Ласковый бык – Америка

На зака­те СССР вче­раш­ние мар­ги­на­лы от поп-музы­ки быст­ро осва­и­ва­ли при­ё­мы ново­го эст­рад­но­го зву­ка и пере­кла­ды­ва­ли свои опу­сы на син­те­за­тор и драм-маши­ну. За ред­ким исклю­че­ни­ем успех арти­стов, решив­ших­ся на подоб­ную транс­фор­ма­цию, был пред­опре­де­лён: нищен­ский твин-поп «Лас­ко­во­го мая» и его после­до­ва­те­лей в те годы соби­рал стадионы.

Спе­ци­аль­но для VATNIKSTAN музы­каль­ный обо­зре­ва­тель Алек­сандр Мор­син рас­ска­зы­ва­ет о самых замет­ных образ­цах позд­не­со­вет­ской поп-музы­ки, съе­хав­шей с кату­шек не без потерь. Сего­дня — о рефлек­сив­ном блат­няк-вей­ве «Аме­ри­ка» крёст­но­го отца рус­ско­го кла­уд-шан­со­на Алек­сея Бло­хи­на и его груп­пы «Лас­ко­вый бык».

Как это было

В 1980‑х одут­ло­ва­тый сле­сарь-ремонт­ник Волж­ско­го авто­мо­биль­но­го заво­да в Тольят­ти Алек­сей Бло­хин играл и запи­сы­вал про­сто­на­род­ный мужиц­кий шан­сон по сле­дам Арка­дия Север­но­го. В 1990 году Бло­хин собрал полу­а­но­ним­ный про­ект «Лас­ко­вый бык» и выпу­стил дебют­ный аль­бом «Паца­ны».

«„Лас­ко­вый бык“ — не „Лас­ко­вый май“, песен­ку спеть не умо­ляй», — с ходу про­сил слу­ша­те­ля аут­сай­дер Бло­хин, не желая идти на пово­ду у пуб­ли­ки. На пла­стин­ке зву­чал харак­тер­ный для авто­ра лири­че­ский гоп-стоп со строч­ка­ми вро­де «затол­кай мою тос­ку под загроб­ную дос­ку, Окса­на» — толь­ко теперь новое аль­тер-эго Бло­хи­на тяну­лось к дру­гой, более подвиж­ной и жиз­не­утвер­жда­ю­щей музы­ке. Его роле­вой моде­лью в те годы явно был Игорь Таль­ков, толь­ко-толь­ко рас­пу­стив­ший свой «Элек­тро­клуб».

Это был совет­ский иро­нич­ный нью-вейв под про­стец­кие моти­вы, не лишён­ные напо­ра и оба­я­ния. Почти в каж­дой песне «Лас­ко­вый бык» нена­ро­ком выда­вал репри­зы: «Сто­ит тоск­ли­во само­лёт на авиа­сто­ян­ке, как гру­ди лес­би­ян­ки». Глав­ным хитом пла­стин­ки ста­ла мно­го­зна­чи­тель­ная пес­ня «Паца­ны, дер­жи­те шта­ны», пре­ду­пре­жда­ю­щая об опас­но­сти мимо­лёт­ных увле­че­ний и флир­та на впис­ках. Рядом рас­по­ла­га­лась иде­а­ли­сти­че­ская «Аме­ри­ка» — меч­та­тель­ный поп граж­да­ни­на мира, устав­ше­го от хао­са и бар­да­ка позд­не­со­вет­ской жиз­ни. «Забе­ри меня в Аме­ри­ку или я сой­ду с ума!», — про­сил Бло­хин мироздание.

Что происходит

Мно­го­слов­ный фрик-трикс­тер Бло­хин в оди­ноч­ку пере­ко­вал про­ле­тар­ский пив­ной блат­няк во фра­ер­ский бла-блат­няк выс­шей про­бы. Он мастер­ски играл на про­ти­во­ре­чи­ях сти­ля и вре­ме­ни, исполь­зуя сти­ли­сти­ку ново­мод­ных про­за­пад­ных ансам­блей как каму­фляж: под ним скры­ва­лось нут­ро жад­но­го до меж­ду­на­род­но­го успе­ха пев­ца неиз­быв­ной рус­ской зали­пу­хи. В Аме­ри­ке, пел Бло­хин, всё «солид­но», кру­гом Дональ­ды и Род­же­ры, там «тусо­воч­ка» и «насто­я­щие бабён­ки» — если не уехать пря­мо сей­час, зав­тра может быть позд­но. Что на родине? «В Рос­сии — алка­ши во вла­сти анаши».

«Лас­ко­вый бык» пере­драз­ни­вал моду на всё аме­ри­кан­ское и симу­ли­ро­вал язви­тель­ный эми­грант­ский поп в духе уехав­ших Вил­ли Тока­ре­ва и Миха­и­ла Шуфу­тин­ско­го. В нём же была при­пря­та­на и носталь­ги­че­ская кап­су­ла с тос­кой по ушед­ше­му вре­ме­ни. В резуль­та­те «Аме­ри­ка» рабо­та­ла сра­зу в двух направ­ле­ни­ях: как меч­та о стране, где высит­ся ста­туя Сво­бо­ды, и как путе­вые замет­ки экс­па­та с душев­ным джетла­гом. Каж­дый раз в кон­це при­пе­ва Бло­хин по-коро­вьи затя­ги­вал «Муу­у­у­у­уу-муу­у­уу!» и буд­то ухо­дил топить грусть в горь­кой вод­ке. «Алё­ша, в Аме­ри­ку хочу! — Ты чо? Не в кайф. Там же про­сти­тут­ки!» — дежур­но дис­ку­ти­ро­вал сам с собой «Лас­ко­вый бык».

Как жить дальше

Дивер­сии Бло­хи­на фак­тур­но и эсте­ти­че­ски пред­вос­хи­ти­ли тур­бо­шан­сон Ста­са Борец­ко­го и урал-рэп Игорь­ка. В 2000‑х его идеи при­ва­ти­зи­ро­ва­ли умни­ки «Бра­тья Шим­пан­зе», в наши дни — необъ­ят­ные ютуб-коми­ки и музы­кан­ты вро­де Kyivstoner.

Сам Бло­хин дожил до сере­ди­ны 2010‑х годов и даже успел пере­за­пи­сать свои клю­че­вые вещи в новых удар­ных аран­жи­ров­ках. «Лас­ко­вый бык» всю доро­гу высту­пал в искро­мёт­ном фор­ма­те «рею­ни­он-квар­тир­ни­ка», мед­лен­но пере­хо­дил на фило­соф­ское бор­мо­та­ние под сле­зо­то­чи­вые кла­виш­ные и, в общем-то, не высо­вы­вал­ся. Как и сле­до­ва­ло ожи­дать, вестер­ни­за­ция оте­че­ствен­ной эст­ра­ды после «Аме­ри­ки» не закон­чи­лась — одна­ко имен­но в ней, как в хитоне, набро­шен­ном на ста­тую Сво­бо­ды, собра­лись все склад­ки и мор­щи­ны устав­ше­го совет­ско­го нефор­ма­ла. Сле­ду­ю­щий после «Паца­нов» аль­бом назы­вал­ся «Казан­ский вок­зал» — «Лас­ко­вый бык» вер­нул­ся и вер­нул­ся навсегда.