Сегодня, 2 марта, «Кинопоиск» выпускает сериал «Король и Шут» об одноимённой панк-группе, распавшейся после смерти фронтмена Михаила «Горшка» Горшенёва в 2013 году. История «КиШа», начавшаяся в легендарном клубе «Там-там», а закончившаяся стадионами, похожа на типичную сказку «из грязи в князи». Для одних это басня о продаже панк-рока и рождении «говнарей», для других — повесть о последней по-настоящему народной группе.
VATNIKSTAN рассказывает о том, какое место занимает «Король и Шут» в культуре России и при чём тут «Наше радио», «Гражданская оборона» и «Сектор Газа».
В параллельной или сказочной вселенной 2023 год стал годом окончательной канонизации «Короля и Шута». Единственная причина, почему этого не произошло в нашей вселенной, — очевидный упор СМИ на политическую повестку последние 12 месяцев. Сложно представить, что при иных обстоятельствах в год 50-летия со дня рождения Князя и Горшка, десятилетия с момента смерти последнего и под стать выходу байопик-сериала о группе медиа упустили бы шанс поговорить о «КиШе» как об ещё одной «народной скрепе». Тем более, учитывая, что о Летове и даже Мамонове — двух главных иконах русского-рока ушедших после 2000‑х — наговорили уже столько, что очередной пересказ жизни этих (не) замечательных людей едва ли нужен.
К тому же что Летов, что Мамонов так или иначе не были обделены вниманием в устанавливающих тренды СМИ вроде «Афиши», чего не скажешь о «Короле и Шуте». Что весьма иронично: работая как бы на более маргинальную аудиторию, «КиШ» тем не менее был уж точно популярней «Звуков Му», особенно в нулевые.
Хотя что значит «был»? Не то чтобы «Король и Шут» утратили популярность. Судя по последним рекордам давно почившей группы, дело обстоит наоборот: два года назад их песни заметно поднялись в топах чартов. Особенно «Кукла колдуна» — трек залетел в десятку «Спотифая», а телеграм-канал «Тихое место» даже запустил флешмоб в его поддержку. Популярность «шутов» в «Спотифае» и «Яндекс.музыке» объяснима тем, что обе площадки кишат не только ностальгирующими «кишистами», но и новыми слушателями, открывшими для себя популярную музыку уже после смерти Горшка.
То есть какая-никакая, но реанимация «Короля и Шута» имеет место. И всё же до сих пор Горшок и «КиШ» для многих ассоциируются со всем ненавистным в русской музыке. Похожую судьбу разделял и Летов. Однако время вылечивает даже самые клинические помутнения разума, и справедливость в отношении Игоря Фёдоровича восторжествовала. Если раньше плеваться в сторону «Гражданской обороны» было признаком хорошего вкуса, то сегодня это в лучшем случае провокация, в худшем — моветон.
Впрочем, слово «справедливость» не самое подходящее — у «ГрОба» попросту слегка сменилась аудитория, когда в десятых его успешно присвоили себе либералы. В честь «ГО» записывали трибьюты музыканты, которых так или иначе лоббировали либеральные медиа, а культурная буржуазия, например, в лице Солодникова принялась напрягать лбы, гадая по его стихам. Ничего удивительного: ядро публики Летова всегда находилось на периферии люмпенизированной интеллигенции и интеллигенствующих люмпенов, поэтому попадание на радары к либералам было скорее логичным. А вот с «Королём и Шутом» дело обстоит иначе. Характерно замечание музыкального критика Андрея Бухарина:
«Про [„КиШ“] один известный в своё время либеральный журналист как-то обронил мимоходом: „Это, конечно, всё прекрасно, но они же наши классовые враги“».
В массовом сознании «КиШ» условно занимают место между «Сектором Газа» и «Гражданской обороной». Место, надо заметить, крайне выгодное. До возобновления интереса к «Обороне» едва ли другая русская группа ассоциировалась со словом «панк» больше, чем «Король и Шут». При этом формально «шуты» имеют отношение к панк-року гораздо большее, чем заумный Летов, предпочитавший 60‑е всем CBGB и «Там-тамам». Ирокезы, нашивки и угар — сколь клишированный образ панка, столь и лаконично описывающий стиль «КиШа». В этом перечне не хватает разве что излюбленных группой фэнтезийных мотивов. Собственно, из-за них же «Король и Шут» до сих пор считаются группой для «неумных» людей. Летов в этом смысле был более удобным для всеобщего принятия, потому что его сновидческие откровения легче поддавались интерпретации: одну и ту же песню, в том числе из-за интонационной неоднозначности, могли воспринять за свой гимн как левые и правые, так и либералы.
Совсем другое дело «шутовские» «страшилки и байки, как будто заимствованные у средневековых гусляров». Тут, во-первых, приходится иметь дело со сторителлингом, а значит, открытость для трактовок разной публикой сужается. Во-вторых, песни о мужиках, поедающих мясо, или целительной силе рома казались как бы чем-то незначительным, «низким» и «тупым» на фоне усопших Ленинов и дремлющих Маяковских. Тем-то и обусловлено игнорирование «КиШа» как законодателями мод, так и публикой, что кичится культурным бэкграундом.
Зато именно это и роднило «шутов» с «Сектором Газа». Сам Горшок Хоя не сильно жаловал, предпочитая того же Летова (который отвечал ему взаимностью), но всё же в мейнстриме не было двух других банд, столь близких если не по формальным признакам, то уж точно по роли в обществе. Обе группы неслучайно очень любимы «простым» народом — а кто ещё давал людям отдохнуть с таким упоением? Никакой патетики, натужной драмы, «надломленности» и тем более заигрываний с операторами культуры — ни «Сектор», ни «КиШ» особо не заботило, что они не попадут в условный «культурный канон». Очевидно, всенародная любовь их волновала больше.
Но в отличие от «Сектора Газа», «Король и Шут» был географически централизован и изначально обладал большим потенциалом к популярности. В первую очередь из-за фактурного и незабываемого (всеми с детства) образа. Креативный директор «Нашего радио» Андрей Клюкин говорил:
«Мы смотрели на западные образцы и там видели продукты для детей. Kiss выпускает игрушки, например. Яркий образ, который понятен и молодым и старым, создал только „КиШ“».
И всё же от одного образа было бы мало толку, если бы группа была обделена талантом. А талант был, и был недюжинный, хочет это признавать условный интеллигент или нет. Если прям по заслугам, «Король и Шут» были одной из самых зажигательных русских шоу-групп, способных натурально раскачать стадион.
Поклонникам всякого лондонского эстетства стоит знать, что Джон Робб, историк английского панка и манчестерской сцены, крайне высоко отзывался о концертом таланте «шутов», с которыми ему довелось однажды сыграть. Плюс они умели писать въедливые песни, обладали мелодическим чутьём и вообще отдаленно напоминали Ramones — в том смысле, что были теми ещё хулиганами, но стремились стать звёздами. И стали.
Сложно спорить с тем, что «КиШ» до сих пор ассоциируется с толпой панков, знающих о панк-культуре меньше районного забулдыги. Собственно, на тупизну аудитории жаловался и Горшок:
«Я публику свою ненавижу, хочу чистить её. Ты посмотри, какие дебилы! Почему мы хотим сейчас дорогие билеты сделать? Мы хотим убрать некоторую публику. Противную нам, колхоза не должно быть… И в музыке нужно разбираться. Есть такая прослойка молодёжи типа Amatory — так там неуважение к Джиму Моррисону. Вы чего, вообще ****** [обалдели]? Они не знают, что такое The Doors!»
Что ж, Горшок неоднократно говорил, что зачитывался трудами Кропоткина и Бакунина, да и зарубежные изыски вроде Siouxsie & The Banshees ему не были чужды. Но в музыке «Короля и Шута» всё это едва ли чувствовалось, да и вряд ли требовалось всевозможным ролевикам, существенно пополнившим аудиторию группы, — им подавай сказки про Суини Тодда. Да и потом, к добру или худу, но перформативно и музыкально «Король и Шут» никогда радикально не менлись (положа руку на сердце, сильно ли повлияли на саунд группы оркестровые аранжировки и акустические инструменты в поздний период?), а уж хитроумный постпанк не играли отроду. И, скорее всего, к добру: если исхитриться и представить, что «КиШ» стали умничать, то это тоже можно было счесть определённой продажей — если не панк-рока вообще, то уж точно собственной аутентичности.
В продаже панк-рока же их обвиняли все: и панки, пригвождённые к родным подвалам, и интеллектуальная буржуазия, будто бы знающая хоть что-то об этой культуре, и взращиваемая ей аудитория, полагавшая настоящим панком всё «забугорное», а местное — от Летова до Князя с Горшком — примером «плохого вкуса». Нравится это хулителям или нет, но «КиШ» оказались в мейнстриме никак себе не изменив. Они просто стали значительно популярнее. И всё.
Группа училась летать, уже прыгнув со скалы, но в итоге совершила крутое пике и взлетела действительно высоко — не в последнюю очередь из-за «Нашего радио». Как только «КиШ» попали в ротацию, их популярность мигом подскочила: если прежде «шутов» слушали только в центре страны, то теперь они стали действительно массовой группой.
После смерти Горшка, Михаил Козырев с разгона заявил:
«Я не понимал все эти годы, когда на вершинах чартов радиостанций, которыми я руководил, были их песни, я не понимал, как люди не могут врубиться, что это фантастический коллектив и это очень талантливо».
Однако стоит внести ремарку, что сам Козырев сначала отказывал «КиШу» в ротации. Продюсер оправдывал это тем, что ждал подходящую песню, но есть основания считать, что он слегка кривил душой. По словам Юрия Сапрыкина, первые новые имена, открытые «Нашим радио», шли в постмумийтроллевском брит-поповом фарватере, но всё изменили фокус-группы, мнению которых Козырев отдавал особое предпочтение. И тогда стало понятно, что аудитории нужны «Ария» и «Король и Шут».
Такой поворот, с одной стороны, может показаться уважительным по отношению к народу. Мол, Козырев поставил во главу угла не собственные вкусы, а общественное требование. Это говорит о том, что и до «Нашего радио» «шуты» стали как минимум столичным феноменом, который уже было невозможно игнорировать. Но если получше разобраться, то станет ясно, что в эфир попадали только те группы, которые проходили негласную цензуру. Как писал Иван Белецкий в книге «Хоть глазочком заглянуть бы»:
«[В эфире ] было место и металлу (не тяжелее „Арии“), и панк-року (не радикальнее „НАИВа“), и полубардовским песням под гитару (не более субкультурно окрашенным, чем Макаревич)… представители субкультурных музыкальных сцен могли стать
частью проекта только после „обмейнстримливания“, ухода с орбиты локальных и жанрово определённых музыкальных сцен, как случилось с „Королём и Шутом“ или „Тараканами“».
В таком случае что между ними общего? В чём заключается это «обмейнстримливание»? На оба вопроса ответ один: аполитичность. Но если некоторые группы действительно уступили формату, то «Король и Шут» подходили ему ещё на ранних стадиях, когда гремели в стенах «Там-тама». С их эскапистскими историями, разгульными мотивами и очевидным упором на шоу, они неслучайно стали одними из главных юнитов «Нашего радио», да настолько, что впоследствии личные конфликты группы с Козыревым обсасывались всеми. «Король и Шут» не могли «продаться» мейнстриму просто потому, что изначально отвечали всем его требованиям.
Козырев, таким образом, соглашаясь на включение «КиШ» в эфир, переступил максимум через собственные эстетические конвенции. В остальном же игнорировать «Король и Шут» изначально не было никакого смысла — группа родилась и умерла в одной и той же ипостаси, полностью подходящей формату «Нашего радио». Все разговоры о «продажности» и том, что посткозыревские «КиШ» — это поп-панк, больше сообщают о критиках, чем о группе.
И хотя в итоге Козырев говорил, что «…несопоставимо больше мы дали группе „Король и Шут“, чем группа „Король и Шут“ — „Нашему радио“, без которой оно совершенно спокойно долго могло бы обходиться», история показала, что их отношения были значительно более симбиотическими.
«КиШ» объективно можно критиковать только за то, за что и «Наше радио» с прочей эскапистской поп-культурой нулевых: за отсутствие рефлексии о войне, развязанной скинхедами на улицах, Чечне и скрытом неолиберальном ужесточении. Но отнюдь не за фэнтезийную тематику и стадионный масштаб. В этом они дают фору современной панк-группе, так и не выбравшейся за пределы локального болота. Какой? Назовите любую.
Читайте также «Поганая молодёжь: главные панк-группы в истории России».
