«На улице светит солнце, куда-то спешат люди, разговаривают, спорят, а я одиноко сижу у окна и смотрю на них. Не радует меня свет солнца, ничто не радует… Мне уже скоро 28 лет, проходит молодость, лучшие годы жизни. Боюсь, что скоро стану злой старой девой» — такое письмо опубликовали в одном из номеров «Работницы» за 1988 год. «Мне 28 лет, девушка, наверное, за меня не пойдёт, а одинокая женщина моего возраста, может быть, и согласится…» — вторит ей со страниц «Крестьянки» одинокий мужчина.
Если бы эти двое жили сейчас, найти друг друга им было бы куда проще. Однако в доцифровую эпоху людям требовалось приложить гораздо больше усилий — как минимум нужно было добраться до почты, чтобы отправить письмо. Или выдержать соперничество с поджарыми хулиганами, если вы парень и оказались на танцплощадке.
VATNIKSTAN рассказывает о том, как знакомились и влюблялись граждане Страны Советов.
Брачные объявления
Такие объявления получили широкое распространение в СССР во второй половине 1970‑х. В позднем СССР намечалась тенденция к постепенному ухудшению демографии, а статистика разводов становилась всё более печальной. По данным Росстата, в 1960 году соотношение свадеб к разводам на тысячу человек составило 12,5 к 1,5; к 1975-му количество свадеб снизилось, а разводов стало в три раза больше — 11,1 к 3,6.
Отвечая на вызовы времени, в 1977 году бюро Московского городского комитета КПСС и исполком Моссовета выпустили постановление «О состоянии и мерах по улучшению демографической обстановки и стимулированию естественного прироста населения Москвы». В городе был создан Отдел по вопросам семьи и брака, который принял решение открыть публикацию брачных объявлений в местной прессе.
Инициатива прижилась не только в московской печати. Например, в фильме «Одиноким предоставляется общежитие» (1983) героиня Натальи Гундаревой ищет женихов своим соседкам по общежитию в газетах: Rīgas Balss (вечерняя газета в Риге), «Неделя» (московское издание) и «Вечерняя Алма-Ата».
В Rīgas Balss раздел объявлений о знакомстве был довольно обширным. Сюда же следует добавить несколько объявлений из отечественного «Бюллетеня брачных объявлений», который появился на закате СССР.
В заявках от мужчин очень часто встречается желание найти женщину на 5–10 лет младше, часто — стройную. Некоторые предъявляют требования и к возрасту возможных детей. Например:
«Хотелось бы познакомиться со стройной симпатичной девушкой 26–32 лет. Мне 37 лет, рост 170 см, не пью и не курю, женат не был, люблю природу, книги, серьёзную музыку. Ценю в людях честность, скромность, доброту, надёжность. Просьба присылать фотографию».
«Мне 42 года, рост 167 см, непьющий, радиотехник, серьёзный, с чувством юмора, люблю музыку, стихи, занимаюсь разными самоделками по дому и хозяйству, согласен жить в селе, хочу познакомиться с женщиной 25–30 лет, можно с детьми, но не старше 6 лет, хорошей и аккуратной хозяйкой с добрым и мягким характером».
«Молодой человек желает познакомиться с красивой девушкой не старше 27 лет, брюнеткой, ростом не выше 165 см, размер одежды 44–46, ранее в браке не состоявшей, имеющей высшее образование и желающей создать семью, желательно имеющей условия для совместной жизни. Просьба обязательно присылать фотографию».
Находились и те, кто не предъявлял практически никаких требований к внешности и интересам партнёра. Более того, себя оценивал невысоко:
«Высокая женщина 31 года, рост 174 см, не считает себя привлекательной, общительная, имеет квартиру и желание создать семью».
«Москвич (25 лет, рост 160 см), скромное мнение о своей внешности, фигура подросткового типа, познакомится с девушкой соответствующего возраста».
И в мужских, и в женских объявлениях особый акцент делался на наличие жилплощади:
«В возрасте 51 года трудно изменить своим привычкам, но можно изменить стиль семейной жизни. С такой целью ищет спутницу жизни инженер, мужчина высокого роста, располагающий дачей в Подмосковье, но не имеющий возможности принять избранницу».
«Любовь к песне, искусству характерны для привлекательной блондинки 48 лет (рост 158 см), живущей в Москве с мамой в однокомнатной квартире, но это не мешает её увлечению вязанием, кулинарией, что должно быть оценено будущим супругом, желательно мужественной профессии».
Нашлось два необычных объявления. Первое — предельно лаконично:
«Хочу познакомиться с мужчиной неугомонного нрава, 35–40 лет».
А вот трогательное письмо, отправленное в редакцию заботливой дочерью одинокой женщины:
«Я ищу себе папу, а для мамы хорошего друга жизни. Мама овдовела в 1967 году, осталась одна с тремя детьми. Теперь мы все взрослые: сестра и брат обзавелись семьями, я тоже собираюсь замуж, и моя добрая мама остаётся совсем одна. Хочу, чтобы маме написал хороший добрый человек — высокого роста, не ниже 175 см, с приятной внешностью, 45–50 лет, непьющий. Моя мама — красивая женщина, ей 47 лет, рост 166 см, материально самостоятельная».
Стоит отдельно упомянуть Омскую службу знакомств, которая подходила к составлению текстов несколько иначе. В статье «Рецепт от одиночества», опубликованной в июльском номере «Работницы» за 1987 год, приводится несколько цитат из таких объявлений: «Мне кажется, фильм „Странная женщина“ немного и про меня», «Не люблю приземлённости, мне нравится лес и дождь», «Тургеневская женщина — мой идеал» и так далее. Омичам это явно нравилось:
«Какие письма приходили на эти объявления! Девушке, которая любит лес и дождь, незнакомые люди писали: „Ваше объявление запало мне в душу. Раньше мне казалось, что все женщины нашего времени меркантильные, расчётливые, предприимчивые. А теперь я думаю, может, ошибался? Может, за резкой внешней оболочкой у них скрывается такая же тонкая душа, как у вас?“»
Брачные объявления печатали не везде — традиционные «Крестьянка» и «Работница» от таких публикаций отказывались. Так, в майском номере «Крестьянки» за 1986 год в статье «Чтобы не разминуться» редакция обращается к своим читателям:
«Что же касается просьб о знакомствах, действительно, в редакцию поступает их много. Мужчины и женщины просят переслать их письмо одинокому человеку, подходящему по возрасту, соответствующему таким-то и таким-то требованиям… [Мы] вынуждены категорично, со всей определённостью ответить тем, кто обращается за помощью такого рода: редакция не считает вправе взять на себя функции службы знакомств… Пересылая чьё-то письмо неизвестному человеку, берёшь на себя ответственность за рекомендацию… А вдруг человек, претендующий на доверие и нарисовавший себя в письме чуть ли не ангелом… женат и написал слёзную просьбу просто ради шутки?»
В июльском номере того же года «Работница» назвала «газетные» знакомства «нетрадиционными». Сейчас, в эпоху Тиндера и социальных сетей, такое определение вызывает улыбку:
«Мы стали именовать традиционным способом знакомства любое: на студенческой скамье или в заводском цеху, в доме отдыха или в турпоходе, на остановке запоздавшего трамвая или в магазинной очереди. Любое, лишь бы без посредничества нового типа. Если же завяжется перспективная переписка по адресу из приложения к газете „Ригас баллс“, тогда способ знакомства будет нетрадиционным».
Насколько брачные объявления способствовали улучшению демографической ситуации в позднесоветскую эпоху — сказать сложно. Согласно сухим данным Росстата, сама по себе матримониальная статистика за период 1970–1980‑х стала ещё тревожнее: к 1991 году соотношение заключённых браков к разводам на тысячу человек составило 8,8 к 4,0 — ситуация стала хуже, чем в конце 1970‑х.
Заявки, опубликованные в прессе, хоть и открывали новые возможности для знакомства, однако вовсе не гарантировали счастливого финала для таких историй. Существовала большая вероятность, что податель объявления укажет неправдивые сведения о себе. Даже если вся информация указывалась добросовестно, не было никакой уверенности, что, встретившись лично, одинокие горожане действительно понравятся друг другу. На успех романтического предприятия могло влиять множество не зависящих друг от друга факторов, от личных «пунктиков» до вмешательства родителей.
Свахи
Сводничество в Союзе не приветствовалось. Более того — ассоциировалось с проституцией и содержанием притонов. Согласно постановлению ВЦИК от 1 июня 1922 года «О введении в действие Уголовного Кодекса РСФСР» сводничество каралось лишением свободы на срок от трёх лет, с конфискацией всего или части имущества. Позже, в 1974 году, меру наказания увеличили до пяти лет.
Однако сводни никуда не делись. В СССР первые упоминания о «профессиональных» свахах в прессе и массовой культуре появились лишь в эпоху застоя — примерно тогда же, когда в газетах начали публиковать брачные объявления. Часто советские сводницы искали пару своим клиентам по этим же газетным заявкам.
«Одиноким предоставляется общежитие» (1983) — пожалуй, самый известный советский фильм о работе такой свахи. Ещё один яркий пример — эпизод с Лией Ахеджаковой из ленты «Москва слезам не верит». В статье «Как на свете без любви прожить» «Работница» вспоминает эти кинокартины и сетует на то, что работу свах в Союзе не ценят — а зря:
«Женщина с символическим именем Вера и с не сложившейся личной жизнью — героиня новой ленты „Одиноким предоставляется общежитие“. Фильм о странном увлечении, которому Вера отдает всё свободное время, все силы щедрой на добро души. Что же это за хобби? Сватовство. Подыскивает Вера соседкам женихов. Ради этого ведёт грандиозную переписку, „обрабатывая“ брачные объявления из разных газет страны. И с её лёгкой руки в текстильном городке одна за другою гремят весёлые свадьбы.
А вспомните, как в нашумевшем фильме „Москва слезам не верит“ замотанная сотрудница Дома культуры, роль которой исполняет Лия Ахеджакова, перебирает анкеты потенциальных женихов и невест — и вдруг из особого расположения к посетительнице, директору фабрики лезет в сейф за анкетами самыми лучшими, отложенными.… В зале оживление: „Нет. вы посмотрите, и тут дефицит порождает блат?“ Смешно? Не знаю, как вам, а мне почему-то не смеялось. Потому что хлёсткие сценки бросали ироническую тень на суть, смысл едва начатых поисков.
Любое начинание, пока оно становится на ноги, гораздо легче поставить под сомнение, нежели выверить, укрепить и усовершенствовать… Кто подсчитал, сколько ещё семей могло быть создано, сколько одиноких людей смогли бы обрести счастье супружества, отцовства и материнства благодаря помощи общества, окружающих, нас с вами? Помощь насущна! — подтверждают опросы. Насущна! — подтверждает статистика».
«Крестьянка» не разделяет энтузиазма «Работницы». В майской статье 1984 года «Чтобы не разминуться» редакция отвечает всем желающим помочь одиноким людям:
«Активность вмешательства в чужую личную жизнь, не подкрепленная тактом и соответствующими знаниями, — штука опасная. Нельзя это дело упрощать. Уж больно тонкая, штучная работа, не каждому по силам. Особая чуткость тут требуется, особая интуиция… Вы предполагаете вмешиваться в судьбы незнакомых людей? А вдруг нанесёте душевную травму?»
Опасения «Крестьянки» действительно небеспочвенны — тревогу по этому поводу фиксирует и художественная культура. В «Одиноким предоставляется общежитие» одна из «клиенток» Веры так и не находит счастья в браке — муж оставляет её одну с ребенком. Вера обещает поговорить с нерадивым супругом. Дальнейшая судьба брошенной женщины остаётся неизвестной — в фильме так и не показали, удалось ли спасти распавшийся брак. Несмотря на обещания сводницы, без пары остаётся скромная девушка Маша. «Ты главное надейся, жди!» — говорит ей Вера, уезжая в свадебном кортеже в конце фильма. Одна из девушек, провожая Веру, произносит: «А я читала — электронную сваху изобрели…»
Но к самой идее машинной сводни — до её практической реализации пока ещё очень далеко — некоторые советские граждане относились с нескрываемым подозрением. Здесь уместно вспомнить юмористический рассказ Николая Елина «Электронная сваха», опубликованный в сатирическом сборнике «Ошибки Мефистофеля» 1984 года.
Автор рассказывает историю о разработанной в конструкторском бюро машине «ЭС‑1», которая способна подобрать спутника жизни любому желающему всего за пять минут.
Главному герою доверяют испытать новое изобретение. Указав в пожеланиях к избраннице знание иностранного языка и свидетельство о сдаче норм ГТО, испытуемый получает в спутницы жизни замужнюю библиотекаршу института с двумя детьми, которая на 15 лет старше его. Начальник отдела обвиняет несчастного в разрушении семьи и увольняет с работы.
Хотя рассказ написан в нарочито «лёгком» жанре, всё же нельзя не обратить внимание на то, что идея некоего прото-Тиндера показалась писателю подозрительной даже на уровне юмористической фантазии.
Первая официальная служба знакомств появилась в Екатеринбурге в 1979 году. Организовала её Валентина Хаминова, работавшая на тот момент председателем женсовета на одном из предприятий. В одной из газет она создала рубрику «Соло для двоих» — там публиковались первые анкеты её клиентов. Так появилась «Ромашка» — служба знакомств, получившая официальный статус только в 1983 году — деятельность организации долго отказывались признать законной.
Танцы и дискотеки
После 1917 года в советском государстве стала формироваться новая культура молодёжного досуга — сначала стихийно, а затем со всё более пристальным вниманием со стороны государства. Причиной тому стала отнюдь не забота о новом поколении, а потребность в контроле над ним. Формирование новой коммунистической морали затрагивало в том числе и половой вопрос. Поэтому практики общения молодых людей пытались регламентировать и подчинить строгим правилам.
Так, в работе советского психиатра Арона Залкинда «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата» (1924) сказано, что «половое должно во всём подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всём его обслуживая». Согласно Залкинду, знакомства мужчин и женщин должны были происходить в основном в трудовом коллективе, в комсомольской и партийной ячейке, на субботнике.
После революции начали появляться многочисленные молодёжные клубы, где проводились собрания, лекции и, конечно же, танцы. Или, как их ещё называли, «балешник». Ряд авторов порицали флирт на молодёжных сборищах. Тот же Залкинд пишет, что в любовные отношения «не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально полового завоевания». Считалось, что западные танго, тустеп и фокстрот «направлены на самые низменные инстинкты» и являются «салонной имитацией полового акта».
«Общественно порицаемые» танцы организовывались на домашних вечеринках. Они не требовали большого пространства, в отличие от «разрешённых» кадрили и польки-тройки. На вопрос о том, можно ли организовывать домашние вечеринки с танцами, газета «Смена» за 1926 год (№ 3) отвечает: «Если вечеринка сопровождается пьянкой, флиртом — то это уже отрыжка старого быта…» А какой же фокстрот без флирта? Советский анекдот конца 1920‑х гласил:
«Муж — жене о фокстроте: мы с тобой этим уже 20 лет занимаемся, только в постели и лёжа».
Идеологи искали новые танцевальные формы. В книге историка Наталии Лебиной «Мужчина и женщина: тело, мода, культура» упоминается статья «Смерть тустепам», опубликованная в 1924 году в «Смене». Автор материала предлагает танцующим в комсомольских клубах под музыку песни «Смело, товарищи, в ногу» исполнить танец «За власть Советов», в ходе которого те должны импровизированно изображать «все периоды борьбы рабочего класса».
В 30‑е танцующим тоже приходилось несладко: по словам Лебиной, в пылу озабоченности «подрывной деятельностью иностранных разведок» танцплощадки окрестили «щелями для шпионов». В 1938 году ЦК ВЛКСМ провел проверку клубов в Москве и Ленинграде. Вывод был сделан следующий: «Пользуясь отсутствием контроля, различные вражеские элементы на танцплощадках занимаются прямой антисоветской работой, часто пытаются разлагать молодёжь».
Знакомились на танцах и в непростое военное время. Примером тому является песня «Случайный вальс» (1943), стихи для которой в 1942 году написал советский поэт Евгений Долматовский:
«Танца вечная погоня
Удивительно легка,
И лежит в моей ладони
Незнакомая рука…»
Сам Долматовский вспоминает:
«Стихотворение это я написал почти с натуры… Стоит воинской колонне остановиться на ночёвку в прифронтовом селе или городке, и вот уже возникают знакомства, и откровенные разговоры, и влюблённость, и всё это носит грустный и целомудренный характер; а рано-рано — расставание, отъезд… Даже в заголовок стихотворения я вынес то, что крупными неуклюжими буквами было выведено на листах бумаги, прикреплённых к дверям школы: „Танцы до утра“. Подобные объявления зазывали молодёжь в те времена…»
В послевоенное время поощрялось проведение школьных балов-маскарадов, приуроченных к какому-либо празднику. Так как с 1943 по 1954 год в СССР была установлено раздельное обучение, то мероприятие, на котором собирались ученики обоих полов, становилось настоящим событием.
Именно на таком новогоднем балу знакомятся герои фильма «Здравствуй, Москва» (1945). Воспитанник ремесленного училища и поэт Коля Леонов, приглашая на танец школьницу Таню Никанорову, поясняет: «Понимаете, будь я в штиблетах, я бы не стал к вам приставать. Но поскольку я в валенках, мне же неудобно других приглашать. А вы как раз тоже в валенках — давайте станцуем!» Таня не может отказаться от такого галантного приглашения и подаёт руку неожиданному кавалеру.
До начала 1960‑х общественные танцевальные площадки, находившиеся в клубах, парках и домах культуры, строго контролировались. Мужчины и женщины часто собирались в отдельные группы. На вечер могли пригласить конферансье, который объявлял название каждого танца. Весь процесс напоминал дореволюционный бал. Так боролись со стилягами, которые отличались не только яркой одеждой, но и «неприличными» танцевальными па.
В книге «Стиляги. Как это было» авторы Юрий Коротков и Георгий Литвинов цитируют воспоминания посетителя Мраморного зала ДК имени Кирова — одной из самых крупных на тот момент площадок Ленинграда.
«На танцах раз — и запретили джазовую музыку. Па-де-катр танцуйте, па-д-эспань. Такие танцы бальные — я их до этого никогда не знал. Польку танцуйте. В Мраморном зале ДК имени Кирова на Васильевском острове собирался весь молодняк.
Объявляли: медленный танец. Это танго было. И тут надо было уже шустрить насчёт девочек и прочего… В центральной части [зала] собирался общегородской молодняк… Левая часть „принадлежала“ курсантам, в основном морским. А в правом зале собирался Васильевский остров. Самая шпана была там. Тут надо было разбираться, чтобы морду не набили, если ты не ту девушку взял».
Западные танцы ассоциировались с половой распущенностью. Многие советские люди настороженно относились к посещению танцевальных площадок, которые расценивались как некие рассадники «низких нравов» и «дешёвых страстей». Вопреки запретам, ставшие популярными в 1950‑е буги-вуги и рок-н-ролл не покидали танцплощадок и уж тем более — домашних вечеринок. Запрет на эти танцы был снят только в середине 1960‑х.
В начале 70‑х, ввиду отсутствия ограничений, танцевальные стили смешались в один, «быстрый танец», который каждый танцевал как умел. Самая интересная часть вечера — «медляки» или «танцы-обжиманцы». Исполняли их под песни Ободзинского, ВИА «Весёлые ребята», «Поющие гитары» и инструментальную версию «The House Of The Rising Sun» группы The Animals. Танец был несложным и напоминал переступание с ноги на ногу, иногда — поворот. Рука парня на талии девушки, ладони девушки — на плечах спутника. Близость партнёра, прилив романтических чувств, и всё это — в полумраке танцплощадки.
О танцплощадках 70‑х пользователь ЖЖ lenny_van_ross вспоминает:
«…в то время музыку исключительно играли „лабухи“ — молодые ребята, организовавшиеся в ВИА (вокально-инструментальный ансамбль, или, как мы их ещё называли, бухально-наливально-выпивальный ансамбль). Лично я помню только пару вечеров, когда танцы проходили мирно и без приключений. Если вдруг всё было тихо-мирно, драка могла возникнуть сразу после танцев, как правило из-за девушки. Мы же были „правильные“ пацаны, и подраться за девушку было делом чести. Девушкам, кстати, тоже очень нравилось, когда из-за них дрались. Более того, девушки достаточно часто эти драки и провоцировали!
Тогда принято было классифицировать девушек на тех, кто пришёл на танцы в бюстгальтере или без него. Вторых на танцы приглашали гораздо чаще. Прийти на танцы без бюстгальтера — это был вызов, наши „правильные“ пацаны его полностью поддерживали».
Дискотеки стали появляться где-то в начале — середине 1980‑х годов. Там работал диджей, который ставил музыкальные записи. В фильме «Маленькая Вера» (1988) обстановка и атмосфера дискотек этого периода передана в полной мере: огороженная асфальтированная площадка с лавочками, гирлянды разноцветных огней, толпа свободно танцующих парней и девушек, одетых кто во что горазд.
Знакомства происходят без особых церемоний. Без стеснения, с безразличным видом герой фильма подходит к девушке: «Гуляем? — Я на танцах». Пара на вечер готова. Дальше — стихийная драка и вмешательство милиции.
Один из свидетелей тех лет так рассказывает о дискотеках 80‑х и тонкостях знакомства с девушками:
«Сервировка столов состояла из пары бутылок сухого вина типа „Медвежья кровь“, вазочки конфет, мясного салата неизвестного содержания, минеральной воды „Боржоми“ и тому подобное.
Первая часть дискотеки тематическо-идейно-политическая, про какую-нибудь рок-группу типа „Пинк флойд“ или „Лед зеппелин“ и её вкладе в борьбу за свободу темнокожих или против агрессии США во Вьетнаме.
Вторая часть, собственно, танцульки с тестированием в „медляках“ девушек на „прижимаемость“ и „снимаемость“. Подпольные заказы нормального спиртного и какой-нибудь дополнительной жратвы, рост градуса общения, определения партнёрш для „провожания“ и более.
Если всё складывалось хорошо, уходили с дискотеки с симпатичной девушкой, без драки со сторонниками „Пинк флойда“ в деле борьбы за свободу темнокожих. Апофеоз: ты с симпатичной девушкой оказываешься в постели у себя или у неё дома. И если всё хорошо сложилось, то остальную жизнь вы проведёте вместе, если судьба не разлучит вас».
Курортные романы
Первым широко известным курортным романом послереволюционного времени можно назвать отношения Фанни Каплан и младшего брата Владимира Ленина. В 1917 году Временное правительство открыло в Евпатории санаторий «Дом каторжан», куда отправлялись поправить здоровье бывшие политзаключённые.
Летом того же года туда поехала освобождённая Каплан, десять лет находившаяся на каторге за покушение на местного генерал-губернатора Сухомлинова. В приёмном отделении санатория уездный врач Дмитрий Ульянов, который вёл учёт новоприбывших, обратил внимание на молодую девушку. Началу их отношений, вероятно, способствовало и то, что «Доме каторжан» царили свободные нравы.
По словам евпаторийского краеведа Павла Хорошко, помимо вечеров с концертами и диспутами, политкаторжане организовывали «афинские вечера», где свобода взглядов распространялась и на сексуальные отношения.
Отношения Каплан и Ульянова-младшего были недолгими. Хорошко рассказывает:
«Их роман вполне мог закончиться свадьбой, если бы в их отношения не вмешались партийные товарищи. Эсеры не хотели, чтобы их соратница в это революционное время перешла в лагерь политических конкурентов — стала женой брата лидера большевиков! Фанни просто попала под жёсткий прессинг своих товарищей и боевых подруг и в конце концов брачному союзу предпочла революционную борьбу».
Вскоре на санаторно-курортное лечение начнут направлять крестьян и рабочих. В 1920 году выйдет декрет «Об использовании Крыма для лечения трудящихся». В конце 1920‑х на южном берегу полуострова откроют более 10 тысяч курортных мест. Правда, пребывание в санатории мало напоминало романтическое приключение. Врачи-курортологи видели здравницы лишёнными «буржуазных излишеств», функциональными и имеющими исключительно лечебную функцию. Среди развлечений были кружки кройки и шитья, ликвидации безграмотности, музыкальные и драматические кружки. Иногда устраивались киносеансы.
Тем не менее историк Людмила Кузнецова рассказывает, что работников санаториев и зон отдыха не раз уличали в проституции. Так, 9 января 1928 года члены ВКП(б) в Сочи обсуждали вопросы о чистке аппарата и курортных учреждений. Среди прочих «чуждых элементов», «бывших офицеров», «антиобщественников» и «бывших дворян» упоминалась некая Гаврилова — служащая на Мацесте, которая «занималась проституцией с больными санатория».
В первой половине 30‑х вернулось представление о санатории как о месте, где царят свобода и гедонистические удовольствия в роскошных интерьерах. Курортные романы появляются и в кино: так, в фильме «О странностях любви» (1936) две девушки, приехавшие на отдых в Крым, беззаботно гуляют по морскому побережью и знакомятся с молодыми людьми.
Тема курортных романов появляется в кинокартинах и в послевоенное время — в ленте «Безумный день» (1956) незадачливый завхоз попадает в щекотливую ситуацию, выдавая себя за мужа спортсменки Клавы Игнатюк. В таких фильмах герои не борются с врагами, не повышают сознательность, а просто наслаждаются отдыхом, знакомятся и влюбляются. Знакомились на курортах и видные государственные деятели. Так, нарком внутренних дел Ежов встретил свою вторую жену, Евгению Гладун, на лечении в Сочи.
Курортным романам способствовало то, что в СССР в дома отдыха ездили поодиночке, без семьи. Если супруги работали в разных учреждениях, то они не могли получить путёвки в один и тот же санаторий. Влюбляться «предпочитали» на всесоюзных курортах — от дома далеко, знакомых не встретишь. В местных санаториях, принадлежавших заводу или фабрике, собирались люди, которые знали друг друга по работе — в случае возникновения интрижки репутация отдыхающего могла серьёзно пострадать.
Женатому человеку романтическое увлечение грозило проблемами в профессии, товарищеским судом и лишением партбилета. В архиве санатория Усть-Качка Пермской области Людмила Кузнецова нашла воспоминания бывших работников лечебного учреждения. Сотрудники рассказывали, как двое отдыхающих были отправлены домой раньше срока окончания путёвки за «нарушение санаторного режима» — курортный роман. О поведении «нарушителей» руководство санатория сообщило по месту их работы.
Там же Кузнецова обнаружила историю, как в 1948 году сторож Смирнова была уволена, а сторож Тулаева получила выговор за то, что они в ночь с 8 на 9 апреля 1948 года «пригласили к себе 2‑х молодых людей с балалайкой, забрались в комнату к директору и проводили там время». В 1953 году санитарки Ончукова и Жуланова были сняты с работы за «организацию пьянок на дому с больными».
Романам на отдыхе мешал строгий график санаториев — зарядка, процедуры, массаж, бассейн и прочее. По возвращении домой человек обязан был вернуть в поликлинику курортную карту, где были указаны все пройдённые процедуры. В случае наличия пропусков в выдаче путёвки в следующий раз могли отказать. Ещё один недостаток советских санаториев (впрочем, как и гостиниц по всей стране) — ночевать в одном номере вместе можно было только зарегистрированным супругам. В ином случае гости отдыхающих должны были разойтись не позднее 23 часов.
Иногда сотрудники жалели влюблённых. В «Хрониках московского быта» бывший директор театра Романа Виктюка Александр Покучаев вспоминает:
«…нам сказали: „Есть один номер наверху — хозблок. Можете пользоваться им, берём под свою ответственность. Но если туда зайдут — мы вас сразу попросим“. И мы вели себя как мыши — чтобы ни скрипа, ни звука!»
По путёвкам ездили не все. Часто в отпуск отправлялись «дикарями». Снимали за небольшую плату «угол» у местных жителей или жили в палатках. «Дикарский» курортный роман показан в комедийном фильме «Три плюс два» (1963), где три молодых человека встречаются на крымском берегу с двумя девушками. История начинается со ссоры и дележа места для отдыха, а заканчивается «двойным» романом: ветеринар Рома Любешкин влюбляется в актрису Наташу, а цирковая артистка Зоя заводит отношения с дипломатом Вадимом.
Как правило, по приезде на место отдыха советские граждане испытывали настоящий культурный шок. Из серых трудовых будней человек попадал в рай: тёплое море, пальмы, пиво и шашлыки на набережных, да и танцы, качественно отличавшиеся от мероприятий в родном ДК. И, конечно же, курортные пляжи, заполненные полуобнажёнными людьми, сидящими практически бок о бок. На отдых и мужчины, и женщины старались надеть всё самое лучшее. Так, героиня Людмилы Гурченко в фильме «Старые стены» (1973) в тёплый южный вечер гуляет в плотном деловом костюме — жарко, зато красиво.
Резкое погружение отпускников в неожиданную, непривычную среду с тёплым морем и палящим солнцем демонстрирует сцена из самого известного советского фильма о коварстве курортного романа — «Любовь и голуби» (1984). Главный герой, работник леспромхоза Василий Кузякин, отправляется в отпуск и, переступая порог дома, сразу падает в море.
На отдыхе он заводит интрижку с внезапно встретившейся коллегой — сотрудницей отдела кадров того же леспромхоза Раисой Захаровной, которая выбирает ему галстуки на местном рынке и рассказывает о телекинезе. Головокружительная любовь впоследствии оборачивается разочарованием и чувством вины. Фильм не теряет актуальности до сих пор — мимолётность курортного романа, срок жизни которого обычно заканчивается вместе с отпуском, печалит и очаровывает одновременно. Масштаб этого явления и кратковременность отпускных отношений демонстрирует следующий анекдот:
«В поезде Адлер — Москва в одном купе едут три женщины, делятся воспоминаниями об отдыхе. Одна говорит: „Приеду и всё расскажу мужу!“ Вторая парирует: „А я мужу ничего не скажу!“ Третья женщина промолчала и подумала: „Вот это память!“»
Больше о курортах в СССР читайте в текстовой версии подкаста «Всё идёт по плану».
От школы до колхоза: романтика повседневности
Нельзя обойти стороной и те знакомства, которые происходили в привычной бытовой среде — например, на работе и учёбе. Невозможно отследить все места и способы знакомства, но можно выделить несколько интересных примеров.
В первую очередь стоит рассказать про учебные заведения. Историк Александр Рожков в книге «В кругу сверстников. Мир молодого человека в советской России 20‑х годов» приводит множество рассказов и цитат студентов того времени:
«Когда я был рабочим, меня интеллигентные девчата отталкивали, принимали меня за нуль, делённый на бесконечность, а это каждого заденет за сердце, ну, я и решил отомстить, из желания мщения я и стал учиться. Теперь они мне доступны, и я мщу. Теперь, когда с каждым годом я лезу всё выше по тарифной сетке, то мне становятся доступными даже те, о которых, будучи рабочим, я не смел и мечтать».
«В школах профессиональных принят флирт, особенно отличаются ИЗО (художественные вузы. — Прим.); товарищества нет, и это влияет разлагающе. На предметах любовные записки, в мастерских — томные глаза и соответствующие беседы».
Раздельное обучение, существовавшее в советских школах с 1943 по 1954 год, показало, что с флиртом и любовными записками следует смириться. Георгий Андреевский в книге «Повседневная жизнь Москвы в Сталинскую эпоху. 1930–1940‑е годы» указывает: без девочек мальчишки быстро «дичали», дрались, в их дисциплина и успеваемость ухудшались. Примечательно, что исправить ситуацию помогли совместные танцевальные вечера.
Оказалось, что попытка препятствовать любовным отношениям в ученической среде была неверным решением: романтика не просто была естественной, но и помогала оздоровить отношения в коллективе. Первые школьные влюблённости часто влияли на учащихся позитивно: кого-то из них они подтолкнули к работе над собой. В декабрьском номере «Крестьянки» за 1988 год опубликовано письмо, которое вызывает смешанные чувства:
«Мне 13 лет, и я самолюбива, зла, откровенна. Ребята ухаживали за мной, но, узнав мой характер, разочаровывались. Мне нравился парень, а он не обращал на меня внимания. И я решила доказать ему… Всё лето я перевоспитывалась. старалась чаще быть одна, думала. читала. Когда осенью пришла в школу, все в один голос сказали: „Что с тобой случилось? Ты стала гораздо лучше“. С этим мальчиком мы дружим уже почти полгода…»
Главной проблемой романтики в СССР оставался поиск локации, где можно встретить подходящую пару. Спутников жизни находили порой в самых неожиданных местах. Например, встретиться двум одиноким сердцам могла помочь совместная работа в комсомоле. В книге «Ты и я» (1989, составитель Антипина) можно встретить интересный рассказ молодой пары:
«До него ей предлагали руку и сердце трижды. Но безуспешно. А тут всё началось с того, что он, заместитель комсорга цеха завода, „пришёл её в комсомол агитировать“. Она не захотела, он обиделся. Потом всё-таки вступила в комсомол. Оказалось, и не только в комсомол…»
Способствовали знакомствам и колхозы. В январском номере «Крестьянки» за 1988 год было опубликовано письмо с жалобой на нехватку в колхозе рабочих рук, причём именно женских:
«Пишут вам парни, отслужившие в Советской Армии. Недавно мы уволились в запас, приехали к себе в деревню и очень удивились: там не осталось ни одной девушки! Все уехали в город искать „лёгкой жизни“. А у нас здесь такая красота! Рядом лес, речка, озеро — это невозможно описать, нужно увидеть! Мы призываем, просим приехать девушек, которые не боятся трудностей, и тех, кто хочет найти верного друга. У нас так много хороших парней!»
На сайте правительства республики Крым есть раздел с историями знакомств, которые крымчане присылали на конкурс «День, когда мы встретились». Одна из них рассказывает, что можно найти любовь на всю жизнь даже в очереди:
«В тесной приёмной заведующего РОНО заполняли анкеты, прибывшие на работу учителями выпускники педучилищ, пединститутов. В числе их был и я, выпускник Сталинского (Донецкого) пединститута. Слышу: „Помогите мне заполнить анкету, дядя…“ Мне уже шёл 27 год, никого старше вроде рядом не было. Молоденькая девушка, в белой кофточке, зелёной юбочке, с длинной косой смотрела на меня чистыми голубыми очами, как бы извиняясь… Со мной, видимо, случился тот самый солнечный удар, как у классика в одноимённом рассказе. В 1964 году мы стали мужем и женой и благодарим тот счастливый случай в приёмной РОНО».
Двух других влюблённых объединил спорт:
«Мы познакомились в 1982 году на торжественной церемонии награждения победителей и призёров соревнований, на верхней ступени пьедестала почёта. Я повернулся и спустился с пьедестала почёта, протянул руку победительнице, помогая ей подняться на верхнюю ступень пьедестала почёта, мы улыбнулись друг другу, встретились взглядом и тут… я всё понял! Я с первого взгляда полюбил эти зелёно-серые глаза! В тот день мы долго гуляли по Евпатории, зашли в кинотеатр на фильм „Москва слезам не верит“… Уже тогда, в первый вечер нашего знакомства, мы, не сговариваясь, сказали друг другу в один голос: „А давай в будущем, через много лет, мы назовём нашу первую дочь Александрой?“»
Можно привести ещё множество примеров с историями романтических знакомств советских людей в самых разных обстоятельствах: на демонстрации, в магазине, такси или «колбасной» электричке. Некоторые из этих историй у современного человека могут вызвать улыбку или недоумение.
Сейчас, в эпоху Тиндера и мессенджеров, искать друг друга стало значительно проще — не нужно просматривать газеты с брачными объявлениями, проверять почтовый ящик в ожидании писем, искать «свободных» мужчин и женщин через знакомых, высматривать свою половинку на танцплощадках под присмотром дружинников. Убил ли интернет романтику? Вряд ли. Скорее, трансформировал наше представление о ней. Возможно, когда лет через 20 вы будете рассказывать историю своего знакомства молодому поколению, ваши слова тоже будут восприняты с улыбкой или удивлением.
Читайте также, что носили и как красились в перестройку «Начёс, деним и спекуляция. Мода 1980‑х в СССР».
