Бомбардировки Москвы в 1941 году

К нача­лу Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны Москва пред­став­ля­ла собой круп­ный и густо­на­се­лён­ный город. По резуль­та­там пере­пи­си 1939 года насе­ле­ние сто­ли­цы состав­ля­ло чуть более четы­рёх мил­ли­о­нов чело­век. Для срав­не­ния в Ленин­гра­де про­жи­ва­ло немно­гим более трёх мил­ли­о­нов чело­век, в Мин­ске — 200 тысяч, в Кие­ве — 800 тысяч.

Как и сего­дня, в 1941 году Москва была важ­ней­шим куль­тур­ным, поли­ти­че­ским, воен­ным и эко­но­ми­че­ским цен­тром стра­ны. Важ­но пони­мать и идео­ло­ги­че­ское зна­че­ние это­го горо­да для жите­лей СССР. Москва — древ­няя сто­ли­ца еди­но­го госу­дар­ства, серд­це Совет­ско­го Сою­за, сим­вол стой­ко­сти стра­ны и дости­же­ний соци­а­ли­сти­че­ской системы.

Вот поче­му с нача­лом Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны Москва ста­ла при­о­ри­тет­ной целью для немец­ких воен­ных. VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет, как сто­ли­ца жила «нор­маль­ной» жиз­нью под бом­бар­ди­ров­ка­ми, зачем на ули­цах воз­во­ди­ли зда­ния из фане­ры и отку­да нем­цы хоро­шо зна­ли кар­ту всей евро­пей­ской части СССР.

---

Аэрофотосъёмка и начало бомбардировок

Зимой 1940 года, когда выс­шее коман­до­ва­ние вер­мах­та раз­ра­ба­ты­ва­ло дирек­ти­ву № 21, впо­след­ствии извест­ную как план «Бар­ба­рос­са», овла­де­ние Моск­вой было назва­но глав­ной стра­те­ги­че­ской целью. На сто­ли­цу СССР долж­на была насту­пать груп­па армий «Центр» во гла­ве с гене­рал-фельд­мар­ша­лом фон Боком.

Коман­до­ва­ние вер­мах­та дела­ло став­ку на тех­ни­че­ское пре­вос­ход­ство и новей­шие дости­же­ния воен­ной нау­ки. Во вре­мя втор­же­ний в Поль­шу, Фран­цию и Юго­сла­вию актив­но исполь­зо­ва­лись раз­лич­ные виды авиа­ции: истре­би­те­ли, штур­мо­ви­ки, бом­бар­ди­ров­щи­ки раз­ной сте­пе­ни даль­но­сти. В «блиц­кри­ге» про­тив СССР зада­чи немец­кой авиа­ции ста­ли ещё амбициознее.

Истре­би­те­ли при­но­си­ли гос­под­ство в воз­ду­хе, штур­мо­ви­ки при­кры­ва­ли назем­ные вой­ска и помо­га­ли им про­дви­гать­ся, а сред­ние и тяжё­лые бом­бар­ди­ров­щи­ки рабо­та­ли по целям в при­фрон­то­вом тылу и бом­би­ли совет­ские горо­да. Под такие уда­ры с пер­вых меся­цев вой­ны попа­ли Киев, Минск, Сева­сто­поль, Москва и неко­то­рые дру­гие горо­да Совет­ско­го Союза.

Немец­кое коман­до­ва­ние доста­точ­но хоро­шо зна­ло рас­по­ло­же­ние воен­ных, про­мыш­лен­ных и инфра­струк­тур­ных объ­ек­тов в евро­пей­ской части СССР. Это ста­ло воз­мож­ным, пото­му что немец­кая армия пер­вой в мире по досто­ин­ству оце­ни­ло воз­душ­ную раз­вед­ку и аэро­фо­то­съём­ку. В рам­ках опе­ра­ции «Ауф­бау Ост» (под­го­тов­ки к втор­же­нию в СССР) в люфтваф­фе сфор­ми­ро­ва­ли «груп­пу Рове­ля». Под­раз­де­ле­ние осна­сти­ли спе­ци­аль­ны­ми раз­ве­ды­ва­тель­ны­ми моди­фи­ка­ци­я­ми само­лё­тов. Лёт­чи­ки рабо­та­ли на недо­ся­га­е­мой для совет­ских истре­би­те­лей высо­те и дела­ли каче­ствен­ные фото­сним­ки важ­ней­ших стра­те­ги­че­ских объ­ек­тов. Уже в пер­вые неде­ли вой­ны в рас­по­ря­же­нии нем­цев ока­за­лись отлич­ные для того вре­ме­ни аэро­фо­то­сним­ки совет­ской сто­ли­цы и дру­гих важ­ных городов.

В сере­дине июля 1941 года немец­кая авиа­ция полу­чи­ла при­каз гото­вить­ся к бом­бар­ди­ров­кам Моск­вы. Все­го на восточ­ном фрон­те было скон­цен­три­ро­ва­но пять авиа­ци­он­ных кор­пу­сов люфтваф­фе. Четы­ре из них бом­би­ли сто­ли­цу СССР.

Основ­ны­ми «рабо­чи­ми лошад­ка­ми» бом­бар­ди­ро­воч­ной авиа­ции, бро­шен­ной на Моск­ву, были само­лё­ты He 111, Do 17 и Ju 88.

Бом­бар­ди­ров­щи­ки выле­та­ли с окку­пи­ро­ван­ной тер­ри­то­рии. Чаще все­го это были аэро­дро­мы в Бело­рус­сии и При­бал­ти­ке. Руко­вод­ство мис­си­ей пору­чи­ли гене­ра­лу люфтваф­фе Бру­но Лёр­це­ру, общий кон­троль осу­ществ­лял Аль­берт Кессельринг.

---

Как защищали небо Москвы

Кес­сель­ринг успо­ка­и­вал под­опеч­ных, утвер­ждая, что ПВО сто­ли­цы ничтож­но, ору­дий не хва­та­ет, про­жек­то­ров лишь два на весь город, а аэро­ста­тов вооб­ще нет. Немец­кие «орлы», бом­бив­шие хоро­шо защи­щён­ный Лон­дон, долж­ны лег­ко одо­леть нищую Москву.

В реаль­но­сти всё было ина­че. В пер­вые меся­цы вой­ны к име­ю­ще­му­ся зна­чи­тель­но­му потен­ци­а­лу мос­ков­ской ПВО доба­ви­лись новые мощ­но­сти. Сто­лич­ная систе­ма обо­ро­ны пред­став­ля­ла собой круг диа­мет­ром в 250 кило­мет­ров с цен­тром в Москве. Такая шири­на поз­во­ля­ла сби­вать само­лё­ты дале­ко до момен­та опас­но­го под­лё­та к сто­ли­це. На воору­же­нии мос­ков­ской ПВО сто­я­ла тыся­ча ору­дий (76- и 85-мил­ли­мет­ро­вых), 300 зенит­ных пуле­мё­тов (на базе ДШК и счет­ве­рён­ных «Мак­си­мов»).

Для осве­ще­ния ноч­но­го неба исполь­зо­ва­лись 620 зенит­ных про­жек­то­ров. В небе Моск­вы дежу­ри­ли око­ло сот­ни аэро­ста­тов, вынуж­дая немец­кие само­лё­ты пре­вы­шать при­ем­ле­мую для точ­но­го бом­бо­ме­та­ния высоту.

В систе­ме про­ти­во­воз­душ­ной обо­ро­ны Моск­вы нахо­дил­ся истре­би­тель­ный авиа­ци­он­ный кор­пус, на воору­же­нии кото­ро­го сто­я­ли око­ло 600 само­лё­тов. Про­ти­во­воз­душ­ной обо­ро­ной горо­да коман­до­вал гене­рал-май­ор Миха­ил Громадин.

---

Жители готовятся к обороне

Не толь­ко воен­ные забо­ти­лись о защи­те серд­ца стра­ны. Моск­ви­чи, как и все граж­дане СССР, актив­но участ­во­ва­ли в обо­ро­ни­тель­ных меро­при­я­ти­ях. В горо­де была созда­на МПВО (Мест­ная про­ти­во­воз­душ­ная обо­ро­на). Бой­цы МПВО, про­стые горо­жане — рабо­чие, учё­ные, инже­не­ры, учи­те­ля, — дежу­ри­ли на кры­шах домов и пред­при­я­тий, туши­ли зажи­га­тель­ные бом­бы и пожа­ры. За годы вой­ны бой­цы МПВО поту­ши­ли 43,5 тыся­чи таких бомб, сбро­шен­ных на Моск­ву. Моск­ви­чи часто упо­ми­на­ли геро­изм этих людей. Житель­ни­ца сто­ли­цы Ири­на Кади­на так напи­са­ла о них в июле 1941 года:

«Спе­шат бой­цы МПВО. Пока мы сиде­ли в под­ва­ле, они боро­лись с огнём, спа­са­ли людей».

В июне 1941 года в Москве нача­ли пери­о­ди­че­ски про­во­дить тре­ни­ро­воч­ные воз­душ­ные тре­во­ги. По все­му горо­ду зву­ча­ли сире­ны, по радио и из репро­дук­то­ров пере­да­ва­ли инфор­ма­цию об угро­зе ави­ана­лё­та. Так первую тре­во­гу 24 июня 1941 года опи­сы­вал мос­ков­ский школь­ник Лев Федотов:

«Радио было вклю­че­но, и я слы­шал ров­ный, спо­кой­ный, но душе­уби­ва­ю­щий, моно­тон­ный голос дик­то­ра, гово­рив­ше­го: „Граж­дане, воз­душ­ная тревога!“»

Жите­ли Моск­вы спус­ка­лись в под­ва­лы домов, обо­ру­до­ван­ные бом­бо­убе­жи­ща и мос­ков­ское метро.

«В под­ва­ле была тьма наро­ду; все тол­ка­лись, про­би­ва­ясь впе­рёд, вглубь, где-то ревел мла­де­нец, а какой-то дядень­ка обо­звал сво­е­го сосе­да „иди­о­том“».

---

Город меняет облик

Москва гото­ви­лась к обо­роне очень серьёз­но. Совет­ское коман­до­ва­ние не исклю­ча­ло даже город­ских боёв. Мно­гие зда­ния, мосты, важ­ные госу­дар­ствен­ные объ­ек­ты были под­го­тов­ле­ны к мини­ро­ва­нию, на ули­цах стро­и­ли бар­ри­ка­ды и уста­нав­ли­ва­ли про­ти­во­тан­ко­вые заграждения.

Под­го­тов­ка к воз­душ­ным налё­там суще­ствен­но изме­ни­ла облик сто­ли­цы. Что­бы дез­ори­ен­ти­ро­вать немец­ких лёт­чи­ков, фаса­ды мно­гих зда­ний в цен­тре Моск­вы пере­кра­си­ли и поста­ра­лись пол­но­стью изме­нить их облик. Напри­мер, на сте­нах рисо­ва­ли окна и фаль­ши­вые две­ри. Доро­ги и пло­ща­ди покры­ва­ли сетью рисун­ков крыш домов.

Всё это было делом рук мос­ков­ских худож­ни­ков, деко­ра­то­ров и архи­тек­то­ров. Важ­ную роль в раз­ра­бот­ке систе­мы мас­ки­ров­ки сыг­ра­ли архи­тек­тор Борис Иофан и глав­ный худож­ник Боль­шо­го теат­ра Фёдор Фёдо­ров­ский. Фило­лог Лео­нид Тимо­фе­ев запи­сал в дневнике:

«В Москве рас­кра­ши­ва­ют пло­ща­ди, мас­ки­руя их».

Когда изоб­ра­же­ний было недо­ста­точ­но, воз­во­ди­ли фаль­ши­вые зда­ния из фане­ры. Напри­мер, Крас­ную пло­щадь застро­и­ли мас­сив­ны­ми кон­струк­ци­я­ми, изоб­ра­жа­ю­щи­ми жилые дома. Для сни­же­ния эффек­тив­но­сти ноч­ных бом­бар­ди­ро­вок при­ме­ня­ли све­то­мас­ки­ров­ку, улич­ное осве­ще­ние не рабо­та­ло ночью, а жите­ли сто­ли­цы были обя­за­ны затем­нять окна или вовсе не вклю­чать свет вечером.

---

Начинаются настоящие бомбардировки

Пер­вый реаль­ный налёт на Моск­ву про­изо­шёл ночью 22 июля 1941 года. Нем­цы бро­си­ли на город 220 само­лё­тов, кото­рые шли на высо­те двух-трёх кило­мет­ров. Глав­ны­ми целя­ми налё­тов ста­ли Кремль, Мос­ков­ская ГЭС, зда­ние гор­ко­ма ВКП(б), несколь­ко воен­ных фаб­рик и мосты в север­ной части столицы.

Само­лё­ты обна­ру­жи­ли ещё за сот­ню кило­мет­ров до Моск­вы — в воз­дух под­ня­лись истре­би­те­ли. В первую же ночь уда­лось сбить 22 бом­бар­ди­ров­щи­ка, а 23 июля нем­цы поте­ря­ли ещё 15. Систе­ма ПВО Моск­вы и лёт­чи­ки-истре­би­те­ли рабо­та­ли на пре­де­ле сил. Немец­кое коман­до­ва­ние не ожи­да­ло тако­го отпо­ра. После вой­ны мно­гие немец­кие пило­ты заяв­ля­ли, что Москва была самой слож­ной целью за их служ­бу. Обер-лей­те­нант Бет­хер вспоминал:

«Из всех выле­тов, кото­рые я совер­шил на Восто­ке, самы­ми труд­ны­ми ока­за­лись ноч­ные налё­ты на Моск­ву. Зенит­ный огонь был очень интен­сив­ным и вёл­ся с пуга­ю­щей кучностью».

Жите­ли Моск­вы свое­вре­мен­но полу­чи­ли пре­ду­пре­жде­ние о надви­га­ю­щей­ся бом­бар­ди­ров­ке. Посто­ян­но рабо­та­ла систе­ма опо­ве­ще­ния. Моск­ви­чи спус­ка­лись в бом­бо­убе­жи­ща и стан­ции мет­ро. Неуспев­шие добрать­ся до убе­жищ пря­та­лись в под­ва­лах жилых домов. Житель­ни­ца горо­да Ири­на Кади­на рассказывала:

«Широ­чен­ная ноч­ная Само­тё­ка пуста. Зве­ня­щий воз­дух вдруг умолк. В насту­пив­шей тишине воз­ник незна­ко­мый досе­ле зло­ве­щий гул… По кру­гу, насколь­ко хва­та­ет глаз, под­нял­ся забор белых све­тя­щих­ся стол­бов. Про­жек­то­ры! Гул пере­хо­дит в отда­лён­ный гром. Он быст­ро рас­тёт. Самолёты?!»

Бом­бо­вые уда­ры про­дол­жа­лись несколь­ко меся­цев. Наи­бо­лее мас­си­ро­ван­ные налё­ты закон­чи­лись в авгу­сте. Осе­нью в бом­бар­ди­ров­ках участ­во­ва­ли уже десят­ки, а не сот­ни немец­ких само­лё­тов, тем не менее горо­ду нанес­ли ощу­ти­мый урон. Ири­на Кади­на вспо­ми­на­ла один из налётов:

«С запа­да летит смерть… Дежур­ный поспеш­но закры­ва­ет за нами тяжё­лые две­ри бом­бо­убе­жи­ща. В под­ва­ле наро­ду — тьма. Раз­ме­ща­ют­ся дело­ви­то. Мы с мамой ока­за­лись у наруж­ной сте­ны, моё пле­чо при­жа­то к её сырой тол­ще. Начи­на­ет знобить.

Кано­на­да слыш­на всё отчёт­ли­вее. Все замол­ка­ют. Глу­хой удар тол­ка­ет зем­лю. Зда­ние вздрагивает… »

---

Москвичи укрываются в метро

Насто­я­щим спа­се­ни­ем для тысяч горо­жан ста­ли стан­ции мет­ро, спро­ек­ти­ро­ван­ные так, что­бы выдер­жать прак­ти­че­ски любое внеш­нее потря­се­ние. Стан­ции исполь­зо­ва­ли как убе­жи­ща во вре­мя днев­ных и ноч­ных налётов.

Люди раз­ме­ща­лись в ваго­нах, на плат­фор­мах и в тон­не­лях. Наи­бо­лее ком­фор­та­бель­ные места (в ваго­нах поез­дов) отда­ва­ли жен­щи­нам с детьми и беременным.

На дол­гие воен­ные ночи мет­ро ста­но­ви­лось насто­я­щим «под­зем­ным горо­дом». На стан­ци­ях орга­ни­зо­вы­ва­ли биб­лио­те­ки, дет­ские круж­ки, школь­ные заня­тия, про­во­ди­ли лек­ции и даже пар­тий­ные собра­ния. В мет­ро рабо­та­ли меди­цин­ские пунк­ты и аку­шер­ские каби­не­ты. За воен­ные годы в мет­ро роди­лись две сот­ни малень­ких москвичей.

Выс­шие воен­ные чины во вре­мя налё­тов были вынуж­де­ны тру­дить­ся под зем­лёй. На стан­ции «Киров­ская» орга­ни­зо­ва­ли рабо­ту поме­ще­ний, где при угро­зе бом­бар­ди­ров­ки, нахо­ди­лись чле­ны Вер­хов­ной Став­ки Главнокомандования.

Люди зани­ма­ли оче­редь с вече­ра, нес­ли с собой еду, тёп­лые вещи, мяг­кие под­стил­ки для сна. Утром, когда угро­за налё­тов была не такой явной, моск­ви­чи ухо­ди­ли по домам, на рабо­ту, в шко­лу. Зоо­лог Алек­сандр Фор­мо­зов запи­сал в дневнике:

«Груп­пы и вере­ни­цы людей, с меш­ка­ми и чемо­да­на­ми бре­дут из мет­ро, из бом­бо­убе­жищ к сво­им квар­ти­рам. Бре­дут сон­ные ребя­та, мол­ча сто­ят у подъ­ез­дов домов посто­вые. В воз­ду­хе пах­нет дымом, на севе­ре всё ещё розо­ве­ет зарево».

---

Настроения и паника

Москва фак­ти­че­ски нахо­ди­лась на осад­ном поло­же­нии, одна­ко все служ­бы и орга­ни­за­ции тру­ди­лись в штат­ном режи­ме. В мага­зи­нах на вит­ри­нах сто­я­ли про­дук­ты, рабо­та­ли фаб­ри­ки и заво­ды, дети ходи­ли в школы.

Настро­е­ния горо­жан раз­ни­лись. Вла­сти пыта­лись убе­дить людей, что Москва высто­ит. Была нала­же­на рабо­та экс­трен­ных служб МПВО, пожар­ной охра­ны, мос­ков­ской мили­ции. Горо­жа­нин Дмит­рий Дмит­ри­ев опи­сал ситу­а­цию в сво­ём дневнике:

«Жите­ли Моск­вы про­яв­ля­ют пол­ное спо­кой­ствие, служ­ба охра­ны, МПВО и все домо­вые орга­ни­за­ции рабо­та­ют герой­ски, чёт­ко и образ­цо­во, без паники».

При всём этом сто­ит отме­тить, что по мере при­бли­же­ния про­тив­ни­ка к сто­ли­це пани­ка нарас­та­ла. Мно­гие бежа­ли из Моск­вы. Осе­нью 1941 года вере­ни­цы бежен­цев на маши­нах, гру­зо­ви­ках, пеш­ком поки­да­ли город.

Зна­ме­ни­тая «Мос­ков­ская пани­ка» достиг­ла пика в сере­дине октяб­ря. Вви­ду при­бли­же­ния про­тив­ни­ка нача­ли выво­зить заклю­чён­ных из тюрем, зара­нее выпла­ти­ли зар­пла­ты. Сре­ди жите­лей горо­да рас­про­стра­ня­лись слу­хи о ско­рой капи­ту­ля­ции Моск­вы, отме­ча­лись слу­чаи маро­дёр­ства и рас­про­стра­не­ния анти­со­вет­ских листо­вок. Десят­ки тысяч людей пыта­лись поки­нуть столицу.

17 октяб­ря вла­сти высту­пи­ли по радио с опро­вер­же­ни­ем «пора­жен­че­ских слу­хов». В горо­де пред­при­ня­ли допол­ни­тель­ные меры без­опас­но­сти: поста­ви­ли уси­лен­ные посты и уве­ли­чи­ли чис­ло пат­ру­лей. За несколь­ко дней вла­сти уда­лось пода­вить пани­ку, и город вер­нул­ся к «нор­маль­ной» воен­ной жизни.

Собы­тия «Мос­ков­ской пани­ки» нашли отра­же­ние в днев­ни­ках мно­гих жите­лей. Вот что писал сын Мари­ны Цве­та­е­вой, 16-лет­ний Геор­гий Эфрон:

«Поло­же­ние в Москве абсо­лют­но непо­нят­но. Чёрт и тот голо­ву сло­мит: никто ниче­го не пони­ма­ет. Собы­тия, кста­ти, уско­ря­ют­ся. Како­вы же фак­ты трёх послед­них дней? Огром­ное коли­че­ство людей уез­жа­ют куда гла­за гля­дят, нагру­жен­ные меш­ка­ми, сун­ду­ка­ми. Десят­ки пере­гру­жен­ных веща­ми гру­зо­ви­ков уди­ра­ют на пол­ном газу. Впе­чат­ле­ние такое, что 50% Моск­вы эва­ку­и­ру­ет­ся. Мет­ро боль­ше не рабо­та­ет. Гово­ри­ли, что крас­ные хоте­ли мини­ро­вать город и взо­рвать его из мет­ро, до отступ­ле­ния. Теперь гово­рят, что мет­ро закры­ли, что­бы пере­во­зить крас­ные вой­ска, кото­рые остав­ля­ют город. Сего­дня Мос­со­вет при­оста­но­вил эва­ку­а­цию. В шесть часов чита­ли по радио декрет Мос­со­ве­та, пред­пи­сы­ва­ю­щий трол­лей­бу­сам и авто­бу­сам рабо­тать нор­маль­но, мага­зи­нам и ресто­ра­нам рабо­тать в обыч­ном режиме».

---

Смерти и разрушения

Толь­ко за лето и осень 1941 года нем­цы сбро­си­ли на Моск­ву 1 521 фугас­ных и 56 620 зажи­га­тель­ных бомб. В сред­нем сиг­на­лы воз­душ­ной тре­во­ги зву­ча­ли 15–20 раз в месяц. Но самым насы­щен­ным по коли­че­ству воз­душ­ных тре­вог стал ноябрь 1941-го: за 30 дней сиг­нал тре­во­ги про­зву­чал 45 раз.

Немец­кое коман­до­ва­ние наде­я­лось на боль­шую резуль­та­тив­ность налё­тов. Из 7 146 само­лё­тов, задей­ство­ван­ных в бом­бар­ди­ров­ках, непо­сред­ствен­но в мос­ков­ское небо за всё вре­мя про­рва­лось толь­ко 229. Часто­та налё­тов посте­пен­но сокра­ща­лась: послед­ние немец­кие бом­бар­ди­ров­щи­ки появи­лись в сто­ли­це летом 1943 года.

За вре­мя бом­бар­ди­ро­вок в сто­ли­це СССР погиб­ло более двух тысяч чело­век (из них 1 327 — с июля по ноябрь 1941 года). Полу­чи­ли ране­ния раз­лич­ной сте­пе­ни тяже­сти око­ло 6 000 чело­век. Так раз­ру­ше­ния в июле 1941 года опи­сы­ва­ла в сво­ём днев­ни­ке совет­ский исто­рик Ири­на Белявская:

«Шла по Арба­ту… похо­ро­ни­ла взгля­дом зна­ко­мые дома… дол­го сто­я­ла у раз­ва­лин теат­ра Вахтангова…»

Город зна­чи­тель­но постра­дал. Было повре­жде­но или раз­ру­ше­но 5 584 зда­ний, 90 гос­пи­та­лей, 253 шко­лы и 19 теат­ров и двор­цов куль­ту­ры. Повре­жде­ния полу­чи­ли Никит­ские воро­та, Боль­шой Крем­лёв­ский дво­рец, Театр име­ни Вах­тан­го­ва, Боль­шой театр, кор­пус МГУ на ули­це Мохо­вой, Арсе­нал Крем­ля, вести­бюли несколь­ких стан­ций метро.

Несмот­ря на огром­ные раз­ру­ше­ния и лише­ния воен­но­го вре­ме­ни, горо­жане про­дол­жа­ли жить и тру­дить­ся. Москва дав­но пере­ста­ла быть про­сто горо­дом. Сто­ли­ца стра­ны явля­лась её серд­цем, сим­во­лом стой­ко­сти Совет­ско­го Сою­за перед лицом страш­но­го вра­га. Геро­изм и муже­ство моск­ви­чей все­ля­ли уве­рен­ность в то, что стра­на Сове­тов выдер­жит испы­та­ния и воз­ро­дит­ся из руин.

---

Читай­те так­же «При­гра­нич­ные сра­же­ния 22 июня — 2 июля 1941 года».