Общественные дискуссии о сталинских репрессиях идут уже несколько десятилетий, и кажется, что им не будет конца. Публицисты разных мастей с удовольствием обвиняют своих оппонентов в подтасовках исторических фактов и одиозности позиции. Половина из них при этом кричит о преувеличении числа жертв репрессий и огульном охаивании истории, а другие считают, что факт террора оправдывается чуть ли не на государственном уровне.
Крайние позиции вредны и часто неверны. Не было «миллиардов расстрелянных», но и отрицать весьма заметное число репрессированных в сталинское время невозможно. Попадались среди осуждённых и действительные преступники, но большинство дел носило политический характер и порой было сфабриковано на скорую руку. Примером весьма абсурдной истории может послужить дело ленинградского общества глухонемых, в котором многое было типичным для эпохи Большого террора, а многое — крайне оригинальным.
В 1920‑е годы, когда стихли бури Гражданской войны, советская власть озаботилась социальной поддержкой инвалидов. Для глухих и глухонемых людей создавали условия для получения образования, трудоустройства и даже досуга — например, в августе 1932 года в Москве состоялась первая Всероссийская спартакиада глухонемых. Многие мероприятия для инвалидов этого типа курировало Всероссийское общество глухонемых (ВОГ), чья деятельность была весьма заметной в Ленинграде.
В Северной столице ещё с начала века действовало местное общество глухонемых, а в начале 1920‑х в его распоряжение отдали бывший дворец великого князя Михаила Александровича на Английской набережной. Там появились первый в России театр глухонемых «Пантомима», а затем и Дом просвещения (Дом культуры) глухонемых. Для молодёжи также открыли школу с классами по ликвидации безграмотности, проводили и специальные кинопоказы с титрами, а часть здания отвели под жилые помещения.
Председателем ленинградского отдела ВОГ с конца 1920‑х был Эрик Тотьмянин. Дух времени не прошёл мимо него, и в 1937 году он написал донос начальнику Управления НКВД Ленинградской области о том, что некоторые члены его общества незаконно подрабатывают спекуляцией. Действительно, некоторые глухонемые, как и сейчас, ходили по вокзалам и электричкам, пытаясь продавать художественные открытки кустарного производства. Нескольких человек арестовали, провели у них обыск и среди многих сотен самодельных открыток нашли… несколько немецких с изображением Адольфа Гитлера.
У члена ВОГ Александра Стадникова они оказались почти что случайно. В одном с ним доме жил бежавший из Германии немецкий коммунист Альберт Блюм, тоже глухой. В Ленинграде он работал в швейной мастерской и изредка приходил в гости на Английскую набережную. Как и полагается немцу, он предпочитал курить сигареты со своей родины, а в привозимых из Германии коробках были небольшие фабричные вкладыши с Гитлером.
Поскольку донос Тотьмянина обвинял несчастных инвалидов в нелегальной торговле, следствие вёл начальник отдела борьбы с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС) Ян Краузе. Найденные изображения Гитлера позволили ему заявить, что теперь эта история — «дело антисоветской фашистской террористической организации агента гестапо А. Блюма».
Это не единственный раз, когда ОБХСС под руководством Краузе фабриковал политические дела, которые вроде бы как не относились к его ведомству — должно быть, Краузе и его подчинённым хотелось выслужиться и быть заметными на фоне бушевавшего по стране Большого террора. Правда, в 1939 году его самого арестуют за грубые нарушения «социалистической законности», и на долгие годы для ленинградской милиции понятие «краузевщина» станет ругательством. В 1940 году военный трибунал постановил Краузе расстрелять.
Но летом-осенью 1937 года под арест попали ленинградские члены ВОГ. Среди них был основатель Петербургского союза глухонемых Николай Дейбнер (а союз был создан ещё в 1903 году), фотограф Израиль Ниссенбаум (должно быть, еврейская национальность не мешала ему работать в «фашистской организации»), участники той самой первой спартакиады 1932 года, где ленинградцы заняли первое место, театральный режиссёр Михаил Тагер-Карьелли (создавший театр «Пантомима») и даже автор первоначального доноса Эрик Тотьмянин. Член ВОГ Давид Гинзбургский вспоминал:
«Хорошо помню, как на моих глазах, во время генеральной репетиции нового спектакля по книге Николая Островского „Как закалялась сталь“, готовившегося к 20‑й годовщине Великого Октября, двое в штатском подошли к сцене и, не предъявляя документов, спросили: „Кто тут Тагер-Карьелли?“. Кто-то из нас прочёл вопрос „с губ“ спрашивающего и показал пальцем. Взяли и увели. А мы просто остолбенели и потрясённые разошлись…»
Во время допросов арестованных спрашивали о круге общения и друзьях, и таким образом число подозреваемых с каждыми показаниями только возрастало. Всего было арестовано более 50 человек. Привлечённый к делу Михаил Роскин рассказывал впоследствии, что его сосед по камере дал дельный совет — называть своими знакомыми и друзьями только тех, кто уже арестован. И действительно, волна арестов после этого быстро спала.
К фабрикации дела старались подключить переводчиц. Одну из них, Иду Игнатенко, спустя два года привлекли по делу Краузе как соучастницу в преступлениях следователей НКВД. Она подтвердила, что «почти все» протоколы допросов «дела глухонемых» расходились с дословными показаниями обвиняемых, и последних, по сути, заставляли подписывать ложные показания:
«Первоначально я категорически протестовала против подобных искажений, требуя дословной фиксации показаний. Однако ко мне стали придираться как Немцов, так и Лебедев (следователи. — Прим.), упрекая меня в нестойкости, сердобольности, что, мол, я сочувствую этим государственным преступникам, жалею их и т. д. Находясь в таких напряжённых условиях, при постоянных угрозах, работая к тому же по 14–15 часов в сутки, я не в силах была отказаться от работы таким методом. В дальнейшем я стала подписывать протоколы, не читая их. В этих случаях Немцов заявлял: „Что Вы не доверяете нам, ведь обвиняемый подписался. Видите его подпись, чего же Вы ещё станете читать“».
«Фашистская террористическая» организация глухонемых, по мнению следствия, вербовала участников на заводах оборонной промышленности, где работали некоторые члены ВОГ, готовила террористические акты на Красной площади в Москве 1 мая и 7 ноября 1936 года и на площади перед Смольным в Ленинграде в январе 1937 года. Почему эти теракты остались неосуществлёнными, не объяснялось. Также найденные портреты Гитлера позволили присовокупить к обвинению распространение фашистской литературы, которую поставляло германское консульство.
34 обвинённых были расстреляны в декабре 1937 года, и ещё один — фотограф Дмитрий Хорин — расстрелян в январе следующего года. (В 1955 году они были реабилитированы.) Ещё 19 человек были приговорены к десяти годам исправительно-трудовых лагерей. Впрочем, после дела Краузе в 1940‑м году их оправдали.
Уже тогда с ними постарался встретиться их товарищ Давид Гинзбургский. Впоследствии долгие годы он собирал материалы по «делу глухонемых», организовывал Музей истории Ленинградского правления ВОГ, а в 1990‑е годы способствовал публичному освещению этого сюжета. В 2008 году на Левашовском кладбище в Петербурге, недалеко от места расстрела глухонемых, был установлен памятник.
Читайте также «Второй удар по кулакам в годы Большого террора».
