Иностранные враги народа в годы Большого террора

Тема ста­лин­ских репрес­сий оста­ёт­ся акту­аль­ной для совре­мен­но­го обще­ства в наши дни. Рас­стре­лы и испра­ви­тель­ные лаге­ря в 1930‑х гг. затро­ну­ли мно­гие семьи. В дан­ной ста­тье осве­тим один из век­то­ров репрес­сий в годы Боль­шо­го тер­ро­ра — дела про­тив ино­стран­ных граж­дан, жив­ших в СССР. Эти судеб­ные про­цес­сы полу­чи­ли назва­ние «наци­о­наль­ные опе­ра­ции». Рас­ска­зы­ва­ем, поче­му полит­эми­гран­ты пре­вра­ти­лись из дру­зей во вра­гов, поче­му поля­ки счи­та­лись самы­ми «опас­ны­ми» ино­стран­ца­ми и сколь­ко жертв в ито­ге унес­ла борь­ба с «пятой колонной». 

Начало террора: «выкорчёвывание» и «разгром»

Поня­тие «Боль­шой тер­рор» ввёл в науч­ный обо­рот сове­то­лог Роберт Кон­квест. Под этим под­ра­зу­ме­ва­ет­ся пик ста­лин­ских репрес­сий, кото­рый про­изо­шёл в 1937–1938 гг. В эти годы появи­лись при­ка­зы НКВД №00447 и при­ка­зы, кото­рые дали нача­ло «наци­о­наль­ным опе­ра­ци­ям». Во вто­рой поло­вине 1930‑х гг. наблю­да­лась меж­ду­на­род­ная напря­жён­ность, свя­зан­ная с воен­ной угро­зой нацист­ской Гер­ма­нии и рас­про­стра­не­ни­ем фашиз­ма в ходе Граж­дан­ской вой­ны в Испа­нии. СССР про­во­дил во внеш­ней поли­ти­ке систе­му «кол­лек­тив­ной без­опас­но­сти», кото­рая пред­по­ла­га­ла сдер­жи­ва­ние агрес­сии и защи­ту стран Евро­пы. Во внут­рен­ней поли­ти­ке моло­дое соци­а­ли­сти­че­ское госу­дар­ство, что­бы обез­опа­сить себя от внеш­них вра­гов реши­ло про­ве­сти репрес­сив­ную поли­ти­ку в отно­ше­нии так назы­ва­е­мой «пятой колон­ны», кото­рая мог­ла осу­ществ­лять под­рыв­ную дивер­си­он­ную деятельность.

В 1937 году на Пле­ну­ме ЦК ВКП (б) Иосиф Ста­лин высту­па­ет с докла­дом «О недо­стат­ках пар­тий­ной рабо­ты и мерах лик­ви­да­ции троц­кист­ских и иных дву­руш­ни­ков», где отмечает:

«Мы при­ня­ли совет­скую кон­сти­ту­цию, но у нас есть ещё вра­ги, кото­рые меша­ют нам жить, пор­тят нам нашу про­ле­тар­скую рабо­ту. Их надо выкор­чё­вы­вать <…>Чем боль­ше будем про­дви­гать­ся впе­рёд, чем боль­ше будем иметь успе­хов, тем боль­ше будут озлоб­лять­ся остан­ки раз­би­тых экс­плу­а­та­тор­ских клас­сов, тем ско­рее будут они идти на более ост­рые фор­мы борь­бы, тем боль­ше они будут пако­стить Совет­ско­му госу­дар­ству, тем боль­ше они будут хва­тать­ся за самые отча­ян­ные сред­ства борь­бы как послед­ние сред­ства обречённых».

Глав­ны­ми вра­га­ми совет­ско­го госу­дар­ства были объ­яв­ле­ны троц­ки­сты, пре­вра­тив­ши­е­ся, по мне­нию Ста­ли­на, в «…бес­прин­цип­ную и безы­дей­ную бан­ду вре­ди­те­лей, дивер­сан­тов, шпи­о­нов, убийц, рабо­та­ю­щих по най­му у неко­то­рых раз­ве­ды­ва­тель­ных орга­нов». Он при­звал «в борь­бе с совре­мен­ным троц­киз­мом» при­ме­нять «не ста­рые мето­ды, не мето­ды дис­кус­сий, а новые мето­ды, мето­ды выкор­чё­вы­ва­ния и разгрома».

По мне­нию совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей, «наци­о­наль­ные опе­ра­ции» свя­за­ны со ста­лин­ским ощу­ще­ни­ем надви­га­ю­щей­ся вой­ны, пред­став­ле­ни­я­ми о «враж­деб­ном окру­же­нии», под кото­ры­ми кро­ме «стра­ны глав­но­го про­тив­ни­ка» — Гер­ма­нии — под­ра­зу­ме­ва­лись все стра­ны, гра­ни­ча­щие с СССР. По мне­нию Ста­ли­на, гра­ни­ца СССР — это сплош­ная линия фрон­та. Все, пере­брав­ши­е­ся «с той сто­ро­ны» неза­ви­си­мо от предъ­яв­лен­ных моти­вов, спо­со­ба и вре­ме­ни появ­ле­ния в СССР, — реаль­ные или потен­ци­аль­ные вра­ги. В воен­ный пери­од они мог­ли вести под­рыв­ную рабо­ту в тылу.

Их клас­со­вая при­над­леж­ность или поли­ти­че­ское про­шлое не име­ли ника­ко­го зна­че­ния. Они рас­смат­ри­ва­лись не как «бра­тья по клас­су», спа­са­ю­щи­е­ся от «гнё­та бур­жу­аз­ных пра­ви­тельств», или сорат­ни­ки по рево­лю­ци­он­ной борь­бе (тако­во было офи­ци­аль­ное отно­ше­ние к основ­ной мас­се пере­беж­чи­ков и полит­эми­гран­тов в 1920 — нача­ле 1930‑х гг.), а исклю­чи­тель­но как пред­ста­ви­те­ли (ста­ло быть, аген­ты) враж­деб­ных госу­дарств. Вра­ги, «меч­та­ю­щие уни­что­жить или осла­бить СССР, ведут про­тив Совет­ско­го Сою­за непре­рыв­ную под­рыв­ную рабо­ту, не могут не вести», — тако­ва, по убеж­де­нию Ста­ли­на, логи­ка вза­и­мо­от­но­ше­ний меж­ду СССР и капи­та­ли­сти­че­ски­ми госу­дар­ства­ми соседями.

Перед орга­на­ми госу­дар­ствен­ной без­опас­но­сти была постав­ле­на сле­ду­ю­щая задача:

«…самым бес­по­щад­ным обра­зом раз­гро­мить всю эту бан­ду анти­со­вет­ских эле­мен­тов, защи­тить тру­дя­щий­ся совет­ский народ от их контр­ре­во­лю­ци­он­ных про­ис­ков и, нако­нец, раз и навсе­гда покон­чить с их под­лой под­рыв­ной рабо­той про­тив основ совет­ско­го государства».

Приказы нового образца как руководство к действию

Уже­сто­че­ние поли­ти­ки про­тив про­жи­вав­ших в СССР ино­стран­цев нача­лось в авгу­сте 1937 года. Вслед­ствие это­го, был выра­бо­тан цир­ку­ляр нар­ко­ма НКВД «Об ино­стран­цах» №68 от 22 авгу­ста 1937 года, в кото­ром указывалось:

«Подав­ля­ю­щие боль­шин­ство ино­стран­цев, живу­щих в СССР, явля­ют­ся орга­ни­зу­ю­щим нача­лом шпи­о­на­жа и дивер­сии. Основ­ным спо­со­бом борь­бы с пре­ступ­ной дея­тель­но­стью ино­стран­цев явля­ет­ся аген­тур­но-след­ствен­ная рабо­та НКВД. Одна­ко серьёз­ным ору­ди­ем в наших руках явля­ет­ся воз­мож­ность адми­ни­стра­тив­ны­ми мера­ми зна­чи­тель­но осла­бить дей­ствие это­го шпи­он­ско-дивер­си­он­но­го очага.
Предлагаю:
1. Путём отка­за в про­дле­нии видов на житель­ство после исте­че­ния сро­ка их дей­ствия, выда­вать ино­стран­цам выезд­ные визы.
2. В первую оче­редь пре­кра­тить про­дле­ния видов на житель­ство ино­стран­но-под­дан­ным Поль­ши, Япо­нии, Гер­ма­нии, Ита­лии, Австрии.
<…>
6. О ходе выпол­не­ния насто­я­ще­го рас­по­ря­же­ния, коли­че­ство выехав­ших ино­стран­цев — доно­си­те еже­ме­сяч­но по состо­я­нию на 1‑е чис­ло каж­до­го месяца».

25 июля 1937 года нар­ком НКВД Нико­лай Ежов под­пи­сал при­каз №00439, кото­рым обя­зал мест­ные орга­ны НКВД за пять дней аре­сто­вать всех гер­ман­ских под­дан­ных, в том чис­ле поли­ти­че­ских эми­гран­тов, рабо­та­ю­щих или ранее рабо­тав­ших на воен­ных заво­дах и заво­дах, име­ю­щих обо­рон­ные цеха, а так­же желез­но­до­рож­ном транс­пор­те, и орга­ни­зо­вать след­ствие по делам о при­част­но­сти их к «шпи­он­ско-дивер­си­он­ной дея­тель­но­сти». В авгу­сте-сен­тяб­ре 1937 года по ука­за­нию Ежо­ва нача­лись репрес­сии уже про­тив совет­ских нем­цев, кото­рые про­во­ди­лись по образ­цу «поль­ской операции».

При­каз №00485, поло­жен­ный в осно­ву поль­ской опе­ра­ции, был под­пи­сан Нико­ла­ем Ежо­вым 11 авгу­ста 1937 года вме­сте с закры­тым пись­мом «О фашист­ско-повстан­че­ской, шпи­он­ской, дивер­си­он­ной и тер­ро­ри­сти­че­ской дея­тель­но­сти поль­ской раз­вед­ки в СССР». При­ка­зы­ва­лось с 20 авгу­ста начать широ­кую опе­ра­цию, направ­лен­ную на пол­ную лик­ви­да­цию мест­ных орга­ни­за­ций «Поль­ской орга­ни­за­ции вой­ско­вой» и закон­чить её за три месяца.

Аре­сто­ван­ных обви­ня­ли в шпи­о­на­же во всех обла­стях, в основ­ном в воен­ной, орга­ни­за­ции дивер­сий (в том чис­ле и бак­те­рио­ло­ги­че­ских). Особ­ня­ком отме­ча­лось вре­ди­тель­ство в сфе­рах народ­но­го хозяй­ства. Тер­рор, уча­стие в повстан­че­ских ячей­ках и под­го­тов­ка воору­жён­но­го вос­ста­ния на слу­чай вой­ны, анти­со­вет­ская аги­та­ция так­же явля­лись важ­ным пара­мет­ром для предъ­яв­ле­ния обви­не­ния. Эти направ­ле­ния дея­тель­но­сти поль­ской «шпи­он­ско-дивер­си­он­ной сети» были пере­чис­ле­ны в «закры­том письме».

Пере­чень обви­не­ний актив­но исполь­зо­вал­ся при реа­ли­за­ции «поль­ско­го при­ка­за» и стал образ­цом для после­ду­ю­щих репрес­сив­ных опе­ра­ций НКВД 1937–1938 гг. по «нац­кон­тин­ген­там». При­каз №00485 стал образ­цо­вым для дирек­тив НКВД по всем после­ду­ю­щим, откры­тым после авгу­ста 1937 года наци­о­наль­ным опе­ра­ци­ям — румын­ской, латыш­ской, фин­ской, и др. Вез­де сле­до­ва­ло исхо­дить из нали­чия раз­ветв­лён­ной шпи­он­ско-дивер­си­он­ной и повстан­че­ской сети соот­вет­ству­ю­ще­го государства.

Соглас­но при­ка­зу НКВД №00485 от 11 авгу­ста 1937 года «О лик­ви­да­ции поль­ских дивер­си­он­но-шпи­он­ских групп и орга­ни­за­ций ПОВ», аре­сту и осуж­де­нию под­ле­жа­ли, преж­де все­го, пред­ста­ви­те­ли поль­ской диас­по­ры, рабо­тав­шие в воен­но-стра­те­ги­че­ских отрас­лях (транс­порт, связь, обо­рон­ная про­мыш­лен­ность, армия и т.п.). Вто­рым зна­че­ни­ем — осталь­ные лица, рабо­тав­шие в сов­хо­зах, кол­хо­зах и учреждениях.

Речь в при­ка­зе велась не о поля­ках как тако­вых, а о поль­ских шпи­о­нах. Всё-таки из него сле­до­ва­ло, что под подо­зре­ни­ем ока­зы­ва­лось едва ли не всё поль­ское насе­ле­ние СССР. У сотруд­ни­ков НКВД воз­ни­ка­ли вопро­сы по отдель­ной фор­му­ли­ров­ке, каса­ю­щи­е­ся кате­го­рий лиц, под­ле­жа­щих аре­сту, напри­мер: все пере­беж­чи­ки или все быв­шие воен­но­плен­ные. Не те из них, кто подо­зре­ва­ет­ся во враж­деб­ной дея­тель­но­сти, а имен­но все.

В прак­ти­ке ОГПУ—НКВД тако­го рода дирек­ти­ва была нова­ци­ей. По-види­мо­му, имен­но в пред­ви­де­нии такой реак­ции на при­каз №00485 и было состав­ле­но парал­лель­но ему «закры­тое пись­мо», кото­рое допол­ня­ло при­каз и в неко­то­ром роде обос­но­вы­ва­ло его. Соглас­но сопро­во­ди­тель­но­му пись­му, аре­сту под­ле­жа­ли: актив­ней­шие чле­ны «Поль­ской Орга­ни­за­ции Вой­ско­вой», остав­ши­е­ся в СССР воен­но­плен­ные поль­ской армии, пере­беж­чи­ки из Поль­ши, полит­эми­гран­ты и поли­т­об­ме­нен­ные из Поль­ши, быв­шие чле­ны поль­ских анти­со­вет­ских поли­ти­че­ских пар­тий, наи­бо­лее актив­ная часть мест­ных анти­со­вет­ских «наци­о­на­ли­сти­че­ских эле­мен­тов поль­ских районов».

Гер­ма­ния рас­смат­ри­ва­ла Поль­шу в каче­стве союз­ни­ка в пред­по­ла­га­е­мой войне про­тив Совет­ско­го Сою­за и как плац­дарм для напа­де­ния на СССР, поэто­му Иосиф Ста­лин отнёс­ся с осо­бым вни­ма­ни­ем к опе­ра­ции про­тив поля­ков. После заклю­че­ния гер­ма­но-поль­ско­го согла­ше­ния, визи­та Герин­га в Вар­ша­ву в сере­дине 1930‑х годов совет­ское руко­вод­ство было уве­ре­но, что суще­ству­ет сек­рет­ный допол­ни­тель­ный про­то­кол о воен­ном сотруд­ни­че­стве меж­ду дву­мя стра­на­ми, в кото­ром содер­жа­лись дого­во­рён­но­сти о сов­мест­ных дей­стви­ях про­тив совет­ско­го государства.

Во мно­гом из-за этих при­чин пре­сле­до­ва­ние поля­ков, про­жи­вав­ших на тер­ри­то­рии СССР, рас­смат­ри­ва­лось Ста­ли­ным как необ­хо­ди­мое усло­вие под­го­тов­ки к войне и «чист­ки» стра­ны от потен­ци­аль­ной угро­зы фор­ми­ро­ва­ния «пятой колон­ны». В годы мас­со­вых репрес­сий по поль­ской опе­ра­ции было осуж­де­но око­ло 140 тысяч человек.

С дан­ных при­ка­зов нача­лись «наци­о­наль­ные опе­ра­ции». При­каз №00485 (поль­ская опе­ра­ция) стал «модель­ным» для дирек­тив НКВД по всем после­ду­ю­щим, откры­тым после авгу­ста 1937 года наци­о­наль­ным опе­ра­ци­ям — румын­ской, латыш­ской, фин­ской, и дру­гим: вез­де сле­до­ва­ло исхо­дить из нали­чия шпи­он­ской анти­со­вет­ской раз­ветв­лён­ной сети соот­вет­ству­ю­ще­го госу­дар­ства, вез­де фигу­ри­ро­ва­ли сход­ные кон­тин­ген­ты, под­ле­жа­щие аре­сту сре­ди них обя­за­тель­но — полит­эми­гран­ты и пере­беж­чи­ки, вез­де при­ме­нял­ся «аль­бом­ный поря­док» осуж­де­ния (ино­гда в дирек­ти­вах его даже подроб­но не опи­сы­ва­ли, а лишь ука­зы­ва­ли, что осуж­де­ние сле­ду­ет про­из­во­дить «в поряд­ке при­ка­за №00485»).

Все­го наци­о­наль­ных опе­ра­ций было про­ве­де­но 13. Наи­бо­лее мас­штаб­ны­ми опе­ра­ци­я­ми были поль­ская, немец­кая, «хар­бин­ская» и латыш­ская. Основ­ная их цель состо­я­ла в том, что­бы вскрыть и лик­ви­ди­ро­вать «шпи­он­ско-дивер­си­он­ные базы» раз­ве­док капи­та­ли­сти­че­ских госу­дарств из чис­ла завер­бо­ван­ных пред­ста­ви­те­лей раз­лич­ных ино­стран­ных для СССР национальностей.

Приказ, альбом, расстрел

Фак­то­ры, вли­я­ю­щие на выбор жертв в ходе про­ве­де­ния той или иной «наци­о­наль­ной опе­ра­ции», задан­ные изна­чаль­но при­ка­за­ми из цен­тра, под­го­ня­лись под мест­ные осо­бен­но­сти. Для всех опе­ра­ций основ­ным фак­то­ром была, преж­де все­го, наци­о­наль­ная при­над­леж­ность обви­ня­е­мо­го к целе­вым груп­пам, опре­де­ля­е­мым тем или иным при­ка­зом. Боль­шой тер­рор зна­чи­тель­но рас­ши­рил спи­сок групп рис­ка, при­ба­вив к нему ино­стран­цев, вклю­че­ние кото­рых дик­то­ва­лось ста­но­вя­щей­ся всё более реаль­ной воен­ной угрозой.

К при­ка­зам НКВД, опре­де­ляв­шим про­ве­де­ние «наци­о­наль­ных опе­ра­ций» и откры­вав­шим новое «наци­о­наль­ное» направ­ле­ние в репрес­сив­ной поли­ти­ке совет­ской вла­сти при­ла­га­лись подроб­ные объ­яс­не­ния, «поче­му сотруд­ни­кам НКВД нуж­но бороть­ся с вра­га­ми, и какие обви­не­ния им надо выдвигать».

По наци­о­наль­ным опе­ра­ци­ям был уста­нов­лен так назы­ва­е­мый аль­бом­ный поря­док осуж­де­ния. На местах на каж­до­го аре­сто­ван­но­го состав­ля­ли справ­ки, кото­рые соби­ра­ли в аль­бо­мы. Они пред­став­ля­ли собой маши­но­пис­ные спис­ки, кото­рые запол­ня­лись на листах, рас­по­ло­жен­ных гори­зон­таль­но, сши­ва­лись по узкой сто­роне и внешне напо­ми­на­ли аль­бом. Далее дела посту­па­ли на рас­смот­ре­ние так назы­ва­е­мой «двой­ки» — комис­сии из двух чело­век: началь­ни­ка НКВД—УНКВД и про­ку­ро­ра. «Двой­ка» опре­де­ля­ла аре­сто­ван­ным сте­пень нака­за­ния и направ­ля­ла аль­бо­мы в Моск­ву на утвер­жде­ние нар­ко­му внут­рен­них дел Ежо­ву и про­ку­ро­ру Вышинскому.

После утвер­жде­ния при­го­во­ров спис­ки отправ­ля­ли обрат­но на места для при­ве­де­ния в испол­не­ние. В сен­тяб­ре 1938 года в реги­о­нах были созда­ны Осо­бые трой­ки в соста­ве началь­ни­ка област­но­го (кра­е­во­го) управ­ле­ния НКВД, сек­ре­та­ря обко­ма (край­ко­ма), област­но­го (кра­е­во­го) про­ку­ро­ра, кото­рые утвер­жда­ли альбомы.

Утвер­жде­ние при­го­во­ров по «наци­о­наль­ным опе­ра­ци­ям» в цен­тре — Комис­си­ей нар­ко­ма внут­рен­них дел и про­ку­ро­ра СССР было свя­за­но со стрем­ле­ни­ем кон­тро­ли­ро­вать мас­шта­бы репрес­сий по наци­о­наль­ным опе­ра­ци­ям, так как наци­о­наль­ны­ми при­ка­за­ми НКВД не уста­нав­ли­ва­лись «лими­ты» на аресты.

Вес­ной 1938 года, когда «наци­о­наль­ные опе­ра­ции» раз­вер­ну­лись осо­бен­но широ­ко, выяс­ни­лось, что Москва не в состо­я­нии опе­ра­тив­но рас­смат­ри­вать посту­па­ю­щие с мест аль­бо­мы. Меж­ду отправ­кой аль­бо­ма в Моск­ву и полу­че­ни­ем его назад про­хо­ди­ло несколь­ко меся­цев. Летом 1938 г. в Цен­тре ско­пи­лось аль­бо­мов более чем на 100 тысяч чело­век. С мест сыпа­лись жало­бы на пере­гру­жен­ность тюрем, на доро­го­виз­ну содер­жа­ния уже фак­ти­че­ски при­го­во­рён­ных к рас­стре­лу заключённых.

В резуль­та­те было реше­но пере­дать выне­се­ние при­го­во­ров по «наци­о­наль­ным опе­ра­ци­ям» на реги­о­наль­ный уро­вень. При­ка­зом НКВД СССР №00606 от 17 сен­тяб­ря 1938 г. рас­смот­ре­ние дел на аре­сто­ван­ных в рам­ках «наци­о­наль­ных опе­ра­ций» было воз­ло­же­но на спе­ци­аль­но созда­ва­е­мые Осо­бые трой­ки при УНКВД.

Орга­ни­зо­ва­лись Осо­бые трой­ки в реги­о­нах в основ­ном толь­ко к нача­лу октяб­ря. Интен­сив­ность их рабо­ты в каж­дом реги­оне напря­мую зави­се­ла от чис­ла аль­бом­ных спра­вок, а оно было раз­лич­ным — от несколь­ких десят­ков (Кал­мы­кия, Куй­бы­шев­ская, Рязан­ская, Яро­слав­ская обла­сти) до несколь­ких тысяч (более 8 тысяч в Ленин­град­ской обла­сти, более 4 тысяч — в Ново­си­бир­ской, Сверд­лов­ской, Челя­бин­ской областях).

Соот­вет­ствен­но в одних реги­о­нах рас­смат­ри­ва­ли за засе­да­ние 30–50 дел, а в дру­гих — по 300, 500, 800. К под­лин­ным след­ствен­ным делам, по сло­жив­шей­ся тра­ди­ции, Осо­бые трой­ки не обра­ща­лись, огра­ни­чи­ва­ясь дан­ны­ми аль­бо­мов и, в ред­ких слу­ча­ях, пояс­не­ни­я­ми при­сут­ство­вав­ше­го на засе­да­нии началь­ни­ка соот­вет­ству­ю­ще­го отде­ла НКВД—УНКВД. За два непол­ных меся­ца Осо­бые трой­ки рас­смот­ре­ли дела — по всем «наци­о­наль­ным лини­ям» — почти на 108 тысяч под­су­ди­мых, из кото­рых осво­бо­ди­ли лишь 137 человек.

Наци­о­наль­ные опе­ра­ции отли­ча­лись более высо­ким уров­нем про­из­во­ла в выбо­ре жертв репрес­сий. Реги­о­наль­ный сотруд­ник алтай­ско­го НКВД Тимо­фей Бара­нов, при­вле­чён­ный в пери­од «бери­ев­ской» реа­би­ли­та­ции к ответ­ствен­но­сти за фаль­си­фи­ка­цию мате­ри­а­лов след­ствия, в мар­те 1939 года, обра­ща­ясь к вождю, писал:

«Това­рищ Ста­лин, пом­ня Ваши сло­ва о капи­та­ли­сти­че­ском окру­же­нии, я и дру­гие исхо­ди­ли при аре­сте контр­ре­во­лю­ци­он­но­го эле­мен­та <…> — изъ­ять не толь­ко актив­ный вра­же­ский кон­тин­гент, но и базу для него, кото­рой у нас явля­ют­ся нем­цы, поля­ки, хар­бин­цы и про­чая сво­лочь, ещё при­та­ив­ша­я­ся, но гото­вая в любую мину­ту взять ору­жие в руки и высту­пить про­тив стра­ны социализма».

Сотруд­ни­ки мест­ных УНКВД сорев­но­ва­лись, кто боль­ше смо­жет пой­мать и аре­сто­вать вра­гов наро­да, кото­рые могут нане­сти вред госу­дар­ству. Отме­ча­ет­ся низ­кое каче­ство след­ствия, харак­тер­ное для про­ве­де­ния наци­о­наль­ных опе­ра­ций. Так, в сво­ём заяв­ле­нии на имя Ста­ли­на осуж­дён­ный быв­ший высо­ко­по­став­лен­ный сотруд­ник УНКВД по Запад­но-Сибир­ско­му краю Павел Его­ров писал 20 декаб­ря 1938 года:

«При­мер­но до кон­ца сен­тяб­ря или нача­ла октяб­ря меся­ца 1937 г. опе­ра­ция носи­ла исклю­чи­тель­но харак­тер раз­гро­ма всех контр­ре­во­лю­ци­он­ных кад­ров и не каса­лась широ­ких сло­ёв насе­ле­ния. С сен­тяб­ря меся­ца в мас­со­вом поряд­ке ста­ли посту­пать кате­го­ри­че­ские тре­бо­ва­ния — уси­ле­ние опе­ра­ции. Шиф­ро­те­ле­грам­ма­ми при­ка­зы­ва­лось под­верг­нуть мас­со­вым аре­стам всех пере­беж­чи­ков, поля­ков, латы­шей, иран­цев, лиц, при­быв­ших с КВЖД („хар­бин­цев“) и др.».

Быв­ший опер­упол­но­мо­чен­ный 3‑го отде­ла УГБ УНКВД по Алтай­ско­му краю, аре­сто­ван­ный в 1939 году, на допро­се пока­зал о том, как опре­де­ля­лись жерт­вы наци­о­наль­ных опе­ра­ций в Алтай­ском крае: сотруд­ни­ки УНКВД «взя­ли с фаб­рик, заво­дов и дру­гих пред­при­я­тий спис­ки лич­но­го дей­ству­ю­ще­го соста­ва рабо­чих, инже­нер­но-тех­ни­че­ско­го пер­со­на­ла и слу­жа­щих. Из этих спис­ков про­сто без нали­чия каких бы то ни было ком­про­ме­ти­ру­ю­щих дан­ных, выпи­сы­ва­лись на выбор фами­лии, имя и отче­ства лиц с ино­стран­ным про­ис­хож­де­ни­ем фами­лий, име­нем и отче­ством по прин­ци­пу с окон­ча­ни­ем на „ский“, „вич“, „Адольф“, „Ген­рих“ и т.п. <…> По этим спис­кам были про­из­ве­де­ны мас­со­вые аресты».

Результаты «национальной операции»

Наци­о­наль­ные опе­ра­ции НКВД, про­во­див­ши­е­ся в 1937–1938 гг., отли­ча­лись более высо­ким уров­нем жесто­ко­сти, чем опе­ра­ция по при­ка­зу №00447. Как вид­но из таб­ли­цы [simple_tooltip content=‘Таблица состав­ле­на на осно­ве видео­лек­ции Дани­э­ля А. «„Наци­о­наль­ные“ опе­ра­ции НКВД, 1937–1938 годы»’]*[/simple_tooltip], доля рас­стрель­ных при­го­во­ров, выне­сен­ных репрес­си­ро­ван­ным по поль­ской опе­ра­ции состав­ля­ла 79,4%, по немец­кой опе­ра­ции — 76,2%. Ещё выше был про­цент рас­стре­лян­ных сре­ди репрес­си­ро­ван­ных в рам­ках гре­че­ской, фин­ской и эстон­ской опе­ра­ци­ях и, наобо­рот, ниже — в афган­ской и иран­ской, где боль­шин­ство аре­сто­ван­ных высла­ли за границу.

Про­цент рас­стре­лян­ных по «поль­ско­му» при­ка­зу был выше сред­не­го пока­за­те­ля по наци­о­наль­ным опе­ра­ци­ям: по нему были рас­смот­ре­ны дела на 143 810 чело­век, из кото­рых осуж­де­но 139 835, в том чис­ле при­го­во­ре­но к рас­стре­лу 111 091 чело­век, что соста­ви­ло 77,25% от чис­ла рас­смот­рен­ных дел и 79,44% от чис­ла осуждённых.

Поль­ская опе­ра­ция была не толь­ко первой[simple_tooltip content=‘Формально немец­кая опе­ра­ция нача­лась рань­ше поль­ской. По сути же это не так. При­каз НКВД СССР №00439 от 25 июля 1937 г. (опуб­ли­ко­ван в кн.: Ленин­град­ский мар­ти­ро­лог. Т. 2. С. 452–453) касал­ся лишь «гер­ман­ских под­дан­ных», рабо­та­ю­щих или рабо­тав­ших на опре­де­лен­ных обо­рон­ных заво­дах или на транс­пор­те. Осуж­дать по нему пред­ла­га­лось через Воен­ную кол­ле­гию Вер­хов­но­го суда или ОСО. Рас­ши­ре­ние кате­го­рий, под­ле­жа­щих аре­сту, до рамок наци­о­наль­ной опе­ра­ции и уста­нов­ле­ние «аль­бом­но­го поряд­ка» осуж­де­ния про­изо­шли в октяб­ре 1937 г.’]*[/simple_tooltip], но и самой круп­ной из всех наци­о­наль­ных опе­ра­ций по чис­лу жертв. Это объ­яс­ня­ет­ся мно­ги­ми при­чи­на­ми: во-пер­вых, Поль­ша на всём про­тя­же­нии 1920‑х и 1930‑х гг. ощу­ща­лась самым опас­ным из госу­дарств — непо­сред­ствен­ных сосе­дей. Во-вто­рых, пере­беж­чи­ков из Поль­ши было в СССР намно­го боль­ше, чем из любой дру­гой стра­ны. В‑третьих, из «наци­о­наль­но­стей ино­стран­ных госу­дарств» (тер­мин, кото­рый широ­ко исполь­зу­ет­ся в доку­мен­тах НКВД 1937–1938 гг.) поля­ков в СССР так­же про­жи­ва­ло намно­го боль­ше, чем других.

Исклю­че­ни­ем оста­ва­лись нем­цы, так как у «немец­кой опе­ра­ции» была своя серьёз­ная спе­ци­фи­ка, кото­рая тре­бу­ет отдель­но­го рас­смот­ре­ния. Из это­го сле­ду­ет вывод, что база у поль­ской раз­вед­ки в СССР долж­на быть зна­чи­тель­но шире, чем у дру­гих разведок.

Таким обра­зом, уро­вень репрес­сий и их раз­мах зави­сел и от реги­о­наль­ных поли­ти­че­ских и соци­аль­но-эко­но­ми­че­ских усло­вий. Репрес­сии были интен­сив­нее в круп­ных горо­дах и в рай­о­нах желез­но­до­рож­ных стан­ций, пото­му что они явля­лись стра­те­ги­че­ски важ­ным объ­ек­том. Раз­во­ра­чи­вая тер­рор, вла­сти хоте­ли «спи­сать» эко­но­ми­че­ские труд­но­сти на вре­ди­тель­скую дея­тель­ность «анти­со­вет­ских элементов».

Дея­тель­ность «осо­бых тро­ек» была оста­нов­ле­на реше­ни­ем Полит­бю­ро ЦК ВКП(б) от 15 нояб­ря 1938 года о пре­кра­ще­нии всех мас­со­вых опе­ра­ций, в том чис­ле и «наци­о­наль­ных». После­до­вав­ший вслед за этим поста­нов­ле­ни­ем при­каз НКВД за под­пи­сью уже ново­го нар­ко­ма Лав­рен­тий Берия отме­нил все опе­ра­тив­ные при­ка­зы и дирек­ти­вы 1937–1938 гг.

Источники и литература

1. О недо­стат­ках пар­тий­ной рабо­ты и мерах лик­ви­да­ции троц­кист­ских и иных дву­руш­ни­ков. Доклад И. Ста­ли­на на Пле­ну­ме ЦК ВКП(б) 3 мар­та 1937 года. — Ста­лин И.В. Cочи­не­ния. — Т. 14. —М.: Изда­тель­ство «Писа­тель», 1997. С. 151–173.
2. Пет­ров Н.В., Рогин­ский А.Б. «Поль­ская опе­ра­ция» НКВД 1937–1938 гг.
3. Юнге M., Бин­нер Р. Как Тер­рор стал «Боль­шим». Сек­рет­ный при­каз №00447 и тех­но­ло­гия его испол­не­ния. — М.: АИРО-ХХ, 2003. С. 98–114.
4. «Боль­шой тер­рор»: 1937–1938. Крат­кая хроника. 
5. Опе­ра­тив­ный при­каз НКВД СССР №00485 «Об опе­ра­ции по репрес­си­ро­ва­нию чле­нов Поль­ской воен­ной орга­ни­за­ции (ПОВ) в СССР». 11 авгу­ста 1937 г. // Ленин­град­ский мар­ти­ро­лог. 1937–1938. — СПб., 1996. Т. 2. С. 454–456.
6. Этно­кон­фес­сия в совет­ском госу­дар­стве. Мен­но­ни­ты Сиби­ри в 1920–1930‑е годы: эми­гра­ция и репрес­сии. Доку­мен­ты и мате­ри­а­лы / Сост. А.И.Савин. Ново­си­бирск, 2009. С. 675.
7. Исто­рия ста­лин­ско­го ГУЛАГА. Конец 1920‑х — пер­вая поло­ви­на 1950‑х годов: Собра­ние доку­мен­тов в 7 томах. М., 2004. Т. 1. Мас­со­вые репрес­сии в СССР. С.313—325. С подроб­ны­ми ком­мен­та­ри­я­ми доку­мент опуб­ли­ко­ван в кн.: Мас­со­вые репрес­сии в Алтай­ском крае. 1937–1938 гг. При­каз №00447. М.: РОССПЭН, 2010. С.468—487.
8. Жда­но­ва Г.Д. Поли­ти­че­ские репрес­сии на Алтае 1919–1938 гг.: исто­ри­ко-ста­ти­сти­че­ское иссле­до­ва­ние. — Бар­на­ул: АЗБУКА, 2015. С.182—183.
9. Охо­тин Н., Рогин­ский А. Из исто­рии «немец­кой опе­ра­ции» НКВД 1937–1938 гг. / /Репрессии про­тив рос­сий­ских нем­цев. Нака­зан­ный народ. — М.: «Зве­нья», 1999. С. 66.

Читай­те так­же наш мате­ри­ал «Кон­стан­тин Родзе­вич. Шпи­он Сереб­ря­но­го века на служ­бе НКВД».