группе Fotomoto неслыханно повезло попасть к нему в эфир.
Демо трек Je Suis Fotomoto попал к Пилу в 2000 году, и 14 декабря диджей поставил его в эфир, несмотря на то, что группа была практически неизвестной в собственной стране. В 2004 году коллектив наконец накопил немного денег, чтобы выдержать 70-часовую поездку на автобусе из Украины через Европу в Великобританию для записи своей сессии. К сожалению, сам Пил пропустил встречу с группой, когда они записывались для его эфира. Однако он поблагодарил их за подаренное вино:
«Сегодня вечером оно окажется невероятно полезным».
Неслучайно: в тот вечер Англия вылетела из Евро-2004.
К сожалению, группа так и не встретилась с Пилом позже. Fotomoto оказались одним из последних коллективов, который легендарный диджей успел поставить в эфир до своей смерти.
Нулевые начались с ощущением, что чаемые «времена почище» таки наступили. Однако время, принятое сегодня называть «сытым», на деле таким уж сытым не было. Первые социальные трагедии России в XXI веке уже сигнализировали о курсе, который будет принят позже. Но на волне всеобщего оптимизма по выходу из «лихих девяностых», новое тысячелетие виделось эпохой возможностей. Закономерно, что чем дальше от нынешнего момента становились 1990‑е годы, тем больше спадал и оптимизм. К концу декады становилось очевидно, что десять лет люди выдавали желаемое за действительное.
«Русские англичане» европроекта едва ли оказались так уж нужны на Западе, а происходящее дома заставляло переключить внимание с космополитических грёз на родные берёзы. Артисты в очередной раз столкнулись с кризисом идентичности. Теперь перед ними встала задача переизобретения русской культуры. Маятник качнулся в очередной раз.
Пожалуй, ничто так не иллюстрирует горько проданный наивный утопизм нулевых, как «Тату», исполняющие «Нас не догонят» на Олимпиаде в Сочи. Как говорится, свобода умирает под гром аплодисментов.
Читайте также материалы цикла «Самый лучший день для побега на Запад», посвящённые 1980‑м и 1990‑м годам.
