На «Кинопоиске» с 19 января стартовал сериал «Фандорин. Азазель», снятый специально для видеосервиса. Сериал представляет осовремененную версию событий романа Бориса Акунина*. Действие разворачивается в 2023 году в альтернативной России, где не случилось революции 1917 года. У власти по-прежнему династия Романовых, Ленина похоронили в Аргентине, а Москва не столица.
Елена Кушнир вспоминает все появления Фандорина на экране и рассказывает, почему стоит познакомиться с новым сериалом, несмотря на медленный темп первого эпизода и туманно прописанную альтернативную реальность.
Положительный герой по особым поручениям
Чиновник особых поручений (выберем одну из многочисленных ипостасей персонажа) Эраст Петрович Фандорин — самый известный частный детектив отечественного производства. Были и другие, причём близкие к Фандорину исторически, например сыщик Путилин из романов Леонида Юзефовича, но они не были такими популярными.
Романы Юзефовича не хуже романов Акунина. Вообще-то они намного лучше. Лучше написаны, интеллектуальнее, насколько может быть интеллектуальным детектив. В отличие от романов Акунина, они не представляют собой сплошную стилизацию, то есть литературу, сделанную из литературы, где персонажи-маски разыгрывают комедию дель-арте в «эстетике полицейского лубка», как выразился покойный Самуил Лурье.
Однако в народ пошёл не низенький, пухленький, давно и скучно женатый Путилин (в сериальной экранизации Юзефовича его сыграл носитель простонародного духа Владимир Ильин, который для фильмов по Акунину сгодился лишь на роль комического второстепенного персонажа), а красавец-брюнет, мастер японских боевых искусств и японского же сладострастия, франт, интеллектуал и полиглот Фандорин. Очень удачно потеряв невесту в финале «Азазеля» (враги убили единственную жену Бонда в финале «На секретной службе Её Величества»), Фандорин остался навсегда открытым для love story в каждом новом романе. Сами посудите, у кого было больше шансов завоевать сердца публики: у аналога отца Брауна или Джеймса Бонда?
Фандорин, чья фамилия отсылает к боевому французскому журналисту из цикла о Фантомасе, отличается нехарактерной для западного детектива и естественной для отечественного супергероя чертой: он служит не столько делу справедливости, столько государству, которому в романах Акунина постоянно кто-то вредит, в основном иностранцы. Единственный важный вопрос, который можно задать по итогам 20-летнего существования саги о Фандорине (первый роман вышел в 1998 году, а последний — в 2018‑м): как не перепутать Отечество с «Вашим Превосходительством»?
И надо сказать, никто тут не напутал сильнее самого Акунина, что особенно очевидно в экранизациях его романов.
Штирлиц XIX века
Впервые на экране Фандорин появился в мини-сериале «Азазель» (2002) Александра Адабашьяна, снятом студией ТРИТЭ Никиты Михалкова. Экранизация первой книги о приключениях детектива точно повторяла оригинал, что и следовало ожидать: сценарий писал сам Акунин. Сериал получился добротным по меркам российских нулевых, драматургически нигде не провисал и щедро поил зрителя ретроатмосферой, закладывая первый камень в непробиваемую стену, построенную на федеральных каналах. Сегодня каждый второй сериал Первого канала — это уютное ретро, где можно всласть похрустеть экранной французской булкой, вспомнить лучший в мире пломбир и оплакать страну, которую мы потеряли. Российская империя и СССР при этом сольются в некое единое мифическое государство.
Фандорина номер один сыграл дебютант Илья Носков, который доставлял в повествование абсолютно всё, что от него требовалось: был бел, румян, наивен и влюблён. Как писала по другому поводу великая Надежда Тэффи:
«Малиновые губки, волосы чёрные аж досиня, брови круглые — прямо какая-то малороссийская писанка».
С влюблённостями у Акунина* обстоит примерно так же, как писала всё та же Тэффи:
«Хуже всех живётся во французском романе молодой девушке. Единственная роль, которая ей отводится скупым на девические радости романистом, — это делать к столу букеты и падать в обморок. Вообще же она скоро умирает или уезжает навеки к тётке в провинцию. Любить её нельзя».
Ещё Фандорину регулярно встречаются молодые женщины со взглядами суфражисток (предтечи феминисток), которые в лучших традициях голливудских мелодрам не выносят Эраста с первого взгляда, но со второго уже падают к нему в объятия. Правда, боль от потери невесты в предыдущей серии ещё слишком свежа, чтобы следующий Фандорин (Егор Бероев) в энергичном патриотическом боевике «Турецкий гамбит» (2005) начал роман с девушкой Варей, которая приехала к жениху на Русско-турецкую войну, но жениха забыла, что и понятно. Посмотрите на своего мужчину, а потом на Фандорина. Герой заматерел, успел побывать сербским добровольцем и в плену, а также стал эмоционально отстранённым, как любой уважающий себя Шерлок Холмс.
В «Азазеле» на первый взгляд не было политической подоплёки и размышлений о судьбах Родины. Но лишь на первый взгляд.
Любое ретро — это ностальгия. Для своей ностальгии Акунин выбрал эпоху Александра III. Какое-то недовольство почему-то зреет, какая-то англичанка вполне буквально гадит: главной злодейкой в «Азазель» оказывается английская благотворительница, помогающая сиротам (достойный, конечно, объект для объявления всемирным злом). Но «те годы дальние, глухие», когда Победоносцев «простёр совиные крыла» (цитаты Блока), в версии Акунина выглядят идиллической хохломой, когда даже преступности никакой бы не было, если бы не клятые революционеры, нигилисты, студенты и прочая шушера, от которой правоохранительные органы доблестно спасают Отечество. Плюс иностранные враги.
«Азазель» был конспирологическим романом в духе теории deep state, которую любят американские ультраправые: миром правит тайная секта, которая убила Кеннеди, вшила всем чипы и вообще что-то такое ужасающее постоянно делает. Но даже альт-райты редко объявляют злом научный и технический прогресс. А вот Акунин объявляет, и английский химик что-то зловеще мутит за кадром, а немецкий профессор, сволочь, тянет ручонки к электричеству, чтобы провести нашему герою бодрящий сеанс электросудорожной терапии. Злодейка-англичанка говорит Фандорину, мол, посмотрите, каким гуманным и прогрессивным стал мир. В этом-то и проблема, по Акунину! Начитаются книжек, насочиняют теорий про равенство, наслушаются Маркса с Дарвином и устроят революцию в стране! Странно, что у писателя нигде не прозвучало про опасность всеобщего среднего образования, только про вред от демократии.
Фандорин в романе «Турецкий гамбит» произносит:
— Я, Варвара Андреевна, вообще противник д‑демократии. — (Сказал и покраснел). — Один человек изначально не равен другому, и тут уж ничего не поделаешь. Демократический принцип ущемляет в правах тех, кто умнее, т‑талантливее, работоспособнее, ставит их в зависимость от тупой воли глупых, бездарных и ленивых, п‑потому что таковых в обществе всегда больше. Пусть наши с вами соотечественники сначала отучатся от свинства и заслужат право носить звание г‑гражданина, а уж тогда можно будет и о парламенте подумать.
Если в «Азазели» в опасности был весь мир, то в «Турецком гамбите» иностранный враг нацелился на конкретный развал России, подло втравив её в войну, которой государство вроде как и не хотело. Государственники не любят Акунина за его оценку современной политической ситуации. Им нужно простить всё сегодняшнее и пожать ему руку за былые заслуги: писатель давным-давно говорил, что у России, не считая Фандорина, два союзника — армия и флот. А кольцо врагов сжимается!
Вышедший в том же 2005 году, вновь под руководством студии ТРИТЭ, снятый Филиппом Янковским «Статский советник» вспомнил, что внутренний враг опаснее внешнего. Фандорин в мертвенном исполнении Олега Меньшикова отрастил великосветский цилиндр на голове и взялся за российских граждан, которые погубили бы державу, если бы, естественно, не Михалков, он же звезда сыска князь Глеб Георгиевич Пожарский, полный тёзка Жеглова, чтобы было понятно даже для самых маленьких, кто тут хороший (власть), а кто желает гибели страны (революционеры).
Революционеры в фильме один хуже другого. Рахмет (привет Чернышевскому) — педофил, Грин (Хабенский) — идейный фанатик, апологет русского бунта, всегда «бессмысленного и беспощадного», согласно аксиоме любого реакционера, чьё знание российской истории исчерпывается творчеством Пушкина. Машков, как обычно, играет шалого бандита. Диагнозы революционерок: «недотрах» у Иглы (Оксана Фандера) и «шлюха» у Жюли (Мария Миронова). Под словом «барышня», которое используется в галантном столетии, красивее сексизм Акунина не становится. Если отсеять словесную шелуху, именно это и останется: одна барышня ляжет под любого, а другую никто не хочет (прообразом революционерки послужила Софья Перовская). Акунин в «Статском советнике» описывает Иглу так:
«Сухая долговязая барышня-перестарок. Бескровные поджатые губы, тусклые волосы, уложенные на затылке в тугой узел. В революции таких много».
Поразительный роман — в нём можно полностью изменить концовку без малейшего вреда для остального повествования. Вот Фандорин отказывается служить обер-полицмейстером, а вот уже соглашается. Вот он отвергает замаравшуюся власть, а вот он уже за. И сценарий фильма написал сам Акунин*.
Кинокритик Денис Горелов писал после премьеры фильма:
«Ура-ура, Штирлица назначили шефом гестапо. Лёгкое барское недоумение с приподнятой бровкой, которое артист Меньшиков категорически не способен согнать с лица последние 15 лет, здесь выходит как нельзя кстати».
Зарифмовав Родину с государственной властью, в финальной сцене Фандорин в гордом одиночестве и цилиндре шагает по заснеженной Красной площади с недостижимым до сих пор в российском, да и что там, во всём мировой кинематографе, уровнем пафоса. За кадром играет что-то вроде «Как упоительны в России вечера» и про Голгофу.
До последнего мига надеешься, что сейчас появятся медведи, цыгане, водка, балалайка, икра, Гагарин — ну хоть что-нибудь, что спасёт этот «Титаник», на борту которого собралась вся российская кинематографическая элита: Михалков, Меньшиков, Хабенский, Янковский, Миронова, Фандера и Фёдор Бондарчук без глаза.
Но нет, ребята. Эта клюква была всерьёз.
Всерьёз было и другое. Уже в 2005 году стало понятно, в каком направлении будет двигаться российский мейнстримный кинематограф. Фильм создала не только студия бессменного председателя Союза кинематографистов Михалкова, но и поддержал Первый канал.
Фандорин XXI века
Ясным днём в Летнем саду в Петрограде на глазах богатой наследницы Лизы фон Эверт-Колокольцевой (Мила Ершова) и роботов-городовых стреляется студент-мажор с серьгой в ухе (Григорий Верник, унаследовавший папину широкоформатную мимику). Тем временем начинающий следователь Фандорин (первая главная роль Владислава Тирона из сериал «Триггер») блюёт на труп с разбитой головой, найденный на невском прогулочном катере, под снисходительным взглядом своего начальника Грушина (Александр Семчёв). А где-то в раззолоченном парадном зале российский император Николай III (Максим Матвеев) вручает награду, видимо, своему дяде, надменному генералу Михаилу Романову (Игорь Черневич), который брезгует пожать руку премьер-министру Орлову (Евгений Стычкин). Чётко обозначено противостояние между военной фракцией и гражданской, и ястребы войны явно чего-то хотят.
Добро пожаловать в альтернативную Россию XXI века, где свершилась главная мечта Бориса Акунина — в стране не было революции. Не только Октябрьской большевистской, но и, судя по всему, Февральской демократической, раз уж Романов сидит на престоле. Ленина, как сообщают в одном гэге, похоронили в Аргентине, где ему возвели мавзолей, куда местное население, на потеху россиянам, даже ходит за деньги. В сериале появляется внук Владимира Ильича, колоритный радикальный арт-активист Ульянов (Евгений Серзин).
Будущее в сериале скорее туманно. Мы не знаем, куда делось колоссальное недовольство народных масс в России, которое и привело к революции. Но тут следует поблагодарить господина Акунина: в его произведениях никакого народного недовольства в помине нет. Как в «Бесах» другого реакционера, Достоевского, «это их худые черти мутят воду во пруду. Это всё придумал Черчилль в 18‑м году!». В 17‑м, если перефразировать Высоцкого. Авторы сериала показывают идеальное будущее по Акунину. Империя процветает и разве что подумывает вмешаться с «миротворческой миссией» в некий горячий конфликт на Ближнем Востоке, где давно не затихает, но царю недосуг это решить.
Вместо демократической в России состоялась технологическая революция. Нам показывают отечественные достижения, среди которых не только полицейская система мгновенного распознавания лиц, но и гаджеты, а также соцсеть «Портретъ», похожая на запрещённый в реальной России американский оригинал. Старомодные «яти» трогательно всплывают в современных мониторах, скрещивая прошлое с будущим. Столица — императорский Петроград, а Москва порадует жителей нашего Санкт-Петербурга, которые всегда знали, что это просто большая деревня. В спецматериале «Кинопоиска», посвящённом сеттингу сериала, Москва описана как «полуазиатский мегаполис (в китайгородских переулках теперь бурлит натуральный Чайна-таун, в катакомбах ЦАО живут бездомные и работают нелегальные гостиницы)».
Молодой Фандорин по бедности живёт в дешёвом капсульном отеле, который мог бы появиться в эпизоде «Чёрного зеркала». Элементы киберпанка очень украшают сериал, делая его необычным и интересным. От эскапистского ретро Акунина осталась монархия и похвалы Александру III, при котором, как отмечено в сериале, не было ни одной войны. Послав поклон Акунину с его любовью к царю-контрреформатору, авторы не задерживаются среди церемониалов царского дворца. На улицах говорят на современном языке, молодёжь носит кроссы и худи, а ещё все ругаются матом. Царь, кстати, тоже.
Максим Матвеев играет пока свою лучшую роль, напоминающую осовремененный вариант Николая II из великой «Агонии» Элема Климова. В советской кинематографической традиции последний Романов изображался слабовольной тряпкой и едва ли не жертвой исторического процесса, хотя народ недаром называл его Кровавым и считал предателем интересов страны, которую он втравил в Первую мировую войну. Сериальный царь тоже мало интересуется государственными делами, вязнет в разваливающемся браке и влюблён в роковую певицу Амалию (сербская актриса Милена Радулович), с которой не решается изменить жене (очевидна ассоциация с Кшесинской).
Бредя по пустым улицам с бутылкой виски, Николай ругает себя за слабость. Мы удивляемся, что его бока не подпирает сотня человек охраны. Камера отодвигается, и мы видим группу правоохранителей, расчищающих целые кварталы, чтобы российский самодержец мог предаться жалости к себе. Одна эта сцена обладает большей кинематографической ценностью, чем все предыдущие Фандорины вместе взятые.
Режиссёр сериала Нурбек Эген уже работал в жанре альтернативной реальности в довольно ярком сериале «Шерлок в России» с Матвеевым в главной роли. Modern setting даёт отличные возможности для создания эффектной картинки, но, что важнее, помогает зрителю глубже проникнуть в описываемый мир. Рейверы 90‑х годов полюбили Шекспира благодаря версии База Лурмана «Ромео + Джульетта» с гангстерскими войнами, таблетками экстази и хитовым саундтреком. Классическая постановка Франко Дзеффирелли не смогла до них достучаться.
Но самая оригинальная вселенная фильма ничего не стоит без главного героя. И тут нужно сказать о главной удаче сериала — это Фандорин.
Персонаж был раскрашенной куклой в сериале нулевых. Стереотипным суперменом, каким его и замыслил Акунин, в «Турецком гамбите» и мумией в «Статском советнике», где за два часа на лице Меньшикова не мелькает ни единой эмоции.
В новом сериале мы наконец видим живого человека. Владислав Тирон за один эпизод демонстрирует трансформацию из социально неловкого неоперившегося птенца в фанатично увлечённого делом человека, будущего гениального сыщика, который душевно травмирован задолго до того, как у него поседеют виски и появится заикание (отец Фандорина рано умер, Эраст сирота). Его увлечение Лизой связано с тем, что живая сообразительная девушка помогает в расследовании. В сериале героиня не составляет букеты, служа приложением к персонажу-мужчине, как в книге Акунина, а наделена собственной личностью.
Пока трудно сказать, свернёт ли в финале сериал к охранительной лексике романов, но, судя по первым эпизодам, нелюбимый Акуниным прогресс, по счастью, побеждает.
Читайте также «Немирный атом: ядерная угроза в советском кинематографе».
