«У нас какая-то повальная болезнь». Эпидемия «испанки» в России

В послед­ние неде­ли вни­ма­ние средств мас­со­вой инфор­ма­ции и обще­ствен­но­сти при­ко­ва­но к пан­де­мии коро­на­ви­рус­ной инфек­ции. Но ничто не ново под луной, и уже не в пер­вый раз наша стра­на и чело­ве­че­ство в целом стал­ки­ва­ют­ся с мас­штаб­ны­ми эпи­де­ми­я­ми. Сто­ле­тие назад по пла­не­те шагал зна­ме­ни­тый вирус «испан­ско­го грип­па», и о том, как с ним столк­ну­лась Рос­сия, мы хоте­ли бы рас­ска­зать сегодня.


Инфлюэнца, грипп, «испанка»

Про­сле­дить по древним источ­ни­кам, стра­да­ли ли люди от грип­па, слож­но — слиш­ком неопре­де­лён­ны опи­са­ния эпи­де­мий в лето­пи­сях и хро­ни­ках. Самым ста­рым слу­ча­ем, кото­рый, по мне­нию исто­ри­ков меди­ци­ны, мож­но интер­пре­ти­ро­вать как вспыш­ку грип­па, была болезнь 1173 года, охва­тив­шая Ита­лию, Гер­ма­нию и Англию. Грип­поз­ные эпи­де­мии мог­ли гулять по Евро­пе каж­дое деся­ти­ле­тие — ска­жем, в XVII сто­ле­тии опи­са­но 16 евро­пей­ских эпи­де­мий. В XVIII веке для болез­ни при­ду­ма­ли два тер­ми­на: инфлю­эн­ца (от ита­льян­ско­го сло­ва «influenza» — «воз­дей­ствие») и, соб­ствен­но, грипп (воз­мож­но, от фран­цуз­ско­го гла­го­ла «agripper» — «хва­тать», «схва­ты­вать»).

Впро­чем, стра­да­ла не толь­ко Евро­па. Все­мир­ная эпи­де­мия — пан­де­мия — 1780–1782 годов, как пред­по­ла­га­ют, нача­лась в Китае или Индии, осе­нью 1781 года были обна­ру­же­ны забо­лев­шие в Сиби­ри — в Иркут­ске и Кях­те, а летом 1782 года боль­ше поло­ви­ны насе­ле­ния Поль­ши, Гер­ма­нии, Фран­ции, Ита­лии и дру­гих стран были зара­же­ны. При­сут­ствен­ные места закры­ва­лись, в горо­дах уси­ли­ва­ли кара­ул. Пан­де­мия 1889–1892 годов, воз­мож­но, затро­ну­ла вооб­ще поло­ви­ну насе­ле­ния пла­не­ты — от Север­ной Аме­ри­ки до Австралии.

Сотруд­ни­ки аме­ри­кан­ско­го Крас­но­го Кре­ста уво­зят жерт­ву «испан­ско­го грип­па». США, Сент-Луис. 1918 год

Вспыш­ки грип­па были раз­ны­ми по мас­шта­бу, тяже­сти, смерт­но­сти и ком­плек­су симп­то­мов. Но, посколь­ку меди­ци­на про­шло­го была дале­ка от совре­мен­но­го уров­ня, выде­лить сре­ди эпи­де­мий грип­па отдель­ные виру­сы и раз­ло­жить их по полоч­кам в лабо­ра­то­рии тогда не мог­ли — да и нам сего­дня про­ве­сти такую клас­си­фи­ка­цию затруд­ни­тель­но. Поэто­му отдель­ное назва­ние «испан­ский грипп» полу­чил не бла­го­да­ря како­му-то уни­каль­но­му смер­то­нос­но­му виру­су, а в силу мас­шта­бов эпи­де­мии. Да и сам вирус «испан­ки», как выяс­ни­ли впо­след­ствии, не прин­ци­пи­аль­но отли­чал­ся от штам­мов, рас­про­стра­нён­ных сре­ди людей и сегодня.

Во вре­мя Пер­вой миро­вой вой­ны сол­да­ты ред­ко стра­да­ли грип­пом, несмот­ря на оче­вид­ные слож­но­сти сани­тар­ных усло­вий на фрон­те. И уже под конец «Вели­кой вой­ны», в 1918 году, сре­ди аме­ри­кан­ских сол­дат во Фран­ции были выяв­ле­ны пер­вые слу­чаи «испан­ки». По одной из вер­сий, они же эту болезнь и при­вез­ли из Фор­та Рай­ли в аме­ри­кан­ском шта­те Кан­зас. Дру­гие иссле­до­ва­те­ли винят в этом китай­ские тру­до­вые бата­льо­ны, при­е­хав­шие во Фран­цию, или вовсе рус­ский воин­ский кон­тин­гент из Владивостока.

Так или ина­че, Фран­ция пала пер­вой жерт­вой эпи­де­мии. Болезнь, напо­ми­нав­шая лёгоч­ную чуму с вне­зап­ным нача­лом, быст­рым тече­ни­ем и часты­ми смер­тя­ми, быст­ро дошла до Пари­жа в апре­ле, до Испа­нии, Пор­ту­га­лии, Ита­лии, Гре­ции и Север­ной Афри­ки в мае, до Англии, Гер­ма­нии и Индии в июне. В авгу­сте чис­ло забо­лев­ших ста­ло сни­жать­ся, но это была толь­ко пер­вая вол­на пандемии.

Гос­пи­таль в том самом Фор­те Рай­ли. США. 1918 год

Вто­рая вол­на нача­лась на запад­ном побе­ре­жье Афри­ки в кон­це авгу­ста 1918 года, пере­ки­ну­лась в США в октяб­ре — здесь, ско­рее все­го, вновь отме­ти­лись сол­да­ты, на этот раз вер­нув­ши­е­ся домой из Евро­пы. Болезнь пора­зи­ла все кон­ти­нен­ты, за исклю­че­ни­ем Австра­лии. При этом имен­но австра­лий­ский Мель­бурн дал старт тре­тьей волне «испан­ки» в янва­ре 1919 года, кото­рая про­дол­жа­лась боль­ше года.

Точ­ное чис­ло забо­лев­ших опре­де­лить труд­но, но счи­та­ет­ся, что их было не мень­ше 500 мил­ли­о­нов — насе­ле­ние Зем­ли при этом не дотя­ги­ва­ло до двух мил­ли­ар­дов. Погиб­ло в резуль­та­те пан­де­мии не мень­ше 20 мил­ли­о­нов, а неко­то­рые источ­ни­ки эту циф­ру дотя­ги­ва­ют и до 100 мил­ли­о­нов. Для срав­не­ния: люд­ские поте­ри всех вою­ю­щих армий Пер­вой миро­вой вой­ны оце­ни­ва­ют при­мер­но в 10 миллионов.

«Испан­кой» же болезнь ста­ла слу­чай­но — во вре­мя вой­ны цен­зу­ра не хоте­ла рас­про­стра­не­ния слу­хов об эпи­де­мии, в то вре­мя как в Испа­нии, не участ­во­вав­шей в Пер­вой миро­вой, воен­ной цен­зу­ры не было. Так пер­вые печат­ные изве­стия о мас­штаб­ном грип­пе появи­лись в мае — июне 1918 года в испан­ских газетах.

Кон­троль на вхо­де в обще­ствен­ный транс­порт — без мас­ки нель­зя! США, Сиэтл. 1918 год

На фоне других эпидемий

В Рос­сии после 1917 года хва­та­ло сво­их бед и без «испан­ки». Раз­вал ста­рых госу­дар­ствен­ных обра­зо­ва­ний, рево­лю­ция и Граж­дан­ская вой­на никак не спо­соб­ство­ва­ли улуч­ше­нию того, что при­ня­то назы­вать «эпи­де­мио­ло­ги­че­ской обстановкой».

С нача­ла 1918 года ста­ли посту­пать све­де­ния о вспыш­ках чумы вдоль побе­ре­жья Кас­пий­ско­го моря. Это была как бубон­ная чума, так и лёгоч­ная. В нача­ле 1920‑х годов вспыш­ки чумы были на Даль­нем Восто­ке, от Забай­ка­лья до Вла­ди­во­сто­ка. Более мас­штаб­ной была холе­ра, затро­нув­шая 40 губер­ний. Холер­ный виб­ри­он не любит холод, отче­го мы до сих пор слы­шим о холе­ре в жар­ких стра­нах, одна­ко в Рос­сии вре­мён Граж­дан­ской вой­ны эпи­де­мия холе­ры не пре­кра­ща­лась даже зимой 1920 года, а смерт­ность сре­ди забо­лев­ших дохо­ди­ла до 50 % и выше. Насто­я­щей ката­стро­фой стал тиф — оче­вид­цы отме­ча­ли, что чис­ло умер­ших от тифа было таким боль­шим, что мож­но было наблю­дать зале­жи тру­пов на неко­то­рых желез­но­до­рож­ных стан­ци­ях. И даже тро­пи­че­ская маля­рия про­дви­ну­лась силь­но север­нее сво­е­го при­выч­но­го аре­а­ла, смерт­ность от кото­рой ска­ка­ла от 10 до 80 % сре­ди раз­ных групп заболевших.

Про­све­ти­тель­ский совет­ский пла­кат. 1920‑е годы

Рас­про­стра­не­ние эпи­де­мий в усло­ви­ях воен­но­го вре­ме­ни не было сюр­при­зом. Вот что писа­ла сани­тар­ка Пер­вой кон­ной армии Будён­но­го по фами­лии Карская:

«Вспо­ми­на­ют­ся отдель­ные эпи­зо­ды 1919 года: тиф, бара­ки. Ране­ных и боль­ных крас­но­ар­мей­цев при­во­зят и при­во­зят без кон­ца. Не хва­та­ет ни белья, ни коек, ни меди­ка­мен­тов. Где-то близ­ко под Рыль­ском бой — насту­па­ет Дени­кин. Обслу­жи­ва­ю­щий пер­со­нал бара­ков в боль­шин­стве жен­щи­ны. Рабо­та­ем друж­но, забы­вая о сме­нах, об отды­хе. У всех одна мысль: побе­дить вошь (пере­нос­чик сып­но­го и воз­врат­но­го тифа. — Ред.), ибо она угро­жа­ет рево­лю­ции не менее чем Дени­кин. Она всю­ду, на каж­дой кеп­ке, пол­зёт по хала­ту, тре­щит под нога­ми. С ней труд­но бороть­ся, а надо: она еже­ми­нут­но выры­ва­ет бой­цов из рядов сра­жа­ю­щих­ся Крас­ной Армии. И мы рабо­та­ем и днём и ночью».

Орга­ни­зо­вать сани­тар­ные усло­вия на фрон­те — зада­ча непро­стая, о чём, напри­мер, чита­ем в при­ка­зе Саран­ско­го уезд­но­го воен­но­го комис­са­ри­а­та от 14 апре­ля 1919 года:

«В ротах запас­ных бата­льо­нов сре­ди казарм нахо­дят­ся по 2 кад­ки в каж­дой роте для помой, кото­рые сто­я­ли пере­пол­нен­ны­ми и через края уже тек­ло содер­жи­мое. Помои в кад­ки выли­ва­ют­ся небреж­но с верх­них нар остат­ки недо­еден­но­го бор­ща и недо­пи­то­го чая льют… <…> Отхо­жие места пере­пол­не­ны настоль­ко, что обра­зо­ва­лись сплош­ные кучи. Крас­но­ар­мей­цы оправ­ля­ют­ся пря­мо на полу отхо­жих мест и даже на дво­ре, так как сна­ру­жи око­ло казарм мас­са чело­ве­че­ских экскрементов».

В пала­те Кур­ган­ской город­ской боль­ни­цы. Нача­ло XX века

«Испан­ка» на таком фоне немно­го теря­лась. Тем не менее, в 1918 году, в основ­ном с лета, во вре­мя вто­рой вол­ны пан­де­мии, на местах ста­ли обра­щать вни­ма­ние на поваль­ную пнев­мо­нию с высо­ким про­цен­том смерт­но­сти. Про­ци­ти­ру­ем газе­ту «Кур­ская бед­но­та» от 10 октяб­ря 1918 года:

«В Ста­ро­ос­коль­ском уез­де сви­реп­ству­ет какая-то осо­бен­ная эпи­де­ми­че­ская болезнь, кото­рая не опре­де­ле­на вра­ча­ми. По сёлам мас­са забо­лев­ших, по убеж­де­нию вра­чей — это ост­рая инфлю­эн­ция пере­бро­сив­ша­я­ся из Воро­неж­ской губер­нии, осо­бен­но из Зем­лян­ско­го уез­да, где за послед­нее вре­мя мно­го умер­ло, не выне­ся эту болезнь».

Как мы видим, «испан­ку» не отде­ля­ли от инфлю­эн­цы (грип­па), посколь­ку болезнь про­те­ка­ла в похо­жей, но ослож­нён­ной фор­ме. Частой была пута­ни­ца и с лёгоч­ной чумой, на мысль о кото­рой наво­ди­ло кро­во­хар­ка­ние, и с кру­поз­ной пнев­мо­ни­ей, кото­рую вызы­ва­ют вооб­ще не виру­сы, а раз­лич­ные бак­те­рии. Гра­фи­ня Оль­га Сиверс, жив­шая в Пол­тав­ской губер­нии, опи­са­ла в днев­ни­ке слу­чай, когда на фоне мас­со­вой пани­ки из-за «испан­ки» она дума­ла, что её мать так же забо­ле­ла имен­но «испан­ским грип­пом» — врач после осмот­ра паци­ент­ки, одна­ко, поста­вил диа­гноз, что у неё не «испан­ка», а тифо­ид — лёг­кая фор­ма брюш­но­го тифа.

В Ижем­ских сёлах нача­лась «испан­ка». Похо­ро­ны жен­щи­ны и двух детей, погиб­ших от эпи­де­мии «испан­ки». 1918 год
Фото­гра­фия хра­нит­ся в Ижем­ском исто­ри­ко-кра­е­вед­че­ском музее Рес­пуб­ли­ки Коми

Статистика и масштабы

Ско­рее все­го, основ­ной удар «испан­ки» при­шёл с запад­ной гра­ни­цы, доволь­но рых­лой и неопре­де­лён­ной в 1918 году: мно­го све­де­ний о зара­жён­ных было из Кие­ва, в авгу­сте 1918 года про­шли сооб­ще­ния об эпи­де­мии в Моги­лёв­ской губер­нии. «Испан­ка» летом — осе­нью про­дви­га­лась с юго-запа­да на севе­ро-восток, пока не охва­ти­ла Москву.

В 1919 году Народ­ный комис­са­ри­ат здра­во­охра­не­ния под­вёл име­ю­щу­ю­ся у него на руках ста­ти­сти­ку зара­же­ния «испан­ской болез­нью» и опуб­ли­ко­вал их. «Лиде­ра­ми» сре­ди забо­лев­ших были Вла­ди­мир­ская (89710 чело­век), Вят­ская (82663), Смо­лен­ская (77324) и Там­бов­ская (76346) губер­нии. Спер­ва кажет­ся, что это не гигант­ские циф­ры, одна­ко, напри­мер, в той же Вла­ди­мир­ской губер­нии, по дан­ным пере­пи­си 1926 года, про­жи­ва­ло 1,3 мил­ли­о­на чело­век, и чис­ло забо­лев­ших «испан­кой» от это­го насе­ле­ния состав­ля­ет целых 7 %.

Гра­фик смерт­но­сти от пан­де­мии «испан­ки» 1918–1919 годов в круп­ных запад­ных столицах

Сред­няя смерт­ность от «испан­ки» была невы­со­кой, но в отдель­ных слу­ча­ях она запо­ми­на­лась, осо­бен­но когда с мест сооб­ща­ли, что люди «выми­ра­ют дома­ми». В отли­чие от пан­де­мии коро­на­ви­ру­са 2020 года, «испан­ка» дава­ла боль­шую забо­ле­ва­е­мость сре­ди людей моло­до­го воз­рас­та, что было осо­бен­но замет­но в усло­ви­ях вой­ны. Бело­гвар­дей­ский пол­ков­ник Фёдор Ему­ра­нов писал в сво­ём днев­ни­ке в декаб­ре 1919 года, нахо­дясь на Южном Урале:

«Преж­де все­го — сего­дня выбыл из строя Север­ный пар­ти­зан­ский полк. Целый полк. При­чи­на — болез­ни: тиф, какая-то испан­ка и проч. Болез­ни эти нача­лись, когда диви­зия ещё была в хох­лат­ских посёл­ках, с при­хо­дом в аулы посте­пен­но уси­ли­ва­лись, но до остав­ле­ния Джам­бей­ты, когда был ещё боль­шой про­цент здо­ро­вых, когда было кому уха­жи­вать за боль­ны­ми, поло­же­ние было снос­но, и части мог­ли даже бороть­ся с про­тив­ни­ком. Но когда оста­ви­ли Куспу и ото­шли в аулы, когда боль­ных при­шлось дер­жать око­ло себя, пото­му что обо­зы не мог­ли быть дол­го сгруп­пи­ро­ва­ны и нель­зя было боль­ных эва­ку­и­ро­вать, болез­ни так раз­ве­лись, что сла­дить с ними не ста­ло сил».

Даже когда до смер­тель­ных слу­ча­ев дело не дохо­ди­ло, «испан­ка» запо­ми­на­лась сво­ей вне­зап­но­стью. Обра­тим­ся к днев­ни­ку уже упо­мя­ну­той Оль­ги Сиверс, писав­шей в сен­тяб­ре 1918 года о ситу­а­ции в Пол­тав­ской губернии:

«У нас тут какая-то поваль­ная болезнь, веро­ят­но зане­сён­ная нем­ца­ми, они назы­ва­ют её испан­ским грип­пом. Тем­пе­ра­ту­ра повы­ша­ет­ся до 40 гра­ду­сов, чув­ству­ет­ся боль­шая сла­бость, голов­ная боль, кашель. Оба наши хуто­ра пере­бо­ле­ли этим грип­пом, но смер­тель­ных слу­ча­ев, сла­ва Богу, мало. Нас до сих пор Бог милу­ет, веро­ят­но же, пото­му, что я стро­го запре­ти­ла Марье Лео­поль­довне наве­щать боль­ных и не веле­ла нико­го пус­кать в кухню».

Палат­ки для изо­ля­ции боль­ных «испан­кой». США, Аркан­зас. 1918 год

«Испан­ку» лечи­ли в зави­си­мо­сти от симп­то­мов — так, при­ме­рять аспи­рин как жаро­по­ни­жа­ю­щее не все­гда было удоб­но, ведь «испан­ка» сама по себе мог­ла пора­жать сер­деч­но-сосу­ди­стую систе­му. Ино­гда при­хо­ди­лось обхо­дить­ся стан­дарт­ны­ми мето­да­ми: соблю­де­ни­ем постель­но­го режи­ма, пото­гон­ным лече­ни­ем. Были све­де­ния о вти­ра­нии в грудь серой ртут­ной мази с ихтио­лом и ком­прес­сом, «Изве­стия» писа­ли, что быв­ший зем­ский врач из Воро­неж­ской губер­нии лечил «испан­ку» «сали­ци­ло­вы­ми пре­па­ра­та­ми при непре­мен­ном упо­треб­ле­нии огром­но­го коли­че­ства: до 20 ста­ка­нов еже­днев­но». «Резуль­та­ты пора­зи­тель­ны», — заклю­ча­ла газе­та, но о подроб­но­стях умал­чи­ва­ла. Кре­стьяне люби­ли при­бе­гать к народ­ным сред­ствам — бане и водке.


Первое лицо государства

Совет­ская власть была вла­стью осо­бых пред­ста­ви­тель­ных орга­нов — Сове­тов. И за исклю­че­ни­ем съез­да Сове­тов, глав­ным орга­ном вла­сти в стране, с фор­маль­ной точ­ки зре­ния, был Все­рос­сий­ский цен­траль­ный испол­ни­тель­ный коми­тет. Его воз­глав­лял Яков Сверд­лов. В мар­те 1919 года он воз­вра­щал­ся в Моск­ву из Харь­ко­ва, и где-то по пути или же ещё в Харь­ко­ве забо­лел «испан­кой». 9 мар­та Сверд­лов уже был в тяжё­лом состо­я­нии, а 16 мар­та фор­маль­ный гла­ва госу­дар­ства умер.

И хотя его смерть окру­же­на слу­ха­ми, что на самом деле его отра­ви­ли по ука­зу Лени­на или что его изби­ли рабо­чие-анти­се­ми­ты, а уже от полу­чен­ных ран он скон­чал­ся, будем счи­тать, что офи­ци­аль­ная вер­сия спра­вед­ли­ва. Тем более, что ещё до это­го, осе­нью 1918 года, «испан­ка» уже про­ник­ла в Кремль, уне­ся жизнь супру­ги Вла­ди­ми­ра Бонч-Бру­е­ви­ча, вра­ча и пар­тий­но­го дея­те­ля Веры Велич­ки­ной. Вот как об этом писал её муж:

«Вера Михай­лов­на вече­ром 27 сен­тяб­ря, хотя и чув­ство­ва­ла себя не совсем хоро­шо, поеха­ла в Худо­же­ствен­ный театр. Вер­ну­лась она с недо­мо­га­ни­ем, жало­ва­лась, что её зно­бит. Тем­пе­ра­ту­ра была 37,5°. Вече­ром так­же забо­ле­ла наша няня, а доч­ка Лёля ночью мета­лась в жару. Наут­ро Вера Михай­лов­на вста­ла с тем­пе­ра­ту­рой в 38° и очень вол­но­ва­лась, что имен­но в этот день про­хо­дят ассиг­нов­ки в Нар­ком­про­се на горя­чие зав­тра­ки для школьников.

Она очень боя­лась, что без неё там зани­зят сум­мы, и она, несмот­ря на болезнь, в холод­ный вет­ре­ный день поеха­ла в про­лёт­ке в Нар­ком­прос. Отту­да она еле вер­ну­лась назад в сопро­вож­де­нии това­ри­ща. У неё была тем­пе­ра­ту­ра 40°. Сей­час же были вызва­ны вра­чи. Она бре­ди­ла и всё повто­ря­ла: „Теперь мож­но спо­кой­но уме­реть: дети будут накорм­ле­ны!“. Вра­чи опре­де­ли­ли вос­па­ле­ние лёг­ких на поч­ве „испан­ки“. Было уста­нов­ле­но дежурство.

При­е­хал извест­ный док­тор Мамо­нов, при­няв­ший энер­гич­ные меры, но заявив­ший, что это „испан­ка“ в очень тяжё­лой фор­ме и что он ни за что не руча­ет­ся. Оста­ток дня и ночь были кош­мар­ны. И Вера Михай­лов­на, и Лёля, моя дочь, и её няня были на краю гибе­ли. 29 сен­тяб­ря всем ста­ло луч­ше. Тем­пе­ра­ту­ра упа­ла, у Веры Михай­лов­ны было 37,7°, но Мамо­нов пока­чи­вал голо­вой: серд­це силь­но сдавало».

Вера Велич­ки­на (Бонч-Бру­е­вич)

Дочь Бонч-Бру­е­ви­ча и няня выжили.

А кон­спи­ро­ло­ги­че­ская вер­сия об убий­стве Сверд­ло­ва, кста­ти, свя­за­на с дру­ги­ми вос­по­ми­на­ни­я­ми Бонч-Бру­е­ви­ча, упо­мя­нув­ше­го, что Ленин посе­тил уми­ра­ю­ще­го сорат­ни­ка, несмот­ря на опас­ность нахож­де­ния рядом с больным:

«Надо было видеть, как был оза­бо­чен Вла­ди­мир Ильич. <…> В это вре­мя он уже жил в Крем­ле… Несмот­ря на пре­ду­пре­жде­ния вра­чей о том, что испан­ка крайне зараз­на, Вла­ди­мир Ильич подо­шёл к посте­ли уми­ра­ю­ще­го… и посмот­рел в гла­за Яко­ва Михай­ло­ви­ча. Яков Михай­ло­вич затих, заду­мал­ся и шёпо­том про­го­во­рил: — Я умираю…»

Похо­ро­ны Яко­ва Сверд­ло­ва. 1919 год

Какие при­чи­ны побу­ди­ли Лени­на нару­шить каран­тин, да и вер­но ли изло­жил собы­тия Бонч-Бру­е­вич, мы не зна­ем, но о том, что тай­ные поли­ти­че­ские убий­ства внут­ри пар­тий­ной вер­хуш­ки в усло­ви­ях Граж­дан­ской вой­ны — сомни­тель­ная гипо­те­за, я уже писал при раз­бо­ре заблуж­де­ний о поку­ше­нии Фан­ни Кап­лан на Лени­на.


Долой рукопожатия!

С нача­ла 1920‑х годов воен­ное вре­мя ухо­ди­ло в про­шлое, граж­дан­ская жизнь вхо­ди­ла в мир­ное рус­ло, а с ней схо­ди­ли на нет и эпи­де­мии. Нель­зя ска­зать, что это про­ис­хо­ди­ло само по себе. Вос­ста­нав­ли­ва­лись и созда­ва­лись с нуля меди­цин­ские учре­жде­ния, а неко­то­рые явле­ния, кото­рые мы сего­дня вос­при­ни­ма­ем как нор­му, были тогда в новин­ку. Имен­но поэто­му адрес­ная и спра­воч­ная кни­га «Вся Москва» за 1925 год подроб­но объ­яс­ня­ла мас­сам, что такое диспансеризация:

«Здесь умест­но оста­но­вить­ся на сущ­но­сти этой систе­мы. Её нача­ло нуж­но соб­ствен­но отне­сти к момен­ту орга­ни­за­ции помо­щи на дому. Помощь на дому есть уже брешь в ста­рой китай­ской стене лечеб­но­го дела, когда послед­нее было замкну­то в себе, при­ни­ма­ло боль­ных, когда они явля­лись, но не иска­ло их само, регу­ли­руя их при­ток. Голод, эпи­де­мии, раз­ру­ха не дава­ли воз­мож­но­сти для корен­ных ломок и пере­устройств, но как толь­ко мину­ло лихо­ле­тье, МОЗ (Мос­ков­ский отдел здра­во­охра­не­ния. — Ред.) поста­вил себе зада­чей осу­ществ­ле­ние систе­мы дис­пан­се­ри­за­ции, выки­нув лозунг: от борь­бы с эпи­де­ми­я­ми — к оздо­ров­ле­нию тру­да и быта».

Бро­шю­ра 1927 года

Когда с про­сто­ров Рос­сии исчез­ла «испан­ка», ска­зать труд­но. Как уже гово­ри­лось ранее, её мож­но было спу­тать с дру­ги­ми болез­ня­ми, и осо­бен­но с грип­пом, вызвав­шим по тем или иным при­чи­нам ослож­не­ния. По ста­ти­сти­ке умер­ших в Москве, в 1922 году от «инфлю­эн­цы и испан­ки» умер­ло 148 чело­век, в 1923‑м — 215. При этом от кори и скар­ла­ти­ны за эти два года умер­ло 2,5 тыся­чи чело­век, а от чахот­ки — боль­ше 6 тысяч.

Но кро­ме раз­ви­тия здра­во­охра­не­ния, сре­ди мер по про­фи­лак­ти­ке эпи­де­мий мож­но най­ти и что-то, зна­ко­мое нам по собы­ти­ям 2020 года. В 1919 году свя­щен­ник Мос­ков­ской губер­нии Сте­фан Смир­нов запи­сал в днев­ни­ке, что вла­сти запре­ти­ли крест­ные ходы, «ссы­ла­ясь на эпи­де­мии болез­ней — тиф, испан­ка и оспа». А ещё рас­про­стра­не­ние полу­чи­ла идея отка­за от руко­по­жа­тий, о чём напо­ми­на­ют сохра­нив­ши­е­ся с тех пор пла­ка­ты и значки.

Поделиться