От наци и антифа до «Шрамов». Интервью с писателем Владимиром Козловым о новой книге

В 2000‑х годах в боль­ших горо­дах Рос­сии нача­лось жёст­кое про­ти­во­сто­я­ние двух суб­куль­тур — пан­ков-анти­фа­ши­стов и пра­во­ра­ди­каль­ных скин­хе­дов (они же бон­хе­ды). Кон­фликт начал­ся с того, что наци били без­за­щит­ных нефор­ма­лов на кон­цер­тах. Самые сме­лые пан­ки реши­ли сопро­тив­лять­ся и орга­ни­зо­ван­но отве­ча­ли наци, а поз­же пошли в контр­на­ступ­ле­ние и уже сами ата­ко­ва­ли бонов.

Суб­куль­тур­ные раз­бор­ки раз­рос­лись до улич­ной вой­ны с ране­ны­ми и уби­ты­ми. Что­бы оста­но­вить наси­лие, в 2008 году было созда­но Глав­ное управ­ле­ние по про­ти­во­дей­ствию экс­тре­миз­му, так­же извест­ное как Центр «Э». Эшни­ки уси­лен­но боро­лись как с наци­ста­ми, так и с анти­фа­ши­ста­ми, и в нача­ле 2010‑х годов агрес­сив­ное про­ти­во­сто­я­ние суб­куль­тур сошло на нет.

В кон­це 2024 года в изда­тель­стве platzkart production вышла кни­га писа­те­ля Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва и худож­ни­цы Гали Миус­ко­вой «Шра­мы» — микс про­зы и гра­фи­че­ско­го рома­на. В цен­тре сюже­та — три груп­пы геро­ев: анти­фа­ши­сты, наци-ски­ны и сотруд­ни­ки толь­ко что осно­ван­но­го цен­тра «Э».

Мы пого­во­ри­ли с Вла­ди­ми­ром о том, поче­му исто­рия про­ти­во­сто­я­ния анти­фа и наци акту­аль­на и сей­час, кому сим­па­ти­зи­ро­ва­ли эшни­ки, что дума­ют о суб­куль­тур­ной враж­де обы­ва­те­ли и кто выиг­рал в той улич­ной войне.

— Поче­му вы реши­ли сме­шать текст и гра­фи­ку, а не выбра­ли один из жан­ров? Не было ли жела­ния сде­лать комикс, кото­рый чита­те­лю было бы лег­че воспринимать?

— Я всё-таки автор про­зы и режис­сёр, а не худож­ник. В гра­фи­че­ском романе глав­ное — визу­ал, а я не умею рисо­вать и люб­лю рабо­тать со словом.

В «Шра­мах» мно­го экше­на, кото­рый опи­сы­вать тек­стом доволь­но скуч­но. Хоте­лось поэкс­пе­ри­мен­ти­ро­вать. Мне при­шла идея сде­лать фраг­мен­ты в гра­фи­че­ской фор­ме, плюс немнож­ко взять что-то из сво­е­го опы­та в кино. Я при­ду­мал гра­фи­че­ские бло­ки и план кад­ров, а нари­со­ва­ла худож­ни­ца Галя Миускова.

Такие кни­ги, как «Шра­мы», мне не попа­да­лись. Навер­ня­ка здесь ниче­го прин­ци­пи­аль­но ново­го нет, но я тоже попробовал.

— Как вы позна­ко­ми­лись с Галей и поче­му реши­ли делать сов­мест­ную книгу?

— У меня не было чёт­ко­го пла­на, что я хочу рабо­тать с опре­де­лён­ным худож­ни­ком. С Галей меня позна­ко­ми­ли дру­зья. Мы созво­ни­лись, обсу­ди­ли идеи, я отпра­вил неко­то­рые рефе­рен­сы, Галя при­сла­ла эски­зы. Наброс­ки мне понра­ви­лись, и мы нача­ли работать.

До это­го я сотруд­ни­чал с худож­ни­ка­ми, кото­рые про­сто иллю­стри­ро­ва­ли кни­ги, но их нахо­ди­ло изда­тель­ство, они дела­ли иллю­стра­ции неза­ви­си­мо от меня. В этот раз я впер­вые рабо­тал с худож­ни­ком сам. Опыт поло­жи­тель­ный, мне было интересно.

— Шрифт на облож­ке кни­ги напом­нил мне флеш-игру во ВКон­так­те «Улич­ная ярость» — онлайн-фай­тинг, кото­рый вышел в кон­це 2000‑х — нача­ле 2010‑х годов. Это осо­знан­ный ход?

— Нет, слу­чай­ное сов­па­де­ние. Навер­ное, раз­ные люди пред­став­ля­ют улич­ный экшен более-менее похо­же, поэто­му и есть пере­се­че­ния с этой игрой.

Шрифт выбра­ла Юлия, кото­рая зани­ма­лась вёрст­кой кни­ги и сде­ла­ла облож­ку, я выска­зал толь­ко общие поже­ла­ния. У меня нету чёт­ко­го пони­ма­ния визу­аль­ной состав­ля­ю­щей. Я знаю, как не долж­но быть, поэто­му если что-то пред­ла­га­ют и мне это кажет­ся под­хо­дя­щим, то всё окей. Юлия пока­за­ла такой вари­ант — мне он понравился.

— Были ли про­то­ти­пы у геро­ев книги?

— Все обра­зы соби­ра­тель­ные, кро­ме — в какой-то сте­пе­ни — жур­на­лист­ки Ани. Это важ­ный момент для пони­ма­ния того, поче­му я начал писать книгу.

В нуле­вых я пытал­ся делать доку­мен­таль­ный фильм об анти­фа для «РЕН ТВ», когда он был ещё отно­си­тель­но нор­маль­ным теле­ка­на­лом. Я общал­ся с людь­ми из анти­фа­шист­ско­го дви­же­ния, и мой опыт поз­во­лил при­ду­мать пер­со­на­жей через мно­го лет, когда начал писать кни­гу. То есть не совсем уж так абстракт­но, осно­ва­но на вто­рич­ном опыте.

Исто­рия была доста­точ­но груст­ной. На кана­ле ока­за­лись иди­о­ты, кото­рые хоте­ли, что­бы анти­фа были пред­став­ле­ны в виде каких-то кибор­гов, кото­рых ниче­го не инте­ре­су­ет, кро­ме наси­лия. Даже рабо­чее назва­ние филь­ма было «Кибор­ги под зна­ком анти­фа». Сотруд­ни­ки «РЕН ТВ» в луч­шем слу­чае зани­ма­ли пози­цию, что и наци­сты, и анти­фа­ши­сты — уро­ды. В худ­шем — были люди, кото­рые откры­то под­дер­жи­ва­ли наци. Я ушёл из про­ек­та, фильм доде­ла­ли без меня, но это дало мне цен­ный опыт пони­ма­ния суб­куль­тур­ной среды.

К сожа­ле­нию, я, сам того не желая, под­вёл анти­фа. Не знаю, что полу­чи­лось в ито­го­вом филь­ме. Навер­ное, анти­фа­ши­сты были выстав­ле­ны не в том све­те, в кото­ром нуж­но было. Я пытал­ся сде­лать всё, что мог, но вышло не так, как я хотел.

— Под­дер­жи­ва­ли ли вы одну из сто­рон конфликта?

— Идео­ло­ги­че­ски я был на сто­роне анти­фа. Сре­да нео­на­ци­стов мне была абсо­лют­но чуж­да и отвра­ти­тель­на. Я могу не согла­шать­ся с неко­то­ры­ми дей­стви­я­ми анти­фа­ши­стов, но это доста­точ­но про­стая ситу­а­ция, где осо­бых полу­то­нов нет.

В такой ситу­а­ции оста­вать­ся над схват­кой нель­зя — надо выби­рать, на какой сто­роне ты находишься.

— Пока вы дела­ли фильм, уда­лось пого­во­рить с наци? Был ли у вас опыт обще­ния с ради­каль­ны­ми правыми?

— Для филь­ма я с пра­вы­ми не общал­ся. Я решил не давать три­бу­ну наци, пото­му что понят­но, что они скажут.

Я пере­се­кал­ся с людь­ми, кото­рые в той или иной сте­пе­ни раз­де­ля­ли шови­ни­сти­че­ские, ксе­но­фоб­ские, уль­тра­на­ци­о­на­ли­сти­че­ские идеи. Такой тип мне доста­точ­но поня­тен: я вырос в очень жёст­кой гоп­ни­че­ской сре­де, отку­да буду­щие нео­на­ци­сты и выхо­ди­ли. Это не люди с какой-то слиш­ком слож­ной идео­ло­ги­ей и систе­мой цен­но­стей, у них всё крайне просто.

— В вашей кни­ге эшни­ки и боны выгля­дят неда­лё­ки­ми людь­ми: часто мате­рят­ся, пьют алко­голь, верят в кон­спи­ро­ло­ги­че­ские тео­рии и про­чее. Анти­фа­ши­сты же раз­го­ва­ри­ва­ют гра­мот­но, мыс­лят трез­во, раз­ве что ино­гда слиш­ком наивно.

Не кажет­ся в «Шра­мах» анти­фа слиш­ком иде­а­ли­зи­ро­ва­ны? Напри­мер, в полу­до­ку­мен­таль­ных кни­гах «Исход» Пет­ра Сила­е­ва и «Дать 3,14зды» Илья­са Фаль­ка­е­ва анти­фа тоже часто ведут себя аморально.

— Я абсо­лют­но пони­маю такую пре­тен­зию. Хотя как посмот­реть: с точ­ки зре­ния неко­то­рых людей, любой чело­век, кото­рый зани­ма­ет­ся наси­ли­ем, физи­че­ски вою­ет с оппо­нен­та­ми, дале­ко не поло­жи­тель­ный герой.

Делать кни­гу, в кото­рой «всё слож­но», мне не хоте­лось. Осо­бен­но сей­час, через столь­ко лет после собы­тий. В кни­ге есть идео­ло­ги­че­ский мес­седж: я хотел пока­зать, что в какой-то момент нуж­но было сде­лать выбор не в поль­зу неонацистов.

Я не погру­жал­ся в какие-то нюан­сы. Для кни­ги мне важ­но было избе­жать того, чего от меня в своё вре­мя хотел канал «РЕН ТВ»: и те, и дру­гие — оди­на­ко­вые муда­ки. Поэто­му я умыш­лен­но встал на сто­ро­ну антифашистов.

— В кни­ге анти­фа как буд­то боль­ше обес­по­ко­е­ны напа­де­ни­я­ми наци на нерус­ских, чем соб­ствен­ной без­опас­но­стью. В реаль­но­сти пан­ков обыч­но боль­ше бес­по­ко­и­ли «прыж­ки» наци на кон­цер­ты, а не про­бле­мы диас­пор. Как вы считаете?

— Слож­но ска­зать. Про­из­ве­де­ние худо­же­ствен­ное, вымы­сел, оттал­ки­ва­ю­щий­ся от реаль­но­сти. «Шра­мы» — не доку­мен­таль­ное кни­га, не нон-фик­шен, в кото­ром были интер­вью­и­ро­ва­ны раз­ные люди, выска­зав­шие своё мнение.

Здесь исто­рия, кото­рую я при­ду­мал, мне важ­но было гово­рить о шови­низ­ме, нео­на­цист­ской идео­ло­гии. Я, конеч­но, пони­мал, что во мно­гом дви­же­ние анти­фа нача­лось из-за того, что наци «накры­ва­ли» панк-кон­цер­ты и анти­фа­ши­сты защи­ща­лись. Это зна­чи­мо, но не настоль­ко инте­рес­но через столь­ко лет.

Идео­ло­ги­че­ский посыл, от кото­ро­го я оттал­ки­вал­ся, был такой: что такое фашизм, кого мож­но назвать наци­ста­ми сей­час? Хоте­лось, что­бы кни­га под­толк­ну­ла к раз­мыш­ле­ни­ям, к раз­го­во­ру. Улич­ная вой­на — вер­хуш­ка айс­бер­га. Про­ти­во­сто­я­ние людей раз­ных поли­ти­че­ских взгля­дов суще­ство­ва­ло все­гда, по край­ней мере очень давно.

— В кни­ге эпи­зод: два наци-ски­на под­хо­дят к анти­фа­ши­сту Кирил­лу, поду­мав, что он тоже пра­вый. Когда Кирилл отве­ча­ет, что он про­тив расиз­ма, наци про­сто ухо­дят. Не кажет­ся ли вам, что сце­на выгля­дит мало­ре­а­ли­стич­ной для тех лет? Гра­дус агрес­сии был весь­ма высок, что мож­но понять по дру­гим сце­нам из книги.

— Мог­ли уйти, мог­ли «прыг­нуть». Воз­мож­но, у них не было настро­е­ния в тот день.

— Я думал, вы зало­жи­ли опре­де­лён­ный смысл имен­но в то, что они мах­ну­ли рукой и ушли.

— Мож­но было по-раз­но­му сре­а­ги­ро­вать. Веро­ят­но, этот чело­век не заслу­жи­ва­ет того, что­бы его бить — то есть такой посту­пок настоль­ко дис­кре­ди­ти­ро­вал уль­тра­пра­вое дви­же­ние, что наци реши­ли не «пры­гать». Хотя, на самом деле, всё может быть наоборот.

— В кни­ге эшни­ки повто­ря­ют, что Запад дого­во­рил­ся с Совет­ским Сою­зом во вре­ме­на холод­ной вой­ны, что анти­фа управ­ля­ют ино­стран­ные либе­ра­лы и про­чее. Боны же счи­та­ют анти­фа­ши­стов «анти­рус­ски­ми фаши­ста­ми». Встре­ча­лись ли вы с эшни­ка­ми и пра­вы­ми, кото­рые дей­стви­тель­но вери­ли в такие идеи?

— Да. Я слы­шал от вро­де бы доста­точ­но разум­ных людей тео­рии о том, что анти­фа — на самом деле «анти­рус­ские фаши­сты». С 90‑х годов суще­ство­ва­ла связь меж­ду идео­ло­ги­ей пра­вых скин­хе­дов и раз­ны­ми анти­за­пад­ны­ми иде­я­ми. Уже тогда уль­тра­пра­вые пока­за­ли, как мож­но пере­дёр­ги­вать: вовсе не мы фаши­сты, а они, пото­му что про­дви­га­ют в нашей тра­ди­ци­он­ной, пат­ри­ар­хи­аль­ной Рос­сии запад­ные ценности.

Пра­во­охра­ни­тель­ные орга­ны — рас­сад­ник все­воз­мож­ных кон­спи­ро­ло­ги­че­ских тео­рий, они сфо­ку­си­ро­ва­ны на таких иде­ях. Поэто­му для меня был прин­ци­пи­аль­ный момент: пока­зать эшни­ков адеп­та­ми кон­спи­ро­ло­гии, людь­ми, кото­рые не пони­ма­ют, кто такие анти­фа, и не хотят раз­би­рать­ся в субкультурах.

На самом деле, поли­ции на идео­ло­ги­че­ском уровне более близ­ки и понят­ны наци-ски­ны. Конеч­но, сило­ви­ки не могут пол­но­стью оправ­ды­вать бонов — они всё рав­но пре­ступ­ни­ки. Но эшни­кам хотя бы понят­но, что и зачем дела­ют наци. А вот что за анти­фа­ши­сты, отку­да они взя­лись? Навер­ня­ка ими кто-то дви­га­ет? Это рас­про­стра­нён­ная точ­ка зре­ния в органах.

— Ещё суще­ство­ва­ло мне­ние, что анти­фа и боны — это транс­фор­ма­ция улич­ных под­рост­ко­вых груп­пи­ро­вок 80–90‑х. Груп­пи­ров­щи­ки дра­лись за ули­цу, а пра­вые и левые — за идею. Вам не кажет­ся, акции пря­мо­го дей­ствия акции были похо­жи про­ти­во­сто­я­ние группировщиков?

— Не согла­шусь. Таким обра­зом мож­но сюда при­тя­нуть абсо­лют­но всех, кто где-то дерёт­ся, фут­боль­ных хули­га­нов например.

У под­рост­ко­вых груп­пи­ро­вок нет ника­кой идео­ло­гии, толь­ко раз­де­ле­ние на «дру­зей» и «вра­гов» по прин­ци­пу рай­о­на, где они живут. Напа­де­ния бонов на кав­каз­цев, ино­стран­цев и так далее — это всё-таки наси­лие на идео­ло­ги­че­ской почве.

— Суб­куль­тур­ная вой­на анти­фа и бонов пре­одо­ле­ла горя­чую фазу почти 15 лет назад. Поче­му вы реши­ли напи­сать об этом имен­но сейчас?

— К созда­нию рома­на меня под­толк­ну­ли собы­тия послед­них трёх лет, плюс, опять же, хоте­лось загля­нуть в недав­нее про­шлое, най­ти кор­ни того, что сей­час происходит.

Сло­во «фаши­сты» сей­час обре­ло новое зна­че­ние, когда рос­сий­ские вла­сти заго­во­ри­ли дена­ци­фи­ка­ции и том, что в Укра­ине есть какие-то наци­сты, кото­ры­ми управ­ля­ют запад­ные кукловоды.

Быв­шие и нынеш­ние анти­фа­ши­сты отпра­ви­лись в зону бое­вых дей­ствий, что­бы вое­вать с яко­бы наци­ста­ми. Поэто­му, как я уже ска­зал, хоте­лось спро­сить: кто на самом деле наци­сты, поче­му обще­ство в Рос­сии реа­ги­ру­ет на сло­во «нацист» таким обра­зом, поче­му вооб­ще мож­но гово­рить о какой-то денацификации?

Я гово­рил об этом в дру­гих кни­гах и филь­мах. Рос­сий­ское обще­ство нахо­дит­ся в состо­я­нии дез­ори­ен­та­ции, оно боль­но. Кор­ни болез­ни — в про­шлом, это не сей­час вдруг рез­ко началось.

В про­ти­во­сто­я­нии наци­стов и анти­фа­ши­стов мож­но уви­деть неко­то­рый сим­во­лизм. Когда я в нуле­вые столк­нул­ся с этим явле­ни­ем, меня шоки­ро­ва­ло, что люди при­ни­ма­ли сто­ро­ну нео­на­ци­стов, а не анти­фа­ши­стов. Выгля­де­ло стран­но, осо­бен­но учи­ты­вая Вто­рой миро­вую вой­ну, где Совет­ский Союз как раз-таки вое­вал с нацистами.

— Что вы сей­час, годы спу­стя, дума­е­те о про­ти­во­сто­я­нии пра­вых и анти­фа? Кто побе­дил в улич­ной войне?

— Побе­ди­ли пра­во­охра­ни­тель­ные орга­ны. Эшни­ки поса­ди­ли людей с обе­их сто­рон. Я не имею в виду, что они такие герои, взя­ли и завер­ши­ли про­ти­во­сто­я­ние. Были дру­гие при­чи­ны, из-за кото­рых всё закон­чи­лось, но сило­ви­ки ока­за­лись победителями.

Навер­ное, те улич­ные вой­ны нико­го ниче­му не научи­ли. Как ни груст­но при­зна­вать, но для обы­ва­те­ля это оста­лось где-то дале­ко, на пери­фе­рии. Типич­ный взгляд на это — «да, когда-то кто-то кому-то бил мор­ды, анти­фа­ши­сты и наци­сты — это, в прин­ци­пе, одно и то же».

— У вас были кни­га и фильм о сибир­ском пан­ке, мате­ри­а­лы о гоп­ни­ках и груп­пи­ров­щи­ках, нефор­ма­лах, теперь есть роман об анти­фа и наци. Пла­ни­ру­е­те ли в даль­ней­шем воз­вра­щать­ся к теме субкультур?

— Нет. У меня всё все­гда про­ис­хо­дит спон­тан­но: появ­ля­ет­ся идея — если она меня какое-то вре­мя цеп­ля­ет, то я за неё берусь. На сего­дня у меня такое впе­чат­ле­ние, что про суб­куль­ту­ры я напи­сал и ска­зал доста­точ­но, осо­бо доба­вить нече­го. Сле­ду­ю­щая кни­га будет совсем про дру­гое, а даль­ше — посмотрим.

Купить кни­гу «Шра­мы» мож­но в мага­зи­на и мар­кет­плей­сах из спис­ка на сай­те Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва. 

Читай­те тек­сто­вые вер­сии под­с­ка­ста Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва «Всё идёт по пла­ну» о жиз­ни в позд­нем СССР на нашем сай­те.