12 стихотворений великой войны

Вели­кая Оте­че­ствен­ная вой­на нашла отра­же­ние во мно­гих пла­стах совет­ской куль­ту­ры. Поэ­зия не ста­ла исключением.

По прось­бе VATNIKSTAN совре­мен­ный поэт Алек­сандр Ску­ба выбрал самые важ­ные поэ­ти­че­ские про­из­ве­де­ния, напи­сан­ные в годы Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны.


Борис Пастернак
СТРАШНАЯ СКАЗКА

Всё пере­ме­нит­ся вокруг.
Отстро­ит­ся столица.
Детей раз­бу­жен­ных испуг
Вове­ки не простится.

Не смо­жет поза­быть­ся страх,
Избо­рож­дав­ший лица.
Сто­ри­цей дол­жен будет враг
За это поплатиться.

Запом­нит­ся его обстрел.
Спол­на зачтёт­ся время,
Когда он делал, что хотел,
Как Ирод в Вифлееме.

Наста­нет новый, луч­ший век.
Исчез­нут очевидцы.
Муче­нья малень­ких калек
Не смо­гут позабыться.

1941


Константин Симонов
РОДИНА

Каса­ясь трёх вели­ких океанов,
Она лежит, рас­ки­нув города,
Покры­та сет­кою меридианов,
Непо­бе­ди­ма, широ­ка, горда.

Но в час, когда послед­няя граната
Уже зане­се­на в тво­ей руке
И в крат­кий миг при­пом­нить разом надо
Всё, что у нас оста­лось вдалеке,

Ты вспо­ми­на­ешь не стра­ну большую,
Какую ты изъ­ез­дил и узнал,
Ты вспо­ми­на­ешь роди­ну — такую,
Какой её ты в дет­стве увидал.

Кло­чок зем­ли, при­пав­ший к трём березам,
Далё­кую доро­гу за леском,
Речон­ку со скри­пу­чим перевозом,
Пес­ча­ный берег с низ­ким ивняком.

Вот где нам посчаст­ли­ви­лось родиться,
Где на всю жизнь, до смер­ти, мы нашли
Ту горсть зем­ли, кото­рая годится,
Чтоб видеть в ней при­ме­ты всей земли.

Да, мож­но выжить в зной, в гро­зу, в морозы,
Да, мож­но голо­дать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жиз­ни нико­му нель­зя отдать.

1941


Анна Ахматова
МУЖЕСТВО

Мы зна­ем, что ныне лежит на весах
И что совер­ша­ет­ся ныне.
Час муже­ства про­бил на наших часах,
И муже­ство нас не покинет.

Не страш­но под пуля­ми мёрт­вы­ми лечь,
Не горь­ко остать­ся без крова,
И мы сохра­ним тебя, рус­ская речь,
Вели­кое рус­ское слово.

Сво­бод­ным и чистым тебя пронесём,
И вну­кам дадим, и от пле­на спасём
Навеки!

23 фев­ра­ля 1942, Ташкент


Михаил Исаковский
1943‑й ГОД

В зем­лян­ках, в сумра­ке ночном,
На память нам придёт —
Как мы в дому сво­ём родном
Встре­ча­ли Новый год;

Как соби­ра­лись заодно
У мир­но­го стола,
Как мно­го было нам дано
И све­та и тепла;

Как за сто­лом, в кру­гу друзей,
Мы пили в доб­рый час
За сча­стье роди­ны своей
И каж­до­го из нас.

И кто поду­мал бы тогда,
Кто б вызнал наперед,
Что неми­ну­чая беда
Так ско­ро нас найдет?

Незва­ный гость вло­мил­ся в дверь,
Раз­ру­шил кров родной.
И вот, дру­зья, мы здесь теперь —
Наедине с войной.

Кру­гом сне­га. Метель метёт.
Пустын­но и темно…
В жесто­кой схват­ке этот год
Нам встре­тить суждено.

Он к нам при­дёт не в отчий дом,
Дру­зья мои, бойцы,
И всё ж его мы с вами ждём
И смот­рим на часы.

И не в оби­де будет он,
Коль встре­тим так, как есть,
Как нам велит вой­ны закон
И наша с вами честь.

Мы встре­тим в гро­хо­те боёв,
Взме­та­ю­щих снега,
И чашу смер­ти до краёв
Напол­ним для врага.

И вме­сто рус­ско­го вина —
Так это­му и быть! —
Мы эту чашу — всю, до дна —
Вра­га заста­вим пить.

И Гит­лер боль­ше пусть не ждёт
Домой сол­дат своих, —
Да будет сорок тре­тий год
Послед­ним годом их!

В лесах, в сте­пях, при све­те звёзд,
Под небом фронтовым,
Мы под­ни­ма­ем этот тост
Ору­жьем боевым.

1942


Илья Эренбург
* * *

Беле­ют мазан­ки. Хоте­ли сжечь их,
Но не успе­ли. Вечер. Дети. Смех.
Был бой за хутор, и один разведчик
Остал­ся на сне­гу. Вда­ли от всех
Он как бы спит. Не бьёт­ся боль­ше сердце.
Он дол­го шёл — он к тем огням спешил.
И если не дано уйти от смерти,
Он, уми­рая, смерть опередил.

1943


Валентин Берестов
* * *

Ей дали поряд­ко­вый номер. Сполна,
По титу­лам называя,
Парад­но её име­ну­ют — Война
Вто­рая Оте­че­ствен­ная, Мировая.
И люди слов­но при­вык­ли к ней,
Томясь повсе­днев­ной бедой и славой,
Как ожи­да­ни­ем (столь­ко дней!)
В вок­заль­ной сумя­ти­це и суетне
Задер­жи­ва­ю­ще­го­ся состава.

1943


Юлия Друнина
* * *

Ко мне в окоп сквозь мин­ные разрывы
Незва­ной гостьей забре­ла любовь.
Не зна­ла я, что мож­но стать счастливой
У дым­ных ста­лин­град­ских берегов.

Мои непо­вто­ри­мые рассветы!
Кру­той раз­гон маль­чи­ше­ских дорог!
…Опять горит обвет­рен­ное лето,
Опять оскол­ки пада­ют у ног.

По-ста­лин­град­ски пада­ют осколки,
А я одна, наедине с судьбой.
Порою Вис­лу назы­ваю Волгой,
Но нико­го не спу­таю с тобой!

1944


Дмитрий Кедрин
ПЛЕННЫЕ

Шли плен­ные шагом усталым
Без шапок. В поту и в пыли
При всех орде­нах генералы
В колонне их — пер­вы­ми шли.

О чём эти люди грустили?
Сбы­вал­ся их сон наяву:
Без выстре­ла нем­цев пустили
В сто­ли­цу Рос­сии — Москву.

Здесь плен­ные лёт­чи­ки были.
Искал их потуп­лен­ный взгляд
Домов, что они разбомбили
Недав­но — три года назад.

Но кро­вель нагре­тые скаты
Тяну­лись к июль­ским лучам,
И плен­ных гла­за — виновато
Гля­де­ли в гла­за москвичам.

Теперь их сме­шок был угодлив:
«Поми­рим­ся! Я не жесток!
Я дья­воль­ски рад, что сегодня
Окон­чил поход на Восток!»

Про­стить их? Напрас­ные грёзы!
Свя­щен­ная ярость — жива!..
Их слё­зы — те самые слёзы,
Кото­рым не верит Москва!

У девуш­ки в серой шинели
По мило­му серд­це болит,
Бре­дя по мос­ков­ской панели,
Сту­чит косты­лем инвалид…

Ведь если б Восток их не встретил
Упор­ством сво­их контратак —
По сол­неч­ным ули­цам этим
Они про­хо­ди­ли б не так!

Тогда б под немец­кою лапой
Вот этот малыш умирал,
В мос­ков­ском отде­ле гестапо
Сидел бы вон тот генерал…

Но, смя­ты воен­ною бурей,
Про­ва­ре­ны в рус­ском котле,
Они лишь тол­пою понурой
Про­шли по мос­ков­ской земле.

За ними кати­лись машины,
На кам­ни стру­и­лась вода,
И солн­ца лучи осушили
Их пакост­ный след — навсегда.

22 июля 1944


Ольга Берггольц
27 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА

…Сего­дня празд­ник в горо­де. Сегодня
мы до утра, пожа­луй, не уснем.
Так пусть же будет как бы новогодней
и эта ночь, и тосты за столом.

Мы в эту ночь не раз под­ни­мем чаши
за друж­бу неза­пят­нан­ную нашу,
за горь­кое бло­кад­ное родство,
за тех, кто не забу­дет ничего.

И пер­вый тост, воин­ствен­ный и братский,
до кап­ли, до послед­не­го глотка, —
за вас, сол­да­ты армий ленинградских,
оса­дою кре­щён­ные войска,
за вас, не дрог­нув­ших перед проклятым
сплош­ным пото­ком ста­ли и огня…
Бой­цы Сорок вто­рой, Пять­де­сят пятой,
Вто­рой Удар­ной, — слы­ши­те ль меня?
В далё­ких стра­нах, за род­ной границей,
за сот­ни вёрст сего­дня вы от нас.
Чужая вью­га хле­щет в ваши лица,
чужие звёз­ды оза­ря­ют вас.

Но серд­це наше — с вами. Мы едины,
мы нераз­рыв­ны, как и год назад.
И вме­сте с вами подо­шёл к Берлину
и власт­но посту­чал­ся Ленинград.

Так выше эту празд­нич­ную чашу
за друж­бу неза­пят­нан­ную нашу,
за кров­ное воен­ное родство,
за тех, кто не забу­дет ничего…

А мы теперь с намё­ка, с полуслова
пой­мём друг дру­га и най­дём всегда.
Так пусть рубец, почёт­ный и суровый,
с души моей не схо­дит никогда.
Пус­кай душе вове­ки не позволит
испол­нить­ся ничто­же­ством и злом,
живо­тво­ря­щей, огнен­ною болью
напом­нит о пути её былом.

Пус­кай всё то же гор­дое терпенье
вла­де­ет нами ныне, как тогда,
когда свер­ша­ем подвиг возрожденья,
не отдох­нув от рат­но­го труда.

Мы зна­ем, умуд­рён­ные войною:
жесто­ки раны — ско­ро не пройдут.
Не все сады рас­пу­стят­ся весною,
не все люд­ские души оживут.

Мы тру­дим­ся без­мер­но, кропотливо…
Мы так хотим, чтоб, серд­це веселя,
воис­ти­ну была бы ты счастливой,
оби­тель наша, отчая земля!

И верим: вновь пути ука­жет миру
наш небы­ва­лый, тяж­кий, дерз­кий труд.
И к Ста­лин­гра­ду, к Север­ной Пальмире
во мно­же­стве палом­ни­ки придут.

При­дут из мёрт­вых горо­дов Европы
по неостыв­шим, еле стих­шим тропам,
при­дут, как в сказ­ке, за живой водой,
чтоб сно­ва зем­лю сде­лать молодой.

Так выше, друг, тор­же­ствен­ную чашу
за этот день, за буду­щее наше,
за кров­ное народ­ное родство,
за тех, кто не забу­дет ничего…

1945


Александр Твардовский
* * *

Перед вой­ной, как буд­то в знак беды,
Чтоб лег­че не была, явив­шись в новости,
Моро­за­ми неслы­хан­ной суровости
Пожгло и уни­что­жи­ло сады.

И тяж­ко было серд­цу удручённому
Средь буй­ной видеть зеле­ни иной
Тор­ча­щие по-зим­не­му, по-чёрному
Дере­вья, что не ожи­ли весной.

Под их корой, как у брев­на отхлупшею,
Вид­нел­ся мерт­вен­ный корич­не­вый нагар.
И повсе­мест­но избран­ные, лучшие
Постиг дере­вья гибель­ный удар…

Про­шли года. Дере­вья умерщвлённые
С неждан­ной силой ожи­ли опять,
Живые вет­ки выда­ли, зелёные…
Про­шла вой­на. А ты всё пла­чешь, мать.

1945


Всеволод Рождественский
ПУЛКОВСКИЕ ВЫСОТЫ

Есть прав­ди­вая повесть о том,
Что в веках дого­рев­шие звёзды
Всё ещё из пусты­ни морозной
Нам немерк­ну­щим све­тят лучом.

Мы их видим, хотя их и нет,
Но в про­стран­стве, луча­ми пронзённом,
По про­стым неиз­мен­ным законам
К нам дохо­дит мер­ца­ю­щий свет.

Знаю я, что, подоб­но звезде,
Будут живы и подви­ги чести,
Что о них нега­си­мые вести
Мы услы­шим все­гда и везде.

Знаю — в сотый и тысяч­ный год,
Про­хо­дя у застав Ленинграда,
Отве­сти бла­го­дар­но­го взгляда
Ты не смо­жешь от этих высот.

Из весен­ней зем­ли, как живой,
Там, где тучи клу­би­лись когда-то,
Вста­нет он в полу­шуб­ке солдата —
Жизнь твою отсто­яв­ший герой.

1945


Илья Эренбург
В МАЕ 1945

1

Когда она при­шла в наш город,
Мы рас­те­ря­лись. Столь­ко ждать,
Ловить душою каж­дый шорох
И этих зал­пов не узнать.
И было столь­ко муки прежней,
Ночей и дней такой клубок,
Что даже кро­хот­ный подснежник
В то утро рас­цве­сти не смог.
И толь­ко — видел я — ребёнок
В ладо­ши хло­пал и кричал,
Как буд­то он, невин­ный, понял,
Какую гостью увидал.

2

О них когда-то горе­вал поэт:
Они друг дру­га дол­го ожидали,
А встре­тив­шись, друг дру­га не узнали
На небе­сах, где горя боль­ше нет.
Но не в раю, на том зем­ном просторе,
Где шаг сту­пи — и горе, горе, горе,
Я ждал её, как мож­но ждать любя,
Я знал её, как мож­но знать себя,
Я звал её в кро­ви, в гря­зи, в печали.
И час настал — закон­чи­лась война.
Я шёл домой. Навстре­чу шла она.
И мы друг дру­га не узнали.

3

Она была в линя­лой гимнастёрке,
И ноги были до кро­ви натёрты.
Она при­шла и посту­ча­лась в дом.
Откры­ла мать. Был стол накрыт к обеду.
«Твой сын слу­жил со мной в пол­ку одном,
И я при­шла. Меня зовут Победа».
Был чёр­ный хлеб белее белых дней,
И слё­зы были соли солоней.
Все сто сто­лиц кри­ча­ли вдалеке,
В ладо­ши хло­па­ли и танцевали.
И толь­ко в тихом рус­ском городке
Две жен­щи­ны как мёрт­вые молчали.

1945

Поделиться