Русскоязычные книжные черви, которые в 1990‑е и 2000‑е годы были маленькими червячками-подростками, наверняка помнят популярную серию детективов «Чёрный котёнок». За их яркими обложками скрывались мрачнющие преступления, которые расследовали не взрослые дяди и тёти, а обыкновенные школьники.
Интересно ли перечитывать всё это в наши дни? А как же. Вот только ракурс потребуется немного другой: исследовательский и постиронический. На примере повестей Наталии Кузнецовой о приключениях юного сыщика Ромки и его сестры Оли по прозвищу Лёшка наблюдаем, как детский палпфикшн превращается в пособие по новейшей истории и как попытки издательства осовременивать старые сюжеты, проводя в них мобильную связь, трансформируют жанр из детектива в комедию положений.
«Ты сечёшь в Интернете?»
Не станем говорить про все «чёрнокотёночные» книжки, которых по одним данным было больше сотни, а по другим — более трёх сотен. Но в тех из них, где заглавия начинались с повторяющейся конструкции «Дело о…», на обложке стояло имя Наталии Кузнецовой, а под обложкой следствие вели старшеклассник Рома, его сестра Оля, она же Лёшка, и их многочисленные друзья, всегда было навалом разнообразных примет времени. Упоминались популярные в конце 1990‑х — начале 2000‑х годов фильмы и компьютерные игры, особенности национального модемного интернета, молодёжные словечки и тому подобное.
Откроем первую часть цикла, «Дело о таинственном шефе» (1999). Тут тебе и челноки, торгующие белорусской косметикой, и жетончики для телефонов-автоматов, которые лучше всегда иметь при себе, чтобы, если что, звякнуть «предкам» (кстати, кто-то ещё называет так родителей?) и сказать, что задержишься. Рома знает и уважает Чака Норриса и Джима Кэрри, семиклассница Лёшка тащится от «Иванушек» и раз сорок смотрела по видаку «Пятый элемент».
Кое-что хочется процитировать. Ну вот, скажем:
«Собираясь в поездку [к друзьям на дачу], Лёшка воображала, что их компания будет похожа на ту, что рекламирует по телевизору кофе „Нескафе“: когда эти симпатичные ребята появлялись на экране, ей хотелось очутиться рядом с ними или хотя бы иметь друзей, похожих на них».
Сложно представить, чтобы современный подросток захотел ассоциировать свою тусовку с чем-то из телевизора — тем более с рекламой растворимого кофе.
А вот ещё интересный кусочек:
— Ты сечёшь в Интернете?
— Ну, как тебе сказать, — замялся Ромка, — представление имею, но мама говорит, что у нас в нём особой нужды нет, чтобы деньги лишние тратить.
— А у меня есть. — Артём взглянул на часы. — Скоро в чате мои друзья появятся.
— Где-где?
— В чате. Ты что, не знаешь? Chat — болтовня по-английски. Там столько людей интересных! Девчонок всяких и ребят тоже. — Артём поставил стрелочку на «Интернет», довольно быстро нашёл нужный сайт и застучал по клавишам.
«Поставил стрелочку на „Интернет“» — каково? Сегодня так даже взрослые не говорят. А казалось бы, не так много времени прошло. Получается, очень даже много.
Даже такая деталь, как чтение «Комсомольской правды» («Я недавно в „Комсомольской правде“ читала о том, как одна собака уже три года ждёт на дороге своего хозяина», делится Лёшка в разговоре с соседом-собачником Славкой) напоминает о том, как изменился мир. Вряд ли в 2023 году удастся найти ребёнка, который черпает информацию в подобных взрослых СМИ.
Да и сама история, изложенная в книге, хороша. В поисках пропавшей девушки ребята выходят на след туристической фирмы. Развешанные по офису рекламные постеры по сегодняшним меркам отдают нафталином, но на не избалованных подростков 90‑х они производят неизгладимое впечатление:
«На стенах висели яркие плакаты с морями, пальмами и загорелыми девушками, на каждом из них был призыв: „С нами — к мечте!“ „Это, кажется, называется слоган“, — вспомнила Лёшка. Валерия Михайловна работала начальником отдела рекламы одной из газет, и девочка волей-неволей знала немало профессиональных словечек. Ниже, но помельче был ещё один слоган: „Как прекрасен этот мир, посмотри!“ <…>
— Рома, а ты хочешь посмотреть, как прекрасен этот мир? Здесь так написано. Знаешь, сколько стран они предлагают! И Грецию, и Францию, и Испанию! Вот бы поехать, да?»
Однако у заманчивой обёртки есть обратная сторона — некоторые из сотрудников фирмы вместо того, чтобы показывать клиентам мир, вывозят их за рубеж и продают на органы. Жуть жуткая, но вот парадокс: мы всё равно завидуем Ромке с Лёшкой с их романтическим восприятием туризма. Конечно, денег на поездки нет — и всё-таки: никаких тебе закрытых границ и прочих невесёлых примет 20‑х годов XXI века.
Обмануть доверие читателя
Дочитав «Дело о таинственном шефе», сразу берёмся за его продолжения в хронологическом порядке: «Дело об украденном перстне» (2000) и далее по списку. Читаем и не можем понять: что такое? Почему вдруг «пепси», которую, как известно, выбирало тогдашнее поколение, превратилась в просто «газировку»? Куда подевалась дискуссия о видеоигре «Старкрафт»? Мало того, у Ромки с Лёшкой и их друзей откуда-то завелись мобильные телефоны. Это у школьников-то, в 2000 году?
Посмотрим, как у книжек Кузнецовой с переизданиями. Ну, теперь понятно. «Дело о таинственном шефе» за 24 года не перевыпускали ни разу, поэтому доступная в Сети версия текста до сих пор дышит 90-ми. А вот остальные «дела» (за редким исключением) переиздавали неоднократно, упрямо подгоняя под наши дни.
В интервью 2022 года редактор «Чёрного котёнка» Оксана Федуличева говорила:
«Сейчас при переиздании старых повестей я прошу авторов переписывать некоторые главы. Они добавляют современные детали — ребята пользуются гуглом, фотографируют улики на смартфон. Иногда истории приходится полностью переписывать, потому что всю загадку можно разгадать, имея мобильник в кармане. И тогда читатель справедливо задастся вопросом: „А что, нельзя было воспользоваться смартфоном?“ И правда!»
Правда-то правда, но если уж переделывать, то как следует. Увы, такое ощущение, что работа была проведена механически и на скорую руку. Названия некогда популярных фильмов, поп-групп и журналов убрали, а взамен почти ничего не добавили. В итоге получилось стерильное безвременье, в котором и Брюса Уиллиса уже не помнят, и соцсетей с мемами ещё не завезли. Впрочем, наблюдать за такими метаморфозами довольно любопытно и даже по-своему забавно.
Смешнее всего вышло с мобильными телефонами. Почти в каждой книжке Кузнецовой герои испытывают затруднения из-за того, что не могут созвониться или списаться в любое время. Чтобы не перекраивать сюжеты целиком, пришлось сделать ребят малость глуповатыми: в осовремененных редакциях они постоянно забывают заряжать мобильники и регулярно по рассеянности оставляют их дома. Находясь в школе, они телефоны, естественно, отключают, не реагируя даже на сообщения. Ну да, ну да, типичные подростки.
Тем не менее Федуличева настаивает:
«Я стараюсь вместе с автором максимально осовременивать действительность героев книги, ведь нет ничего хуже, чем обмануть доверие читателя».
Получается, если у Ромки нет телефона — это подрывает доверие, а если он, словно столетний дед (простите за этот эйджизм), использует смартфон исключительно в качестве телефонной трубки, да и то дозвониться ему удаётся редко, потому что он его всё время где-нибудь забывает или не включает, — это в порядке вещей? Да ну, бросьте. Не верится, что дети не чувствуют натянутости и фальши, которые возникают из-за такого осовременивания. Не лучше ли вместо этого добавлять в начале книжки дисклеймер? Что-то вроде: «Время действия — 2000 год, телефонов у школьников нету, соцсети ещё не изобрели, не удивляйтесь и добро пожаловать в прошлое».
Да, конечно, «Чёрный котёнок» — не такая классика, как «Тимур и его команда» или «Денискины рассказы», но всё-таки значительное явление в популярной детской литературе, которое тоже требует бережного отношения. И ладно бы ещё старая и новая редакции были одинаково доступны. Так нет — в Сети, в открытом доступе, по большей части, современные версии. Вот так захочешь вспомнить детство, перечитать «Дело о бледном вампире» (2000) — и обломаешься. Ведь теперь там друг за другом без конца следуют реплики:
«А ей звонили? — Звонили. Но её телефон отключён».
«Мариночка не пришла на репетицию. И позвонить ей нельзя, она трубку оставила заряжать».
«[Я] мобильник дома оставила — он разряжён был».
«Ромка похлопал себя по карману и вспомнил, что его мобильный остался вместе с червонцем в грязных джинсах».
«Лёшка, у тебя телефон есть? — Нет, вы же с Катькой [свои телефоны] взяли».
«Марина, у тебя есть телефон? — Не взяла. Не думала, что он мне понадобится».
«Почему она не отвечает? — Может быть, забыла [телефон] включить?»
«Я стала вам звонить, но ваши телефоны были отключены. — Оказалось, мы их дома оставили».
То есть в 99% случаев, когда героям нужен телефон, он не работает или отсутствует. И о каком доверии тут может идти речь? Как раз наоборот: серьёзные подозрения должен вызвать человек, который выдаёт себя за нашего современника, но уходя из дома не берёт с собой мобильник, потому что «не думает, что он понадобится».
Особые галлюциногены
Сравним последнее на сегодняшний день переиздание «Дела о разбитом бинокле» (2008 год, под названием «Взорванный „император“, или Скромный герой») с первоначальным вариантом (2000). В целом, как будто одно и то же — история на «террористическую» тему, которая начинается с навязчивых страхов Лёшки: что, если поблизости от неё что-нибудь взорвётся? Вот только в редакции 2000 года тревожность подпитывают не абстрактные «новости с Ближнего Востока», а вполне конкретные взрывы жилых домов в сентябре 1999-го:
«У самой Лёшки никаких новостей со дня отъезда друга не было. Если не считать страшных сентябрьских взрывов, гул от которых разнёсся по всему миру. <…>
Когда в Москве террористы взорвали два огромных дома, в которых спокойно спали ничего не подозревающие люди, и по телевизору Лёшка увидела среди развалин большого мягкого мишку, оставшегося без своего маленького хозяина, её вдруг пронзил жуткий страх — а вдруг и их дом тоже взорвут? И какой же этот страх был мерзкий и прилипчивый!»
В тексте упоминается, что взрослые жильцы дома, где живут Рома с Лёшкой стали по ночам дежурить во дворе. Иногда Ромка просыпался среди ночи, «подходил к окну и пристально в него вглядывался. Проверял, наверное, дежурит ли кто из соседей возле дома или спит себе спокойно в своей постели, наплевав на всеобщую безопасность».
А вот осовремененный вариант:
«Лёшка <…> включила телевизор. Шли новости с Ближнего Востока. В глаза бросился взорванный автомобиль, кровь на асфальте, санитары с носилками. Такие сцены давно стали привычными, и она, вздохнув, решила найти что-нибудь повеселее. Но, прежде чем переключить канал, увидела валяющегося среди груды обломков большого мягкого мишку, лишившегося своего маленького хозяина, и её пронзили острая жалость к погибшему ребёнку и одновременно жуткий страх. А вдруг у них в Москве тоже что-нибудь взорвётся? Ведь так уже было, и не раз. И дома летели в воздух, и вагоны в метро. И у Артёма в его Англии всё это было, и нет гарантии, что не случится снова».
Казалось бы, очень похоже, но нет, совсем не то. Потеряв 1999‑й год, текст стал беднее в художественном отношении и превратился из документа в «голую» беллетристику. И хотя все дальнейшие, важные для сюжета сцены, связанные с обезвреживанием взрывного устройства и спасением жизни известного банкира, сохранены почти без изменений, оказавшись вне времени, они как будто убавили в значимости, обратившись в рядовой вымышленный экшен.
Но, как говорится, есть и вечные ценности. Видеокассеты превращаются в диски, фотоплёнка — в карты памяти, зато грибы остаются грибами. В «Деле о светящейся записке» (2000) одному из взрослых героев, уфологу Иноземцеву, подкладывают в пищу галлюциноген, чтобы похитить у него из дома ценные вещи. Казалось бы, этой информацией можно ограничиться — главное ведь найти злоумышленника. Однако Иноземцев считает необходимым в подробностях рассказать школьникам, какими «особыми природными галлюциногенами» его угостили, как они выглядят, где обитают, и что омлет, в который их подсыпали, ему «понравился». Привести рассказ целиком мы не можем по понятным причинам.
Правда, мы и раньше знали, что русская литература конца XX века — явление экстравагантное. Но откроем переиздание, «Ограбление по-марсиански» 2010 года. Удивительно: «грибной» абзац на месте, без изменений. Хотя, казалось бы, вот уж чем точно можно было пожертвовать.
Оговоримся: это не претензия к Наталии Кузнецовой, она хороший автор крепко сделанных детективов, а Ромка, Лёшка и их компания — симпатичные, вдохновляющие персонажи. Но вот как раз поэтому-то и хочется, чтобы с редакторами героям и их автору везло чуточку чаще.
От Воронежа до Америки
Зато в «Деле о танцующей статуе» (2000) запрещённым веществам был дан настоящий бой. Брат с сестрой не только сражаются наркомафией, но и выслушивают от старших лекции о вреде таблеток в лучших традициях брошюр типа «скажи наркотикам нет». Знакомая пенсионерка, узнав, что внучка её подруги принимает экстази, проявляет удивительную осведомлённость:
— А что это за таблетки она пьёт? — задал Ромка давно мучивший его вопрос.
— Экстази, ты же слышал. Очень многие молодые люди считают, что эти «таблетки радости», как их ещё называют, совершенно безвредны. Поначалу они, как эфедрин или кокаин, на самом деле мобилизуют творческую и любую другую энергию, устраняют неуверенность в себе, словом, приводят к физическому и душевному подъёму. А потом приходит расплата. От экстази даже может сердце остановиться. <…> Кроме того, метамфетамин — так это вещество называется по-научному — вызывает сильную психологическую зависимость, свойственные наркоманам ломку и необратимые изменения в мозгу, приводящие порой к дебильности. А в довершение всего люди, употребляющие эти «безвредные» таблетки, в конце концов переходят на другие, более сильные наркотики.
Один раз Рома не удержался и лизнул попавшую к нему в руки таблетку, но тотчас испугался, что «станет дебилом», а этого никак нельзя допустить с его выдающимися способностями сыщика. В следующей книге цикла, «Дело о неуловимом призраке» (2001), ясный ум понадобится ему, чтобы вывести на чистую воду зависимого от наркотиков злодея, который охотится за драгоценностями потомков Якова Брюса, сподвижника Петра I.
Ещё один «агитационный» детектив — «Дело о волшебном снадобье» (2001). Но уже не против наркотиков, а за амарант, точнее за лечебное амарантовое масло. Подростки ищут того, кто строит козни воронежской фирме, планирующей осчастливить мир амарантовой продукцией и попутно слушают рассказы об истории и пользе амаранта, напоминающие рекламные проспекты:
«[Амарантовое масло] угнетает различного вида опухоли, излечивает долго не заживающие раны, ожоги <…> Масло является профилактическим средством от атеросклероза и других сердечно-сосудистых заболеваний. <…> Но не только медицина и фармацевтика обратили внимание на амарант. Его стали применять парфюмеры, мука из амарантовых зерен используется в хлебопечении, а из зелёной массы растения делают комбикорм. Масло из амаранта гораздо эффективнее облепихового. А ещё оно нормализует обмен веществ, и потому его употребляют для похудания».
Почему Кузнецова решила выбрать для очередной повести амарантовый сеттинг — интересный вопрос, на который вряд ли удастся найти ответ, как и на вопрос, почему её герои-москвичи раз за разом возвращаются в Воронеж, чтобы бороться с местной преступностью. О Наталии Кузнецовой вообще не удаётся ничего нагуглить, кроме перечня написанных ей детских детективов. То ли она очень скрытный человек, то ли её вовсе не существует — в том смысле, что это псевдоним.
Так или иначе, всем, кто по тем или иным причинам неравнодушен к Воронежу, наверняка будет интересно погулять там вместе с героями, поискать клад на улице Сакко и Ванцетти, побродить по корпусам ВГУ и посетить некогда существовавший местный аналог «Макдоналдса» — кафе «Русская Америка».
К слову об Америке — приходилось Ромке с Лёшкой ловить преступников и там, причём не покидая России. Вот тоже странность: один из самых прогрессивных детективов «Чёрного котёнка», «Дело о зелёном саквояже» (2001), в котором школьники ведут следствие дистанционно, связываясь с «клиентом» по Сети, не перевыпускали ни разу. Прям хоть пиши постмодернистский фанфик: «Дело о странном издательстве». Без юных сыщиков в редакционной политике явно не разобраться.
С другой стороны, в том, что касается литературы, чем больше странностей — тем интереснее. Если бы с переизданиями «Чёрного котёнка» всё было в порядке, то и говорить нам здесь было бы не о чем. Так что, возвращаясь к вопросу, стоит ли весь этот криминальный ретродетлит вдумчивого чтения и изучения — да, конечно. Но каким версиям текстов отдавать предпочтение, пусть каждый решает сам.
Читайте также другие наши материалы о детской литературе:
Воспитание бессмыслицей: как и для чего читать детские стихи Юнны Мориц.
