«Да скифы мы! Да азиаты мы!». Странная жизнь скифов после исчезновения

Мильо­ны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попро­буй­те, сра­зи­тесь с нами!
Да, ски­фы — мы! Да, ази­а­ты — мы,
С рас­ко­сы­ми и жад­ны­ми очами!

Сти­хо­тво­ре­ние «Ски­фы» Алек­сандр Блок напи­сал в янва­ре 1918 года. Рос­сия, пере­жив две рево­лю­ции, иска­ла выход из затя­нув­шей­ся миро­вой вой­ны, но пере­го­во­ры о мире про­хо­ди­ли очень тяже­ло. От было­го подъ­ёма пат­ри­о­тиз­ма не оста­лось и следа. 

В воз­ду­хе вита­ла уста­лость и неуве­рен­ность. 11 янва­ря Блок писал в сво­ём дневнике:

«„Резуль­тат“ брест­ских пере­го­во­ров (то есть ника­ко­го резуль­та­та, по сло­вам „Новой жиз­ни“, кото­рая на боль­ше­ви­ков него­ду­ет). Ника­ко­го — хорошо‑с. Но позор 3 1/2 лет („вой­на“, „пат­ри­о­тизм“) надо смыть. Тычь, тычь в кар­ту, рвань немец­кая, под­лый бур­жуй. Артачь­ся, Англия и Фран­ция. Мы свою исто­ри­че­скую мис­сию выпол­ним. Если вы хоть „демо­кра­ти­че­ским миром“ не смо­е­те позор ваше­го воен­но­го пат­ри­о­тиз­ма, если нашу рево­лю­цию погу­би­те, зна­чит, вы уже не арий­цы боль­ше … А на мор­ду вашу мы взгля­нем нашим кося­щим, лука­вым, быст­рым взгля­дом; мы ски­нем­ся ази­а­та­ми, и на вас про­льёт­ся Восток … Мы — вар­ва­ры? Хоро­шо же. Мы и пока­жем вам, что такое вар­ва­ры. И наш жесто­кий ответ, страш­ный ответ — будет един­ствен­но достой­ным человека».

Инте­рес­но, что уже в этой днев­ни­ко­вой в запи­си у Бло­ка про­скаль­зы­ва­ют темы «ази­а­тов» и «кося­ще­го, лука­во­го, быст­ро­го взгля­да» кото­рые вско­ре полу­чат наи­луч­шее отра­же­ние в «Ски­фах».

Иллю­стра­ции к «Ски­фам» в кни­ге «А. Блок. Две­на­дцать. Ски­фы». Худож­ни­ки Миха­ил Лари­о­нов. 1920 год

Оче­вид­но, что под «ски­фа­ми» Блок под­ра­зу­ме­вал имен­но рус­ских. Имен­но они «вар­ва­ры», чей «жесто­кий ответ, страш­ный ответ — будет един­ствен­но достой­ным человека».

Кто же такие ски­фы? Ски­фы — древ­ний коче­вой ира­но­языч­ный народ, жив­ший в сте­пях Восточ­ной Евро­пы в VIII в. до н. э. — IV в. н. э. Ски­фы же у Бло­ка — сим­вол бла­го­род­ных вар­ва­ров, их нрав чист и не загуб­лен циви­ли­за­ци­ей. В них нет раз­вра­та и покло­не­ния перед мир­ским. В сво­ём срав­не­нии Блок был не пер­вым. Репу­та­ция диких вар­ва­ров закре­пи­лась за ски­фа­ми ещё в антич­но­сти. Исто­кам скиф­ско­го мифа и посвя­ще­на эта заметка.


«Ярлык» древних авторов

Жизнь ски­фов извест­на исто­ри­кам как по пись­мен­ным, так и по архео­ло­ги­че­ским источ­ни­кам. С точ­ки зре­ния архео­ло­гии «скиф­скую куль­ту­ру» свя­зы­ва­ют с мас­сой кур­га­нов, посе­ле­ний и горо­дищ, про­тя­нув­ших­ся от Пред­кав­ка­зья до лесо­степ­но­го реги­о­на Восточ­ной Евро­пы. Сре­ди них зна­ме­ни­тые «цар­ские» кур­га­ны Соло­ха и Чер­том­лык в Ниж­нем Под­не­про­вье, пред­ме­ты, из кото­рых хра­нят­ся сего­дня в Эрмитаже.

Гре­бень из кур­га­на Солоха
Меч с руко­я­тью в ахе­ме­нид­ском сти­ле. Чертомлык

Мно­гое извест­но о ски­фах и по пись­мен­ным источ­ни­кам. «Отец исто­рии» Герод­от в V в. до н.э. подроб­но опи­сал ски­фов и Ски­фию в сво­ей чет­вёр­той кни­ге «Исто­рии гре­ко-пер­сид­ских войн».

Ски­фы у Герод­о­та — яркий образ воин­ствен­ных кочев­ни­ков, кото­рые «не сеют и не пашут», куль­ти­ви­руя воин­скую доблесть:

«…скиф пьёт кровь пер­во­го уби­то­го им вра­га, а голо­вы всех вра­гов, уби­тых в сра­же­нии, отно­сят­ся к царю, пото­му что толь­ко под усло­ви­ем достав­ле­ния голо­вы непри­я­те­ля скиф полу­ча­ет долю добы­чи, в про­тив­ном слу­чае не полу­ча­ет ниче­го <…> Еже­год­но раз в году каж­дый началь­ник в сво­ём око­лот­ке при­го­тов­ля­ет чашу вина, из кото­рой пьют те лишь ски­фы, кото­рые умерт­ви­ли вра­гов; напро­тив, те из ски­фов, за кото­ры­ми нет таких подви­гов, не вку­ша­ют это­го вина и как обес­че­щен­ные садят­ся в сто­ро­ну; это самый тяж­кий позор для них. Напро­тив, если кто из ски­фов убил очень мно­го вра­гов, тот полу­ча­ет две чаши и пьёт вино из обе­их разом».

Гре­че­ским источ­ни­кам о ски­фах в целом мож­но дове­рять — они были близ­ки­ми сосе­дя­ми ски­фов. В Кры­му и на побе­ре­жье Чёр­но­го Моря рас­по­ла­га­лись гре­че­ские коло­нии (Хер­со­нес, Фана­го­рия, Пан­ти­ка­пей, Оль­вия и дру­гие). Одна­ко сто­ит пом­нить, о неко­то­рой роман­ти­за­ции в опи­са­нии этих варваров.

После при­хо­да в Восточ­ную Евро­пу ново­го коче­во­го пле­ме­ни сар­ма­тов (IV-III вв. до н.э.) ски­фы были вынуж­де­ны отсту­пить в Крым. Сар­ма­ты дол­гое вре­мя про­жи­ва­ли восточ­нее ски­фов в сте­пях Ниж­ней Вол­ги и Южно­го При­ура­лья (о них как о «сав­ро­ма­тах» упо­ми­нал ещё Герод­от). Сте­пи Восточ­ной Евро­пы при­вле­ка­ли их более мяг­ким кли­ма­том, хоро­ши­ми паст­би­ща­ми и сосед­ством с тор­го­вы­ми путя­ми. К тому же к мигра­ции их под­тал­ки­ва­ли неспо­кой­ные сосе­ди с восто­ка саки и мас­са­гет­ты. Ски­фы не смог­ли про­ти­во­сто­ять сар­мат­ско­му натис­ку. Поли­ти­че­ская доми­нан­та в сте­пи ото­шла к ним. Часть ски­фов про­дол­жа­ла жить на ста­рых зем­лях, под­чи­нив­шись пришельцам.

Одна­ко в гео­гра­фи­че­ских сочи­не­ни­ях изме­ни­лось не мно­гое. Тер­ри­то­рии, на кото­рых жили ски­фы так и про­дол­жа­ли назы­вать­ся «Ски­фи­ей». В I веке н.э. Пом­по­ний Мела, опи­сы­вая «Ски­фию», уже не упо­ми­на­ет ски­фов как тако­вых. Вско­ре Ски­фия ста­но­вит­ся тра­ди­ци­он­ным назва­ни­ем Восточ­ной Евро­пы в антич­ной литературе.

Изоб­ра­же­ние ски­фа на древ­не­гре­че­ском килике

Опи­са­ние ски­фов Герод­о­том ока­за­лось настоль­ко удач­ным в лите­ра­тур­ном клю­че, что исполь­зо­ва­лось мно­ги­ми авто­ра­ми как кли­ше для рас­ска­за о любом вар­вар­ском наро­де Восточ­ной Евро­пы. В IV в. н.э. Амми­ан Мар­цел­лин рас­ска­зы­ва­ет о пле­ме­ни алан прак­ти­че­ски то же самое, что за 900 лет до него Герод­от рас­ска­зы­вал о ски­фах. Как и со ски­фа­ми ала­нам при­пи­сы­ва­ет­ся посто­ян­ная коче­вая жизнь в кибит­ках, высо­кий рост и свет­лые воло­сы, огром­ная сила и энер­гия, высо­кий бое­вой дух. Самое инте­рес­ное в том, что ала­ны в реаль­но­сти были осед­лым пле­ме­нем, а ски­фы — кочевниками.

Вме­сте с «Ски­фи­ей» ярлык самих «ски­фов» стал пере­хо­дить и на дру­гие вар­вар­ские пле­ме­на, обо­зна­чая их как вар­ва­ров про­жи­ва­ю­щих в «Ски­фии». Хоро­шо это замет­но на при­ме­ре с гота­ми. Когда в сере­дине III века н.э. готы напа­ли на Рим­скую импе­рию, то вой­ну назва­ли «Скиф­ской». Совре­мен­ник собы­тий Пуб­лий Дик­сипп так и опи­сы­ва­ет готов:

«…ски­фы, назы­ва­е­мые готами».

Нель­зя ска­зать, что антич­ные авто­ры совер­шен­но не пред­став­ля­ли о ком они гово­рят. Ско­рее, они не при­да­ва­ли это­му зна­че­ния в совре­мен­ном смыс­ле. В боль­шин­стве слу­ча­ев их не инте­ре­со­вал ни язык, ни само­со­зна­ние, ни куль­ту­ра опи­сы­ва­е­мых народов.


Русские — «скифы»?

В сред­не­ве­ко­вье для Запад­ной Евро­пы тра­ди­ция антич­ной гео­гра­фии и исто­рии была пре­рва­на и вос­ста­нав­ли­ва­лась посте­пен­но через «тём­ные века». Мно­гие «ярлы­ки» антич­ных авто­ров ста­ли насто­я­щи­ми «штам­па­ми» для сред­не­ве­ко­вых учё­ных. Мно­гое из насле­дия про­шло­го ста­ло вос­при­ни­мать­ся прак­ти­че­ски буквально.

С появ­ле­ни­ем в Север­ном При­чер­но­мо­рье сла­вян и варя­гов, напа­дав­ших и разо­ряв­ших Визан­тию, их тоже ста­ли назы­вать ски­фа­ми. В Х веке русь часто назы­ва­ют «север­ны­ми скифами».

Так Ники­та Давид Пафла­гон, опи­сы­вая поход Руси на Кон­стан­ти­но­поль в 860 году, обви­ня­ет в нём «…запят­нан­ный убий­ством более, чем кто-либо из ски­фов, народ, назы­ва­е­мый Рос».

Сохра­ня­ет­ся в сред­не­ве­ко­вье и тра­ди­ци­он­ная интер­пре­та­ция «Ски­фии» как тер­ри­то­рии Восточ­ной Евро­пы. Лев Диа­кон назы­ва­ет рус­ско­го кня­зя Свя­то­сла­ва Иго­ре­ви­ча «вождём росов в Скифии».

Таким обра­зом, наиме­но­ва­ние росов и сла­вян, как и дру­гих вар­вар­ских наро­дов ски­фа­ми в древ­них источ­ни­ках не несёт инфор­ма­ции об их про­ис­хож­де­нии, куль­ту­ре или язы­ке. Такое назва­ние свя­за­но с тра­ди­ци­ей антич­но­го и сред­не­ве­ко­во­го исто­рия писа­ния. «Ски­фы» были сино­ни­мом вар­вар­ства, насе­ле­ния север­ных и неиз­вест­ных земель.


Но, может, всё-таки «скифы»?

После все­го выше­опи­сан­но­го ста­но­вит­ся ясно, что ски­фы не были пред­ка­ми ни росов, ни сла­вян, как не были свя­за­ны ни с кель­та­ми, ни с гота­ми. Одна­ко, «ски­фы» сно­ва вос­крес­ли как пред­ки сла­вян и росов в XIX веке и про­изо­шло это там, где ожи­дать при­хо­ди­лось менее все­го — в уни­вер­си­тет­ских каби­не­тах и музей­ных залах.

Одним из глав­ных сто­рон­ни­ков этой идеи был Иван Его­ро­вич Забе­лин — рос­сий­ский архео­лог и исто­рик, спе­ци­а­лист по исто­рии Моск­вы, Това­рищ пред­се­да­те­ля (а фак­ти­че­ски пер­вый дирек­тор) Импе­ра­тор­ско­го Рос­сий­ско­го Исто­ри­че­ско­го музея име­ни Импе­ра­то­ра Алек­сандра III. Иван Его­ро­вич про­ис­хо­дил из бед­ной семьи и дей­стви­тель­но добил­ся боль­ших успе­хов огром­ным тру­дом и усер­ди­ем. Забе­лин изве­стен не толь­ко как один из осно­ва­те­лей исто­рии Моск­вы и иссле­до­ва­ний в обла­сти мос­ков­ских госу­да­рей, но и как архео­лог рас­ко­пав­ший ряд ярких скиф­ских памят­ни­ков, вклю­чая зна­ме­ни­тый кур­ган Чер­том­лык (1862).

Фраг­мент порт­ре­та исто­ри­ка Ива­на Забе­ли­на. Худож­ник Илья Репин. 1877 год

Одна­ко спе­ци­а­ли­стом по скиф­ской куль­ту­ре он не был, иссле­до­ва­ния про­во­ди­лись по зака­зу Импе­ра­тор­ской Архео­ло­ги­че­ской Комис­сии, а сам Забе­лин жало­вал­ся на эту рабо­ту и ско­ро смог вер­нуть­ся к изу­че­нию излюб­лен­но­го быта рус­ско­го наро­да. Интер­пре­та­цию его скиф­ских рас­ко­пок в Эрми­та­же про­во­дил Стефани.

Одна­ко с 1871 года Забе­лин начал рабо­ту над про­стран­ным вве­де­ни­ем в свой труд о домаш­нем быте — была заду­ма­на кни­га об исто­ках рус­ской культуры.

Забе­лин был высо­ко при­знан, имел ака­де­ми­че­ские награ­ды, высо­кую долж­ность. Сто­ит помно­жить это на огром­ное често­лю­бие и гор­дость само­уч­ки, что­бы понять, что всё это созда­ва­ло иллю­зию зна­ния, что гораз­до опас­ней про­сто­го незнания.

С науч­ной точ­ки зре­ния резуль­тат был пла­чев­ный. Как отме­чал архео­лог и антро­по­лог Лев Клейн:

«…к любым древним име­нам и вооб­ще древним сло­вам он мог при­ме­нить толь­ко один метод: рас­кры­вать их зна­че­ния по догад­ке из рус­ских кор­ней (посколь­ку толь­ко рус­ский он и знал), а это путь диле­тант­ский и ведёт к фан­та­сти­че­ским построениям».

Забе­лин нашёл связь со сла­вя­на­ми у всех наро­дов, когда-либо оби­тав­ших в Север­ном При­чер­но­мо­рье, в том чис­ле, конеч­но, и у ски­фов. Фак­ти­че­ски он сме­стил раз­но­вре­мен­ные пле­ме­на в одну эпо­ху. Пута­ни­ца в рабо­те с антич­ны­ми и сред­не­ве­ко­вы­ми источ­ни­ка­ми и жела­ние най­ти связь со ски­фа­ми толь­ко уси­ли­ли общую неразбериху.

Инте­рес к ски­фам в Рос­сии вто­рой поло­ви­ны XIX века был свя­зан с поис­ком наци­о­наль­ной иден­тич­но­сти, осо­зна­ни­ем един­ства и досто­ин­ства сво­е­го наро­да, а зна­чит и его про­ис­хож­де­ния. Поиск «слав­ных пред­ков» был свя­зан с дока­за­тель­ством досто­инств наро­да, так как в то вре­мя досто­ин­ство было свя­за­но с происхождением.

Но ярче все­го «скиф­ство» про­яви­лось в рус­ском искус­стве. «Скиф­ство» ассо­ци­и­ро­ва­лось с при­род­ной сти­хий­но­стью, неиз­ве­дан­ным потен­ци­а­лом, воз­мож­но­стя­ми наци­о­наль­ной силы.

В пре­ди­сло­вии к пер­во­му поэ­ти­че­ско­му сбор­ни­ку «Ски­фы» 1917 года, было написано:

«Бог ски­фа — нераз­лу­чен с ним, на его поя­се — кован­ный бог. Он вон­за­ет его в кур­ган, вверх руко­я­тью, и молит­ся — молит­ся тому, чем свер­шил, и чем свер­шит… Но, в раз­ру­ше­нии и твор­че­стве — он не ищет дру­го­го твор­ца, кро­ме соб­ствен­ной руки — руки чело­ве­ка воль­но­го и дерзающего».

Вале­рий Брю­сов писал в 1900 году:

Если б неко­гда гостем я прибыл
К вам, мои отда­лён­ные предки, —
Вы собра­том гор­дить­ся мог­ли бы,
Полю­би­ли бы взор мой меткий…

Мне не труд­но далась бы наука
Под­жи­дать мате­ро­го тура.
Вот — я чув­ствую гиб­кость лука,
На пле­чах моих бар­со­ва шкура…

Харак­тер­ный при­мер ски­фов в рус­ском наци­о­на­лиз­ме кон­ца сто­ле­тия — рез­ная рама живо­пис­но­го полот­на Ильи Репи­на «При­ём волост­ных стар­шин импе­ра­то­ром Алек­сан­дром III во дво­ре Пет­ров­ско­го двор­ца в Москве» (1884). Сама кар­ти­на явля­ет­ся про­грам­мой прав­ле­ния Алек­сандра III, вопло­щён­ной в живо­пи­си. Рез­ная рама же укра­ше­на моти­ва­ми скиф­ско­го искус­ства. На ней хоро­шо про­сле­жи­ва­ет­ся скиф­ский зве­ри­ный стиль. Осно­ва орна­мен­та — сце­на тер­за­ния оле­ня гри­фа­ми, вдох­нов­лён­ная веща­ми из Алек­сан­дро­поль­ско­го кур­га­на, рас­ко­пан­но­го Алек­сан­дром Люцен­ко в 1855–1856 годах.

«При­ём волост­ных стар­шин импе­ра­то­ром Алек­сан­дром III во дво­ре Пет­ров­ско­го двор­ца в Москве». Илья Репин. 1884 год

Архео­лог и спе­ци­а­лист по скиф­ской куль­ту­ре Андрей Юрье­вич Алек­се­ев отме­чал, что скиф­ство как идей­но-худо­же­ствен­ное тече­ние «син­те­зи­ро­ва­ло импе­ра­тив рус­ско­го мес­си­ан­ства и поэ­ти­за­цию „восточ­ной“ состав­ля­ю­щей рус­ско­го наци­о­наль­но­го характера».

Рус­ская твор­че­ская интел­ли­ген­ция вос­при­ни­ма­ла ски­фов не как исто­ри­че­ских пред­ков (в отли­чие от Забе­ли­на), а как оли­це­тво­ре­ние наци­о­наль­ной идеи, обос­но­ва­ние соб­ствен­ной особенности.

Иван Бунин писал:

«Ски­фы! К чему такой высо­кий стиль? Чем тут бахва­лить­ся?… Отку­да вы взя­ли, что мы анти­по­ды Евро­пы? Туча мон­голь­ская про­шла над нами, но это была лишь туча, и чёрт дол­жен поско­рее убрать её без остат­ка. Нет, рус­ские всё-таки евро­пей­цы, а не монголы!».


Под­во­дя неко­то­рый итог, сто­ит ска­зать, что ски­фы дей­стви­тель­но про­жи­ли увле­ка­тель­ную жизнь — после сво­е­го исчез­но­ве­ния. Ред­кий народ может похва­стать­ся таки­ми похож­де­ни­я­ми. Хотя… древ­ние арии, кель­ты, брит­ты, викин­ги, рим­ляне? Наци­о­на­лиз­му нуж­ны пред­ки, слав­ные в битвах.

В пер­вые годы совет­ской вла­сти ски­фы про­па­дут, уто­нув в иде­ях интер­на­ци­о­на­лиз­ма и фор­ма­ци­он­ной тео­рии, но сно­ва вос­пря­нут из пеп­ла в после­во­ен­ные годы во вре­мя ново­го подъ­ёма пат­ри­о­тиз­ма. На этот раз уже в тру­дах ака­де­ми­ка Бори­са Рыба­ко­ва, кото­рые в науч­ном плане не силь­но будут отли­чать­ся от рабо­ты Забе­ли­на. Потом и об этом на вре­мя забу­дут, до кри­зи­са 1990‑х годов. Види­мо, Рос­сии ино­гда все ещё нуж­ны скифы…


Читай­те так­же «Gusli, vera, niet hodakov. Как ино­стран­цы изу­ча­ли рус­ский язык до рево­лю­ции». 

Поделиться