Глухонемая угроза. «Дело глухонемых» 1937 года

Обще­ствен­ные дис­кус­сии о ста­лин­ских репрес­си­ях идут уже несколь­ко деся­ти­ле­тий, и кажет­ся, что им не будет кон­ца. Пуб­ли­ци­сты раз­ных мастей с удо­воль­стви­ем обви­ня­ют сво­их оппо­нен­тов в под­та­сов­ках исто­ри­че­ских фак­тов и оди­оз­но­сти пози­ции. Поло­ви­на из них при этом кри­чит о пре­уве­ли­че­нии чис­ла жертв репрес­сий и огуль­ном оха­и­ва­нии исто­рии, а дру­гие счи­та­ют, что факт тер­ро­ра оправ­ды­ва­ет­ся чуть ли не на госу­дар­ствен­ном уровне.

Край­ние пози­ции вред­ны и часто невер­ны. Не было «мил­ли­ар­дов рас­стре­лян­ных», но и отри­цать весь­ма замет­ное чис­ло репрес­си­ро­ван­ных в ста­лин­ское вре­мя невоз­мож­но. Попа­да­лись сре­ди осуж­дён­ных и дей­стви­тель­ные пре­ступ­ни­ки, но боль­шин­ство дел носи­ло поли­ти­че­ский харак­тер и порой было сфаб­ри­ко­ва­но на ско­рую руку. При­ме­ром весь­ма абсурд­ной исто­рии может послу­жить дело ленин­град­ско­го обще­ства глу­хо­не­мых, в кото­ром мно­гое было типич­ным для эпо­хи Боль­шо­го тер­ро­ра, а мно­гое — крайне оригинальным.


В 1920‑е годы, когда стих­ли бури Граж­дан­ской вой­ны, совет­ская власть оза­бо­ти­лась соци­аль­ной под­держ­кой инва­ли­дов. Для глу­хих и глу­хо­не­мых людей созда­ва­ли усло­вия для полу­че­ния обра­зо­ва­ния, тру­до­устрой­ства и даже досу­га — напри­мер, в авгу­сте 1932 года в Москве состо­я­лась пер­вая Все­рос­сий­ская спар­та­ки­а­да глу­хо­не­мых. Мно­гие меро­при­я­тия для инва­ли­дов это­го типа кури­ро­ва­ло Все­рос­сий­ское обще­ство глу­хо­не­мых (ВОГ), чья дея­тель­ность была весь­ма замет­ной в Ленинграде.

В Север­ной сто­ли­це ещё с нача­ла века дей­ство­ва­ло мест­ное обще­ство глу­хо­не­мых, а в нача­ле 1920‑х в его рас­по­ря­же­ние отда­ли быв­ший дво­рец вели­ко­го кня­зя Миха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча на Англий­ской набе­реж­ной. Там появи­лись пер­вый в Рос­сии театр глу­хо­не­мых «Пан­то­ми­ма», а затем и Дом про­све­ще­ния (Дом куль­ту­ры) глу­хо­не­мых. Для моло­дё­жи так­же откры­ли шко­лу с клас­са­ми по лик­ви­да­ции без­гра­мот­но­сти, про­во­ди­ли и спе­ци­аль­ные кино­по­ка­зы с тит­ра­ми, а часть зда­ния отве­ли под жилые помещения.

Театр «Пан­то­ми­ма»

Пред­се­да­те­лем ленин­град­ско­го отде­ла ВОГ с кон­ца 1920‑х был Эрик Тотьмя­нин. Дух вре­ме­ни не про­шёл мимо него, и в 1937 году он напи­сал донос началь­ни­ку Управ­ле­ния НКВД Ленин­град­ской обла­сти о том, что неко­то­рые чле­ны его обще­ства неза­кон­но под­ра­ба­ты­ва­ют спе­ку­ля­ци­ей. Дей­стви­тель­но, неко­то­рые глу­хо­не­мые, как и сей­час, ходи­ли по вок­за­лам и элек­трич­кам, пыта­ясь про­да­вать худо­же­ствен­ные открыт­ки кустар­но­го про­из­вод­ства. Несколь­ких чело­век аре­сто­ва­ли, про­ве­ли у них обыск и сре­ди мно­гих сотен само­дель­ных откры­ток нашли… несколь­ко немец­ких с изоб­ра­же­ни­ем Адоль­фа Гитлера.

У чле­на ВОГ Алек­сандра Стад­ни­ко­ва они ока­за­лись почти что слу­чай­но. В одном с ним доме жил бежав­ший из Гер­ма­нии немец­кий ком­му­нист Аль­берт Блюм, тоже глу­хой. В Ленин­гра­де он рабо­тал в швей­ной мастер­ской и изред­ка при­хо­дил в гости на Англий­скую набе­реж­ную. Как и пола­га­ет­ся нем­цу, он пред­по­чи­тал курить сига­ре­ты со сво­ей роди­ны, а в при­во­зи­мых из Гер­ма­нии короб­ках были неболь­шие фаб­рич­ные вкла­ды­ши с Гитлером.

Посколь­ку донос Тотьмя­ни­на обви­нял несчаст­ных инва­ли­дов в неле­галь­ной тор­гов­ле, след­ствие вёл началь­ник отде­ла борь­бы с хище­ни­я­ми соци­а­ли­сти­че­ской соб­ствен­но­сти и спе­ку­ля­ци­ей (ОБХСС) Ян Кра­у­зе. Най­ден­ные изоб­ра­же­ния Гит­ле­ра поз­во­ли­ли ему заявить, что теперь эта исто­рия — «дело анти­со­вет­ской фашист­ской тер­ро­ри­сти­че­ской орга­ни­за­ции аген­та геста­по А. Блюма».

Ленин­град в дни празд­но­ва­ния 20-летия Октяб­ря — имен­но в это вре­мя раз­во­ра­чи­ва­лось дей­ствие «дела глухонемых»

Это не един­ствен­ный раз, когда ОБХСС под руко­вод­ством Кра­у­зе фаб­ри­ко­вал поли­ти­че­ские дела, кото­рые вро­де бы как не отно­си­лись к его ведом­ству — долж­но быть, Кра­у­зе и его под­чи­нён­ным хоте­лось выслу­жить­ся и быть замет­ны­ми на фоне буше­вав­ше­го по стране Боль­шо­го тер­ро­ра. Прав­да, в 1939 году его само­го аре­сту­ют за гру­бые нару­ше­ния «соци­а­ли­сти­че­ской закон­но­сти», и на дол­гие годы для ленин­град­ской мили­ции поня­тие «кра­у­зев­щи­на» ста­нет руга­тель­ством. В 1940 году воен­ный три­бу­нал поста­но­вил Кра­у­зе расстрелять.

Но летом-осе­нью 1937 года под арест попа­ли ленин­град­ские чле­ны ВОГ. Сре­ди них был осно­ва­тель Петер­бург­ско­го сою­за глу­хо­не­мых Нико­лай Дейб­нер (а союз был создан ещё в 1903 году), фото­граф Изра­иль Нис­сен­ба­ум (долж­но быть, еврей­ская наци­о­наль­ность не меша­ла ему рабо­тать в «фашист­ской орга­ни­за­ции»), участ­ни­ки той самой пер­вой спар­та­ки­а­ды 1932 года, где ленин­град­цы заня­ли пер­вое место, теат­раль­ный режис­сёр Миха­ил Тагер-Карьел­ли (создав­ший театр «Пан­то­ми­ма») и даже автор пер­во­на­чаль­но­го доно­са Эрик Тотьмя­нин. Член ВОГ Давид Гин­збург­ский вспоминал:

«Хоро­шо пом­ню, как на моих гла­зах, во вре­мя гене­раль­ной репе­ти­ции ново­го спек­так­ля по кни­ге Нико­лая Ост­ров­ско­го „Как зака­ля­лась сталь“, гото­вив­ше­го­ся к 20‑й годов­щине Вели­ко­го Октяб­ря, двое в штат­ском подо­шли к сцене и, не предъ­яв­ляя доку­мен­тов, спро­си­ли: „Кто тут Тагер-Карьел­ли?“. Кто-то из нас про­чёл вопрос „с губ“ спра­ши­ва­ю­ще­го и пока­зал паль­цем. Взя­ли и уве­ли. А мы про­сто остол­бе­не­ли и потря­сён­ные разошлись…»

Во вре­мя допро­сов аре­сто­ван­ных спра­ши­ва­ли о кру­ге обще­ния и дру­зьях, и таким обра­зом чис­ло подо­зре­ва­е­мых с каж­ды­ми пока­за­ни­я­ми толь­ко воз­рас­та­ло. Все­го было аре­сто­ва­но более 50 чело­век. При­вле­чён­ный к делу Миха­ил Рос­кин рас­ска­зы­вал впо­след­ствии, что его сосед по каме­ре дал дель­ный совет — назы­вать сво­и­ми зна­ко­мы­ми и дру­зья­ми толь­ко тех, кто уже аре­сто­ван. И дей­стви­тель­но, вол­на аре­стов после это­го быст­ро спала.

Нико­лай Дейб­нер, Миха­ил Тагер-Карьел­ли, Эрик Тотьмянин

К фаб­ри­ка­ции дела ста­ра­лись под­клю­чить пере­вод­чиц. Одну из них, Иду Игна­тен­ко, спу­стя два года при­влек­ли по делу Кра­у­зе как соучаст­ни­цу в пре­ступ­ле­ни­ях сле­до­ва­те­лей НКВД. Она под­твер­ди­ла, что «почти все» про­то­ко­лы допро­сов «дела глу­хо­не­мых» рас­хо­ди­лись с дослов­ны­ми пока­за­ни­я­ми обви­ня­е­мых, и послед­них, по сути, застав­ля­ли под­пи­сы­вать лож­ные показания:

«Пер­во­на­чаль­но я кате­го­ри­че­ски про­те­сто­ва­ла про­тив подоб­ных иска­же­ний, тре­буя дослов­ной фик­са­ции пока­за­ний. Одна­ко ко мне ста­ли при­ди­рать­ся как Нем­цов, так и Лебе­дев (сле­до­ва­те­ли. — Прим.), упре­кая меня в нестой­ко­сти, сер­до­боль­но­сти, что, мол, я сочув­ствую этим госу­дар­ствен­ным пре­ступ­ни­кам, жалею их и т. д. Нахо­дясь в таких напря­жён­ных усло­ви­ях, при посто­ян­ных угро­зах, рабо­тая к тому же по 14–15 часов в сут­ки, я не в силах была отка­зать­ся от рабо­ты таким мето­дом. В даль­ней­шем я ста­ла под­пи­сы­вать про­то­ко­лы, не читая их. В этих слу­ча­ях Нем­цов заяв­лял: „Что Вы не дове­ря­е­те нам, ведь обви­ня­е­мый под­пи­сал­ся. Види­те его под­пись, чего же Вы ещё ста­не­те читать“».

«Фашист­ская тер­ро­ри­сти­че­ская» орга­ни­за­ция глу­хо­не­мых, по мне­нию след­ствия, вер­бо­ва­ла участ­ни­ков на заво­дах обо­рон­ной про­мыш­лен­но­сти, где рабо­та­ли неко­то­рые чле­ны ВОГ, гото­ви­ла тер­ро­ри­сти­че­ские акты на Крас­ной пло­ща­ди в Москве 1 мая и 7 нояб­ря 1936 года и на пло­ща­ди перед Смоль­ным в Ленин­гра­де в янва­ре 1937 года. Поче­му эти тер­ак­ты оста­лись неосу­ществ­лён­ны­ми, не объ­яс­ня­лось. Так­же най­ден­ные порт­ре­ты Гит­ле­ра поз­во­ли­ли при­со­во­ку­пить к обви­не­нию рас­про­стра­не­ние фашист­ской лите­ра­ту­ры, кото­рую постав­ля­ло гер­ман­ское консульство.

34 обви­нён­ных были рас­стре­ля­ны в декаб­ре 1937 года, и ещё один — фото­граф Дмит­рий Хорин — рас­стре­лян в янва­ре сле­ду­ю­ще­го года. (В 1955 году они были реа­би­ли­ти­ро­ва­ны.) Ещё 19 чело­век были при­го­во­ре­ны к деся­ти годам испра­ви­тель­но-тру­до­вых лаге­рей. Впро­чем, после дела Кра­у­зе в 1940‑м году их оправдали.

Уже тогда с ними поста­рал­ся встре­тить­ся их това­рищ Давид Гин­збург­ский. Впо­след­ствии дол­гие годы он соби­рал мате­ри­а­лы по «делу глу­хо­не­мых», орга­ни­зо­вы­вал Музей исто­рии Ленин­град­ско­го прав­ле­ния ВОГ, а в 1990‑е годы спо­соб­ство­вал пуб­лич­но­му осве­ще­нию это­го сюже­та. В 2008 году на Лева­шов­ском клад­би­ще в Петер­бур­ге, неда­ле­ко от места рас­стре­ла глу­хо­не­мых, был уста­нов­лен памятник.

Памят­ник на Лева­шов­ском кладбище

Читай­те так­же «Вто­рой удар по кула­кам в годы Боль­шо­го тер­ро­ра»

Поделиться