Красная Кубань: первый фронт Гражданской войны

Быв­шую Кубан­скую область в 1918 году одну из пер­вых охва­ти­ло пла­мя Граж­дан­ской вой­ны. Анти­боль­ше­вист­ские силы жаж­да­ли вели­кой Рос­сии, про­воз­гла­си­ли неза­ви­си­мую народ­ную рес­пуб­ли­ку и обсуж­да­ли объ­еди­не­ние с укра­ин­ски­ми наци­о­на­ли­ста­ми. Ком­му­ни­сты боро­лись не толь­ко с внеш­ним вра­гом, но и друг с дру­гом. В цен­тре этих собы­тий ока­зал­ся быв­ший каза­чий хорун­жий Алек­сей Авто­но­мов. За корот­кое вре­мя он стал самым попу­ляр­ным крас­но­ар­мей­цем Куба­ни, а потом ушёл в неизвестность.

Это текст исто­ри­че­ско­го про­ек­та «бармалеи/партизаны» — кол­лек­ти­ва жур­на­ли­стов, кото­рый решил, что ана­ло­гий и пере­кли­чек меж­ду совре­мен­ной Рос­си­ей и собы­ти­я­ми XX века настоль­ко мно­го, что поче­му бы не сде­лать об этом медиа.

Казачий край

Рево­лю­ция до Ека­те­ри­но­да­ра (теперь он назы­ва­ет­ся Крас­но­да­ром) и его окрест­но­стей дошла неспеш­но. Потря­се­ния нача­лись не сра­зу, но когда понес­лось, то вскры­лись мно­гие соци­аль­ные про­ти­во­ре­чия, кото­рые в этом кон­сер­ва­тив­ном реги­оне были специфическими.

К нача­лу XX века 91% насе­ле­ния Куба­ни жил в сель­ской мест­но­сти. К 1917 году в Ека­те­ри­но­да­ре появи­лись метал­ло­об­ра­ба­ты­ва­ю­щий, чугу­но­ли­тей­ный и неф­те­пе­ре­ра­ба­ты­ва­ю­щий заво­ды. Тяжё­лая про­мыш­лен­ность стре­ми­тель­но раз­ви­ва­лась, сель­ские жите­ли пере­ез­жа­ли в город. Одна­ко моло­дой про­ле­та­ри­ат не успел поте­рять свя­зей с зем­лёй. Кон­фликт горо­да и дерев­ни в этой мест­но­сти был не слиш­ком зна­чи­тель­ным. Ост­рее сто­ял более ста­рый вопрос вза­и­мо­от­но­ше­ния корен­но­го насе­ле­ния — каза­ков — и приш­лых из дру­гих губер­ний, кото­рых назы­ва­ли иногородними.

Реги­он, заня­тый и осво­ен­ный Рос­сий­ской импе­ри­ей в кон­це XVIII века, вооб­ще был поли­эт­нич­ным. Кубан­ское каза­че­ство вклю­ча­ло в себя как рус­ских, при­быв­ших из Кав­каз­ско­го линей­но­го каза­чье­го вой­ска (линей­цев), так и укра­ин­цев, потом­ков выход­цев из Запо­рож­ской Сечи (чер­но­мор­цев). Они при­ни­ма­ли куль­тур­ные тра­ди­ции жив­ших побли­зо­сти ады­гов. Даже внеш­ний вид кубан­цев отли­чал­ся от запо­рож­цев: чер­кес­ки, адыг­ские папахи.

Коли­че­ство ино­го­род­них в нача­ле XX века пре­вы­ша­ло чис­ло каза­ков. С появ­ле­ни­ем всё новых про­мыш­лен­ных пред­при­я­тий гостей в Кубан­ской обла­сти ста­но­ви­лось толь­ко боль­ше. Мно­гие еха­ли на сезон­ные рабо­ты, но так и оста­ва­лись жить на Куба­ни. В их семьях зача­стую заво­ди­ли боль­ше детей, чем в каза­чьих. Нёс­шие обя­за­тель­ную воен­ную служ­бу каза­ки к приш­лым отно­си­лись с недо­ве­ри­ем, как к нару­ши­те­лям тра­ди­ци­он­но­го уклада.

У ино­го­род­них же со вре­ме­нем появи­лись пре­тен­зии на зем­лю. К 1917 году 80% земель­но­го фон­да при­над­ле­жа­ли каза­кам. Боль­ше­вист­ские и лево­э­се­ров­ские лозун­ги о пере­де­ле част­ных наде­лов каза­че­ство, в осо­бен­но­сти его зажи­точ­ная часть, разу­ме­ет­ся, не принимало.

Как и дру­гие каза­ки, кубан­цы слу­жи­ли импе­рии во вре­мя Пер­вой миро­вой вой­ны. За годы вой­ны Кубань отпра­ви­ла на Запад­ный и Кав­каз­ские фрон­ты до 110 тысяч бой­цов. При­мер­но каж­дый чет­вёр­тый не вернулся.

К 1917 году нако­пи­лось недо­воль­ство вой­ной и в целом цар­ской поли­ти­кой. Рос­ли цены, Ека­те­ри­но­дар стра­дал от пере­на­се­ле­ния — сюда при­бы­ва­ли бежен­цы и ране­ные. Фев­раль­скую рево­лю­цию мест­ное насе­ле­ние встре­ти­ло в целом с вооду­шев­ле­ни­ем. Мень­ше­вик Лев Бал­ке­вич писал:

«Рево­лю­ция 1917 года, по-мое­му, заста­ла про­вин­цию совер­шен­но врас­плох. Мож­но утвер­ждать, по моим наблю­де­ни­ям, что в Кубан­ской обла­сти рево­лю­ци­он­ных настро­е­ний не было. Были настро­е­ния обще­го недо­воль­ства, обще­рос­сий­ско­го, но поли­ти­че­ские кру­ги к рево­лю­ции гото­вы не были. Я счи­таю поли­ти­че­ски­ми кру­га­ми созна­тель­ную часть рабо­чих, извест­ный круг интел­ли­ген­ции и затем каза­чьи вер­хи, кото­рые име­ли власть в руках».

Кубанская народная республика

Посте­пен­но Кубан­скую область накры­ла вол­на митин­гов. Высту­па­ли в основ­ном при­ез­жие аги­та­то­ры. Повсе­мест­но нача­ли фор­ми­ро­вать граж­дан­ские коми­те­ты и сове­ты рабо­чих и сол­дат­ских депу­та­тов. Про­дол­жа­ли функ­ци­о­ни­ро­вать ста­рые город­ские думы, кото­рые порой кон­флик­то­ва­ли с новы­ми орга­на­ми власти.

В мар­те совет рабо­чих депу­та­тов без боя разору­жил поли­цию и жан­дар­ме­рию. С сотруд­ни­ков жан­дарм­ско­го управ­ле­ния взя­ли под­пис­ку о невы­ез­де. Боль­ше­вик Вла­сов из Ека­те­ри­но­да­ра писал в газе­ту «Прав­да»:

«Настро­е­ние при­под­ня­тое. Пока пол­ное еди­не­ние. Но уже чув­ству­ет­ся со сто­ро­ны попов и казац­ких началь­ни­ков анти­ре­во­лю­ци­он­ная агитация».

В апре­ле вер­хи каза­че­ства созда­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную Кубан­скую вой­ско­вую (впо­след­ствии — кра­е­вую) каза­чью раду. Она ини­ци­и­ро­ва­ла обра­зо­ва­ние Вой­ско­во­го правительства.

После Октябрь­ской рево­лю­ции Вой­ско­вое пра­ви­тель­ство отка­за­лось при­зна­вать совет­скую власть. Её под­дер­жа­ла город­ская дума Ека­те­ри­но­да­ра, боль­шин­ство мест в кото­рой с авгу­ста зани­мал соци­а­ли­сти­че­ский блок, оппо­зи­ци­он­ный боль­ше­ви­кам. Вой­ско­вое пра­ви­тель­ство немед­лен­но объ­яви­ло воен­ное поло­же­ние. Митин­ги попа­ли под запрет, лояль­ные боль­ше­ви­кам тыло­вые части разору­жа­ли. Кубань и Дон ста­но­ви­лись опло­том контр­ре­во­лю­ции. Сюда напра­ви­лись все­воз­мож­ные силы, высту­пав­шие про­тив вла­сти ком­му­ни­стов. Левых эсе­ров и боль­ше­ви­ков аре­сто­вы­ва­ли и рас­стре­ли­ва­ли, дея­тель­ность их пар­тий, газет и любых проф­со­ю­зов запретили.

Кубан­ская рада и Вой­ско­вое пра­ви­тель­ство кон­тро­ли­ро­ва­ли Ека­те­ри­но­дар, в кото­ром в янва­ре про­воз­гла­си­ли Кубан­скую народ­ную рес­пуб­ли­ку. В сто­ли­це дон­ско­го каза­че­ства Ново­чер­кас­ске тем вре­ме­нем обра­зо­ва­лась Доб­ро­воль­че­ская армия под коман­до­ва­ни­ем Лав­ра Кор­ни­ло­ва и Миха­и­ла Алек­се­е­ва. Крас­ные смог­ли закре­пить­ся в Туап­се и Ново­рос­сий­ске, отку­да в янва­ре 1918 года без­успеш­но пыта­лись насту­пать на Ека­те­ри­но­дар, но были раз­би­ты белы­ми под ста­ни­цей Афипской.

28 янва­ря белое каза­че­ство про­воз­гла­си­ло Кубан­скую народ­ную рес­пуб­ли­ку с цен­тром в Ека­те­ри­но­да­ре. Изна­чаль­но пла­ни­ро­ва­лось, что она ста­нет частью буду­щей Рос­сий­ской феде­ра­тив­ной рес­пуб­ли­ки, одна­ко уже в фев­ра­ле Кубань объ­яви­ла о пол­ной независимости.

Фор­ма прав­ле­ния фак­ти­че­ски была пар­ла­мент­ская. Испол­ни­тель­ная власть в лице голов­но­го ата­ма­на и назна­ча­е­мо­го им пра­ви­тель­ства под­чи­ня­лась зако­но­да­тель­ной — Кубан­ской раде. Рес­пуб­ли­ка хода­тай­ство­ва­ла о вступ­ле­нии в Лигу Наций, заклю­ча­ла согла­ше­ния с само­про­воз­гла­шён­ной Гор­ской рес­пуб­ли­кой, кон­так­ти­ро­ва­ла с Доном и обсуж­да­ла воз­мож­ность объ­еди­не­ния с Укра­и­ной. За сбли­же­ние с УНР были укра­и­но­языч­ные потом­ки запо­рож­цев. Линей­цы ори­ен­ти­ро­ва­лись на Доб­ро­воль­че­скую армию, в даль­ней­шем вошед­шую в состав Воору­жён­ных сил Юга Рос­сии. Меж­ду Доном и УНР шла посто­ян­ная борь­ба за вли­я­ние на Кубань. Оба цен­тра были гото­вы ока­зы­вать помощь ору­жи­ем и войсками.

1 мар­та крас­ные всё-таки заня­ли Ека­те­ри­но­дар. На этот раз брать кубан­скую сто­ли­цу отпра­вил­ся не неболь­шой отряд, а более вну­ши­тель­ная недав­но обра­зо­ван­ная Юго-Восточ­ная рево­лю­ци­он­ная армия. Ей руко­во­ди­ли крас­ные каза­ки, вете­ра­ны Пер­вой миро­вой вой­ны Алек­сей Авто­но­мов и Иван Соро­кин. Вла­сти Кубан­ской народ­ной рес­пуб­ли­ки реши­ли оста­вить город без боя. На тер­ри­то­рии всей быв­шей Кубан­ской обла­сти про­воз­гла­си­ли совет­скую власть.

Оборона Екатеринодара

Сра­же­ние за город слу­чи­лось поз­же. Вме­сте с кубан­ца­ми его нача­ла высту­пив­шая с Дона Доб­ро­воль­че­ская армия Кор­ни­ло­ва. Поход белых доб­ро­воль­цев в сто­ро­ну Ека­те­ри­но­да­ра начал­ся ещё в фев­ра­ле и вошёл в исто­рию как «Ледя­ной».

Бит­ва за сто­ли­цу Куба­ни ста­ла пер­вым круп­ным поле­вым сра­же­ни­ем Граж­дан­ской вой­ны. На сто­роне белых вое­ва­ли поряд­ка вось­ми-девя­ти тысяч чело­век, при­чём при­мер­но треть из них — офи­це­ры и унтер-офи­це­ры. ЮВРА рас­по­ла­га­ла зна­чи­тель­ным чис­лен­ным пре­иму­ще­ством. Ека­те­ри­но­дар и его окрест­но­сти обо­ро­ня­ли 20 тысяч человек.

Коман­ди­ром защит­ни­ков горо­да был Авто­но­мов. Потом­ствен­ный казак, 28-лет­ний Авто­но­мов слу­жил на Севе­ро-Кав­каз­ском фрон­те миро­вой вой­ны в чине хорун­же­го. Соци­а­ли­стом стал ещё до Октяб­ря. Участ­во­вал в орга­ни­зо­ван­ном кор­ни­лов­ца­ми обще­фрон­то­вом каза­чьем съез­де в Кие­ве и Ново­чер­кас­ске, где был одним из лиде­ров лояль­ной боль­ше­ви­кам оппо­зи­ци­он­ной группы.

После выступ­ле­ний на Дону и Куба­ни глав­но­ко­ман­ду­ю­щий войск Южно­го фрон­та по борь­бе с контр­ре­во­лю­ци­ей Вла­ди­мир Анто­нов-Овсе­ен­ко пору­чил Авто­но­мо­ву фор­ми­ро­вать отря­ды Юго-Восточ­ной рево­лю­ци­он­ной армии. Её удар­ной силой ста­ли вер­нув­ши­е­ся с фрон­тов миро­вой вой­ны части, сим­па­ти­зи­ро­вав­шие боль­ше­ви­кам, в том чис­ле бед­ное казачество.

Обо­ро­на Ека­те­ри­но­да­ра от Доб­ро­воль­че­ской армии и при­мкнув­ших к ней кубан­цам нача­лась 27 мар­та. Белые офи­це­ры наме­ре­ва­лись одер­жать побе­ду с помо­щью вне­зап­но­сти. Пона­ча­лу всё шло по пла­ну. Доб­ро­воль­цы заня­ли паром­ную пере­пра­ву через Кубань в ста­ни­це Ели­за­ве­тин­ской, суме­ли окру­жить Ека­те­ри­но­дар, отре­зав его от снаб­же­ния, и под­ня­ли про­тив боль­ше­ви­ков каза­ков из ста­ни­цы Пашковской.

Одна­ко Авто­но­мов уже успел как сле­ду­ет под­го­то­вить­ся к обо­роне. Он стя­нул в город все резер­вы, какие толь­ко смог. Хотя белые силы были луч­ше под­го­тов­ле­ны и орга­ни­зо­ва­ны, крас­ные зна­чи­тель­но пре­вос­хо­ди­ли их чис­лен­но. У защит­ни­ков горо­да были бро­не­ви­ки, бро­не­по­езд и суще­ствен­ное пре­иму­ще­ство в артиллерии.

На вто­рой день оса­ды из Ново­рос­сий­ска в Ека­те­ри­но­дар про­рва­лись поез­да с рево­лю­ци­он­ны­ми мат­ро­са­ми. В ночь на чет­вёр­тый день пар­ти­зан­ский полк гене­ра­ла Бори­са Каза­но­ви­ча дошёл до цен­тра Ека­те­ри­но­да­ра, но, остав­шись без под­держ­ки, был вынуж­ден вер­нуть­ся на исход­ные пози­ции. Что­бы избе­жать боёв с пре­вос­хо­дя­щим про­тив­ни­ком, пар­ти­за­ны пред­став­ля­лись встреч­ным разъ­ез­дам крас­ным кав­каз­ским полком.

31 мар­та боль­ше­ви­ки обстре­ля­ли штаб коман­ду­ю­ще­го Доб­ро­воль­че­ской арми­ей. Один сна­ряд про­бил сте­ну и попал в поме­ще­ние, где нахо­дил­ся Лавр Кор­ни­лов. Смерть гене­ра­ла демо­ра­ли­зо­ва­ла Доб­ро­воль­че­скую армию, кото­рая и так уже увяз­ла в боях, не сумев взять город наско­ком. При­шед­ший на сме­ну Кор­ни­ло­ву Антон Дени­кин решил снять оса­ду и отсту­пить от Екатеринодара.

Пер­вый ледо­вый поход ока­зал­ся неудач­ным. Белые не выпол­ни­ли постав­лен­ной зада­чи, одна­ко достой­но бились про­тив пре­вос­хо­дя­ще­го про­тив­ни­ка и смог­ли под­нять на борь­бу мно­гих дон­чан и кубан­цев. Авто­но­мов, в свою оче­редь, за корот­кий срок смог сфор­ми­ро­вать армию и орга­ни­зо­вать обо­ро­ну клю­че­во­го для реги­о­на горо­да. Это помог­ло ему укре­пить авто­ри­тет сре­ди сорат­ни­ков-коман­ди­ров и рядо­вых бойцов-кубанцев.

Забытый командир

После побе­ды в бит­ве за Ека­те­ри­но­дар крас­ные про­ве­ли II Съезд Сове­тов Кубан­ской обла­сти. На нём вме­сто Кубан­ской народ­ной рес­пуб­ли­ки про­воз­гла­си­ли Кубан­скую совет­скую рес­пуб­ли­ку. Она инте­гри­ро­ва­лась в состав РСФСР. Испол­ни­тель­ную власть осу­ществ­лял ЦИК под пред­се­да­тель­ством боль­ше­ви­ка и потом­ствен­но­го кубан­ско­го каза­ка Яна Полу­я­на. На Куба­ни наци­о­на­ли­зи­ро­ва­ли бан­ки и круп­ное про­из­вод­ство, вве­ли про­грес­сив­ную систе­му нало­го­об­ло­же­ния, выпу­сти­ли соб­ствен­ные боны, хотя при­зна­ва­лись и дру­гие денеж­ные знаки.

ЮВРА пре­об­ра­зо­ва­ли в вой­ска Кубан­ской совет­ской рес­пуб­ли­ки. Их чис­лен­ность дове­ли до 75 тысяч чело­век, раз­би­тых на четы­ре фрон­та: Таман­ский, Азов­ский, Ростов­ский и Кис­ля­ков­ско-Сосы­кин­ский. Глав­но­ко­ман­ду­ю­щим остал­ся Авто­но­мов, хотя место под ним уже начи­на­ло гореть.

В кон­це апре­ля он всту­пил в кон­фликт с руко­вод­ством рес­пуб­ли­ки. Пово­дом ста­ло созда­ние Чрез­вы­чай­но­го шта­ба обо­ро­ны, в кото­рый поми­мо армей­ских коман­ди­ров вошли граж­дан­ские началь­ни­ки. Авто­но­мов рас­це­нил это как под­рыв еди­но­на­ча­лия и пося­га­тель­ство на его пол­но­мо­чия. Дени­кин в мему­а­рах писал, что чрез­вы­чай­ный штаб при­ду­ма­ли, дабы отре­шить от коман­до­ва­ния попу­ляр­но­го глав­ко­ма, в кото­ром граж­дан­ские вла­сти виде­ли конкурента:

Авто­но­мов выехал в Тихо­рец­кую и высту­пил откры­то про­тив сво­е­го пра­ви­тель­ства. Нача­лась свое­об­раз­ная «поле­ми­ка» путём воз­зва­ний и при­ка­зов. В них чле­ны ЦИК име­но­ва­лись «немец­ки­ми шпи­о­на­ми и про­во­ка­то­ра­ми», а Авто­но­мов и Соро­кин — «бан­ди­та­ми и вра­га­ми наро­да», на голо­вы кото­рых при­зы­ва­лись «про­кля­тия и веч­ный позор». В рас­пре при­ня­ла уча­стие и армия, кото­рая на фрон­то­вом съез­де в Кущёв­ке поста­но­ви­ла «сосре­до­то­чить все вой­ска Север­но­го Кав­ка­за под коман­дой Авто­но­мо­ва… кате­го­ри­че­ски потре­бо­вать (от цен­тра) устра­не­ния вме­ша­тель­ства граж­дан­ских вла­стей и упразд­нить „чрез­вы­чай­ный штаб“».

Дру­гой извест­ный дея­тель Бело­го дви­же­ния пол­ков­ник Алек­сей Шку­ро в вос­по­ми­на­ни­ях опи­сы­вал встре­чу с Авто­но­мо­вым в тот пери­од. По его сло­вам, глав­ком сам при­гла­сил его на раз­го­вор и пред­ло­жил фор­ми­ро­вать пар­ти­зан­ские отря­ды из офи­це­ров и каза­ков на слу­чай при­хо­да нем­цев. В кни­ге «Граж­дан­ская вой­на в Рос­сии: запис­ки бело­го пар­ти­за­на» Шку­ро уверял:

«Я под­нял вопрос об ору­жии. Авто­но­мов объ­яс­нил мне, что он едет на днях в Ека­те­ри­но­дар, где сов­мест­но с Соро­ки­ным аре­сту­ет мест­ный ЦИК и при­шлёт мне затем в бро­ни­ро­ван­ном поез­де 10 тысяч вин­то­вок, пуле­мё­ты и мил­ли­он патро­нов, а так­же круп­ную сум­му денег».

Под дав­ле­ни­ем Моск­вы Авто­но­мов всё-таки под­чи­нил­ся ЦИК. Через несколь­ко дней III Чрез­вы­чай­ный съезд Сове­тов Кубан­ской и Чер­но­мор­ской рес­пуб­лик отстра­нил его от долж­но­сти. По реко­мен­да­ции Сер­го Орджо­ни­кид­зе Алек­сей Авто­но­мов всту­пил в пол­но­мо­чия инспек­то­ра и орга­ни­за­то­ра вой­ско­вых частей Кав­каз­ско­го фронта.

С июля Авто­но­мов нахо­дил­ся в Тер­ской обла­сти, где выпол­нял пору­че­ние мос­ков­ских боль­ше­ви­ков о созда­нии новой армии. Ему пред­сто­я­ло повто­рить свои ека­те­ри­но­дар­ские успе­хи: за корот­кий срок собрать отря­ды и орга­ни­зо­вать еди­ное вой­ско для борь­бы с контр­ре­во­лю­ци­ей. Одна­ко све­же­со­бран­ную армию под коман­до­ва­ние он так и не взял.

Авто­но­мов лишь руко­во­дил отдель­ны­ми отря­да­ми, одно вре­мя был коман­ди­ром бро­не­по­ез­да. В янва­ре 1919 года он участ­во­вал в боях на реке Терек и у горо­да Свя­той Крест (сей­час — Будён­новск). В том же меся­це быв­ший глав­ком забо­лел тифом и 2 фев­ра­ля умер в гор­ной сак­ле. Его похо­ро­ни­ли в осе­тин­ском ауле.

После побе­ды над белы­ми во сла­ву Авто­но­мо­ва не воз­дви­га­ли памят­ни­ки, его име­нем не назы­ва­ли ули­цы. Рево­лю­ци­он­ный путь быв­ше­го хорун­же­го ока­зал­ся недо­лог и он ока­зал­ся забыт — в отли­чие от Кор­ни­ло­ва, побе­да над кото­рым ста­ла самым круп­ным воен­но-поли­ти­че­ским успе­хом в его жизни.

Дру­гие мате­ри­а­лы про­ек­та «бармалеи/партизаны» — в Теле­гра­ме и Инста­гра­ме (cоц­сеть при­над­ле­жит орга­ни­за­ции Meta, при­знан­ной в РФ экстремистской).

Читай­те так­же «Клас­со­вая борь­ба в Чечне: жиз­нен­ный путь крас­но­го коман­ди­ра Шери­по­ва».