«Независимые отечественные музыканты перестали стыдиться быть русскими»

Артём Бур­цев — важ­ная фигу­ра для рос­сий­ско­го пост-пан­ка. Он поёт в одной из глав­ных дей­ству­ю­щих мос­ков­ских групп «Сер­пень», рань­ше был фронт­ме­ном в кол­лек­ти­вах «Пора Кон­чать» и Prazdnik, играл на басу в «Сан­ти­ме и анге­лах на краю Все­лен­ной» и «Ожо­ге». В 2016 году Бур­цев запу­стил соб­ствен­ный рекорд-лей­бл Seirpein Records, на кото­ром изда­ют­ся такие груп­пы, как Ploho, Supernova 1006 и «Груп­па Хму­рый». Артём Бур­цев пооб­щал­ся с VATNIKSTAN о «новой рус­ской волне», евро­пей­ских гастро­лях, фор­мей­шене и воз­мож­но­сти зара­бо­тать на андеграунде.

— Твой пер­вый про­ект «Пора Кон­чать» появил­ся ещё до мас­со­во­го увле­че­ния пост-пан­ком. Как у тебя сфор­ми­ро­вал­ся инте­рес к дан­ной сти­ли­сти­ке? Повли­я­ли запад­ные груп­пы или российские?

— Как и у боль­шин­ства люби­те­лей это­го сти­ля с тер­ри­то­рии быв­ше­го СССР, моё самое ран­нее столк­но­ве­ние с пост-пан­ком про­изо­шло ещё в дет­стве бла­го­да­ря груп­пе «Кино», кото­рую я услы­шал в восемь лет от тро­ю­род­но­го бра­та. Тогда меня, прав­да, куда боль­ше инте­ре­со­ва­ли сол­да­ти­ки, игра Mortal Kombat и кон­струк­тор Lego, поэто­му к Цою я вер­нул­ся уже в сред­ней шко­ле, лет в 12. С тех пор уже пошло увле­че­ние музы­кой, в основ­ном оте­че­ствен­ной, ну и соот­вет­ствен­но, пост-панк про­ни­кал в круг моих музы­каль­ных инте­ре­сов через твор­че­ство «Али­сы», «Ага­ты Кри­сти», «Нау­ти­лу­са» и других.

Потом в мою жизнь плот­но стал вхо­дить панк и анде­гра­унд с «Граж­дан­ской Обо­ро­ной» во гла­ве и тут уже появи­лись новые для меня име­на — «Янка и Вели­кие Октяб­ри», «Инструк­ция по Выжи­ва­нию», Ник Рок-н-Ролл, «Зву­ки Му», «Теле­ви­зор», «Бан­да Четы­рёх», «Адап­та­ция». Ну одно­вре­мен­но в это же вре­мя (речь идёт о 10–11 клас­сах) я уже начал зна­ко­мить­ся с зару­беж­ным пан­ком — Sex Pistols, The Clash, The Exploited, Ramones.

В плане музы­каль­но­го спра­воч­ни­ка я исполь­зо­вал сбор­ник ста­тей, посвя­щён­ных «Граж­дан­ской Обо­роне» — «Я не верю в анар­хию». В нём сам Летов актив­но сыпал име­на­ми и сво­и­ми источ­ни­ка­ми вдох­но­ве­ния, так и сами авто­ры про­во­ди­ли парал­ле­ли и исполь­зо­ва­ли раз­ные тер­ми­ны. Мне кажет­ся, в этой книж­ке я впер­вые и узнал, что есть такой стиль в музы­ке, и встре­тил име­на, типа Joy Division, Siouxsie & The Banshees или The Fall. Одна­ко боль­шую часть этой музы­ки я стал откры­вать лишь на пер­вом кур­се инсти­ту­та. Вооб­ще пер­вы­ми запи­ся­ми, про кото­рые я точ­но знал, что это пост-панк, были: Sonic Youth «Washing Mashine», PIL «Flowers for Romance», U2«Boy» и «October», The Sisters of Mercy «First & Last & Always», The Cure «Boys Don’t Cry». Всё это я услы­шал в 2005 году и, учи­ты­вая мой преды­ду­щий бэк­гра­унд, понра­ви­лись мне тогда толь­ко «Сёст­ры», The Cure и частич­но U2. В эти груп­пы я углу­бил­ся, но про­дол­жал счи­тать себя люби­те­лем панка.

А вот уже на вто­ром кур­се про­изо­шел пово­рот­ный момент. Бла­го­да­ря без­ли­мит­но­му интер­не­ту, ново­му сай­ту Youtube и буду­ще­му гита­ри­сту «Пора Кон­чать», я открыл для себя Joy Division, Siouxsie & the Banshees, Killing Joke, Echo & The Bunnymen, Blondie, Nick Cave & The Bad Seeds и дру­гие подоб­ные груп­пы. Уже к весне 2007-го я был влюб­лён в эту музы­ку по уши, и летом того же года появи­лась груп­па «Пора Кончать».

— Когда ты начи­нал, боль­шин­ство групп пело на англий­ском. Как ты дума­ешь, поче­му теперь на англий­ском почти никто не поёт? С чем это свя­за­но? У тебя было жела­ние петь на английском?

— Да, тогда пост-панк был пре­иму­ще­ствен­но англо­языч­ным. В инди-сре­де счи­та­лось зашква­ром петь на рус­ском, любые ста­рые оте­че­ствен­ные груп­пы, даже имев­шие пря­мое отно­ше­ние к сти­лю, игно­ри­ро­ва­лись и запи­сы­ва­лись эти­ми людь­ми в гов­но­рок. Все хоте­ли делать фир­мен­ный звук (это мало у кого полу­ча­лось) и боле­ли англо­фи­ли­ей (не толь­ко в пост-панке).

Сей­час все ста­ли петь на рус­ском по несколь­ким при­чи­нам. Боль­шин­ство арти­стов пере­ста­ло сты­дить­ся быть рус­ски­ми музы­кан­та­ми и ста­ло опи­рать­ся не толь­ко на тра­ди­цию зару­беж­ной, но и оте­че­ствен­ной сце­ны. Вне­зап­но мно­гие поня­ли, что рус­ская музы­ка обла­да­ла уни­каль­ны­ми чер­та­ми, да и того же Его­ра Лето­ва гов­на­рём уже мало кто назо­вёт. По части пост-пан­ка, конеч­но, новой рус­ской волне про­ло­жи­ли доро­гу, в первую оче­редь, «Утро», кото­рые, будучи типич­ны­ми индю­ка­ми-англо­фи­ла­ми в Motorama, неожи­дан­но для всех запе­ли на род­ном язы­ке еще в 2009–2010 годах.

Кро­ме того, сей­час на кон­цер­ты ста­ло ходить намно­го боль­ше людей (послед­ствия бей­би-бума сытых нуле­вых). А раз пуб­ли­ки боль­ше, то «захо­дит» мас­сам намно­го луч­ше рус­ский язык. Мож­но назвать даже прак­ти­че­ские при­чи­ны «рус­ско­го пово­ро­та», ведь когда у тебя есть воз­мож­ность зара­ба­ты­вать музы­кой день­ги (на кон­цер­ты ходит доста­точ­ное чис­ло слу­ша­те­лей), то быть эли­тар­ным индю­ком для 30 чело­век уже не так заманчиво.

Сам я нико­гда не хотел петь и сочи­нять на англий­ском, пото­му что это было бы для меня неесте­ствен­но. Язык я не так хоро­шо знал, что­бы писать лири­ку тако­го уров­ня, какую я мог бы сде­лать на рус­ском. Мне кажет­ся, что­бы сочи­нять на ино­стран­ном язы­ке, надо на нём думать, быть в сре­де и очень хоро­шо его знать. Про­тив англо­языч­ных групп я ниче­го про­тив не имею — глав­ное, что­бы твор­че­ство было крутым.

— Груп­па «Пора Кон­чать» пре­вра­ти­лись в Prazdnik. Теперь у тебя груп­па «Сер­пень». Чем обу­слов­ле­но, что ты меня­ешь кол­лек­ти­вы, в кото­рых ты фронт­мен? Это кон­цеп­ция такая?

— Это не совсем пра­виль­но — в груп­пах были неко­то­рые общие участ­ни­ки, но это были раз­ные коман­ды и где-то даже суще­ство­ва­ли парал­лель­но. Prazdnik появил­ся, когда мне пока­за­лось, что я начал писать прин­ци­пи­аль­но новые пес­ни — я упро­стил тек­сты и мы исполь­зо­ва­ли син­те­за­тор­ное зву­ча­ние как осно­ву. Потом груп­па Prazdnik рас­па­лась и было несколь­ко кон­цер­тов «Пора Кон­чать». Плюс мы закон­чи­ли посмерт­ный ЕР, куда вошли пес­ни, кото­рые мы игра­ли в 2009–2011 годах. «Сер­пень» появил­ся вооб­ще как сту­дий­ный про­ект на поч­ве мое­го увле­че­ния новой вол­ной гот-пан­ка, анар­хо-пан­ком и поль­ской zimna fala. Мне очень хоте­лось запи­сать такой аль­бом, кото­рый бы издал кру­той тема­ти­че­ский лей­бл (жела­тель­но на вини­ле), полу­чить такое вот неболь­шое анде­гра­унд­ное при­зна­ние, после кото­ро­го мож­но было закан­чи­вать зани­мать­ся музы­кой. На вини­ле (и не толь­ко) «Сер­пень» изда­ли. В ито­ге всё зашло немно­го даль­ше, чем я ожидал.

Во всех этих про­ек­тах есть пре­ем­ствен­ность, кото­рая обу­слов­ле­на моим автор­ством и фронт­мен­ством, а так­же тем, что во всех груп­пах рас­кры­ва­лись раз­ные гра­ни пост-пан­ка. Одна моя зна­ко­мая счи­та­ет, что в прин­ци­пе всё это мог­ло назы­вать­ся «Пора Кон­чать». По сути, она пра­ва, но вот толь­ко с како­го-то момен­та меня это назва­ние пере­ста­ло устра­и­вать. В нуле­вые, кста­ти, нас мно­гие не хоте­ли слу­шать, пото­му что счи­та­ли, что с таким назва­ни­ем толь­ко гов­но­панк может быть.

— Послед­ний аль­бом «Сер­пе­ня» очень мяг­кий, если срав­ни­вать с «Смер­дит до самых звёзд», зву­ча­ние более нью-вей­во­вое, совер­шен­но нет воин­ствен­ных тек­стов. У тебя был более спо­кой­ный уми­ро­тво­рён­ный этап? Как поклон­ни­ки вос­при­ня­ли «Рено­ва­цию»?

— Я бы не ска­зал, что пери­од, в кото­рый я писал пес­ни для «Рено­ва­ции», был таким уж уми­ро­тво­рён­ным. Про­сто я в нём открыл дру­гие гра­ни, напра­вил фокус внутрь себя — у меня закон­чи­лись дли­тель­ные отно­ше­ния и я ушёл из про­фес­сии (пять лет был жур­на­ли­стом), меня ста­ли очень силь­но бес­по­ко­ить поиск себя, пере­смотр жиз­нен­ных при­о­ри­те­тов и цен­но­стей, взрос­ле­ние и дет­ство, ну и, без­услов­но, любовь. Но если вни­ма­тель­но вслу­шать­ся в тек­сты, то во мно­гих из них оста­лись сле­ды ста­ро­го «Сер­пе­ня», в том же «Сиг­на­ле» или «Орди­нар­ной девуш­ке» есть отклик на окру­жа­ю­щую дей­стви­тель­ность и при­ме­ты вре­ме­ни, свой­ствен­ные ста­рым пес­ням, толь­ко теперь всё это по кра­ям и не в лоб. Мне, чест­но гово­ря, все­гда хоте­лось научить­ся так писать, но уда­лось толь­ко сейчас.

А вооб­ще поло­ви­на песен с «Рено­ва­ции» — ровес­ни­ки «Бес­ко­неч­но­го Дня Побе­ды» («Инфан­тиль­ность», «Бра­ко­ван­ный Про­дукт», «Не чув­ствую Пле­ча», «Летом») или даже более ран­ние («Страш­но», «Не отпус­кай меня»).

Отно­си­тель­но реак­ции — думаю, все жда­ли, что после «Бес­ко­неч­но­го Дня Побе­ды» мы будем раз­ви­вать соци­аль­но-про­тестный посыл, будет боль­ше мра­ка и пан­ка. Плюс на кон­цер­тах наши слу­ша­те­ли при­вык­ли к доволь­но агрес­сив­но­му шоу. А мы выда­ли совер­шен­но про­ти­во­по­лож­ную рабо­ту — тан­це­валь­ный аль­бом, где пост-панк пере­ме­жа­ет­ся нью-вей­вом, на веду­щие пози­ции выхо­дят син­те­за­то­ры, появ­ля­ют­ся жен­ские под­пев­ки и, что самое важ­ное, драм-маши­на. Мне кажет­ся, часть ста­рых слу­ша­те­лей аль­бом не поня­ла. Кто-то из них рас­слу­шал аль­бом сей­час. Но при этом пуб­лич­ная реак­ция впер­вые на моей памя­ти была почти пого­лов­но поло­жи­тель­ной — все хва­ли­ли и сам аль­бом, и новый пово­рот в зву­ке. Диск доволь­но хоро­шо покупают.

Одна­ко наро­ду на кон­цер­тах не при­ба­ви­лось, несмот­ря на то, что в том же VK наши пес­ни ста­ли постить намно­го чаще и чис­лен­ность людей в паб­ли­ке зна­чи­тель­но выросла.

Я ожи­дал от этой запи­си неко­е­го про­ры­ва. «Сер­пень», мне каза­лось, долж­ны были стать намно­го извест­нее, но про­ры­ва не про­изо­шло. Это, конеч­но, рас­стра­и­ва­ет, пото­му что для меня аль­бом бли­зок к иде­аль­но­му, в плане реа­ли­за­ции задуманного.

— С «Сер­пе­нем» ты ездил в евро­пей­ский тур. Рас­ска­жи, где вы высту­па­ли. Как вас при­ни­ма­ли? Кто в основ­ном на вас приходил?

— Да, мы езди­ли в три неболь­ших тура по Евро­пе (Поль­ша, Гер­ма­ния, Фин­лян­дия, Бело­рус­сия), а так­же у нас были отдель­ные выез­ды — пару раз в Хель­син­ки, в Киев и Минск. Самый кру­той тур был этой вес­ной — почти во всех горо­дах мы игра­ли при пол­ных залах, почти вез­де пуб­ли­ка при­ни­ма­ла очень теп­ло, и мы даже немно­го зара­бо­та­ли. В этот раз, навер­ное, боль­ше все­го запом­нил­ся завер­ша­ю­щий кон­церт в Лейп­ци­ге, когда мы игра­ли на отно­си­тель­но боль­шой сцене перед парой сотен чело­век. Ну и во вто­ром туре я бы отдель­но выде­лил кон­церт в Лод­зи в Поль­ше. Так полу­чи­лось, что орга­ни­за­тор не нашёл груп­пу на разо­грев и мы высту­па­ли одни. Чест­но, мы ожи­да­ли пол­но­го про­ва­ла, но при­шло чело­век 50. Для неболь­шо­го поль­ско­го горо­да, мало­из­вест­ной рус­ской груп­пы и чет­вер­га это был успех (надо пони­мать, что, допу­стим, для доволь­но круп­но­го горо­да типа Вар­ша­вы 80–100 чело­век на пост-панк-кон­цер­те — это биток).

Вопрос язы­ко­во­го барье­ра на гастро­лях, конеч­но, высту­па­ет боль­шим пре­пят­стви­ем. Но с дру­гой сто­ро­ны, музы­ку и эмо­ции нику­да не деть и на этом уровне кон­такт с залом есть, плюс я меж­ду пес­ня­ми ста­ра­юсь делать ремар­ки, о чём та или иная пес­ня, или пере­во­дить их назва­ния. В Поль­ше в плане пони­ма­ния лег­че, так как язык похожий.

При­хо­дят на наши евро­пей­ские кон­цер­ты пан­ки, пост-пан­ки, готы и, конеч­но же, поклон­ни­ки «Сер­пе­ня». Не думаю, что чис­ло их вели­ко, но в горо­дах, где мы уже игра­ли, нас узна­ют. Эми­гран­ты, кста­ти, на нас ходят в очень мизер­ном количестве.

— Отку­да на Запа­де инте­рес к рус­ско­языч­ным груп­пам? Это суб­куль­тур­ное увлечение?

— Когда я при­ду­мал «Сер­пень», у меня была идея впи­сать­ся не толь­ко в новую вол­ну гот-пан­ка, но и в вол­ну инте­ре­са к поль­ско­му пост-пан­ку, zimna fala, кото­рый воз­ник бла­го­да­ря груп­пе Belgrado, где вока­лист­ка поёт на поль­ском. Для зару­беж­но­го слу­ша­те­ля на слух нет осо­бой раз­ни­цы меж­ду поль­ским и рус­ским. Но это, конеч­но, всё юмо­рес­ки и акту­аль­но толь­ко в суб­куль­тур­ных рамках.

Мне кажет­ся, что в целом инте­рес к нашей музы­ке, и в первую оче­редь, к наше­му анде­гра­ун­ду, про­изо­шел из-за при­ня­тия оте­че­ствен­ны­ми музы­кан­та­ми себя и сво­ей куль­тур­ной тра­ди­ции (что про­ис­хо­ди­ло в послед­ние лет пять—семь). Мы осо­зна­ли, что не нуж­но рав­нять­ся на какой-то мифи­че­ский Запад и нуж­но быть собой. Это дало взрыв в виде «новой рус­ской вол­ны», кото­рую мож­но бес­ко­неч­но ругать, но труд­но игно­ри­ро­вать, и, что ещё важ­нее, сто­ит при­знать, что по срав­не­нию с ситу­а­ци­ей деся­ти­лет­ней дав­но­сти, эта вол­на дала в десят­ки раз боль­ше испол­ни­те­лей. Без­услов­но, мусо­ра мно­го и сей­час, но и хоро­ших само­быт­ных арти­стов тьма. Вме­сте с исполь­зо­ва­ни­ем род­но­го язы­ка для ино­стран­ной пуб­ли­ки это созда­ет све­жее веяние.

Ну и отдель­но я бы отме­тил, что на Запа­де и в Рос­сии в анде­гра­ун­де сей­час про­ис­хо­дят диа­мет­раль­но раз­ные про­цес­сы. Если у них анде­гра­унд до сих пор про­дол­жа­ет жить суб­куль­ту­ра­ми, то у нас суб­куль­ту­ры прак­ти­че­ски умер­ли, что дела­ет оте­че­ствен­ных музы­кан­тов и их пуб­ли­ку намно­го более откры­ты­ми к экс­пе­ри­мен­там. Один и тот же чело­век может ходить на пост-панк и рэп. Без­услов­но, для тех, кто при­вык быть в суб­куль­ту­ре в Рос­сии, сей­час труд­ные вре­ме­на, но объ­ек­тив­но про­цесс сти­ра­ния суб­куль­тур­ных гра­ниц — это хоро­шая тен­ден­ция. И что самое важ­ное, Рос­сия ока­за­лась впереди.

— Пер­вый аль­бом «Сер­пе­ня» вышел на кали­фор­ний­ском лей­б­ле Mass Media Records. Как так получилось?

— Как я гово­рил у меня была меч­та, что­бы моя музы­ка уви­де­ла свет на вини­ле и я при­мер­но пред­став­лял, каким лей­б­лам тео­ре­ти­че­ски может быть инте­ре­сен наш аль­бом «Zawsze Nasze». Ну и вот, зани­ма­ясь про­мо на Facebook, в один день мне уда­лось под­пи­сать­ся и на Mass Media в США, и на Bat-Cave Prod., кото­рый издал CD(кассету выпу­стил оте­че­ствен­ный лей­бл «Сия­ние»). Я про­сто уви­дел в ком­мен­тах, что они напи­са­ли, что хоте­ли бы видеть эту музы­ку в сво­ём ката­ло­ге, и я свя­зал­ся с ними. Всё вышло очень лег­ко, да и вооб­ще сво­им аутен­тич­ным зву­ча­ни­ем аль­бом очень силь­но запал им в душу. Посколь­ку мы не тури­ли в США, нель­зя ска­зать, что аль­бом про­да­вал­ся пря­мо фан­та­сти­че­ски хоро­шо, но я видел, что вла­дель­цы лей­б­ла, супру­ги Три­ша и Кэм­э­рон, вкла­ды­ва­ют в его про­дви­же­ние очень мно­го сил и что это одна из люби­мых их запи­сей. И за эту под­держ­ку я им очень благодарен.

Кста­ти, был смеш­ной момент через пару дней, как мы дого­во­ри­лись об изда­нии. Три­ша на вся­кий слу­чай поин­те­ре­со­ва­лась отно­си­тель­но сти­ли­зо­ван­ных букв S в лого­ти­пе, не име­ет ли это ника­ко­го отно­ше­ния к нациз­му, ведь она еврей­ка. В ответ я при­слал ей свое фото со сте­ны пла­ча в кипе.

— Ты играл в куль­то­вых пост-панк кол­лек­ти­вах «Ожог» и «Сан­тим и анге­лы на краю Все­лен­ной». Какие впе­чат­ле­ния у тебя оста­лись от сотруд­ни­че­ства с Кон­стан­ти­ном Миши­ным и Сантимом?

— Я при­шёл играть в «Ожог», а позд­нее и в «Анге­лы» в кон­це 2008 года и парал­лель­но играл в «Пора Кон­чать». Это был пери­од ста­нов­ле­ния меня как музы­кан­та. В част­но­сти, как басист, я во мно­гом состо­ял­ся бла­го­да­ря Жене Лабы­чу, кото­рый бара­ба­нил в этих командах.

Сан­тим в то вре­мя был одним из моих глав­ных оте­че­ствен­ных куми­ров, а «Бан­да Четы­рёх» одной из люби­мых групп, рус­ски­ми Joy Division, как я для себя их опре­де­лял. В резуль­та­те зна­ком­ства, сов­мест­ных репе­ти­ций, кон­цер­тов, конеч­но, оре­ол роман­ти­че­ско­го героя-бун­та­ря рас­се­ял­ся, а со вре­ме­нем я и от этой музы­ки устал, но до сих пор счи­таю Илью Мала­шен­ко­ва очень важ­ным мос­ков­ским поэтом, повли­яв­шим на меня.

К музы­ке «Ожо­га» я отно­сил­ся с мень­шим тре­пе­том, всё-таки лири­че­ский герой Кости Миши­на для меня не очень бли­зок. Но мне повез­ло попасть в груп­пу в тот пери­од, когда из всех групп этой части Фор­мей­ше­на «Ожог» пере­жи­вал свой рас­цвет, посколь­ку в музы­ке актив­ное уча­стие при­ни­мал Лёша Экзич (все груп­пы Фор­мей­ше­на от «Соло­мен­ных Ено­тов» до «Реги­о­на 77» ста­но­ви­лись инте­рес­нее, когда он играл в их соста­ве). Поми­мо кон­цер­тов, я участ­во­вал в запи­си «Анти­Гол­го­фы», но в конеч­ном счё­те мой бас оста­ви­ли толь­ко в «Гит­лер XXI век», где нуж­но было кру­то сыг­рать фанк, осталь­ное потом пере­иг­ры­вал Влад Сели­ва­нов. Мате­ри­ал был очень силь­ный, но в ито­ге све­ли его как рус­ский рок, от кото­ро­го, как каза­лось, все­гда бежа­ли дея­те­ли Фор­мей­ше­на. В ито­ге по фак­ту луч­шей запи­сью «Ожо­га», на мой взгляд, оста­ет­ся «Элек­тро­стан­ция Z».

К Косте Миши­ну отно­шусь с боль­шой теп­ло­той и ува­же­ни­ем, посколь­ку если бы не его энер­гия, щед­рость и боль­шое серд­це, вся эта дви­жу­ха экзи­стен­ци­аль­но­го анде­гра­ун­да дав­но пре­кра­ти­ла бы своё существование.

Ну а что каса­ет­ся всей этой фор­мей­ше­нов­ской музы­ки, сей­час мне она не инте­рес­на, пото­му что её там очень мало и все эти музы­кан­ты слиш­ком закон­сер­ви­ро­ва­лись в себе и сво­их твор­че­ских ори­ен­ти­рах. Ино­гда выби­ра­юсь на их кон­цер­ты, но чаще все­го про­сто что­бы пови­дать­ся с людьми.

— У тебя есть сво­ей лей­бл Sierpien Records. Какие функ­ции он выпол­ня­ет? Что на момент 2018 года из себя пред­став­ля­ет рекорд-лей­бл? Вы толь­ко изда­ё­те музы­ку на физи­че­ских носи­те­лях? Кто из под­пи­сан­тов лей­б­ла про­дал боль­ше все­го дисков?

— Лей­бл Sierpien Records — это я один. Появил­ся он перед вто­рым евро­пей­ским туром груп­пы, когда нам нуж­но было изго­то­вить мерч со «Смер­дит до самых звёзд». Вдо­ба­вок я напе­ча­тал и пере­из­да­ние «Zawsze Nasze» с бону­са­ми. А через пару меся­цев решил: «А поче­му бы не изда­вать арти­стов, что мне нра­вят­ся?» и издал «Бумаж­ных Тиг­ров» и «Пред­смерт­ную Кад­риль» — с это­го момен­та я, навер­ное, и веду отсчет лейбла.

В плане функ­ций, гру­бо гово­ря, это изго­тов­ле­ние мер­ча и его про­да­жа (digital огра­ни­чи­ва­ет­ся лишь Bandcamp у меня). Ну и плюс я орга­ни­зую кон­цер­ты для групп лей­б­ла (но чаще все­го это кон­цер­ты, где и «Сер­пень» игра­ет — уби­ваю двух зайцев).

Самый успеш­ный артист лей­б­ла — это Supernova 1006. Во-пер­вых, они очень кру­тые про­фи и вос­тре­бо­ва­ны за рубе­жом (навер­ное, боль­ше поло­ви­ны про­даж у меня идёт из-за гра­ни­цы). Во-вто­рых, Supernova 1006 — одна из пер­вых групп, кото­рые я стал изда­вать, и с тех пор вышло несколь­ко рели­зов, боль­ше, чем у кого-либо из арти­стов лей­б­ла. В‑третьих, их пери­о­ди­че­ски зака­зы­ва­ют оптом.

Ну так­же могу ска­зать, что хоро­шо про­да­ют­ся Ploho, Totenwald, «Сер­пень», «Мать Тере­за», «Капи­тан Нена­ви­дит Море», «Мол­чат Дома», «Образ». Сбор­ник «Бумаж­ных Тиг­ров», как толь­ко вышел, рас­ку­пи­ли прак­ти­че­ски мгно­вен­но. Вот недав­но совсем издал «Кобы­лу и Тру­по­гла­зых Жаб», два их пост­пан­ко­вых аль­бо­ма. Мне кажет­ся, они тоже могут хоро­шо «зай­ти», по край­ней мере в Рос­сии. Да вооб­ще, всё про­да­ет­ся хоро­шо, грех жало­вать­ся — в шка­фу надол­го ниче­го не залеживается.

— Ты на дан­ный момент зара­ба­ты­ва­ешь толь­ко музы­кой. Насколь­ко давно?

— Это не совсем вер­но, так как я зара­ба­ты­ваю с лей­б­ла, а это ско­рее изда­тель­ская дея­тель­ность, хоть и свя­зан­ная с музы­каль­ной. Сам «Сер­пень» чаще все­го нахо­дит­ся в зоне оку­па­е­мо­сти, а плюс, если и быва­ет, то он потом, ско­рее все­го, ухо­дит на покры­тие каких-то убыт­ков и затрат. К тому же уже око­ло года я парал­лель­но рабо­таю гидом, это моя под­стра­хов­ка. Если гово­рить о сро­ках, то зара­ба­ты­вать какие-то вме­ня­е­мые день­ги лей­б­лом и туриз­мом я стал толь­ко око­ло года-полу­то­ра назад. Пару лет ушли на поиск себя.

— Как ты оце­ни­ва­ешь музы­каль­ные медиа в Рос­сии? Мог бы ты назвать паб­ли­ки или сай­ты, кото­рые ты посто­ян­но читаешь?

— Мне кажет­ся, что с тех пор, как сду­лись «Афи­ша» и «Мет­ро­поль», новых музы­каль­ных медиа так и не появи­лось, всё сво­дит­ся к паб­ли­кам. Есть исклю­че­ние в виде Sadwave (Мак­сим, при­вет!), но это всё-таки очень нише­вое изда­ние. С дру­гой сто­ро­ны, ряд паб­ли­ков, кото­рые частич­но взя­ли на себя функ­ции музы­каль­ной прес­сы. Есть «Сто­ро­на», «Хру­щёв­ка», Interesting Punk, неко­то­рые паб­ли­ки из сет­ки «Емью­зик», думаю и ещё что-то есть. У вас на VATNIKSTAN опять же про музы­ку раз­дел есть.

Мне как чело­ве­ку, любив­ше­му читать про музы­ку, конеч­но, не доста­ёт музы­каль­ной прессы.

— Ты фронт­мен рок-груп­пы. Как у тебя про­хо­дит рядо­вой буд­ний день, когда нет концертов?

— Таких дней боль­шин­ство! Ну как я тебе рас­ска­зал, рабо­тать так или ина­че мне всё рав­но при­хо­дит­ся часто. Поми­мо экс­кур­сий и туриз­ма, это и раз­ра­бот­ка дизай­нов, и допе­чат­ная под­го­тов­ка рели­зов лей­б­ла, бес­ко­неч­ная упа­ков­ка зака­зов и визи­ты на почту, тот же самый про­мо­у­шен кон­цер­тов от изго­тов­ле­ния афи­ши до smm, сочи­не­ние музы­ки, тек­стов, запись, нако­нец. Не могу ска­зать, что есть осо­бен­но мно­го вре­ме­ни на без­де­лье, но сво­им гра­фи­ком я управ­ляю сам и при жела­нии могу отка­зы­вать­ся от рабо­ты, что, конеч­но, меня очень раду­ет. Если чест­но, очень слож­но пред­ста­вить, что я смо­гу когда-либо вер­нуть­ся на «нор­маль­ную рабо­ту». У меня её, если чест­но, нико­гда и не было — рабо­тать новост­ным кор­ре­спон­ден­том, поверь, было тоже не нормально.

— Ты не толь­ко музы­кант, но и попу­ля­ри­за­тор пост-пан­ка, ты сле­дишь за сце­ной. Ты бы мог назвать три новых кол­лек­ти­ва, игра­ю­щих пост-панк с рус­ски­ми песнями?

— Я мог бы назвать намно­го боль­ше, но раз толь­ко три име­ни, то пус­кай будут «Мол­чат Дома», «Ведь­ма» и «Конец Элек­тро­ни­ки». Все груп­пы с мое­го лей­б­ла. Так полу­ча­ет­ся пото­му, что каж­дый раз, когда я наты­ка­юсь на класс­ную коман­ду, я пред­ла­гаю ей издать­ся у меня.

Читай­те так­же «Кол­лапс-вейв и пес­ни люб­ви в эпо­ху рас­па­да. Сер­це­лев — о дебют­ном ЕР „Сокро­ве­ние“».