Генрих Шлиман в России: первооткрыватель Трои в городе на Неве

О зна­ме­ни­том архео­ло­ге XIX сто­ле­тия извест­но мно­гое. Но не все рас­ска­зы о его жиз­ни — прав­да. Есть люди, жизнь кото­рых обре­че­на обрас­тать легендами.

Уро­же­нец неболь­шо­го горо­да-госу­дар­ства Мек­лен­бург (еди­ной Гер­ма­нии тогда ещё не суще­ство­ва­ло), Ген­рих Шли­ман ско­ло­тил состо­я­ние в Рос­сии на тор­гов­ле индий­ским инди­го и чилий­ской селит­рой. А после кру­то изме­нил судь­бу и отпра­вил­ся на пер­вые рас­коп­ки в Трое и Мике­нах, откры­вая двор­цы и гроб­ни­цы гоме­ров­ских басилеев.

В Рос­сии Шли­ман про­жил почти 20 лет: он при­был в стра­ну в 24 года и поки­нул её, когда ему испол­ни­лось 44. За столь дол­гое вре­мя он сфор­ми­ро­вал­ся как чело­век. Как отра­зил­ся «рус­ский пери­од» на судь­бе Шли­ма­на? Какой отпе­ча­ток Рос­сия оста­ви­ла в его жиз­ни и деятельности?

VATNIKSTAN рас­ска­зы­ва­ет о забы­тых стра­ни­цах био­гра­фии архео­ло­га, навсе­гда изме­нив­ше­го пред­став­ле­ния об исто­рии древности.


Мечты и мистификации

В авто­био­гра­фии Шли­ман напи­шет, что дал клят­ву най­ти Трою в восемь лет. Это кра­си­вая исто­рия о чело­ве­ке, кото­рый почти 50 лет копил день­ги на вопло­ще­ние дет­ской меч­ты. Дол­гое вре­мя имен­но так начи­на­ли рас­сказ о его жизни.

Важ­но пом­нить, что авто­био­гра­фия была напи­са­на с кон­крет­ной целью — защи­тить­ся от напа­док и обви­не­ний, посы­пав­ших­ся на Шли­ма­на после пуб­ли­ка­ции резуль­та­тов рас­ко­пок Трои. Учё­ные из Евро­пы, Аме­ри­ки и Рос­сии обви­ня­ли его в лич­ной коры­сти и непро­фес­си­о­на­лиз­ме. На этом фоне исто­рия о дет­ской мечте ока­за­лась иде­аль­ным щитом.

Миф о дет­ской мечте не под­твер­жда­ет­ся исто­ри­ей архео­ло­гии как нау­ки. Шли­ман родил­ся в Мек­лен­бур­ге в 1821 году, восемь лет ему испол­ни­лось в 1829‑м. В это вре­мя поня­тия о куль­тур­ном слое и о воз­мож­но­сти рас­ко­пок посе­ле­ний толь­ко скла­ды­ва­лись. Исклю­че­ние состав­ля­ли уже откры­тые к тому вре­ме­ни Пом­пеи, но этот город не был погре­бён под зем­лю есте­ствен­ным обра­зом. Малень­кий Шли­ман про­сто не мог знать о воз­мож­но­сти най­ти Трою.

Зна­ме­ни­тый архео­лог утвер­ждал, что созна­тель­но поло­жил первую поло­ви­ну жиз­ни (зна­чи­тель­ную часть кото­рой про­вёл в Рос­сии) на накоп­ле­ние капи­та­ла, необ­хо­ди­мо­го для поис­ков горо­да из «Или­а­ды». Жил ли и вправ­ду Шли­ман в Рос­сии лишь для того, что­бы най­ти день­ги на дет­скую меч­ту? Конеч­но, нет.

Дол­гое вре­мя авто­био­гра­фия была прак­ти­че­ски един­ствен­ным источ­ни­ком зна­ний о его жиз­ни. Огром­ный архив Шли­ма­на в биб­лио­те­ке Ген­на­ди­ус в Афи­нах был недо­сту­пен боль­шин­ству исследователей.

Поэто­му в лите­ра­ту­ре пре­об­ла­да­ло пред­став­ле­ние о зна­ме­ни­том архео­ло­ге как о маль­чи­ке, дав­шем Анни­ба­ло­ву клят­ву отцу и поло­жив­шем жизнь на её испол­не­ние. В этом клю­че напи­са­на осно­во­по­ла­га­ю­щая для шли­ма­но­ве­де­ния рабо­та Эрн­ста Мей­е­ра. Этот же взгляд отра­жа­ет, пожа­луй, самая извест­ная науч­но-попу­ляр­ная кни­га ХХ века об архео­ло­гах: «Боги. Гроб­ни­цы. Учё­ные» Кур­та Керама.

Но чем даль­ше в лес, тем боль­ше дров. Рабо­та иссле­до­ва­те­лей с архи­вом в Афи­нах про­ли­ла свет на несты­ков­ки в рас­ска­зах Шли­ма­на. Так, он опи­сал пожар в Сан-Фран­цис­ко, на кото­рый физи­че­ски не смог бы попасть. И выду­мал, буд­то был удо­сто­ен при­ё­ма у пре­зи­ден­та США Мил­лар­да Филлмора.

Сохра­ни­лась открыт­ка, отправ­лен­ная Шли­ма­ном в рус­ский пери­од жизни:

«Фото­гра­фия Ген­ри Шли­ма­на, когда-то уче­ни­ка г. Хюк­ш­тед­та в Фюр­стен­бер­ге; ныне куп­ца-опто­ви­ка пер­вой гиль­дии в Санкт-Петер­бур­ге, потом­ствен­но­го почёт­но­го граж­да­ни­на, судьи Санкт-Петер­бург­ско­го ком­мер­че­ско­го суда и дирек­то­ра имп. Госу­дар­ствен­но­го бан­ка в Санкт-Петербурге».

Даже здесь всё прав­да и неправ­да одно­вре­мен­но. Так, Шли­ман дей­стви­тель­но ста­нет почёт­ным граж­да­ни­ном, но лишь через несколь­ко лет после отправ­ки пись­ма. Дирек­то­ром Госу­дар­ствен­но­го бан­ка он и вовсе нико­гда не был. Более того, сам банк нико­гда не был «импе­ра­тор­ским» — это сло­во Шли­ман доба­вил для красоты.

Фото­гра­фия Ген­ри­ха Шли­ма­на, на обо­ро­те кото­рой нахо­ди­лась та самая подпись

В чём при­чи­на посто­ян­ных мисти­фи­ка­ций? Мож­но ли после это­го вооб­ще дове­рять доку­мен­там Шлимана?

Пока­за­те­лен эпи­зод, кото­рый он сам опи­сал в днев­ни­ке. В раз­го­во­ре с пари­жан­кой он уве­рял её, что явля­ет­ся корен­ным москвичом:

«… повто­ряя, что я рус­ский, что я мос­ков­ский уро­же­нец… я испы­ты­вал боль­шое насла­жде­ние… и до того с этим свык­ся, что и сам начал думать о себе как о москвиче».

Исправ­ляя свою судь­бу в раз­го­во­ре или на бума­ге, Шли­ман все­гда хотел казать­ся зна­чи­тель­нее, чем был. Не все­гда мож­но про­яс­нить кри­те­рии, по кото­рым он выби­рал образ. Это похо­же на жела­ние уди­вить собе­сед­ни­ка, пока­зать свою жизнь как цель­ную, уди­ви­тель­ную и роман­ти­че­скую исто­рию. Леген­да о дет­ской «тро­ян­ской» мечте логич­но впи­са­лась в при­выч­ку при­укра­ши­вать биографию.


Коммерческие дела в России

Что на самом деле заста­ви­ло Ген­ри­ха поки­нуть род­ной Мек­лен­бург, если не ран­няя любовь к Гоме­ру? Оте­че­ствен­ный архео­лог Лев Клейн когда-то обра­тил вни­ма­ние на пись­мо сест­ры Шли­ма­на. В нём она вспо­ми­на­ет о над­пи­си, выре­зан­ной малень­ким бра­том на калит­ке: «Ген­рих Шли­ман — мат­рос». Кажет­ся, это и было насто­я­щей меч­той юно­го мекленбуржца.

В 1841 году он отпра­вил­ся на кораб­ле в Вене­су­э­лу. Одна­ко суд­но потер­пе­ло кру­ше­ние, а сам Шли­ман чудом уце­лел. Он обос­но­вал­ся в Амстер­да­ме и стал рабо­тать на ком­па­нию бра­тьев Шрёдеров.

Шли­ман быст­ро про­дви­гал­ся по служ­бе: ему с рож­де­ния отлич­но дава­лись ино­стран­ные язы­ки. Это каче­ство ока­за­лось крайне полез­ным для фир­мы с пред­ста­ви­тель­ства­ми в раз­ных стра­нах Евро­пы. Пони­мая, что инте­ре­сы ком­па­нии про­сти­ра­ют­ся на Восток, Ген­рих само­сто­я­тель­но взял­ся за изу­че­ние рус­ско­го. Он стал нала­жи­вать связь с рус­ски­ми куп­ца­ми, рабо­та­ю­щи­ми в Амстер­да­ме, заво­ё­вы­вая их расположение.

Судь­бо­нос­ной мож­но назвать встре­чу Шли­ма­на с Сер­ге­ем Афа­на­сье­ви­чем Жива­го. По его реко­мен­да­ции и при­гла­ше­нию в 1846 году Шли­ман, как пред­ста­ви­тель Шрё­де­ров, при­был в Рос­сию. Вско­ре он откро­ет соб­ствен­ное дело, оста­ва­ясь ком­па­ньо­ном сво­ей преж­ней фир­мы. Ген­рих ста­но­вит­ся рос­сий­ским под­дан­ным и берёт новое имя — Андрей Ари­сто­вич. Хотя судя по его авто­гра­фу, про­дол­жал назы­вать себя Ген­ри­хом в неофи­ци­аль­ных письмах.

Рус­ский авто­граф Шлимана

«Никак невоз­мож­но для меня Вам опи­сы­вать, сколь­ко я люб­лю Русь и рус­ских; да! я охот­но бы пожерт­во­вал поло­ви­ну сво­е­го капи­та­ла, если бы мог жить опять в Петербурге».

Эти стро­ки Шли­ман писал сво­е­му кол­ле­ге М.С. Малю­ти­ну во вре­мя рабо­чей поезд­ки в Аме­ри­ку в 1850–1852 годы. Андрей Ари­сто­вич хоро­шо впи­сал­ся в купе­че­ское сооб­ще­ство Санкт-Петер­бур­га. В 1847 году он так опи­сы­вал свою дея­тель­ность в пере­пис­ке с Живаго:

«…от ран­не­го утра до позд­не­го вече­ра я посвя­щаю себя изоб­ре­те­нию средств, как при­стой­ным обра­зом при­об­ре­тать выго­ды по коммерции».

Шли­ман про­явил ком­мер­че­скую лов­кость и сме­кал­ку. Рос­сия в 1840‑е годы сто­я­ла на поро­ге про­мыш­лен­но­го скач­ка, а рас­ту­щая лёг­кая про­мыш­лен­ность нуж­да­лась в кра­си­те­лях. Поэто­му Шли­ман выбрал сво­ей спе­ци­а­ли­за­ци­ей необ­хо­ди­мую, но мало раз­ра­бо­тан­ную нишу — инди­го, при­род­ный синий краситель.

Важ­но ска­зать, что совре­мен­ни­ки зна­ли его как чест­но­го и ува­жа­е­мо­го ком­мер­сан­та. Всплы­ва­ю­щие ино­гда в био­гра­фи­че­ской лите­ра­ту­ре обви­не­ния в махи­на­ци­ях ничем не под­твер­жде­ны и не при­ни­ма­ют­ся боль­шин­ством исследователей.

С 1852 года Шли­ман сни­мал апар­та­мен­ты на 1‑й линии Васи­льев­ско­го ост­ро­ва в доме № 28 (сего­дня это дом № 30). В наши дни в этой части Санкт-Петер­бур­га рас­по­ло­же­ны уни­вер­си­тет и Ака­де­мия худо­жеств. В сере­дине XIX века Шли­ма­на долж­ны были при­влечь тор­го­вая гавань и еван­ге­ли­че­ские кирхи.

На пер­вой линии жили про­фес­со­ра, офи­це­ры, куп­цы и капи­та­ны. Выбор этой ули­цы гово­рит о пре­тен­зи­ях моло­до­го эми­гран­та. Об этом же сви­де­тель­ству­ет и его карье­ра. Шли­ман стал куп­цом вто­рой гиль­дии в 1847 году. Через семь лет он уже был куп­цом пер­вой гиль­дии в Нарве, а с 1863 года стал куп­цом пер­вой гиль­дии в сто­ли­це импе­рии. А вот почёт­ным граж­да­ни­ном Петер­бур­га Шли­ман стал толь­ко в 1864 году, как любой отстав­ной купец пер­вой гиль­дии. Это зва­ние осво­бож­да­ло его вме­сте с потом­ка­ми от упла­ты лич­ных налогов.

Памят­ная дос­ка в доме на 1‑й линии Васи­льев­ско­го ост­ро­ва дом № 28

Насколь­ко Шли­ман был богат? При вступ­ле­нии во вто­рую гиль­дию он заявил о капи­та­ле в 10 тысяч руб­лей. Тор­го­вал в основ­ном инди­го, а так­же хлоп­ком, чаем, саха­ром, бума­гой и селит­рой. Шли­ман удво­ил дохо­ды в Крым­скую вой­ну бла­го­да­ря чилий­ской селит­ре, необ­хо­ди­мой для бое­вых действий.

К сере­дине 1850‑х годов денеж­ный обо­рот его фир­мы дости­гал 15 мил­ли­о­нов тале­ров. Сам Шли­ман имел капи­тал в один мил­ли­он тале­ров, кото­рый при­но­сил ему 200 тысяч руб­лей чисто­го дохо­да еже­год­но. По мер­кам петер­бург­ско­го купе­че­ства Андрей Ари­сто­вич был состо­я­те­лен, но не более того.


Гомер на берегах Невы

В 1852 году Шли­ман женил­ся на пле­мян­ни­це Жива­го, Ека­те­рине Пет­ровне Лыжи­ной. Её часто пред­став­ля­ют как кусто­ди­ев­скую куп­чи­ху, неспо­соб­ную понять его увле­че­ния древ­ней куль­ту­рой и исто­ри­ей. На самом деле всё было гораз­до слож­нее. Имен­но круг семьи Лыжи­ных повли­ял на ста­нов­ле­ние Шли­ма­на как учёного.

Лыжи­ны при­над­ле­жа­ли к ста­рин­но­му купе­че­ско­му роду. Но это не зна­чит, что они вышли из пьес Ост­ров­ско­го. С кон­ца XVIII века такие дина­стии всё даль­ше уда­ля­лись от чистой ком­мер­ции. Род­ной брат Ека­те­ри­ны, Нико­лай Лыжин, был про­фес­си­о­наль­ным исто­ри­ком. Его пер­вая кни­га, «Стол­бов­ский дого­вор и пере­го­во­ры ему пред­ше­ство­вав­шие», вышла в 1857 году. Сам он рабо­тал вос­пи­та­те­лем детей прин­ца Пет­ра Геор­ги­е­ви­ча Оль­ден­бург­ско­го. Ему Лыжин и посвя­тил свою книгу.

Титуль­ный лист рабо­ты Н.П. Лыжи­на — бра­та Ека­те­ри­ны Лыжиной

Ека­те­ри­на, как и её бра­тья, полу­чи­ла обра­зо­ва­ние в «Пет­ри­шу­ле» (нем. St. Petri-Schule) — одном из ста­рей­ших учеб­ных заве­де­ний Рос­сии. Бла­го­да­ря этим свя­зям ста­ло воз­мож­но близ­кое зна­ком­ство Шли­ма­на с пле­я­дой выда­ю­щих­ся исто­ри­ков и фило­ло­гов Петербурга.

Кро­ме того, для высо­кой куль­ту­ры Рос­сии XIX века вооб­ще был харак­те­рен инте­рес к антич­но­сти. В 1829 году, после 20 лет кро­пот­ли­вой рабо­ты, Нико­лай Гне­дич опуб­ли­ко­вал пер­вый пере­вод «Или­а­ды» на рус­ский язык. В 1849 году уви­дел свет пере­вод «Одис­сеи» Васи­лия Жуков­ско­го. Оба тек­ста были при­ня­ты в обще­стве с восторгом.

Гоголь так писал об успе­хе пере­во­да Жуков­ско­го: «вся Рос­сия при­ня­ла бы Гоме­ра, как род­но­го». А сама «Одис­сея», по его мне­нию, «про­из­ве­дёт у нас вли­я­ние, как вооб­ще на всех, так и отдель­но на каж­до­го». Зна­че­ние этих поэм, даже зацик­лен­ность на Гоме­ре в рус­ской куль­ту­ре не мог­ли не оста­вить отпе­чат­ка на Шлимане.

Во вто­рой поло­вине 1850‑х годов он при­сту­пил к изу­че­нию ново­гре­че­ско­го, а затем и древ­не­гре­че­ско­го язы­ка. Шли­ман заду­мы­ва­ет­ся о науч­ном попри­ще, хотя Трои в его меч­тах ещё нет. Но мно­гое в его жиз­нен­ном укла­де меня­ет­ся. Об этом сви­де­тель­ству­ет тре­вож­ное пись­мо супру­ги от 1856 года:

«Мно­го дума­ла о раз­го­во­ре, кото­рый был у нас с Тобою утром, в день Тво­е­го отъ­ез­да. Чем боль­ше я думаю, тем боль­ше я убеж­да­юсь в том, что чело­век в твои годы и с тво­ей дея­тель­но­стью не может жить без заня­тия. Путе­ше­ствие, изу­че­ние язы­ков и даже аст­ро­но­мия не могут быть исклю­чи­тель­но Тво­им заня­ти­ем. Это всё хоро­шо во вре­мя отды­ха, как раз­вле­че­ние. Мне кажет­ся, Ты очень оши­ба­ешь­ся, если Ты дума­ешь, что будешь зани­мать­ся нау­кой как учё­ный. К это­му нуж­но привыкнуть».

Шли­ман, одна­ко, счи­тал совер­шен­но ина­че. Что тол­ка­ло его на этот путь? Он не сто­ял в пер­вом ряду мил­ли­о­не­ров. Кро­ме того, он не был облас­кан поче­стя­ми и зва­ни­я­ми, но явно меч­тал об этом (вспом­ним, как он при­пи­сал себе почёт­ное граж­дан­ство и дирек­тор­ство в Госу­дар­ствен­ном банке!).

Рос­сий­ские куп­цы не мог­ли похва­стать­ся таким же замет­ным поло­же­ни­ем в обще­стве, как запад­ные ком­мер­сан­ты. Купе­че­ская сте­зя не поз­во­ля­ла заво­е­вать высо­кий соци­аль­ный ста­тус и все­об­щее ува­же­ние. Имен­но по этой при­чине отпрыс­ки ста­рых купе­че­ских семей ухо­ди­ли в нау­ку, куль­ту­ру, искус­ство и меценатство.

В пово­ро­те судь­бы Ген­ри­ха Шли­ма­на заме­ша­но мно­же­ство фак­то­ров. Сре­ди них недо­воль­ство поло­же­ни­ем, непре­стиж­ность про­фес­сии куп­ца были реша­ю­щи­ми. Умный, амби­ци­оз­ный энту­зи­аст меч­тал о сла­ве и при­зна­нии. Связь соци­аль­но­го ста­ту­са с дости­же­ни­я­ми в обла­сти куль­ту­ры ока­за­лась решающей.


Становление как исследователя

В 1864 году Ген­рих Шли­ман пред­при­нял кру­го­свет­ное путе­ше­ствие (одно­вре­мен­но он ото­шёл от дел, свя­зан­ных с ком­мер­ци­ей). По его резуль­та­там в 1866 году он выпу­стил кни­гу «Совре­мен­ные Япо­ния и Китай». Выбор темы может пока­зать­ся необыч­ным: всё, что мы зна­ем о Шли­мане, никак не вяжет­ся с Япо­ни­ей и Кита­ем. Здесь сто­ит обра­тить­ся к куль­ту­ре лич­ных науч­ных путе­ше­ствий. В Вели­ко­бри­та­нии их назы­ва­ли «Grand Tour».

«Grand Tour» дол­гое вре­мя был необ­хо­ди­мым завер­ше­ни­ем обра­зо­ва­ния бри­тан­ско­го ари­сто­кра­та. В нача­ле XIX века он вклю­чал путе­ше­ствие по Ита­лии и Гре­ции, но гео­гра­фи­че­ские рам­ки со вре­ме­нем рас­ши­ря­лись. Резуль­та­ты наблю­де­ний путе­ше­ствен­ни­ков над древни­ми памят­ни­ка­ми и дико­вин­ка­ми часто публиковались.

Куль­ту­ра подоб­ных опи­са­ний высту­па­ла одним из исто­ков ака­де­ми­че­ской архео­ло­гии. Таким обра­зом, Шли­ман в сво­ём ста­нов­ле­нии как спе­ци­а­ли­ста слу­чай­но повто­рил опыт раз­ви­тия архео­ло­гии как науки.

В сво­ей кни­ге он весь­ма поверх­ност­но опи­сы­ва­ет жите­лей Азии: «Инду­сы и в биз­не­се боль­шие обман­щи­ки», или: «Япон­ские жен­щи­ны пол­но­стью эман­си­пи­ро­ва­ны». Ска­зы­ва­ет­ся недо­ста­точ­ная погру­жён­ность в тему, плос­кост­ной опи­са­тель­ный взгляд.

Одна­ко Шли­ман подро­бен в опи­са­нии древ­них памят­ни­ков. На изу­че­ние Вели­кой Китай­ской сте­ны он потра­тил прак­ти­че­ски сут­ки, закон­чив лишь к четы­рём часам утра.

После это­го Шли­ман нена­дол­го вер­нёт­ся в Рос­сию, что­бы ула­дить остав­ши­е­ся дела и навсе­гда поки­нуть стра­ну. Отстав­ной ком­мер­сант решил посту­пить в париж­скую Сор­бон­ну и посвя­тить себя нау­ке, но точ­но не знал, какой имен­но. В уни­вер­си­те­те Шли­ман посе­щал кур­сы по древ­ней исто­рии и фило­ло­гии, изу­чал гре­че­скую куль­ту­ру, егип­то­ло­гию, пер­сид­скую литературу.

Он позо­вёт супру­гу с собой, но Ека­те­ри­на отка­жет­ся вос­пи­ты­вать тро­их детей вда­ли от роди­ны. Шли­ман уедет один и дол­го будет упра­ши­вать жену при­е­хать, но та оста­нет­ся непре­клон­ной. В 1869 году Шли­ман, полу­чив граж­дан­ство США, добьёт­ся одно­сто­рон­не­го раз­во­да, кото­рый не будет при­знан в Рос­сии. Одна­ко до кон­ца жиз­ни он будет содер­жать детей от пер­во­го бра­ка и заве­ща­ет им зна­чи­тель­ную часть сво­е­го наследства.

Пер­вая семья Ген­ри­ха Шли­ма­на: Ека­те­ри­на Пет­ров­на Лыжи­на, Сер­гей Шли­ман, Надеж­да и Ната­лья Шлиманы

Шлиман и Россия после Трои

Досто­вер­но извест­но, что Шли­ман несколь­ко раз пред­ла­гал пере­дать свои Тро­ян­ские кол­лек­ции в рос­сий­ские музеи. Это­му как мог­ла спо­соб­ство­ва­ла Импе­ра­тор­ская Архео­ло­ги­че­ская Комис­сия, заин­те­ре­со­ван­ная в том, что­бы сен­са­ци­он­ные архео­ло­ги­че­ские наход­ки ста­ли досто­я­ни­ем импе­рии. Одна­ко при жиз­ни Шли­ма­на это­го не произошло.

Так как в Рос­сии его раз­вод не при­зна­ли, по рус­ским зако­нам он счи­тал­ся двое­жён­цем. Ещё в 1869 году Ген­рих женил­ся во вто­рой раз, на гре­чан­ке Софье Энга­стро­ме­нос. Она сопро­вож­да­ла его всю остав­шу­ю­ся жизнь, а после смер­ти мужа кури­ро­ва­ла изда­ние его работ. В ито­ге Шли­ман пере­дал Тро­ян­скую кол­лек­цию в Бер­лин. Отту­да она попа­ла в кол­лек­ции ГМИИ им. Пуш­ки­на толь­ко после Вто­рой миро­вой войны.

Софья сидит в цен­тре, Шли­ман сто­ит слева

Из-за непри­знан­но­го раз­во­да Шли­ман не смог реа­ли­зо­вать тре­тий круп­ный архео­ло­ги­че­ский про­ект — рас­коп­ки в Кол­хи­де (совре­мен­ная Абха­зия), при­над­ле­жав­шей Рос­сий­ской импе­рии. Он наде­ял­ся обна­ру­жить там сле­ды экс­пе­ди­ции арго­нав­тов и руи­ны двор­ца Ээта.

Как отно­си­лись к Шли­ма­ну в стране, где он ско­ло­тил состо­я­ние и выбрал науч­ный путь? В 1891 году, через год после смер­ти пер­во­от­кры­ва­те­ля Трои, в Ново­рос­сий­ском уни­вер­си­те­те вышла бро­шю­ра «Зна­че­ние рас­ко­пок Ген­ри­ха Шли­ма­на». В ней была опуб­ли­ко­ван доклад про­фес­со­ра Алек­сея Пав­лов­ско­го, вид­но­го спе­ци­а­ли­ста по древ­не­му искус­ству и клас­си­че­ской археологии.

Облож­ка бро­шю­ры А.А. Павловского

Пав­лов­ский при­зна­ёт диле­тант­ство Шли­ма­на. По его мне­нию, архео­лог-само­уч­ка (в тек­сте Пав­лов­ско­го чаще исполь­зу­ет­ся гре­че­ский вари­ант «авто­ди­дакт») мно­гое уни­что­жил и не сохра­нил часть рас­ко­пан­но­го мате­ри­а­ла. Но, как отме­ча­ет Пав­лов­ский, Шли­ман «при­нял­ся за нау­ку в таком воз­расте, когда неко­то­рые сто­ро­ны науч­но­сти совер­шен­но не усвояются».

В докла­де под­чёр­ки­ва­ет­ся любо­пыт­ная деталь — боль­шин­ство совре­мен­ни­ков раз­дра­жа­ла шли­ма­нов­ская тяга к сен­са­ции и эффект­ный пиар сво­их работ. Это каче­ство и сего­дня вызы­ва­ет инте­рес у обы­ва­те­ля и скеп­сис у спе­ци­а­ли­стов. Как отме­ча­ет профессор:

«Купе­че­ский склад луч­шей поры жиз­ни его не мог не нало­жить сво­ей окрас­ки и на его науч­ную дея­тель­ность, и стрем­ле­ние пока­зать товар лицом навсе­гда оста­лось в Шлимане-археологе».

Ума­ля­ет ли это заслу­ги Шли­ма­на? Нет:

«Если обви­ня­ют пол­ко­вод­ца, одер­жав­ше­го бле­стя­щую побе­ду, за поте­рю несколь­ких сот чело­век, то толь­ко тео­ре­ти­ки, сидя­щие в каби­не­тах и на вой­ну не ходя­щие, так и Шли­ма­на обви­нить со спо­кой­ной сове­стью за его нена­уч­ное дея­ние могут толь­ко мёрт­вые каби­нет­ные учёные».

Важ­нее поло­жи­тель­ные каче­ства Шли­ма­на: посто­ян­ное при­вле­че­ние к рабо­там про­фес­си­о­наль­ных архео­ло­гов, а так­же неве­ро­ят­но быст­рая пуб­ли­ка­ция резуль­та­тов рас­ко­пок, в крат­чай­ший срок сде­лав­шая их досто­я­ни­ем все­го мира.

Ген­рих Шли­ман — леген­да и сего­дня. Его сме­лость, реши­тель­ность и често­лю­бие остав­ля­ют огром­ное про­стран­ство для мыс­ли потом­ков. Его исто­рия оста­ёт­ся акту­аль­ной и в наши дни. Совре­мен­ный писа­тель и лите­ра­ту­ро­вед Евге­ний Водо­лаз­кин заметил:

«Наше­му состо­я­тель­но­му клас­су Шли­ман про­де­мон­стри­ро­вал, что, даже при­бли­жа­ясь к 50 годам, не позд­но занять­ся насто­я­щим делом. Мно­гим нашим оли­гар­хам нет пяти­де­ся­ти. Полу­ча­ет­ся, что у них ещё есть вре­мя для размышлений».


Что ещё почитать о Шлимане?

О нём мож­но напи­сать ещё мно­го стра­ниц. Хоте­лось бы оста­вить несколь­ко книг, кото­рые помо­гут чита­те­лю луч­ше узнать исто­рию это­го человека.

Одна из пер­вых, не уста­ре­ва­ю­щих работ об анти­ко­ве­де-энту­зи­а­сте на рус­ском язы­ке появи­лась в 1923 году. Это «Ген­рих Шли­ман» про­фес­со­ра Мос­ков­ско­го Уни­вер­си­те­та Дмит­рия Его­ро­ва. Напи­сан­ная в нача­ле про­шло­го века, кни­га Его­ро­ва — пре­крас­ный при­мер высо­ко­го уров­ня рабо­ты исто­ри­ка с источниками.

Из работ, посвя­щён­ных рус­ско­му пери­о­ду жиз­ни иссле­до­ва­те­ля, нель­зя прой­ти мимо кни­ги писа­те­ля и пуб­ли­ци­ста Иго­ря Бог­да­но­ва «Ген­рих Шли­ман. Рус­ская аван­тю­ра». Бог­да­нов дол­гое вре­мя рабо­тал с архи­вом в Афи­нах, что сде­ла­ло его рабо­ту одной из важ­ней­ших для осве­ще­ния рус­ско­го пери­о­да жиз­ни Шли­ма­на. Кро­ме того, он под­го­то­вил несколь­ко изда­ний днев­ни­ков и пере­пис­ки зна­ме­ни­то­го археолога.

Особ­ня­ком сто­ит рабо­та чле­на учё­но­го сове­та Санкт-Петер­бург­ско­го инсти­ту­та исто­рии РАН Алек­сандра Гав­ри­ло­ва «Петер­бург в судь­бе Ген­ри­ха Шли­ма­на». Гав­ри­лов рас­смат­ри­ва­ет петер­бург­ский этап био­гра­фии иссле­до­ва­те­ля сквозь куль­тур­ную и соци­аль­ную исто­рию города.

Завер­шая, хоте­лось бы обра­тить вни­ма­ние чита­те­лей на уди­ви­тель­ную выстав­ку «Шли­ман. Петер­бург. Троя», про­шед­шую в Эрми­та­же в 1998 году. В состав­ле­нии её ката­ло­га участ­во­ва­ли спе­ци­а­ли­сты по био­гра­фии иссле­до­ва­те­ля, а так­же исто­ри­ки нау­ки, фило­ло­ги и архео­ло­ги. Зна­ком­ство с ката­ло­гом поз­во­лит понять роль пер­во­от­кры­ва­те­ля Трои в ста­нов­ле­нии совре­мен­но­го пред­став­ле­ния о древности.


Читай­те так­же «Путь из варяг в гре­ки. Совре­мен­ная оцен­ка иссле­до­ва­те­лей»

Поделиться