Яд и врачевание: питейные заведения в России Серебряного века

Куль­ту­ра рубе­жа XIX–XX веков в евро­пей­ской исто­рии полу­чи­ла два поляр­ных наиме­но­ва­ния: fin de siècle («конец века») и Belle Epoque («пре­крас­ная эпо­ха»). Пер­вый взгляд ука­зы­ва­ет на вырож­де­ние и гибель надежд ста­ро­го мира. Вто­рой взгляд ука­зы­ва­ет на стре­ми­тель­ный тех­ни­че­ский про­гресс это­го вре­мен­но­го пери­о­да, на куль­тур­ный подъ­ём и науч­ные прорывы.

При­ме­ни­тель­но к куль­ту­ре Рос­сии исполь­зу­ет­ся тер­мин «Сереб­ря­ный век», кото­рый не име­ет явных нега­тив­ных или пози­тив­ных зна­че­ний. Вопрос о его хро­но­ло­ги­че­ских рам­ках оста­ёт­ся спор­ным. Нача­ло при­ня­то огра­ни­чи­вать 1890-ми года­ми, а финаль­ной точ­кой Сереб­ря­но­го века мы будем счи­тать 1921 год — год смер­ти Бло­ка и рас­стре­ла Гуми­лё­ва. Как вид­но из вре­мен­ных рамок, этот пери­од был «богат» на потря­се­ния. Есте­ствен­но, что ника­кие печаль­ные про­ис­ше­ствия в мире не обхо­дят­ся без анестезии. 

Сего­дня VATNIKSTAN про­дол­жа­ет цикл Алек­сея Кире­ен­ко об исто­рии оте­че­ствен­ных питей­ных заве­де­ний. В пер­вой части мы рас­ска­за­ли о трак­ти­рах вто­рой поло­ви­ны XIX века, теперь при­шла оче­редь Сереб­ря­но­го века. 


Антиалкогольная кампания

Подъ­ём анти­ал­ко­голь­но­го дви­же­ния начал­ся в нача­ле 1890‑х годов уси­ли­я­ми нарож­дав­шей­ся в Рос­сии демо­кра­ти­че­ской обще­ствен­но­сти. По ини­ци­а­ти­ве интел­ли­ген­ции и зем­ских дея­те­лей в раз­лич­ных горо­дах Рос­сии созда­ва­лись неболь­шие посто­ян­ные груп­пы и обще­ства: «Обще­ство борь­бы с алко­го­лиз­мом жен­щин и детей», «Кру­жок дея­те­лей по борь­бе со школь­ным алко­го­лиз­мом», «Комис­сия по вопро­су об алко­го­лиз­ме при Рус­ском обще­стве охра­ны народ­но­го здра­вия» и другие.

В нача­ле ХХ века уси­ли­я­ми таких обществ в Рос­сии ста­ли созда­вать­ся пер­вые вытрез­ви­те­ли, при­юты и бес­плат­ные лечеб­ни­цы-амбу­ла­то­рии. Кро­ме того, задер­жан­ных на ули­цах пья­ных хули­га­нов ста­ли отправ­лять на при­ну­ди­тель­ные рабо­ты — напри­мер, на убор­ку улиц.

Открыт­ка «Трак­тир­щик». 1904 год

Ста­ти­сти­че­ские дан­ные дают воз­мож­ность оце­нить уро­вень потреб­ле­ния алко­го­ля в раз­ные деся­ти­ле­тия. Замет­но силь­ное сни­же­ние: в 1864 году на душу насе­ле­ния при­хо­ди­лось 10 лит­ров спир­та, спу­стя 30 лет — 6,2 лит­ра, а в 1913 году — 3,6 лит­ра спир­та. При этом в горо­дах пили втрое боль­ше, чем в дерев­нях, где по-преж­не­му про­жи­ва­ло боль­шин­ство насе­ле­ния страны.

В 1904 году Рос­сия сто­я­ла на 10 месте в мире по упо­треб­ле­нию креп­ко­го алко­го­ля на душу насе­ле­ния: впе­ре­ди шли Дания, Авст­ро-Вен­грия, Гер­ма­ния, Гол­лан­дия, Фран­ция, Шве­ция, Бель­гия, США и Швейцария.

Но есть и уточ­ня­ю­щие све­де­ния: на рубе­же XIX–XX веков в струк­ту­ре потреб­ля­е­мо­го рос­си­я­на­ми алко­го­ля 90% состав­ля­ла вод­ка, 7,7% — пиво и 3% — вино. В то же вре­мя при­бли­зи­тель­ные обще­ми­ро­вые зна­че­ния для того же пери­о­да — 34%, 27% и 39% соот­вет­ствен­но. Если гово­рить про­ще — по ста­ти­сти­ке рус­ские чаще напивались.

Кре­стьяне. 1890‑е годы

Новая форма пития

Уско­ре­ние рит­ма жиз­ни в боль­ших горо­дах поро­ди­ло в нача­ле XX века «бег­лую» фор­му засто­лья: в ресто­ра­нах появи­лись спе­ци­аль­ные буфет­ные ком­на­ты — пред­те­чи нынеш­них баров. Туда мож­но было зай­ти в любое вре­мя и по любо­му пово­ду: наско­ро выпить пару рюмок с доступ­ной по цене закус­кой («совер­шим опро­ки­дон за здо­ро­вье наших жён!») — бутер­бро­да­ми, киль­ка­ми в мас­ле, селёд­кой, ква­ше­ной капустой.

Ресто­ран В. М. Фёдо­ро­ва на Малой Садо­вой в Санкт-Петер­бур­ге был попу­ля­рен как раз из-за сво­ей «стой­ки», где мож­но было, не раз­де­ва­ясь, за 10 копе­ек выпить рюм­ку вод­ки и заку­сить бутер­бро­дом с буже­ни­ной. Посе­ти­те­ли сами наби­ра­ли бутер­бро­ды, а затем рас­пла­чи­ва­лись с буфет­чи­ком, кото­рый не мог за все­ми усле­дить, посколь­ку едва успе­вал нали­вать посетителям.

Быва­ло, что голод­ные кли­ен­ты пла­ти­ли за один бутер­брод, а съе­да­ли боль­ше. Но пуб­ли­ка была вели­ко­душ­на: бед­ный сту­дент, став­ший спу­стя несколь­ко лет состо­я­тель­ным гос­по­ди­ном, при­сы­лал на имя Фёдо­ро­ва день­ги с бла­го­дар­ствен­ным письмом.

Пиа­но­ла в зале ресто­ра­на В. М. Фёдорова

Культовая «Бродячая собака»

Сто­лич­ная жизнь той эпо­хи име­ла свое­об­раз­ный отте­нок — за одно деся­ти­ле­тие вспых­ну­ло и погас­ло мно­же­ство богем­ных заве­де­ний, где про­во­ди­лись шутов­ские теат­ра­ли­зо­ван­ные пред­став­ле­ния. Алек­сандр Блок писал:

«Самые живые, самые чут­кие дети наше­го вре­ме­ни пора­же­ны болез­нью, незна­ко­мой телес­ным и духов­ным вра­чам. Эта болезнь срод­ни душев­ным неду­гам и может быть назва­на иронией».

В 1911 году в Петер­бур­ге откры­лась «Бро­дя­чая соба­ка». Алек­сей Тол­стой вспо­ми­нал, как ком­па­ния ски­та­лась в поис­ках под­ва­ла, где мож­но было бы встре­тить новый 1912 год. Кто-то заме­тил, что сей­час они похо­жи на бро­дя­чих собак, ищу­щих при­ю­та. Так и появи­лось назва­ние для буду­ще­го питей­но­го заве­де­ния. На откры­тии при­сут­ство­ва­ли все чле­ны поэ­ти­че­ско­го объ­еди­не­ния «Цех поэтов»: Нико­лай Гуми­лёв, Анна Ахма­то­ва, Осип Ман­дель­штам, Сер­гей Горо­дец­кий, Миха­ил Куз­мин, Миха­ил Зен­ке­вич, Вла­ди­мир Нарбут.

Каба­ре «Бро­дя­чая соба­ка». 1913 год

Арти­сти­че­ское каба­ре «Бро­дя­чая соба­ка» ста­ло насто­я­щим домом для петер­бург­ской боге­мы, кото­рая ощу­ща­ла себя загнан­ной в ощу­ще­нии надви­га­ю­щей­ся угро­зы («Все мы браж­ни­ки здесь, блуд­ни­цы», — писа­ла в извест­ном сти­хо­тво­ре­нии Ахматова).

Вме­сте с тем в под­ва­ле кипе­ла твор­че­ская энер­гия, про­во­ди­лись лек­ции, дис­пу­ты, импро­ви­зи­ро­ван­ные выступ­ле­ния, испол­ня­лись про­из­ве­де­ния ушед­ших эпох. Здесь при­ма-бале­ри­на Мари­ин­ско­го теат­ра Тама­ра Кар­са­ви­на про­ве­ла «Вечер тан­цев XVIII века», тут же 11 фев­ра­ля 1915 года Мая­ков­ский со сце­ны про­чи­тал своё сти­хо­тво­ре­ние «Вам!».

Опре­де­ле­ния «лите­ра­тур­но-арти­сти­че­ское каба­ре», «арт-кафе», «каба­чок» не вполне отра­жа­ют направ­лен­но­сти это­го заве­де­ния. Оно было созда­но как полу­за­кры­тый клуб для твор­че­ской эли­ты, попасть куда без твёр­дой про­тек­ции было невозможно.

Имен­ной билет Анны Ахма­то­вой на «Вечер тан­цев XVIII века». 1914 год

Кабаки первопрестольной

Трак­тир­ная Москва, пред­став­ляв­шая воз­мож­ность для поте­хи на любой вкус и коше­лёк, мет­ко опи­са­на Пет­ром Бобо­ры­ки­ным в романе «Китай-город»:

«Куда ни взгля­нешь, вез­де воз­двиг­ну­ты хоро­ми­ны для необъ­ят­но­го чре­ва всех „хозя­ев“, при­каз­чи­ков, артель­щи­ков, молод­цов. Сплош­ная сте­на, иду­щая до угла Теат­раль­ной пло­ща­ди, — вся в трак­ти­рах… И тут же вни­зу Охот­ный ряд раз­вер­нул линию сво­их воню­чих лавок и погре­бов. Вече­ром соби­ра­лись ком­па­нии, быва­ли скан­да­лы и дра­ки, слы­ша­лись свист­ки, появ­лял­ся горо­до­вой, кого-то вели в уча­сток, дру­гих „выши­ба­ли“».

Одним из самых извест­ных ресто­ра­нов в окрест­но­стях Моск­вы был ресто­ран уро­жен­ца села Воро­бьё­ва Сте­па­на Крын­ки­на, нахо­див­ший­ся на Воро­бьё­вых горах. Издав­на Воро­бьё­вы горы были излюб­лен­ным местом гуля­ний моск­ви­чей. Сюда при­хо­ди­ли семья­ми со сво­и­ми само­ва­ра­ми, удоб­но устра­и­ва­лись на тра­ве и про­во­ди­ли целый день. Под горой слы­ша­лись пес­ни, игра­ла гар­мо­ни­ка, води­лись хороводы.

Состо­я­тель­ная же пуб­ли­ка отправ­ля­лась к Крынкину.

Ресто­ран Крын­ки­на (спра­ва во фра­ке) на Воро­бьё­вых горах. 1902 год

Дере­вян­ное зда­ние ресто­ра­на было выстро­е­но на кром­ке одно­го из хол­мов. Крын­кин и его наслед­ни­ки пре­вра­ти­ли ресто­ран в одно из самых при­вле­ка­тель­ных мест заго­род­но­го отды­ха: гостям предо­став­лял­ся широ­кий ассор­ти­мент овощ­ных блюд из све­жай­ших, толь­ко что с гряд­ки ово­щей, зелень, раз­но­со­лы. Основ­ным десер­том была клуб­ни­ка со слив­ка­ми — клуб­нич­ные теп­ли­цы, круг­лый год давав­шие уро­жай, Крын­кин сам дер­жал непо­да­лё­ку от ресто­ра­на. Пле­мян­ни­це поэта Вла­ди­сла­ва Хода­се­ви­ча таким запом­ни­лось посе­ще­ние это­го заведения:

«Это было зна­ме­ни­тое место. Там мож­но было доро­го, но хоро­шо поесть. Выпи­ва­ли там тоже лихо. Слу­ша­ли хоры рус­ские, укра­ин­ские и цыган­ские. Были и закры­тые поме­ще­ния, и огром­ная длин­ная откры­тая тер­ра­са, под­ве­шен­ная на дере­вян­ных крон­штей­нах-бал­ках, пря­мо над обры­вом. Очень инте­рес­но было свер­ху смот­реть на всю Моск­ву. Имен­но всю, так как во все сто­ро­ны вид­но было, где она кон­ча­лась. Под за душу хва­та­ю­щие пес­ни цыган, роман­сы и тан­цы силь­но рас­чув­ство­вав­ши­е­ся тол­стые боро­да­тые куп­цы в рос­кош­ных под­дев­ках и шёл­ко­вых косо­во­рот­ках начи­на­ли каять­ся, бить рюм­ки, вспо­ми­нать оби­ды и со вздо­ха­ми и оха­ми пла­кать и рыдать, сту­ка­ясь голо­вой об стол и дер­жась рукой за серд­це. Тре­бо­ва­ли подать на стол понра­вив­шу­ю­ся цыган­ку. Их ста­ра­лись унять и подо­бо­страст­ным голо­сом гово­ри­ли; „Ваше бла­го­ро­дие, рач­ков ещё не угод­но ли‑с? Мож­но подать сей минут!“».

Тер­ра­са ресто­ра­на Крын­ки­на. 1907 год

Городские низы

Отме­на кре­пост­но­го пра­ва спо­соб­ство­ва­ла при­то­ку насе­ле­ния в боль­шие горо­да. Рынок в это вре­мя харак­те­ри­зо­вал­ся недо­стат­ком ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных рабо­чих кад­ров при одно­вре­мен­ном избы­точ­ном пред­ло­же­нии неква­ли­фи­ци­ро­ван­ной рабо­чей силы.

Боль­шое скоп­ле­ние без­ра­бот­ных в ноч­леж­ных домах на Хит­ров­ской пло­ща­ди в Москве, кото­рая выпол­ня­ла функ­цию бир­жи тру­да, неиз­беж­но при­ве­ло к обостре­нию кри­ми­но­ген­ной и анти­са­ни­тар­ной обстановки.

У ноч­леж­но­го дома Яро­шен­ко и трак­ти­ра на Хит­ров­ской пло­ща­ди. 1902 год

Осо­бую извест­ность Хит­ров­ская пло­щадь при­об­ре­ла как место сосре­до­то­че­ния «город­ских низов»: нищих и без­дом­ных, нуж­дав­ших­ся хоть в каком-нибудь кро­ве и пита­нии, вори­шек, гра­би­те­лей и наём­ных рабо­чих. В свя­зи с этим боль­шин­ство выхо­див­ших на пло­щадь домов част­ных вла­де­ний (дома Буни­на, Румян­це­ва, Сте­па­но­ва Яро­шен­ко, Кула­ко­ва) были при­спо­соб­ле­ны под ноч­леж­ные дома, дешё­вые трак­ти­ры и пивные.

Вла­ди­мир Гиля­ров­ский в кни­ге «Москва и Моск­ви­чи» опи­сы­ва­ет рай­он Хит­ров­ки как место, посто­ян­но оку­тан­ное смрад­ным тума­ном, кото­рое по ночам за два квар­та­ла объ­ез­жа­ют извозчики:

«В доме Румян­це­ва были два трак­ти­ра — „Пере­сыль­ный“ и „Сибирь“, а в доме Яро­шен­ко — „Катор­га“. Назва­ния, конеч­но, неглас­ные, но у хит­ро­ван­цев они были приняты.

В „Пере­сыль­ном“ соби­ра­лись без­дом­ни­ки, нищие и барыш­ни­ки, в „Сиби­ри“ — сте­пе­нью выше — воры, кар­ман­ни­ки и круп­ные скуп­щи­ки кра­де­но­го, а выше всех была „Катор­га“ — при­тон буй­но­го и пья­но­го раз­вра­та, бир­жа воров и бег­лых. „Обрат­ник“, вер­нув­ший­ся из Сиби­ри или тюрь­мы, не мино­вал это­го места».

В 1902 году в ноч­леж­ку и трак­ти­ры Гиля­ров­ский при­во­дил Кон­стан­ти­на Ста­ни­слав­ско­го, Вла­ди­ми­ра Неми­ро­ви­ча-Дан­чен­ко, худож­ни­ка-поста­нов­щи­ка Вик­то­ра Симо­ва, ста­вив­ших во МХА­Те «На дне» Горь­ко­го. Сюда же при­хо­ди­ли и актё­ры, что­бы потом мак­си­маль­но досто­вер­но сыг­рать оби­та­те­лей ноч­леж­но­го дома.

В сосед­нем доме, в Хит­ров­ской боль­ни­це для бед­ных, в сен­тяб­ре 1897 года умер стра­да­ю­щий от алко­го­лиз­ма худож­ник Алек­сей Саврасов.

Рен­ско­вый погреб и пив­ная лав­ка на Хит­ров­ской пло­ща­ди. 1904 год

«Свои» места

Почти каж­дое питей­ное заве­де­ние Моск­вы име­ло свою посто­ян­ную кли­ен­ту­ру, отче­го мож­но было пред­по­ла­гать, пред­ста­ви­те­ля какой про­фес­сии мож­но встре­тить в том или ином месте. В трак­ти­ре Его­ро­ва в Охот­ном ряду посто­ян­но обе­да­ли и вече­ря­ли извоз­чи­ки. Гости не сни­ма­ли тулу­пов, а, по вос­по­ми­на­ни­ям Ива­на Буни­на, реза­ли зали­тые сверх меры мас­лом и сме­та­ной стоп­ки бли­нов посре­ди пара как в бане.

В «Орле» на Боль­шой Суха­рев­ской пло­ща­ди соби­ра­лись анти­ква­ры, юве­ли­ры, мехов­щи­ки. Почти все питей­ные заве­де­ния при тор­го­вых местах заме­ня­ли ком­мер­сан­там бир­жу. Трак­тир «Коло­кол» на Сре­тен­ке являл­ся местом собра­ния цер­ков­ных живо­пис­цев. Те, кто не упо­треб­лял алко­голь, соби­ра­лись в чайных.

Трак­тир «Орёл» (сле­ва) и дру­гие заве­де­ния на Боль­шой Суха­рев­ской пло­ща­ди. 1907 год

Трак­тир М. Н. Соро­ки­на на Садо­вой-Карет­ной посе­ща­ли рабо­чие с эки­паж­но-авто­мо­биль­ной фаб­ри­ки П. П. Ильи­на и типо­гра­фии И. Н. Куш­не­ро­ва. Здесь рабо­та­ли клуб и биб­лио­те­ка. Заве­де­ние попа­ло в исто­ри­че­ские фото­аль­бо­мы после того, как во вре­мя улич­ных боёв 1905 года в него уго­дил сна­ряд из трёх­дюй­мов­ки и про­бил в угло­вом фаса­де дыру меж­ду окном и вывеской.

Трак­тир М. Н. Соро­ки­на на открыт­ке. 1902 год
Бар­ри­ка­ды воз­ле трак­ти­ра М. Н. Соро­ки­на. 1905 год

Ответ­ствен­ные ямщи­ки, штат кото­рых состав­ля­ли обыч­но непью­щие и семей­ные, посе­ща­ли чай­ные трак­ти­ры. Неко­то­рые питей­ные заве­де­ния име­ли отдель­ные залы для без­ал­ко­голь­но­го досу­га. Клас­си­че­ская пара чая, это два чай­ни­ка — помень­ше с завар­кой, поболь­ше с кипят­ком. Это рус­ская тра­ди­ция — раз­бав­лять завар­ку водой, во всех осталь­ных стра­нах зава­ри­ва­ли сра­зу то коли­че­ство чая, кото­рое необ­хо­ди­мо. Кипя­ток добав­ля­ли бесплатно.

Поло­вые обя­за­тель­но при­но­си­ли поло­тен­це, что­бы гости мог­ли выти­рать пот. К чаю пода­ва­ли раз­но­об­раз­ную выпеч­ку, све­жее мас­ло, круп­ный кус­ко­вой сахар, пова­ра гото­ви­ли лёг­кие закус­ки — бли­ны, яич­ни­цу, пост­ные, мяс­ные и рыб­ные блю­да. Имен­но такое чае­пи­тие изоб­ра­же­но на зна­ме­ни­той кар­тине Бори­са Кусто­ди­е­ва — артель ямщи­ков-ста­ро­об­ряд­цев зашла «поча­ёв­ни­чать», заняв боль­шой стол в отдель­ном зале.

«Мос­ков­ский трак­тир». Б. М. Кусто­ди­ев. 1916 год

Мно­гие питей­ные заве­де­ния под­пи­сы­ва­лись на газе­ты и жур­на­лы: «Мос­ков­ские ведо­мо­сти», «Рус­ские ведо­мо­сти», «Совре­мен­ные изве­стия», «Нива», «Все­мир­ная иллю­стра­ция», «Раз­вле­че­ние», «Будиль­ник».

Суще­ство­ва­ла даже спе­ци­аль­ная трак­тир­ная «про­фес­сия» — за соот­вет­ству­ю­щее уго­ще­ние рас­ска­зы­вать гостям ново­сти, город­ские слу­хи и происшествия.

Трак­ти­ры откры­ва­лись не толь­ко в цен­тре, но и на окра­и­нах, у город­ских застав. При­бы­ва­ю­щие в город мог­ли отдох­нуть с доро­ги, набрать­ся сил. Выез­жа­ю­щие име­ли воз­мож­ность послед­ний раз перед поезд­кой ощу­тить себя в теп­ле. Часто в таких заве­де­ни­ях, в обход рас­плыв­ча­то­го зако­но­да­тель­ства, пред­ла­га­лись ком­на­ты на ночь.

Трак­тир с садом М. Л. Жиль­цо­ва у Доро­го­милов­ской заста­вы. 1902 год

Заве­де­ние И. Я. Тесто­ва в цен­тре Моск­вы, кото­рое сла­ви­лось рус­ской кух­ней, пред­ла­га­ло огром­ный выбор креп­ких насто­ек соб­ствен­но­го изго­тов­ле­ния. Утром трак­тир посе­ща­ли куп­цы, преж­де чем отпра­вить­ся по сво­им лав­кам и кон­то­рам на Китай-горо­де. Позд­нее при­хо­ди­ли зав­тра­кать чинов­ни­ки и интел­ли­ген­ция. Вече­ром и ночью трак­тир запол­ня­ли теат­ра­лы, иду­щие из Бла­го­род­но­го собра­ния, из Боль­шо­го и Мало­го теат­ров непо­да­лё­ку. Осо­бен­но мно­го посе­ти­те­лей было в авгу­сте, когда поме­щи­ки со всей Рос­сии вез­ли детей учить­ся в Москву.

Хозя­ин уде­лял мно­го вни­ма­ния под­бо­ру пер­со­на­ла. Трак­тир обслу­жи­ва­ли выход­цы из яро­слав­ских, твер­ских, рязан­ских и под­мос­ков­ных дере­вень, рабо­тав­шие поло­вы­ми не в пер­вом поколении.

Вос­кре­сен­ская пло­щадь (сей­час — Пло­щадь Рево­лю­ции), спра­ва виден трак­тир Тесто­ва. 1889 год

Трактирная прислуга

Во мно­гих заве­де­ни­ях, где в зале с гостя­ми кро­ме хозя­и­на тру­ди­лись слу­ги, поло­вым и офи­ци­ан­там не пла­ти­ли жало­ва­нья. Их доход напря­мую зави­сел от отно­ше­ния кли­ен­тов. Создан­ное в 1902 году «Мос­ков­ское обще­ство вза­и­мо­по­мо­щи офи­ци­ан­тов и дру­гой гости­нич­ной и трак­тир­ной при­слу­ги» вклю­ча­ло несколь­ко сотен чело­век из чис­ла работ­ни­ков трак­тир­но­го про­мыс­ла. Их объ­еди­не­нию меша­ли не толь­ко хозя­е­ва, но и рознь в сре­де самих учре­ди­те­лей: ресто­ран­ные «фрач­ни­ки» счи­та­ли себя выше «белорубашечников»-половых, а те отде­ля­ли себя от низ­шей кабац­кой прислуги.

Тем не менее в резуль­та­те дея­тель­но­сти акти­ви­стов в газе­тах ста­ли пуб­ли­ко­вать­ся ста­тьи о тяжё­лом поло­же­нии при­слу­ги, нача­лись пер­вые заба­стов­ки и судеб­ные про­цес­сы с хозя­е­ва­ми, в кото­рых работ­ни­ки питей­но­го про­мыс­ла отста­и­ва­ли свои права.

Работ­ни­ки питей­ных заве­де­ний на демон­стра­ции. 1917 год

«Сухой» закон

С 1907 года в Госу­дар­ствен­ной думе неод­но­крат­но и горя­чо высту­пал депу­тат Миха­ил Челы­шов с тре­бо­ва­ни­я­ми упразд­не­ния казён­ных вин­ных лавок в дерев­нях и огра­ни­че­ния вре­ме­ни тор­гов­ли спирт­ным. Челы­шов пред­ла­гал пре­кра­тить изго­тов­ле­ние и про­да­жу вод­ки, заме­нив её пивом, а поте­рю дохо­да от её про­да­жи ком­пен­си­ро­вать уве­ли­че­ни­ем нало­гов. Им была пред­ло­же­на новая эти­кет­ка для водоч­ных буты­лок с назва­ни­ем «Яд» и изоб­ра­же­ни­ем чере­па и костей.

Пави­льон «Пиво» на Казан­ской выстав­ке. 1909 год

С 17 июля 1914 года на вре­мя про­ве­де­ния моби­ли­за­ции повсе­мест­но была запре­ще­на про­да­жа спирт­но­го. Одна­ко эти меры не озна­ча­ли вве­де­ния «сухо­го зако­на». Пра­во про­да­жи алко­го­ля было сохра­не­но для ресто­ра­нов и ари­сто­кра­ти­че­ских клу­бов. Уже в авгу­сте пер­во­го воен­но­го года было раз­ре­ше­но про­да­вать вино­град­ное вино, а в октяб­ре — пиво. Тор­гов­ля спирт­ным допус­ка­лась даже в рай­о­нах бое­вых дей­ствий, и никто не запре­щал пить про­дук­ты домаш­не­го приготовления.

Дерев­ня срав­ни­тель­но лег­ко отка­за­лась от повсе­днев­но­го пития, но с тру­дом при­вы­ка­ла к трез­во­сти по празд­ни­кам. «Сухие» сва­дьбы, помин­ки, Мас­ле­ни­цу, Пас­ху мно­гие вос­при­ни­ма­ли как непри­ли­чие и ком­пен­си­ро­ва­ли отсут­ствие казён­но­го спирт­но­го изго­тов­ле­ни­ем домаш­них напит­ков. Появи­лись труд­но­сти в тра­ди­ци­он­ных кре­стьян­ских вза­и­мо­рас­чё­тах: за рабо­ту на «помо­чах», кре­ще­ние детей, уча­стие в похо­ро­нах издав­на тре­бо­ва­лось уго­ще­ние, так как брать день­ги в таких слу­ча­ях было не принято.

У пив­ной лав­ки Про­луб­ни­ко­ва. Зла­то­уст. 1907 год

С 1914 года зафик­си­ро­ван рост чис­ла погро­мов вин­ных скла­дов. Сти­хий­ное раз­граб­ле­ние питей­ных заве­де­ний про­дол­жи­лось и в 1917 году. Тол­пы сол­дат и при­мкнув­ших к ним жите­лей гро­ми­ли вин­ные скла­ды. Отря­ды крас­но­гвар­дей­цев закры­ва­ли ресто­ра­ны, охра­ня­ли скла­ды со спир­том, про­во­ди­ли обыс­ки и лик­ви­ди­ро­ва­ли кон­фис­ко­ван­ные запа­сы вин. Так вспо­ми­нал Лев Троц­кий уни­что­же­ние вин, най­ден­ных в под­ва­лах Зим­не­го дворца:

«Вино сте­ка­ло по кана­вам в Неву, про­пи­ты­вая снег, про­пой­цы лака­ли пря­мо из канав».

Пив­ная лав­ка на Смо­лен­ской пло­ща­ди. Москва. 1903 год

Толь­ко к нача­лу 1918 года новая власть суме­ла спра­вить­ся с вол­ной анар­хии. Погро­мы были пре­кра­ще­ны, а спирт­за­во­ды (в 1919 году их уце­ле­ло все­го 72 из 680 дей­ство­вав­ших в 1915 году) вско­ре наци­о­на­ли­зи­ро­ва­ны. Их про­дук­ция шла исклю­чи­тель­но на тех­ни­че­ские цели. Питей­ные заве­де­ния рабо­та­ли, но под мас­ки­ров­кой. Мос­ков­ский слу­жа­щий Ники­та Оку­нев, чьи посмерт­ные запис­ки обы­ва­те­ля изда­ва­лись под назва­ни­ем «Днев­ник моск­ви­ча», оста­вил такие сведения:

«Вче­ра вече­ром с при­я­те­ля­ми зашёл в какое-то под­по­лье (в цен­тре горо­да), вывес­ки ника­кой нет. Теперь там едят и пьют… исклю­чи­тель­но спирт. Что­бы полу­чить его — целая про­це­ду­ра: надо запла­тить впе­рёд како­му-то кав­каз­ско­му чело­ве­ку 50 р., и он выда­ёт талон­чик. С эти­ми талон­чи­ка­ми садим­ся за стол. Потом „опыт­ные“ при­я­те­ли пере­миг­ну­лись, и мы гусь­ком попле­лись в одну камо­роч­ку, из неё в дру­гую, даль­ше каким-то тём­ным кори­дор­чи­ком и затем — в ещё более тём­ную, низень­кую, холод­ную ком­на­ту, где уже сто­я­ла тол­па жаж­ду­щих обме­нять свои талон­чи­ки на полу­спир­тик. Дожда­лись сво­ей оче­ре­ди, откры­лось малень­кое потай­ное око­шеч­ко, отку­да высо­вы­ва­лась рожа вино­чер­пия, нали­вав­ше­го каж­до­му лафит­ный ста­кан­чик спирт­но­го напит­ка. Потом спе­ши­ли обрат­но, заку­сить сво­ей буже­ни­ной. Обсто­я­тель­ства сло­жи­лись так, что при­шлось эту про­це­ду­ру повто­рять четы­ре раза».

Сла­вив­ши­е­ся преж­де заве­де­ния ушли в про­шлое. В быв­шем «Яре» с 1918 по 1952 год нахо­ди­лись кино­те­атр, спорт­зал для бой­цов Крас­ной армии, гос­пи­таль, кино­тех­ни­кум, ВГИК и Дом лёт­чи­ка. В «Сла­вян­ском база­ре» обос­но­вал­ся Народ­ный комис­са­ри­ат юсти­ции. Ресто­ран Крын­ки­на был пре­вра­щён в избу-читаль­ню, кото­рая к кон­цу 1920‑х годов сго­ре­ла. Одна­ко ещё при жиз­ни Вла­ди­ми­ра Лени­на в 1922 году меж­ду «Прав­дой» и жур­на­лом «Эко­но­мист» про­шла дис­кус­сия о воз­мож­но­сти тор­гов­ли водкой.

О том, как вновь откры­ва­ли питей­ные заве­де­ния пого­во­рим в сле­ду­ю­щий раз.


Смот­ри­те так­же «Десять фото­гра­фий Сереб­ря­но­го века». 

Поделиться