Экспедиции Михаила Ионова и вхождение Памира в состав России

Начи­ная раз­го­вор о Пами­ре и памир­цах, пер­вым делом кос­нём­ся зна­че­ния и про­ис­хож­де­ния назва­ния. В Афга­ни­стане до сих пор пишут не «Памир» (тадж. «Помир»), а «Паи-михр». Сло­во «Михр» или «Митр», озна­ча­ю­щее бога солн­ца — зоро­астрий­ское боже­ство, свя­зан­ное с дру­же­ствен­но­стью, дого­во­ром, согла­си­ем и сол­неч­ным све­том у древ­них иран­цев. «Паи-михр» же озна­ча­ет «под­но­жье солн­ца», то есть гор­ную стра­ну на восто­ке, из-за кото­рой вос­хо­дит солн­це на зем­ли древ­них иран­ских народов.

В науч­ном мире иссле­до­ва­те­лей Пами­ра назы­ва­ют «памир­ца­ми». Этот тер­мин закре­пил­ся за началь­ни­ка­ми и офи­це­ра­ми Памир­ско­го отря­да, кото­рые во вре­мя воен­ной служ­бы зани­ма­лись иссле­до­ва­ни­я­ми в этой части Азии. Впо­след­ствии мно­гие из них ста­ли извест­ны­ми восто­ко­ве­да­ми, этно­гра­фа­ми, линг­ви­ста­ми, исследователями.
В отно­ше­нии про­сто­го жите­ля Пами­ра зна­ме­ни­тый зна­ток реги­о­на О. Е. Ага­ха­нянц говорил:

«… пами­рец — поня­тие не гео­гра­фи­че­ское, а нрав­ствен­ное… — Пове­де­ние памир­ца — это спо­соб выжи­ва­ния в горах. Если не будешь госте­при­и­мен, тер­пим к ближ­не­му — встре­тишь в ответ то же самое. Неболь­шая попу­ля­ция людей, замкну­тая в горах, истре­би­ла бы себя, если бы в ней посе­ли­лись раз­до­ры, зло и ненависть».

Дан­ный мате­ри­ал под­го­то­вил Хур­шед Худое­ро­вич Юсуф­бе­ков — автор более 50 исто­ри­че­ских ста­тей в рус­ско­языч­ной «Вики­пе­дии». Спе­ци­аль­но для VATNIKSTAN он рас­ска­зы­ва­ет, как Рос­сия и Бри­тан­ская импе­рия боро­лись за Памир, поче­му мест­ные жите­ли про­си­ли защи­ты «Бело­го царя» и какую роль в этой исто­рии сыг­рал под­пол­ков­ник Миха­ил Ионов.


Первые русские экспедиции на Памир

Рус­ский путе­ше­ствен­ник, офи­цер Бро­ни­слав Людви­го­вич Громб­чев­ский орга­ни­зо­вал экс­пе­ди­цию по изу­че­нию Пами­ра, Гин­ду­ку­ша, вер­хо­вьев Индии, Кан­джу­та и Каш­гар­ско­го хреб­та в 1888 году. Годом поз­же, уже будучи капи­та­ном, Громб­чев­ский сно­ва отпра­вил­ся в путь за Гин­ду­куш в сопро­вож­де­нии семи каза­ков и несколь­ких джи­ги­тов-про­вод­ни­ков. Экс­пе­ди­ция так­же дос­ко­наль­но изу­ча­ет Кара­те­гин, Дар­ваз, Шугнан, Вахан, Пами­ры (в част­но­сти, Восточ­ный Памир, вер­нее, Цен­траль­ный Памир, о чём пояс­не­ние ниже) и при­ле­га­ю­щие районы.

Когда отряд подо­шёл к гра­ни­цам Руша­на, пра­ви­тель Саид-Акбар-Шо при­слал пись­мо, где отмечал:

«… яви­лись сюда воры-гра­би­те­ли и овла­де­ли поло­ви­ною моих вла­де­ний… Докла­ды­вая Вам о поло­же­нии дел, выска­зы­ваю надеж­ду, что стра­на моя будет при­ня­та под покро­ви­тель­ство Вели­ко­го Бело­го Царя, воры же убе­гут и пере­ста­нут разо­рять мою роди­ну». <…> Доро­ги через Шугнан охва­че­ны желез­ным коль­цом Афган­ца­ми и всё в их руках…».

В 1891 году Громб­чев­ский участ­во­вал в поезд­ке тур­ке­стан­ско­го гене­рал-губер­на­то­ра баро­на А. Б. Врев­ско­го на Памир, кото­рая зна­ме­но­ва­ла нача­ло пере­хо­да «Пами­ров» под рус­ский кон­троль. Так име­но­ва­лась эта область в офи­ци­аль­ных Рос­сий­ских архи­вах, Памир­ское наго­рье ука­зы­ва­лось как «Пами­ры», а назва­ние «Восточ­ный Памир» по отно­ше­нию к тер­ри­то­рии нынеш­ней Гор­но-Бадах­шан­ской авто­ном­ной обла­сти упо­треб­ля­ет­ся услов­но: если взять Памир­ское наго­рье с восточ­ной частью с Каш­гар­ски­ми гора­ми, то Восточ­ный Памир ста­нет Центральным.

Бро­ни­слав Людви­го­вич Громбчевский

В про­ти­во­вес англий­ско­му при­сут­ствию в реги­оне в 1894 году под руко­вод­ством под­пол­ков­ни­ка Громб­чев­ско­го нача­лось стро­и­тель­ство сек­рет­ной воен­но-стра­те­ги­че­ской колёс­ной доро­ги через пере­вал Тал­дык высо­той 3615 м. Он ори­ен­ти­ро­ван с севе­ра на юг, соеди­ня­ет Фер­ган­скую доли­ну на севе­ре с Алай­ской доли­ной на юге. Над объ­ек­том тай­но рабо­та­ли рус­ские сапёр­ные части. Колёс­ная доро­га пред­на­зна­ча­лась для опе­ра­тив­ной пере­брос­ки войск и артил­ле­рии на юг Пами­ра в слу­чае угро­зы бри­тан­ско­го вторжения.

Таким обра­зом, Рос­сий­ская импе­рия предот­вра­ти­ла появ­ле­ние бри­тан­цев в Алай­ской долине, отку­да англи­чане мог­ли бы дви­нуть­ся далее на север и вый­ти на Фер­ган­ский край.

Соглас­но рус­ско-бри­тан­ско­му согла­ше­нию 1873 года Памир при­зна­вал­ся рос­сий­ской тер­ри­то­ри­ей, но вне сфер вли­я­ния двух дер­жав, фор­маль­но под­чи­няв­шей­ся Буха­ре и Кокан­ду. Бри­тан­цы, уже потер­пев­шие два воен­ных пора­же­ния в Афга­ни­стане, но добив­ши­е­ся от афган­ско­го пра­ви­те­ля пра­ва кон­тро­ли­ро­вать его внеш­нюю поли­ти­ку, избе­га­ли пря­мо­го воен­но­го столк­но­ве­ния с рус­ски­ми, хотя вся­че­ски про­во­ци­ро­ва­ли эми­ра Абдур-Рах­ман­ха­на к заво­е­ва­нию Пами­ра. Осе­нью 1883 года афган­ские отря­ды при пря­мой под­держ­ке Бри­та­нии захва­ти­ли Юго-запад­ный Памир: Шугнан, Рушан и Вахан.

Для наро­дов Пами­ра насту­пи­ли тяжё­лые годы эко­но­ми­че­ских лише­ний, духов­ных уни­же­ний и неве­ро­ят­ных зверств «афган­ско­го кав­ша» (сапо­га). Повод был прост: афган­цы испо­ве­до­ва­ли сун­низм и не счи­та­ли памир­цев пра­во­вер­ны­ми мусуль­ма­на­ми. Поэто­му афган­цы дума­ли, что име­ют пра­во делать с мест­ны­ми жите­ля­ми всё, что при­хо­ди­ло на ум. Напри­мер, отби­рать жили­ще. В знак того, что кишлак или дом объ­яв­лял­ся его вла­де­ни­ем, афга­нец ста­вил свой сапог перед вхо­дом. Пока он не поки­дал пре­де­лы кишла­ка, дом счи­тал­ся его владением.

По сви­де­тель­ству под­пол­ков­ни­ка рус­ской армии Громб­чев­ско­го и архив­ных данных:

«… каз­ни про­во­ди­лись еже­днев­но, выжи­га­лись кишла­ки; девуш­ки и кра­си­вые жен­щи­ны были частью отправ­ле­ны к афган­ско­му эми­ру, частью же отда­ны афган­ским вои­нам в жёны и налож­ни­цы, в Шугнане набра­ли 600 маль­чи­ков воз­расте семи-сем­на­дца­ти лет в каче­стве заложников».

И по дру­гим данным:

«…муж­чи­нам выка­лы­ва­ли гла­за, детей бро­са­ли в костёр».

Жите­ли Запад­но­го Пами­ра три­жды вос­ста­ва­ли про­тив угне­та­те­лей: в 1885, 1887 и 1888 годах. Но их бун­ты уто­ну­ли в кро­ви. Не луч­ше дела обсто­я­ли и на Восточ­ном Пами­ре, кото­рый с 1884 года зани­ма­ли китай­цы. Вдо­ба­вок сюда уча­щён­но совер­ша­ли набе­ги афган­цы. Тыся­чи памир­ских семей эми­гри­ро­ва­ли в дру­гие госу­дар­ства, в первую оче­редь в Фер­ган­скую область Рос­сий­ской импе­рии через Ошский уезд. На имя импе­ра­то­ра Алек­сандра III посла­ны десят­ки писем-просьб о при­ня­тии в под­дан­ство. Эти усло­вия бри­тан­цев устра­и­ва­ли, они были близ­ки к сво­ей цели — рука­ми афган­цев и китай­цев закрыть Рос­сии доро­гу в Индию.

По све­де­ни­ям быв­ше­го началь­ни­ка Памир­ско­го отря­да А. Сне­са­ре­ва (1902–1903 гг.) по состо­я­нию на нача­ло 1903 года:

«… быв­шие хан­ства состав­ля­ли шесть воло­стей… Вахан (доли­на Пян­джа, от Лан­га­ра — Гишта до Намад­гу­та) Горон и Ишка­шим (от Намад­гу­та до Анда­ро­ба), доли­на Шах-Дары, доли­на Гун­та, Пор­ши­нев­ский уча­сток…, Калай-Вамар­ская волость и Бар­танг­ская волость. В Запад­ном Пами­ре к кон­цу про­шло­го года (1902) насчи­ты­ва­лось 97 кишла­ков, 1427 хозяйств или отдель­ных дво­ров 14125 чело­век наро­до­на­се­ле­ния. Из это­го чис­ла работ­ни­ков, счи­тая муж­чин и жен­щин, было 7030, т. е. 50%, а к осталь­ным 50% при­над­ле­жа­ли ста­ри­ки (стар­ше 50 лет) и дети (моло­же 12 лет), работ­ни­ков-муж­чин было более 3500 или 25% жите­лей. Из все­го соста­ва хозяйств, если опре­де­лить по нор­ме зяке­та (побо­ры бухар­ско­го эми­ра), ока­за­лось бы всем зажи­точ­ных хозяйств 37, сред­них — 282, бед­ных — 1068 и без­зе­мель­ных — 40».


Первая экспедиция Михаила Ионова

Что­бы не допу­стить вытес­не­ния Рос­сии и обо­зна­чить при­сут­ствие на Пами­ре, тур­ке­стан­ский гене­рал-губер­на­тор барон Алек­сандр Бори­со­вич Врев­ский вес­ной 1891 года в Мар­ги­лане сфор­ми­ро­вал отряд во гла­ве с коман­ди­ром 2‑го линей­но­го тур­ке­стан­ско­го бата­льо­на под­пол­ков­ни­ка Миха­и­ла Ефре­мо­ви­ча Ионо­ва. Ему над­ле­жа­ло изу­чить мест­ность и очи­стить Памир от афган­ских и китай­ских постов на тер­ри­то­рии быв­ше­го Коканд­ско­го ханства.

Миха­ил Ефре­мо­вич Ионов

Отряд Ионо­ва состо­ял из 122 охот­ни­ков (доб­ро­воль­цев) вто­ро­го, седь­мо­го, 15, 16 и 18-го тур­ке­стан­ских линей­ных бата­льо­нов и 24 каза­ков 6‑го Орен­бург­ско­го каза­чье­го пол­ка и вось­ми офи­це­ров. В состав отря­да так­же вошли быва­лые зна­то­ки Пами­ра, иссле­до­ва­тель и кар­то­граф под­пол­ков­ник Бро­ни­слав Громб­чев­ский и пору­чик Борис Лео­ни­до­вич Таге­ев (Рустам­бек), став­ший впо­след­ствии лето­пис­цем отряда.

12 июля 1891 года пол­ков­ник Ионов достиг Пами­ра через пере­вал Тен­гиз­бай, после пере­шёл через Гин­ду­куш на сто вёрст вглубь бри­тан­ских вла­де­ний, он повер­нул на север, что­бы попасть к озе­ру Сары­кол. Отря­ду при­шлось окруж­ным путём пой­ти через пере­вал Боро­гиль и 8 авгу­ста 1891 года достичь озе­ра Сары­кол. Потом он вновь вышел на Памир с юга, выдво­ряя за рос­сий­ские пре­де­лы англий­ских и китай­ских раз­вед­чи­ков. Это вызва­ло силь­ный меж­ду­на­род­ный резо­нанс — были аре­сто­ва­ны англий­ские аген­ты: лей­те­нант Дэвид­сон, сле­див­ший за Ионо­вым по сек­рет­но­му пору­че­нию Бри­та­нии, капи­тан Янг­ха­с­бенд, а так­же китай­ский погра­нич­ник Чань.

Дэвид­со­на обна­ру­жи­ли на обрат­ном пути у реки Али­чур, и он сра­зу не вну­шил дове­рия Ионо­ву, а так как кон­во­и­ро­вать его до гра­ни­цы было неко­гда, его про­сто забра­ли с собой. Янг­ха­с­бенд (в дру­гих источ­ни­ках Янг­хаз­бэнд, Юнхез­банд и Юнгу­с­бенд) при­был на Памир из Каш­га­ра, в Базайи-Гум­баз он дал рас­пис­ку Ионо­ву, обя­зы­вал­ся поки­нуть рос­сий­скую тер­ри­то­рию и впредь там не появ­лять­ся. Китай­ско­го погра­нич­ни­ка Чаня выдво­ри­ли за Сары­коль­ский хре­бет в Кашгар.

При­бы­тие Ионо­ва на Памир в 1891 году «вызва­ло при­лив антиб­ри­тан­ских настро­е­ний в Кан­джу­те, пра­ви­тель кото­ро­го Саф­дар-Али-хан напра­вил к Ионо­ву сво­их послан­цев с пись­мом, содер­жа­щим прось­бу о при­ня­тии в под­дан­ство Рос­сии. Ионов отпра­вил их к гене­рал-губер­на­то­ру Тур­ке­ста­на А. Б. Врев­ско­му и объ­яс­нил, что реше­ние о под­дан­стве-граж­дан­стве может при­нять толь­ко выс­шая испол­ни­тель­ная власть в Петер­бур­ге. Впо­след­ствии англи­чане сде­ла­ли всё, что­бы сверг­нуть непо­кор­но­го Саф­дар-Али-хана, заме­нив на пре­сто­ле сво­ей мари­о­нет­кой Назим-ханом.

Б. Таге­ев опи­сы­ва­ет при­чи­ны похо­да так:

«… афган­цы нару­ши­ли наши дого­во­ры о гра­ни­цах и выста­ви­ли посты дале­ко за погра­нич­ную линию на нашу тер­ри­то­рию. Под­стре­ка­е­мые англи­ча­на­ми, заня­ли Кафи­ри­стан (исто­ри­че­ское назва­ние тер­ри­то­рии сего­дняш­ний афган­ской про­вин­ции Нури­стан и окрест­ных тер­ри­то­рий (в т. ч. части совре­мен­но­го Паки­ста­на), кото­рая до нача­ла 1896 года была неза­ви­си­ма от Эми­ра­та Афга­ни­ста­на, жите­ли пред­став­ля­ли собою общ­ность несколь­ких пле­мён, испо­ве­до­вав­ших поли­те­и­сти­че­скую рели­гию и имев­ших соб­ствен­ную куль­ту­ру, отли­ча­ю­щи­е­ся от Афган­ской и Бри­тан­ской Инди­ей, не кон­тро­ли­ру­е­мая тогда ни одним из выше госу­дарств) и Кан­джут (сего­дня Хун­за, так­же назва­ния Кари­ма­бад, Бал­тит — велик по чис­лен­но­сти город сего­дня в паки­стан­ской про­вин­ции Гил­гит-Бал­ти­стан). Кро­ме того, вла­де­ют совер­шен­но неза­кон­но нико­гда не при­над­ле­жав­ши­ми им хан­ства­ми: Шугна­ном, Роша­ном и Ваха­ном, наси­лу­ют насе­ле­ние и уго­ня­ют к себе рус­ских под­дан­ных. Китай­цы со сто­ро­ны Каш­гар­ской гра­ни­цы так­же про­из­во­дят бес­по­ряд­ки на Памире…».

Бал­тит­ский форт

Ито­га­ми похо­да Ионо­ва ста­ло при­зна­ние Шугна­на, Руша­на и Ваха­на (ныне в чер­те Ишка­шим­ско­го р‑на по пра­во­му бере­гу р. Пяндж) рус­ской тер­ри­то­ри­ей. Афган­ский эмир Абду­рах­ман-хан обя­зал­ся не пере­сту­пать рус­скую гра­ни­цу. Б. Л. Таге­ев так оха­рак­те­ри­зо­вал экспедицию:

«… этот поход явля­ет­ся одним из самых тяжё­лых похо­дов в смыс­ле кли­ма­ти­че­ских усло­вий и борь­бы с суро­вою при­ро­дою, выпав­ших на долю Памир­ских отря­дов, а так­же слу­жит крас­но­ре­чи­вым дока­за­тель­ством того, что нет такой пре­гра­ды, через кото­рую бы не пере­шёл рус­ский воин».

В резуль­та­те этой мис­сии корен­ные жите­ли Пами­ра изба­ви­лись от изде­ва­тельств афган­ских пра­ви­те­лей и сфор­ми­ро­ва­ны пред­по­сыл­ки для доб­ро­воль­но­го при­со­еди­не­ния пра­во­бе­реж­но­го Пами­ра реки Пяндж к Рос­сий­ской империи.


Вторая экспедиция Ионова: установление границы по реке Пяндж

Вес­ной 1892 года, с 15 по 19 апре­ля, на «Осо­бом сове­ща­нии» по памир­ско­му вопро­су в Петер­бур­ге обсуж­да­лись две темы: посы­лать ли вой­ска на Памир и как раз­гра­ни­чить тер­ри­то­рию Пами­ра меж­ду пра­ви­тель­ства­ми Китая, Афга­ни­ста­на и Англии. Было реше­но отпра­вить туда англо-рус­скую комис­сию для топо­гра­фи­че­ско­го иссле­до­ва­ния севе­ро-восточ­ной части Афга­нис­ко­го Бадахшана.

Сове­ща­ние поста­но­ви­ло напра­вить летом 1892 года на Памир новый отряд, вновь под коман­до­ва­ни­ем пол­ков­ни­ка Ионо­ва, кото­рый вклю­чал 2‑й Тур­ке­стан­ский линей­ный бата­льон, уси­лен­ный доб­ро­воль­ны­ми-охот­ни­чьи­ми коман­да­ми осталь­ных шести линей­ных бата­льо­нов Фер­ган­ской обла­сти, штаб и три сот­ни Орен­бург­ско­го каза­чье­го № 6 пол­ка, а так­же 2‑го взво­да Тур­ке­стан­ской кон­но-гор­ной бата­реи. В отря­де было 53 офи­це­ра и 902 ниж­них чина. В этот раз отряд Ионо­ва сумел вос­ста­но­вить поря­док на рос­сий­ском Памире.

Участ­ник похо­да, под­по­ру­чик Б. Таге­ев, опи­сал поход сле­ду­ю­щим образом:

«Дорог не было, дви­же­ние было крайне слож­ным, вслед­ствие боль­шо­го паде­жа вьюч­ных живот­ных была утра­че­на зна­чи­тель­ная часть бое­при­па­сов и про­до­воль­ствия. Одна­ко, несмот­ря на все слож­но­сти, цели похо­да были достиг­ну­ты: око­ло озе­ра у впа­де­ния реки Али­чур Яшиль­куль был раз­гром­лен обос­но­вав­ший­ся там афган­ский пост. Узнав, что око­ло озе­ра Яшиль­куль пока дер­жит­ся афган­ский пост, сам Ионов взял собою три взво­да каза­ков и в ночь с 11 на 12 июля 1892 г. окру­жил афган­ский пост и потре­бо­вал сло­жить ору­жие, но афган­ский капи­тан Гулям-Хай­дар-хан не при­нял уль­ти­ма­тум и отря­ду Ионо­ву при­шлось при­ме­нить силу. Отряд капи­та­на А. Скер­ско­го дошёл до край­не­го пре­де­ла Пами­ра, уро­чи­ща Акташ (выбил китай­цев из укреп­ле­ния Ак-Таш в вер­хо­вьях реки Оксу), отку­да выдво­рил обос­но­вав­ший­ся там китай­ский отряд. Таким обра­зом, была уста­нов­ле­на рус­ская гра­ни­ца по Восточ­но­му Пами­ру, дохо­ди­ла она до Сары­коль­ско­го хреб­та до пре­де­лов быв­ших Коканд­ских вла­де­ний (Коканд­ско­го ханства)».

В 1893 году капи­тан А. Сереб­рен­ни­ков на месте впа­де­ния реки Акбай­тал в реку Мур­габ воз­вёл погра­нич­ное укреп­ле­ние — Шад­жан­ский пост, став­ший шта­бом Памир­ско­го отря­да. С окон­ча­ния стро­и­тель­ства Шад­жан­ско­го поста, 1 октяб­ря 1893 года, начи­на­ет­ся отсчёт регу­ляр­ной рус­ской погра­нич­ной охра­ны этой обла­сти Памира.

Невзи­рая на бла­го­при­ят­ный исход собы­тий на Восточ­ном Пами­ре, запад­ные обла­сти ещё стра­да­ли от набе­гов афган­цев. Поход рус­ских войск на запад края сде­ла­ла воз­мож­ным жёст­кая пози­ция Алек­сандра Бори­со­ви­ча Врев­ско­го, кото­рый в 1891 году под угро­зой англий­ско­го про­ник­но­ве­ния пред­при­нял ряд мер, что­бы предот­вра­тить пре­вра­ще­ние Пами­ра в анти­рос­сий­ское про­стран­ство и вос­ста­но­вить пра­ва Рос­сий­ской импе­рии на эту область.

Алек­сандр Бори­со­вич Вревский

В 1893 году штабс-капи­тан Сер­гей Пет­ро­вич Ван­нов­ский с неболь­шим отря­дом, дву­мя офи­це­ра­ми и деся­тью сол­да­та­ми отпра­вил­ся на раз­вед­ку в рай­о­ны Бар­танг и в Рушане. В авгу­сте 1893 года его отряд встре­тил­ся с афган­ским отря­дом Аза­н­ха­на у кишла­ка Емц, в пять раз пре­вос­хо­див­ший его силы. Афган­цы попы­та­лись поме­шать ему прой­ти, начал­ся бой. Ван­нов­ский выну­дил отсту­пить чис­лен­но пре­вос­хо­дя­щий отряд афган­цев, в Рушане создал наблю­да­тель­ный пост.

Ван­нов­ский прой­дя из кре­по­сти Таш-Кур­ган, рас­по­ло­жен­ной на реке Бар­танг до впа­де­ния этой реки в Пяндж, пере­шёл из доли­ны Бар­танг через Язгу­лем­ский хре­бет в доли­ну Язгу­лем, открыв тем самым неиз­ве­дан­ный евро­пей­цам пере­вал, кото­рый сего­дня носит его имя. Затем из Язгу­ля­ма он при­был в Калаи-Ванч (кре­пость Ванч).

После его ухо­да афган­ские вой­ска про­дол­жи­ли изде­вать­ся над мест­ны­ми жите­ля­ми и отни­мать у них скуд­ные сбе­ре­же­ния. Напри­мер, афган­ский гар­ни­зон в Калаи-Бар-Пан­джа, состо­яв­ший из 250 сабель, про­су­ще­ство­вал исклю­чи­тель­но рек­ви­зи­ци­я­ми за счёт насе­ле­ния ука­зан­ных выше местностей.

Сер­гей Пет­ро­вич Ванновский

Летом 1894 года про­дви­же­ние рус­ских при­во­ди­лось тре­мя отря­да­ми, во гла­ве кото­рых сто­я­ли уже зна­ко­мый чита­те­лю гене­рал-май­ор Ионов, под­пол­ков­ник Нико­лай Нико­ла­е­вич Юде­нич, буду­щей участ­ник Пер­вой миро­вой и Граж­дан­ской вой­ны, и капи­тан Алек­сандр Ген­ри­хо­вич Скерский.

Нико­лай Нико­ла­е­вич Юденич

28 июля 1894 года отряд Скер­ско­го, дви­га­ясь по долине реки Шах­да­ра, столк­нул­ся с афган­ца­ми. Сопро­тив­ле­ние встре­тил и Юде­нич, отряд кото­ро­го здесь шёл вдоль доли­ны реки Гунт. Все ата­ки афган­цев с 4 по 8 авгу­ста 1894 года были отби­ты при под­держ­ке мест­ных жите­лей. Когда афган­цы узна­ли о под­хо­де глав­ных сил, то 9 авгу­ста скрыт­но ушли и через десять дней вста­ли на левом бере­гу реки Пяндж, теперь уже на афган­ской сто­роне. С тех пор на всём про­тя­же­нии суще­ство­ва­ния импер­ской, а затем и совет­ской гра­ни­цы, афган­цы боль­ше не пере­хо­ди­ли реку Пяндж. Линия гра­ни­цы Рес­пуб­ли­ки Таджи­ки­стан и Афга­ни­ста­на до сих пор про­хо­дит вдоль реки Пяндж.

Уже 23 авгу­ста 1894 года отря­ды Ионо­ва, Юде­ни­ча и Скер­ско­го соеди­ни­лись в кишла­ке Хорог (с 1932 года город, админ-центр ГБАО в Таджик­ской ССР). Одна­ко после ухо­да Ионо­ва над насе­ле­ни­ем опять навис­ла афган­ская угро­за, сно­ва нача­лись изде­ва­тель­ства и наси­лие. Един­ствен­ным местом спа­се­ния были рус­ские погра­нич­ные посты.


Ситуация на Памире в конце XIX — начале ХХ века

Гра­ни­ца сфер вли­я­ния Рос­сии и Вели­ко­бри­та­нии в Цен­траль­ной Азии в 1872–1873 гг., а в 1894 году была допол­не­на — наме­ти­лась гео­гра­фи­че­ски по реке Пяндж. Бекства Буха­ры пере­шли Афга­ни­ста­ну, а хан­ства послед­не­го — Рос­сии. Полу­чи­лось, что после заво­е­ва­ния Шугна­на, Руша­на и Ваха­на Рос­сия отда­ва­ла их чуж­дой ею по духу вла­сти. Стра­на лиша­лась воз­мож­но­сти бла­го­при­ят­но вли­ять на хан­ства. В умах памир­цев роди­лась мысль, что они жал­кий народ, выбро­шен­ный из-под опе­ки Рос­сий­ской импе­рии, из кру­га огром­ной семьи, допу­сти­ли серьёз­ный про­счёт и понес­ли за это кару.

Памир был окон­ча­тель­но осво­бож­дён от китай­цев и афган­цев к кон­цу 1894 года. Учи­ты­вая укреп­ле­ние пози­ций Рос­сий­ской импе­рии и сим­па­тии наро­дов Пами­ра, пра­во­бе­реж­но­го и лево­бе­реж­но­го реки Пян­джа к рус­ским, Вели­ко­бри­та­ния поспе­ши­ла начать пере­го­во­ры с Рос­сий­ской импе­рии для окон­ча­тель­но­го реше­ния памир­ской про­бле­мы, затя­нув­шей­ся на четы­ре года.

В фев­ра­ле 1895 года меж­ду стра­на­ми состо­я­лось сове­ща­ние о гра­ни­цах и сфе­рах вли­я­ния обе­их дер­жав. Рос­сию пред­став­лял гене­рал-май­ор Пав­ло-Швей­ков­ский, Бри­та­нию — пол­ков­ник Герард. В рабо­те комис­сии участ­во­ва­ли от име­ни пра­ви­тель­ства Индии Ресоль­дор и Сахиб-Абдул-Гафар, от афган­ской сто­ро­ны — Гулям-Мухам­мад-хан и Ашур-Мухам­мад-хан. В заклю­чи­тель­ном пунк­те согла­ше­ния было отме­че­но, что гра­ни­цей Афга­ни­ста­на к запа­ду от озе­ра Зор­куль (Вик­то­рия) ста­ла река Пяндж. В соот­вет­ствии с этим афган­ский эмир обя­зан был поки­нуть «все тер­ри­то­рии, заня­тые им на пра­вом бере­гу Пян­джа, а эми­ру бухар­ско­му — части Дар­ва­за…, пра­ви­тель­ства Рос­сии и Бри­та­нии согла­си­лись упо­тре­бить име­ю­щи­е­ся вли­я­ние на обе­их эмиратов».

27 фев­ра­ля (11 мар­та) 1895 года в Лон­доне состо­ял­ся обмен нота­ми меж­ду послом Рос­сии Геор­гом фон Ста­а­лем и мини­стром ино­стран­ных дел Вели­ко­бри­та­нии лор­дом Ким­бер­ли по вопро­су огра­ни­че­ния под­власт­ных им тер­ри­то­рий в Сред­ней Азии. Этот обмен нота­ми в исто­рии дипло­ма­тии вошёл как «Тре­тье рус­ско-англий­ское согла­ше­ние по Сред­ней Азии». Пер­вое состо­я­лось в 1872–1873 гг., а вто­рое — в 1885–1887 гг.

Офи­ци­аль­ное и пол­ное при­со­еди­не­ние Пами­ра к Рос­сии состо­я­лось 29 авгу­ста 1895 года, когда про­из­ве­де­на окон­ча­тель­ная демар­ка­ция меж­ду вла­де­ни­я­ми Рос­сии и Бри­та­нии. В заклю­чи­тель­ном акте отме­ча­лось, что импе­рии пра­во­мер­ны содер­жать вой­ска в озна­чен­ной раз­гра­ни­чен­ной тер­ри­то­рии, воз­дер­жать­ся от воен­ных экс­пе­ди­ций в отве­дён­ных зонах и пре­ду­пре­ждать друг дру­га о путе­ше­стви­ях исследователей.

В том же 1895 году М. Арьев в ста­тье «Рос­сия и Англия на Пами­ре» в «Рус­ский вест­ник» за № 11 дал спра­вед­ли­вую отри­ца­тель­ную оцен­ку рус­ско-англий­ско­му соглашению:

«Очень стран­но, что при послед­нем согла­ше­нии выбра­ли гра­ни­цу реки Пяндж, так как доли­на этой реки ско­рее обра­зу­ет есте­ствен­ный путь сооб­ще­ния, чем раз­де­ля­ю­щее пре­пят­ствие. Как на юге Гин­ду­куш, так и на запа­де гор­ная цепь запад­нее озе­ра Шева-Куль, была более есте­ствен­ной гра­ни­цей меж­ду Рус­ским Пами­ром и Афган­ском Бадах­ша­ном, тем более тогда и обла­сти Горон, Шугнан и Рушан бы цели­ком (т.е. лево­бе­реж­ные и пра­во­бе­реж­ные) к Рос­сии, что соот­вет­ство­ва­ло бы совер­шен­но и гео­гра­фи­че­ско­му, и поли­ти­че­ско­му поло­же­нию их».

Соглас­но инструк­ции от 26 мая 1897 года:

«… началь­ник Памир­ско­го отря­да лич­но сам и через началь­ни­ков постов наблю­да­ет, что­бы упол­но­мо­чен­ные бухар­ским пра­ви­тель­ством отно­си­лись к жите­лям спра­вед­ли­во, не поз­во­ля­ли бы себе непра­виль­ных побо­ров, за заби­ра­е­мые для себя пред­ме­ты или про­дук­ты упла­чи­ва­ли бы по дей­стви­тель­ной сто­и­мо­сти. В слу­чае поступ­ле­ния жалоб жите­лей на неспра­вед­ли­во­сти или оби­ды со сто­ро­ны бухар­ских чинов­ни­ков, рус­ским офи­це­рам отнюдь не вхо­дить в пере­пис­ку с бухар­ски­ми вла­стя­ми, а про­ве­рив спра­вед­ли­вость заяв­ля­е­мых пре­тен­зий или обид, ста­рать­ся нрав­ствен­ным воз­дей­стви­ем в лич­ных пере­го­во­рах скло­нять бухар­ских чинов­ни­ков к спра­вед­ли­во­му отно­ше­нию к жите­лям и удо­вле­тво­ре­нию закон­ных пре­тен­зий послед­них, угро­жая в слу­чае надоб­но­сти, доне­се­ни­ем по сво­е­му началь­ству для воз­дей­ствия через бухар­ско­го эми­ра. <…> суще­ству­ю­щих дру­же­ских отно­ше­ни­ях бухар­ско­го пра­ви­тель­ства с рус­ским нрав­ствен­ное воз­дей­ствие пред­ста­ви­те­лей рус­ской вла­сти в бухар­ских вла­де­ни­ях, несо­мнен­но, явля­ет­ся луч­шим сред­ством для уста­нов­ле­ния спра­вед­ли­вых отно­ше­ний бухар­ских чинов­ни­ков к мест­ным жите­лям обла­стей, нахо­дя­щих­ся под покро­ви­тель­ством России».

В ходе пере­го­во­ров по памир­ско­му вопро­су и раз­гра­ни­че­нию сфер вли­я­ния поста­но­ви­ли, что гра­ни­цей Афга­ни­ста­на к запа­ду от озе­ра Зор­куль слу­жи­ла река Пяндж (по ана­ло­гии с дого­во­рён­но­стя­ми 1873 года). В соот­вет­ствии с этим афган­ский эми­рат дол­жен был очи­стить восточ­ные части Шугна­на и Руша­на, лежа­щие на пра­вом бере­гу Пян­джа, а бухар­ский — юг Дар­ва­за по лево­му бере­гу этой реки.

У эми­ра спро­си­ли его мне­ние об отхо­де ханств к Рос­сии. Сеид Абду­ла­хад-хан отнёс­ся к пред­ло­же­нию осто­рож­но, глав­ным обра­зом, вслед­ствие пол­но­го незна­ком­ства с далё­ки­ми стра­на­ми; те све­де­ния, кото­рые ему доста­ви­ли беки Дар­ва­за и Куля­ба, эмир счи­тал недо­ста­точ­ны­ми, он несколь­ко раз обра­щал­ся за разъ­яс­не­ни­я­ми к рос­сий­ско­му поли­ти­че­ско­му аген­ту. Толь­ко 13 мар­та 1895 года эмир согласился.

В июле 1896 года рос­сий­ский импе­ра­тор пове­лел пере­дать зареч­ный (левый берег реки Пяндж) Дар­ваз Афга­ни­ста­ну. По согла­ше­нию с Англи­ей восточ­ные части Шугна­на и Руша­на и север­ную часть Ваха­на пере­дать во вла­де­ние бухар­ско­му эми­ру, и раз­ре­шить «ныне же отпра­вить свои вла­сти в округа».

Тре­тьим пунк­том Пове­ле­ния в общих чер­тах опре­де­ля­лась гра­ни­ца меж­ду рус­ски­ми и бухар­ски­ми вла­де­ни­я­ми, в дета­лях было при­ка­за­но уста­но­вить по согла­ше­нию Тур­ке­стан­ско­го гене­рал-губер­на­то­ра с бухар­ским эми­ром. Чет­вёр­тым ука­зы­вал­ся поря­док пере­да­чи мест­но­стей эми­ру. Бед­ность и разо­рё­ность памир­цев, толь­ко что пере­жив­ших тяжё­лые годы неуря­диц и про­из­во­ла афган­цев, осво­бо­ди­ли мест­ность на три года от вся­ких пода­тей и повин­но­стей. В ито­ге вспо­мо­га­тель­ная мера была про­дле­на ещё на год.

В 1898 году гене­рал-май­ор фон Рем­лин­ген, руко­во­див­ший поезд­кой пар­тии офи­це­ров Гене­раль­но­го шта­ба на Пами­ре, рапор­том донёс, что в день его при­бы­тия на Хорог­ский пост 21 авгу­ста 1898 года мест­ные жите­ли пожа­ло­ва­лись на мате­ри­аль­ные побо­ры, рели­ги­оз­ные при­тес­не­ния, лише­ния со сто­ро­ны бухар­ско­го эми­ра­та. Жалоб­щи­ки заявили:

«… не зна­ют, чем они про­ви­ни­лись перед Белым Царём, что их отда­ли на муку и ограб­ле­ние бухар­ским чинов­ни­кам, а таджи­ков Оро­шор­ской воло­сти и памир­ских кир­гиз оста­ви­ли в рус­ском под­дан­стве. Они, таджи­ки Шугна­на, а рав­но Руша­на и Ваха­на, гото­вы пла­тить подать Рос­сии, зная, что в рус­ском под­дан­стве они гаран­ти­ро­ва­ны от вся­ких неза­кон­ных побо­ров и от при­тес­не­ний, и ско­ро бы опра­ви­лись от насто­я­щей сво­ей нище­ты, кото­рая бла­го­да­ря лишь мило­сти­вой забот­ли­во­сти Бело­го Царя тем толь­ко отли­ча­ет­ся от преж­не­го, ещё худ­ше­го их поло­же­ния под вла­стью Афга­ни­ста­на, что в насто­я­щее вре­мя они име­ют хоть кое-какие хала­ты и ино­гда видят день­ги, чего они преж­де не име­ли и не видали».

Сре­ди них нахо­ди­лось мно­го постав­лен­ных бухар­ским пра­ви­тель­ством мест­ных сель­ских вла­стей, «акса­ка­лов», один из кото­рых и вёл раз­го­вор за всех. Выра­же­ние лиц жалоб­щи­ков пока­зы­ва­ло, что пере­пол­не­ны чаши тер­пе­ния. Мест­ные жите­ли перед выез­дом гене­ра­ла фон Рем­лин­ге­на вру­чи­ли ему про­ше­ние о при­ня­тии их в рус­ское под­дан­ство. Глу­бо­кая вера в высо­кие милость и прав­ду царя и, нако­нец, дока­за­тель­ность при­ме­ров сде­ла­ли доку­мент не толь­ко инте­рес­ным, но и име­ю­щим поли­ти­че­ское значение.

Доне­се­ние гене­ра­ла Рем­лин­ге­на состо­я­ло из двух поло­же­ний: «Во-пер­вых, отно­ше­ние бухар­ской адми­ни­стра­ции к при­па­мир­ским таджи­кам пол­но про­из­во­ла, наси­лий и неправ­ды, и, во-вто­рых, отно­ше­ние насе­ле­ния к вла­сти крайне недружелюбно».

По ито­гам года в отчё­те капи­та­на Гене­раль­но­го шта­ба Эггер­та, началь­ни­ка Памир­ско­го отря­да, при кото­ром совер­шил­ся пере­ход в веде­ние бухар­ской адми­ни­стра­ции, ука­зы­ва­лось, что «жите­ли, осво­бож­дён­ные по усло­ви­ям, на кото­рых они пере­да­но эми­ру, от вся­ких пода­тей и нало­гов, поло­жи­тель­но гра­бит­ся бухар­ца­ми, что в тече­ние цело­го года полу­чал непре­рыв­ный ряд жалоб и доне­се­ний на бухар­цев и что, по сло­вам таджи­ков, бухар­ское управ­ле­ние ока­за­лось не лег­че афган­ско­го». Из-за боль­ших побо­ров убра­ли одно­го из беков, но, как преду­смат­ри­вал капи­тан Эггерт «при веках сло­жив­шей­ся систе­ме бухар­ско­го управ­ле­ния мера эта мог­ла ока­зать лишь вре­мен­ное действие».

Его пре­ем­ник, капи­тан Эду­ард Кивек­эс, под­твер­дил это мне­ние в спе­ци­аль­ном рапор­те о бухар­ском адми­ни­стра­тив­ном режи­ме. Выяс­ни­лось, что бухар­ские пред­ста­ви­те­ли исполь­зо­ва­ли под­дель­ные весо­вые меры:

«… все заби­ра­е­мые про­дук­ты у насе­ле­ния поку­па­лись гораз­до ниже дей­стви­тель­ных цен; воз­ра­зив­ше­го про­тив подоб­но­го наси­лия акса­ка­ла Дау­рун­бе­ка под­верг­ли 50 уда­ра­ми пал­кой и по таким частям тела, что нака­зу­е­мый уже после 15-го уда­ра поте­рял созна­ние; что на таджи­ков нала­га­лись очень боль­шие штра­фы, почти еже­днев­но, почти без вся­кой при­чи­ны и совер­шен­но несправедливо».

Вывод Кивек­э­са — все меро­при­я­тия бухар­цев направ­ле­ны исклю­чи­тель­но на нажи­ву, невзи­рая, что в резуль­та­те стра­на разо­ря­ет­ся. Отсут­ствие кон­крет­ных зако­нов, кото­рые заме­ня­ют­ся пол­ным про­из­во­лом беков и их чинов­ни­ков, даёт боль­шие пре­иму­ще­ства бухар­ским чинов­ни­кам, кото­рых, по-види­мо­му, отправ­ля­ют сюда для поправ­ки лич­ных дел. Вся систе­ма прав­ле­ния бухар­цев настоль­ко пло­ха, что бла­го­да­ря ей из бухар­ских чинов­ни­ков полу­чил­ся века­ми выра­бо­тан­ный тип мошен­ни­ка. Кивек­эс писал:

«Понят­но, что любая стра­на, попав­шая в руки подоб­ных адми­ни­стра­то­ров, долж­на прий­ти в упа­док и разориться».

Побо­ры, штра­фы, раз­но­го рода про­из­вол и изде­ва­тель­ства, пре­не­бре­же­ние жите­ля­ми, сокры­тие пре­ступ­ле­ний от рус­ской адми­ни­стра­ции — всё это пред­став­ле­но как в рас­ска­зах пред­ста­ви­те­лей мест­ной вла­сти, так и в жало­бах обыч­ных жите­лей. Нена­висть таджи­ков к бухар­ской адми­ни­стра­ции, как неумо­ли­мое логи­че­ское след­ствие недо­стат­ков послед­ней, под­креп­ля­ет­ся фак­та­ми. В про­ше­нии таджи­ков име­ют­ся такие фразы:

«Чем мы согре­ши­ли в насто­я­щее вре­мя, что нас пере­да­ли во власть бухар­ско­го пра­ви­тель­ства?… Мы, несчаст­ные, наде­ем­ся теперь на хода­тай­ство Ваше­го Пре­вос­хо­ди­тель­ства, что мы будем осво­бож­де­ны от бухар­ско­го эми­ра. Если же нас не возь­мут из его под­дан­ства, то мы все пого­лов­но или нало­жим на себя руку, или высе­лим­ся в Коканд, где нам дадут место наши род­ствен­ни­ки… Мы хотим иметь нашим Госу­да­рем рус­ско­го Царя, за кото­ро­го мы посто­ян­но моли­лись и с кото­рым мы были счаст­ли­вы. Мы все­гда моли­ли Бога осво­бо­дить нас от бухар­ско­го эми­ра. Бухар­цы пре­сле­ду­ют нашу веру и изде­ва­ют­ся над нами, с нами не едят и не сидят, счи­тая это для себя запре­щён­ным, и гово­рят, что мы неверующие».

В лич­ных наблю­де­ни­ях Андрея Сне­са­ре­ва, вое­на­чаль­ни­ка и восто­ко­ве­да, отме­ча­ет­ся рез­кая нена­висть таджи­ков к бухар­цам. К выяс­нен­ным вопро­сам, пред­ла­гал оста­но­вить­ся на тре­тьей сто­роне дела: на недоб­ро­же­ла­тель­но­сти бухар­ской вла­сти в При­па­мир­ских хан­ствах к рус­ским. Конеч­но, по самой при­ро­де — весь­ма щепе­тиль­ной — вопрос не может быть обстав­лен поло­жи­тель­ны­ми дан­ны­ми, хотя и для него име­ют­ся в доста­точ­ной мере убе­ди­тель­ные дока­за­тель­ства. Ещё капи­тан Эггерт было отме­чал, что бухар­цы вся­че­ски ста­ра­лись пока­зать насе­ле­нию, что они хозя­е­ва, а рус­ские чуть ли не в их под­чи­не­нии. К нашим каза­кам беки отно­си­лись свысока.

Капи­тан Кивек­эс кате­го­ри­че­ски говорил:

«Вооб­ще бухар­ские вла­сти при вся­ком слу­чае выска­зы­ва­ют свою нена­висть к рус­ским и выме­ща­ют свою зло­бу на людях, кото­рые каким-либо обра­зом ока­зы­ва­ли рус­ским услуги».

Были и воен­ные осно­ва­ния отво­е­вать у бухар­цев При­па­мир­ские хан­ства. Англий­ские воен­ные счи­та­ли поло­же­ние Рос­сии в север­ном Афга­ни­стане удач­ным, пото­му что Афга­ни­стан нахо­дит­ся «меж­ду дву­мя кле­ща­ми». Флан­ги север­но­го Афга­ни­ста­на стра­те­ги­че­ски нами обхо­дят­ся: спра­ва от нас высту­пом, при­ле­га­ю­щим к рекам Мур­га­бу и Тедже­ну, и сле­ва — Пами­ром и, в част­но­сти, рай­о­ном При­па­мир­ских ханств. Бри­тан­цы дума­ли, что бла­го­да­ря тако­му поло­же­нию север­ный Афга­ни­стан нахо­дит­ся в руках Рос­сии и фак­ти­че­ски перей­дёт в её власть при самой мало­мощ­ной диверсии.

Необ­хо­ди­мо, что­бы запад­ная часть Пами­ра пред­став­ля­ла собой бога­тый рай­он, укреп­лён­ный и вполне пре­дан­ный Рос­сии. Тогда он будет гео­гра­фи­че­ской стра­те­ги­че­ской «кле­щей», а это­го воз­мож­но достиг­нуть, когда хан­ства систе­ма­ти­че­ски под­го­то­вят­ся к бла­го­твор­но­му управ­ле­нию. При бухар­ском прав­ле­нии в неда­лё­ком буду­щем хан­ства мог­ли стать непри­я­тель­ской территорией.

Неод­но­крат­но под­ни­мал­ся вопрос каким обра­зом орга­ни­зо­вать на Пами­ре про­до­воль­ствен­ную часть на слу­чай воен­ных дей­ствий. При­ро­да Пами­ра не допус­ка­ла обыч­ных реше­ний, кото­рые при­ме­ня­лись в дру­гой мест­но­сти. Регу­ляр­но при­во­зить про­до­воль­ствие туда ока­за­лось невоз­мож­но, пото­му что вьюч­ные живот­ные мог­ли вез­ти на себе толь­ко мёрт­вый груз. Этот вопрос необ­хо­ди­мо было решить, ина­че тер­ри­то­рию при­шлось бы оставить.

При­па­мир­ские хан­ства мог­ли создать базу для того отря­да. Для это­го у них было все: хлеб, мясо, ячмень, кле­вер, дере­во, молоч­ные про­дук­ты, а пред­ме­ты тех­ни­че­ско­го харак­те­ра при­хо­ди­лось при­во­зить. Что­бы хан­ства мог­ли стать мате­ри­аль­ной базой, необ­хо­ди­мо было рас­ши­рить пло­ща­ди пахот­ных земель, помочь обно­вить кана­лы, сло­вом, управ­лять вни­ма­тель­но и бла­го­твор­но. Это сооб­ра­же­ние опять-таки гово­ри­ло в поль­зу взя­тия Ваха­на, Шугна­на и Руша­на в свои руки. Необ­хо­ди­мо было спе­шить с этим, посколь­ку каж­дый год бухар­ско­го хозяй­ни­ча­нья разо­рял жите­лей, и через два-три года решить этот вопрос в свою поль­зу было бы трудно.

При­ве­дён­ные аргу­мен­ты, как общие, так и воен­ные, пред­опре­де­ли­ли реше­ние судь­бы ханств.

В 1905 году в Таш­кен­те про­хо­ди­ло спе­ци­аль­ное сове­ща­ние, где обсуж­дал­ся вопрос о пере­да­че Шугна­на, Руша­на и Ваха­на во вла­де­ние Рос­сий­ской импе­рии, была выра­бо­та­на и утвер­жде­на инструк­ция началь­ни­ка Памир­ско­го отря­да. Он полу­чил пра­ва уезд­но­го началь­ни­ка, а власть бухар­ско­го эми­ра на Пами­ре носи­ла фор­маль­ный харак­тер. Насе­ле­ние полу­чи­ло воз­мож­ность избрать аппа­рат мест­но­го управления.

Рос­сия в лице началь­ни­ка отря­да при­ла­га­ла боль­шие уси­лия, что­бы улуч­шить эко­но­ми­че­ское поло­же­ние таджи­ков на Пами­ре. По мно­го­чис­лен­ным хода­тай­ствам «началь­ни­ков Памир­ско­го отря­да, в част­но­сти Кивек­э­са, Сне­са­ре­ва и дру­гих, насе­ле­ние пра­во­бе­реж­но­го Пами­ра было осво­бож­де­но от упла­ты вся­ких побо­ров в поль­зу как бухар­ской, так и рус­ской каз­ни», что ещё боль­ше спло­ти­ло жите­лей вокруг вновь создан­ных рус­ских постов вдоль пра­во­бе­ре­жья реки Пяндж и погра­нот­ря­дов. Насе­ле­ние заня­лось рас­ши­ре­ни­ем посев­ных пло­ща­дей, при­во­дя в поря­док ста­рые и создав для этой цели новые ирри­га­ци­он­ные систе­мы, вос­ста­нав­ли­вая забро­шен­ные арыки.

Таким обра­зом, дого­вор 1895 года всту­пил в силу толь­ко в 1905 году.


Читай­те так­же наш мате­ри­ал «Таджи­ки на фрон­тах Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны».

Поделиться