Русское государство барона Врангеля, или Альтернатива Советской России

Конец 1919 года для Белой армии стал насто­я­щей ката­стро­фой. Про­ва­лен­ная опе­ра­ция захва­та Моск­вы, а так­же стре­ми­тель­ное раз­ло­же­ние тыла и армии ста­ви­ли крест на уси­ли­ях бело­го руко­вод­ства уни­что­жить совет­скую власть. Исто­ри­ки до сих спо­рят о при­чи­нах про­ва­ла дви­же­ния и о том, поче­му уда­ча, кото­рая дол­гое вре­мя сопут­ство­ва­ла белым, вне­зап­но отвер­ну­лась от них.

Не суще­ству­ет един­ствен­но­го отве­та на этот вопрос. Воен­ная стра­те­гия и так­ти­че­ские ошиб­ки коман­до­ва­ния сыг­ра­ли роко­вую роль, но исто­ри­ки пола­га­ют, что сла­бым местом Белой идеи ста­ло отсут­ствие соб­ствен­ной поли­ти­че­ской про­грам­мы и чёт­ко­го виде­ния буду­ще­го страны.

VATNIKSTAN рас­ска­жет, как барон Вран­гель и его пред­ше­ствен­ни­ки пыта­лись создать аль­тер­на­ти­ву Совет­ской Рос­сии и поче­му белые вожди напрас­но избе­га­ли ради­каль­ных реформ на кон­тро­ли­ру­е­мых территориях.

---

В поисках Белой идеи

Орга­ни­за­тор Доб­ро­воль­че­ской армии Лавр Кор­ни­лов при­дер­жи­вал­ся демо­кра­ти­че­ских взгля­дов и опи­рал­ся на идео­ло­гию Фев­раль­ской рево­лю­ции. Это отра­же­но в его поли­ти­че­ской про­грам­ме, создан­ной 2 фев­ра­ля 1918 года. Зна­чи­тель­ную роль гене­рал отво­дил Учре­ди­тель­но­му собра­нию — о нём гово­ри­лось как о «един­ствен­ном хозя­ине зем­ли рус­ской». По мне­нию Кор­ни­ло­ва, толь­ко Учре­ди­тель­ное собра­ние мог­ло при­нять кон­сти­ту­цию и «скон­стру­и­ро­вать госу­дар­ствен­ный строй».

Но уже вес­ной 1918 года Кор­ни­лов погиб, и пози­ции белых лиде­ров изме­ни­лись. Основ­ной иде­ей дви­же­ния ста­ло непред­ре­шен­че­ство — прин­цип, соглас­но кото­ро­му фор­му прав­ле­ния нуж­но выби­рать после побе­ды над боль­ше­ви­ка­ми. Ост­рые вопро­сы вро­де земель­но­го так­же пред­ла­га­лось раз­би­рать после войны.

Мно­гие вос­при­ни­ма­ли Фев­раль­скую рево­лю­цию как пре­лю­дию к раз­ва­лу стра­ны и армии. Наи­бо­лее рез­ко про­тив «фев­ра­лиз­ма» высту­пил адми­рал Кол­чак, склон­ный к рестав­ра­ции эле­мен­тов монар­хи­че­ской вла­сти. Алек­сандр Васи­лье­вич счи­тал, что необ­хо­ди­мо воз­об­но­вить преж­нюю судеб­ную власть и вер­бо­вать быв­ших поли­цей­ских в пра­во­охра­ни­тель­ные орга­ны. Он даже рас­смат­ри­вал воз­вра­ще­ние «поли­ти­че­ской поли­ции» — «осо­бо­го отде­ла госу­дар­ствен­ной охра­ны». Кол­чак скеп­ти­че­ски отно­сил­ся к Учре­ди­тель­но­му собра­нию и воз­мож­но­сти вос­ста­но­вить демо­кра­тию во вре­мя вой­ны. Адми­рал был ради­каль­но настро­ен сохра­нить един­ство страны.

Поли­ти­ка гене­ра­ла Анто­на Ива­но­ви­ча Дени­ки­на была неод­но­знач­ной. С одной сто­ро­ны, он был ярым пат­ри­о­том и отста­и­вал лозунг «Еди­ная и неде­ли­мая Рос­сия». Это при­ве­ло к боль­шим про­бле­мам с каза­че­ством и наци­о­наль­ны­ми мень­шин­ства­ми. Осо­бен­но слож­ные отно­ше­ния сло­жи­лись у Дени­ки­на с укра­ин­ски­ми само­стий­ни­ка­ми. С дру­гой сто­ро­ны, Антон Ива­но­вич остал­ся на пози­ци­ях непред­ре­шен­че­ства и не выдви­нул соб­ствен­но­го про­ек­та госу­дар­ствен­но­го стро­и­тель­ства. Лидер Бело­го дви­же­ния не пред­ла­гал кон­крет­ных реше­ний, а лишь при­бе­гал к про­стран­ным выра­же­ни­ям о «вели­кой России».

---

Приход к власти генерала Врангеля

Раз­гром белых армий на юге и эва­ку­а­ция остат­ков войск в Крым поста­ви­ли Дени­ки­на в опас­ное поло­же­ние. Армия утра­ти­ла бое­вой дух, боль­шин­ство гене­ра­лов пле­ли интри­ги про­тив Вла­ди­ми­ра Рома­нов­ско­го — бли­жай­ше­го помощ­ни­ка Дени­ки­на. Впро­чем, недо­воль­ство вызы­вал и сам Антон Ива­но­вич, теряв­ший авто­ри­тет с каж­дым днём. Напри­мер, барон Вран­гель откры­то кри­ти­ко­вал глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го за мно­го­чис­лен­ные воен­ные просчёты.

Неспо­кой­но было и в Кры­му. Боль­шой удар по бое­спо­соб­но­сти белых нанёс мятеж капи­та­на Орло­ва, направ­лен­ный яко­бы про­тив «каз­но­крад­ства и неэф­фек­тив­но­сти началь­ства». Ходи­ли слу­хи, что Орлов видел новым лиде­ром белых имен­но Врангеля.

Вос­ста­ние при­ве­ло к поли­ти­че­ско­му и кад­ро­во­му кри­зи­су в армии. Дени­кин отпра­вил в отстав­ку сра­зу несколь­ко гене­ра­лов: Вран­ге­ля, Шати­ло­ва, Луком­ско­го. Одна­ко это реше­ние ока­за­лось оши­боч­ным. Дени­кин, кото­рый ещё до мяте­жа Орло­ва соби­рал­ся поки­нуть пост коман­ду­ю­ще­го арми­ей, попал в слож­ное положение.

Теряя авто­ри­тет сре­ди армии, мораль­но раз­би­тый гене­рал не мог оста­вать­ся лиде­ром. Сме­на коман­ду­ю­ще­го ста­ла лишь вопро­сом вре­ме­ни. Обще­ствен­ные настро­е­ния так­же были не в поль­зу Дени­ки­на. Так, 11 мар­та 1920 года газе­та каде­тов «Таври­че­ский голос» напи­са­ла о необ­хо­ди­мо­сти появ­ле­ния ново­го реши­тель­но­го коман­ду­ю­ще­го, кото­рый мог бы пере­ло­мить ситуацию.

2 апре­ля 1920 года Антон Дени­кин и гене­рал-лей­те­нант Пётр Мах­ров в гости­ни­це «Фео­до­сия» соста­ви­ли сек­рет­ную теле­грам­му о сбо­ре началь­ни­ков на Воен­ный совет. Там дол­жен был решить­ся вопрос о пре­ем­ни­ке. Пред­се­да­те­лем сове­та назна­чи­ли гене­ра­ла Абра­ма Дра­го­миро­ва. Обсуж­да­ли несколь­ко кан­ди­да­тур: Дени­кин пред­ла­гал гене­ра­ла Куте­по­ва, так­же выдви­га­ли коман­ду­ю­ще­го каза­чьей Дон­ской арми­ей Нико­лая Сидо­ри­на. Неко­то­рые гене­ра­лы счи­та­ли, что Дени­кин сам дол­жен остать­ся на посту. Одна­ко Антон Ива­но­вич был реши­тель­но настро­ен уйти в отставку.

Во вре­мя обсуж­де­ния всё чаще ста­ла зву­чать фами­лия Вран­ге­ля, но гене­ра­лы не мог­ли дого­во­рить­ся. Их, воен­ных людей, сму­ща­ла сама поста­нов­ка вопро­са, кото­рая напо­ми­на­ла засе­да­ние Сов­де­па. Впо­след­ствии это собы­тие иро­нич­но назы­ва­ли «гене­раль­ским сов­де­пом». Участ­ни­ки засе­да­ния тре­бо­ва­ли, что­бы Дени­кин еди­но­лич­но назна­чил преемника.

Гене­рал Дра­го­миров допу­стил на засе­да­ние толь­ко круп­ных вое­на­чаль­ни­ков, кото­рые мог­ли бы решить этот дели­кат­ный вопрос. Остав­шим­ся чинам пред­ла­га­лось либо под­дер­жать новую кан­ди­да­ту­ру, либо отверг­нуть её. Засе­да­ние состо­я­лось 4 апре­ля. В этот же день при­е­хал барон Вран­гель с бри­тан­ским уль­ти­ма­ту­мом. В доку­мен­те гово­ри­лось о пре­кра­ще­нии под­держ­ки Бело­го дви­же­ния и пред­ло­же­нии начать пере­го­во­ры с большевиками.

Уль­ти­ма­тум мно­гих застал врас­плох. Вме­сто выбо­ра коман­ду­ю­ще­го при­шлось обсуж­дать англий­ские тре­бо­ва­ния. Одна­ко вопрос с пре­ем­ни­ком всё-таки реши­ли. Дон­ской ата­ман Бога­ев­ский высту­пил за гене­ра­ла Вран­ге­ля как ново­го Главнокомандующего.

Пётр Нико­ла­е­вич Вран­гель изряд­но уди­вил чле­нов сове­та, когда потре­бо­вал рас­пис­ку с под­твер­жде­ни­ем, что от него не потре­бу­ют орга­ни­зо­вать наступ­ле­ние на крас­ных. Барон был готов взять­ся толь­ко за вывод армии из тяжё­ло­го поло­же­ния. Совет согла­сил­ся — Вран­гель стал новым коман­ду­ю­щим Белой армии.

---

Хозяин земли русской

Вран­гель при­нял коман­до­ва­ние в самой небла­го­при­ят­ной ситу­а­ции из воз­мож­ных. Вой­ска раз­ла­га­лись, а насе­ле­ние отно­си­лось к ним насто­ро­жен­но. Пол­ное пора­же­ние ста­но­ви­лось всё более неиз­беж­ным. Пер­во­сте­пен­ной зада­чей ста­ла не борь­ба за буду­щее Рос­сии без боль­ше­ви­ков, а спа­се­ние армии от распада.

Но рефор­мы были ост­ро необ­хо­ди­мы. Поэто­му, несмот­ря на заяв­ле­ния о «выво­де армии с честью из создав­ше­го­ся тяжё­ло­го поло­же­ния», барон взял­ся за вос­со­зда­ние рос­сий­ской государственности.

Вран­гель стал пер­вым вое­на­чаль­ни­ком Белой армии, кото­рый не толь­ко в тео­рии, но и на прак­ти­ке пытал­ся создать аль­тер­на­ти­ву Совет­ской Рос­сии. Он не заяв­лял откры­то о поли­ти­че­ских пред­по­чте­ни­ях, одна­ко из его речи ста­но­ви­лось ясно, что он твёр­дый сто­рон­ник дик­та­ту­ры, пони­ма­ю­щий, что ина­че Крым не выстоит:

«Мы в оса­ждён­ной кре­по­сти, и лишь еди­ная твёр­дая власть может спа­сти поло­же­ние. Надо побить вра­га преж­де все­го, <…> все пар­тии долж­ны объ­еди­нить­ся в одну, делая вне­пар­тий­ную дело­вую рабо­ту. Зна­чи­тель­но упро­щён­ный аппа­рат управ­ле­ния мною стро­ит­ся не из людей какой-либо пар­тии, а из людей дела. Для меня нет ни монар­хи­стов, ни рес­пуб­ли­кан­цев, а есть лишь люди зна­ния и труда».

Воору­жён­ные силы Юга Рос­сии пере­име­но­ва­ли в Рус­скую армию. В то же вре­мя нача­лась раз­ра­бот­ка двух важ­ней­ших реформ, кото­рые долж­ны были стать осно­вой новой Рос­сии: зем­ской и кре­стьян­ской. О созда­нии «рус­ско­го оази­са» в Кры­му барон выска­за­ла однозначно:

«Не три­ум­фаль­ным шестви­ем из Кры­ма к Москве мож­но осво­бо­дить Рос­сию, а созда­ни­ем хотя бы на клоч­ке рус­ской зем­ли тако­го поряд­ка и таких усло­вий жиз­ни, кото­рые потя­ну­ли бы к себе все помыс­лы и силы сто­ну­ще­го под крас­ным игом народа».

Барон Вран­гель осо­зна­вал, насколь­ко важ­на зем­ля для кре­стья­ни­на. Но дей­ство­вать совет­ски­ми мето­да­ми и сво­бод­но раз­да­вать зем­лю он не мог. 8 апре­ля 1920 года при уча­стии мини­стра зем­ле­де­лия и зем­ле­устрой­ства Гри­го­рия Глин­ки нача­лось обсуж­де­ние кре­стьян­ской рефор­мы. Часть участ­ни­ков комис­сии из пра­вых и кон­сер­ва­тив­ных пар­тий счи­та­ли, что рефор­му нуж­но про­во­дить после вой­ны. Одна­ко рабо­та всё рав­но шла и впо­след­ствии реа­ли­зо­ва­лась в виде зако­на «О зем­ле» 25 мая 1920 года.

Неза­дол­го до это­го пра­ви­тель­ство Вран­ге­ля обна­ро­до­ва­ло воз­зва­ние «к рус­ским людям». В нём заяв­ля­лась цель: кре­стья­нин, при­об­ре­тая зем­лю, ста­но­вит­ся пол­но­прав­ным вла­дель­цем для того, что­бы поз­же рус­ский народ выбрал бы себе «хозя­и­на».

Вран­гель при­зы­вал людей на помощь Белой армии. Одна­ко упо­ми­на­ние «хозя­и­на» сыг­ра­ло злую шут­ку: неко­то­рые уви­де­ли в нём жела­ние коман­ду­ю­ще­го вос­ста­но­вить монар­хию или даже само­му стать царём. Пётр Нико­ла­е­вич это отри­цал, но раз­го­во­ры про­дол­жа­лись. Что каса­ет­ся идей рефор­мы, то в ней мож­но выде­лить сле­ду­ю­щие тезисы:

• При­год­ная к обра­бот­ке земель­ная пло­щадь долж­на быть пол­но­стью использована.
• Зем­лёй мож­но вла­деть на пра­вах уста­нов­лен­ной част­ной собственности.
• Госу­дар­ство опре­де­ля­лось в каче­стве посред­ни­ка для рас­чё­тов меж­ду землевладельцами.
• Зем­лю в соб­ствен­ность мож­но полу­чить толь­ко за выкуп.
• Пред­ла­га­лось создать орга­ны зем­ско­го само­управ­ле­ния с уча­сти­ем крестьян.

В обсуж­де­нии рефор­мы участ­во­вал сорат­ник Пет­ра Сто­лы­пи­на Алек­сандр Кри­во­ше­ин, став­ший у Вран­ге­ля Пред­се­да­те­лем сове­та мини­стра. Он актив­но дора­ба­ты­вал закон и при­ло­же­ния к нему. Поспеш­ная рефор­ма содер­жа­ла мно­го неод­но­знач­но­го, что насто­ро­жи­ло кре­стьян. Напри­мер, зем­лю не полу­ча­ла сель­ская бед­но­та и осталь­ные жела­ю­щие зани­мать­ся земледелием.

Рефор­ма пред­по­ла­га­ла, что зем­лю мож­но полу­чить толь­ко в обмен на выкуп. Исто­рик Пётр Алёш­кин в ста­тье «Сто­лы­пин­ское дежа­вю гене­ра­ла Вран­ге­ля» так опи­сы­ва­ет меха­низм выку­па: кре­стьяне будут опла­чи­вать госу­дар­ству сто­и­мость каж­дой деся­ти­ны зем­ли — пахот­ной, сено­кос­ной или выпас­ной. Опла­той счи­та­лась сда­ча зер­на в госу­дар­ствен­ный запас.

Неже­ла­ние сво­бод­но раз­да­вать зем­лю и став­ка на зажи­точ­ных кре­стьян свя­зы­ва­лись с наме­ре­ни­ем вла­стей финан­си­ро­вать армию и поку­пать зер­но. Пра­ви­тель­ство пла­ни­ро­ва­ло рас­счи­тать­ся с преж­ни­ми соб­ствен­ни­ка­ми, что­бы удо­вле­тво­рить их требования.

Отчуж­де­ние зем­ли не ста­ло все­сто­рон­ним. Напри­мер, в руках госу­дар­ства оста­ва­лись хутор­ские и отруб­ные зем­ли, а так­же свя­зан­ные с куль­тур­ным и исто­ри­че­ским насле­ди­ем. Частич­но зем­ля нахо­ди­лась в руках преж­них вла­дель­цев, кото­рые сда­ва­ли её в арен­ду. Кре­стьяне долж­ны были само­сто­я­тель­но про­во­дить рефор­му при помо­щи земель­ных сове­тов и чиновников.

Слож­но ска­зать, насколь­ко успеш­ной мог­ла стать такая земель­ная рефор­ма, учи­ты­вая недо­ве­рие кре­стьян и неста­биль­ность обста­нов­ки в Кры­му. Постро­ен­ная на тяжё­лых ком­про­мис­сах, рефор­ма не учи­ты­ва­ла инте­ре­сы всех сто­рон. Одна­ко крым­ские кре­стьяне не зна­ли совет­ских форм веде­ния хозяй­ства, поэто­му не мог­ли срав­нить их с пред­ло­же­ни­я­ми Врангеля.

Зем­ская рефор­ма ста­ла про­то­ти­пом ново­го госу­дар­ствен­но­го устрой­ства. Соглас­но ей, пред­по­ла­га­лось создать вре­мен­ные волост­ные и уезд­ные Земель­ные сове­ты — новые орга­ны управ­ле­ния. После земель­ной рефор­мы вся власть и вопро­сы кре­стьян­ско­го хозяй­ства пере­хо­ди­ли в руки волост­но­му и уезд­но­му зем­ству, состо­яв­ше­му из кре­стьян-зем­ле­вла­дель­цев. Пла­ни­ро­ва­лось, что зем­ства зай­мут­ся раз­ви­ти­ем и финан­си­ро­ва­ни­ем мест­но­го хозяй­ства, соци­аль­ны­ми объ­ек­та­ми, школами.

Зем­ская рефор­ма пред­по­ла­га­ла воз­рож­де­ние стра­ны сни­зу. Вла­сти хоте­ли побе­дить апа­тию кре­стьян и при­влечь их к госу­дар­ствен­но­му стро­и­тель­ству. К сожа­ле­нию, пол­но­цен­но оха­рак­те­ри­зо­вать зем­скую рефор­му слож­но из-за её незавершённости.

---

Духовное возрождение и запрет мата

Внут­рен­няя поли­ти­ка баро­на преду­смат­ри­ва­ла тес­ные свя­зи с пра­во­слав­ной цер­ко­вью. Осо­бую роль сыг­рал мит­ро­по­лит Вени­а­мин (Фед­чен­ков), извест­ный кон­сер­ва­тив­ны­ми взгля­да­ми и сим­па­ти­ей к Вран­ге­лю. По неко­то­рым све­де­ни­ям, он был про­тив­ни­ком Дени­ки­на и вся­че­ски пытал­ся осла­бить пози­ции Анто­на Ивановича.

Вени­а­мин вклю­чил­ся в рели­ги­оз­ную рабо­ту и пред­ло­жил свои идеи баро­ну. Вла­ды­ку рас­стра­и­ва­ло мораль­ное раз­ло­же­ние армии, а так­же отсут­ствие духов­но­го вос­пи­та­ния сол­дат. Вран­гель дал мит­ро­по­ли­ту пол­ный карт-бланш. Так, 31 мар­та 1920 года Пётр Нико­ла­е­вич назна­чил епи­ско­па Вени­а­ми­на управ­ля­ю­щим воен­ным и мор­ским духовенством.

Вла­ды­ка при­нял­ся за «духов­ные рефор­мы». При его уча­стии созда­ли инсти­тут кор­пус­ных бла­го­чин­ных, кото­рые назна­ча­лись из духо­вен­ства. Их ком­пе­тен­ции были широ­ки­ми: от посе­ще­ний ране­ных сол­дат до руко­вод­ства цер­ков­ным иму­ще­ством. Актив­но про­во­ди­лись и соци­аль­ные ини­ци­а­ти­вы, напри­мер помощь семьям свя­щен­ни­ков. Не оста­лись без вни­ма­ния Вени­а­ми­на и вопро­сы про­па­ган­ды. По его ини­ци­а­ти­ве нача­ли изда­вать газе­ту «Свя­тая Русь», на стра­ни­цах кото­рой вла­ды­ка высту­пал с про­по­ве­дя­ми и обращениями.

Вени­а­мин актив­но вме­ши­вал­ся в дела армии. Самым без­обид­ным пред­ло­же­ни­ем ста­ло учре­жде­ние Орде­на Свя­ти­те­ля Нико­лая Чудо­твор­ца. Боль­ше все­го белых гене­ра­лов пора­зи­ла идея вла­ды­ки запре­тить вой­скам мате­рить­ся. В тяжё­лые дни такая идея каза­лась осо­бен­но абсурд­ной. «Про­ект о запре­те мата» воен­ные бла­го­по­луч­но про­ва­ли­ли. Как потом вспо­ми­нал Вениамин:

«Гене­ра­лы гово­ри­ли, буд­то бы без этой при­пра­вы не так хоро­шо слу­ша­ют сол­да­ты их при­ка­за­ния. Да и при­выч­ка въелась глу­бо­ко в серд­це и речь. Одним сло­вом, про­ва­ли­ли. И будь же тому, что вско­ро­сти после это­го, не знаю как, по радио, что ли, дошли до нас слу­хи, буд­то Троц­кий издал стро­жай­ший при­каз по Совет­ской армии — выве­сти бес­по­щад­но матерщину!»

Вла­ды­ка выез­жал на фронт, общал­ся с мест­ны­ми жите­ля­ми, при­зы­вал началь­ни­ков луч­ше отно­сить­ся к людям, обли­чал про­из­вол. Воен­ные не осо­бо люби­ли Фед­чен­ко­ва. В армии к вопро­сам пра­во­сла­вия отно­си­лись про­хлад­но и не счи­та­ли важ­ны­ми во вре­мя вой­ны. Поэто­му ини­ци­а­ти­вы Вени­а­ми­на по «духов­но­му воз­рож­де­нию армии» успе­ха не имели.

Не воз­лю­би­ла вла­ды­ку и мест­ная интел­ли­ген­ция. Непри­язнь была вза­им­ной. Вени­а­мин кри­ти­ко­вал её за рав­но­ду­шие, без­де­я­тель­ность и неже­ла­ние идти на фронт.

Послед­ней наи­бо­лее мас­штаб­ной ини­ци­а­ти­вой мит­ро­по­ли­та ста­ли «дни пока­я­ния». С 12 по 14 сен­тяб­ря 1920 года в хра­мах и церк­вях совер­ша­лось молит­вен­ное поми­но­ве­ние «уби­ен­ных и в сму­те погиб­ших». Свя­щен­но­слу­жи­те­ли при­зы­ва­ли армию и народ осо­знать свои гре­хи и пока­ять­ся. Раз­вле­ка­тель­ные и уве­се­ли­тель­ные меро­при­я­тия запре­ща­лись. Одна­ко «началь­ство» про­игно­ри­ро­ва­ло «дни пока­я­ния». Обре­чён­но­му Бело­му Кры­му идеи Вени­а­ми­на уже не мог­ли помочь.

---

Хитросплетения внешней политики

Прав­ле­ние Вран­ге­ля при­шлось на этап, когда евро­пей­ские дер­жа­вы утра­ти­ли инте­рес к собы­ти­ям в Рос­сии. Раз­ру­ха после Пер­вой миро­вой вой­ны и эпи­де­мия испан­ки зна­чи­тель­но отвлек­ли вни­ма­ние Запа­да от собы­тий на руи­нах импе­рии. Вой­ска Вран­ге­ля нуж­да­лись в союз­ни­ках и внеш­ней под­держ­ке. Вот поче­му после отка­за Вели­ко­бри­та­нии помо­гать поло­же­ние белых ста­ло катастрофическим.

Послед­ней союз­ни­цей Вран­ге­ля ста­ла Фран­ция, кото­рая под­дер­жи­ва­ла Белую армию и утвер­жда­ла, что пере­ми­рие с боль­ше­ви­ка­ми непри­ем­ле­мо. Но всё было не так одно­знач­но. Мини­стер­ству ино­стран­ных дел во гла­ве с Пет­ром Стру­ве при­хо­ди­лось манев­ри­ро­вать меж­ду жела­ни­я­ми Фран­ции и соб­ствен­ны­ми инте­ре­са­ми. Во мно­гом под­держ­ка фран­цу­зов завя­зы­ва­лась на земель­ных рефор­мах Вран­ге­ля в Крыму.

Вели­ко­бри­та­ния не стре­ми­лась помо­гать Вран­ге­лю, но исполь­зо­ва­ла его как посто­ян­ную угро­зу для Совет­ской Рос­сии. Англий­ский пре­мьер Ллойд Джордж хотел, что­бы «чёр­ный барон» под­пи­сал мир­ный дого­вор с боль­ше­ви­ка­ми при усло­вии отступ­ле­ния Белой армии в Крым. Фак­ти­че­ски речь шла о том, чтоб барон при­знал боль­ше­вист­ское правительство.

Совет­ско-поль­ская вой­на и угро­за экс­пор­та рево­лю­ции в Евро­пу изме­ни­ли ситу­а­цию. Зна­чи­тель­ная часть войск РККА скон­цен­три­ро­ва­лась на поль­ском фрон­те, поэто­му Вран­гель полу­чил пере­дыш­ку. В этот пери­од Пётр Нико­ла­е­вич попы­тал­ся решить неко­то­рые про­бле­мы: орга­ни­зо­вать постав­ки воору­же­ния и добить­ся поли­ти­че­ско­го признания.

10 авгу­ста 1920 года Фран­ция при­зна­ла пра­ви­тель­ство гене­ра­ла Вран­ге­ля. В обмен на воен­ную помощь фран­цу­зы потре­бо­ва­ли у него:

• при­знать дол­ги преды­ду­щих пра­ви­тельств, сораз­мер­но с тер­ри­то­ри­ей под его властью;
• предо­ста­вить зем­лю в соб­ствен­ность крестьянам;
• созвать учре­ди­тель­ное собрание.

Фран­цу­зы дали Вран­ге­лю заём в 150 мил­ли­о­нов фран­ков, но не день­га­ми, а това­ра­ми. Вся сум­ма шла на опла­ту поста­вок тяжё­лой артил­ле­рии в Крым. Одна­ко пол­но­стью эти сред­ства так и не предо­ста­ви­ли — пора­же­ние Вран­ге­ля позд­ней осе­нью сде­ла­ло бес­смыс­лен­ны­ми все даль­ней­шие переговоры.

Что каса­лось поис­ка новых союз­ни­ков в борь­бе с боль­ше­ви­ка­ми, то неко­то­рые надеж­ды воз­ла­га­лись на поль­ско­го гене­ра­ла Юзе­фа Пил­суд­ско­го. Вран­гель пони­мал, что дол­гая вой­на Поль­ши и Совет­ской Рос­сии даёт Кры­му шан­сы на суще­ство­ва­ние. Белый гене­рал Алек­сей фон Лам­пе откро­вен­но писал:

«Дай Бог, что­бы боль­ше­вист­ско-поль­ская кад­риль тяну­лась с пере­мен­ным успе­хом воз­мож­но боль­ше — это нам во вся­ком слу­чае на руку».

Одна­ко Поль­ша, как и Вран­гель, на пер­во­на­чаль­ном эта­пе не спе­ши­ла гром­ко заяв­лять о сотруд­ни­че­стве. Поз­же нача­лись спо­ры вокруг отдель­ных воен­ных вопро­сов. Хотя Пил­суд­ско­го явно заин­те­ре­со­ва­ло союз­ни­че­ство с Рус­ской арми­ей, вре­мя на пере­го­во­ры ока­за­лось потра­че­но впустую.

Осо­бен­но силь­но поль­ско­го гене­ра­ла бес­по­ко­и­ло поли­ти­че­ское согла­ше­ние. Вран­гель не спе­шил решать эти вопро­сы с поль­ской сто­ро­ной. Поз­же он вспо­ми­нал в мемуарах:

«Согла­со­ван­ность наших опе­ра­ций с опе­ра­ци­я­ми на поль­ском фрон­те при­об­ре­та­ла пер­вен­ству­ю­щее зна­че­ние. Поли­ти­че­ская обста­нов­ка исклю­ча­ла воз­мож­ность каких-либо непо­сред­ствен­ных согла­ше­ний с поль­ским пра­ви­тель­ством и тре­бо­ва­ла осо­бой осто­рож­но­сти с нашей сто­ро­ны, дабы согла­со­вать с поля­ка­ми наши воен­ные опе­ра­ции, не свя­зы­вая себя в то же вре­мя ника­ки­ми поли­ти­че­ски­ми обязательствами».

Когда нача­лись пере­го­во­ры Поль­ши и РСФСР, союз Рус­ской армии и Поль­ши стал невоз­мо­жен. По мне­нию Влод­зи­ме­жа Сулея, био­гра­фа Пил­суд­ско­го, ника­кой коа­ли­ции с белы­ми не мог­ло быть в прин­ци­пе, так как поль­ский гене­рал стре­мил­ся лик­ви­ди­ро­вать все угро­зы со сто­ро­ны Рос­сии. Белых он счи­тал даже опас­нее боль­ше­ви­ков. Пил­суд­ский опа­сал­ся, что новая Рос­сия в буду­щем может сно­ва погло­тить Поль­шу. В луч­шем слу­чае гене­рал Вран­гель мог рас­счи­ты­вать на то, что поля­ки исполь­зу­ют его вой­ска как пушеч­ное мясо.

---

Национальный вопрос

Дру­гой роко­вой ошиб­кой Бело­го дви­же­ния ста­ла неэф­фек­тив­ная наци­о­наль­ная поли­ти­ка. Наи­бо­лее болез­нен­ным был укра­ин­ский вопрос: само­сто­я­тель­ная Укра­и­на силь­но раз­дра­жа­ла лиде­ров белых, осо­бен­но Деникина.

Суще­ство­ва­ли про­бле­мы и с каза­ка­ми, где со сто­ро­ны коман­до­ва­ния тре­бо­ва­лась гиб­кость. Каза­че­ство хоте­ло боль­ше само­сто­я­тель­но­сти, но зача­стую руко­вод­ство Белой армии счи­та­ло это сепаратизмом.

Вран­гель был готов пой­ти на всё, что­бы пере­ло­мить ситу­а­цию. Опи­ра­ясь на феде­ра­тив­ные прин­ци­пы, Пётр Нико­ла­е­вич создал дого­вор с каза­че­ством, где опи­са­ли все вза­и­мо­от­но­ше­ния пра­ви­тель­ства и каза­чьих обра­зо­ва­ний. Каза­ки полу­ча­ли пол­ную неза­ви­си­мость во внут­рен­нем устрой­стве и управ­ле­нии. Гла­вы каза­чьих пра­ви­тельств име­ли пра­во участ­во­вать в сове­те при глав­но­ко­ман­ду­ю­щем. Рефор­ма была столь же про­грес­сив­ной, сколь­ко декла­ра­тив­ной. Каза­че­ство нахо­ди­лось дале­ко от сво­их земель и не мог­ло вос­поль­зо­вать­ся новы­ми пра­ва­ми. Одна­ко в гипо­те­ти­че­ском буду­щем такая ини­ци­а­ти­ва мог­ла стать осно­вой для госу­дар­ствен­но­го устрой­ства страны.

Земель­ная и зем­ская рефор­ма, посто­ян­ные реве­ран­сы в сто­ро­ну феде­ра­ции дава­ли воз­мож­ность при­влечь на свою сто­ро­ну не толь­ко укра­ин­ских кре­стьян, но и пред­ста­ви­те­лей наци­о­наль­ных укра­ин­ских дви­же­ний. Рито­ри­ка Вран­ге­ля по отно­ше­нию к укра­ин­ско­му вопро­су силь­но отли­ча­лась от дени­кин­ской: исчез­ла кри­ти­ка наци­о­на­ли­стов и обви­не­ния в измене. Укра­ин­ские акти­ви­сты мог­ли сво­бод­но вести рабо­ты в Кры­му. Барон посто­ян­но под­чёр­ки­вал, что глав­ный враг — совет­ская власть, часто зву­ча­ли поня­тия «бра­тья-укра­ин­цы» и «сыны Укра­и­ны». В Кры­му пере­ста­ли пре­сле­до­вать укра­ин­ский язык. Вран­гель выска­зы­вал­ся об укра­ин­цах так:

«Укра­ин­ский народ сам решит свою судь­бу. Я дока­жу это укра­ин­ско­му наро­ду не на сло­вах, а на деле, може­те от мое­го име­ни ска­зать укра­ин­ско­му крестьянину».

Чёт­ко­го поли­ти­че­ско­го пла­на у пра­ви­тель­ства в отно­ше­нии Укра­и­ны не было. Гене­рал Сла­щёв пред­ла­гал орга­ни­зо­вать укра­ин­скую армию и орган для коор­ди­на­ции повстан­че­ско­го дви­же­ния, а так­же избрать «Наказ­но­го укра­ин­ско­го ата­ма­на». Так­же Белый Крым дол­жен был при­знать авто­но­мию Укра­и­ны и её пред­ста­ви­тель­ский орган — Укра­ин­скую Народ­ную Громаду.

Вран­гель не решил­ся на такой шаг. Барон хотел сде­лать Укра­и­ну частью феде­ра­ции, а не давать пол­ную независимость.

Тем не менее Вран­гель и Пет­лю­ра обсуж­да­ли воз­мож­ность при­зна­ния Укра­и­ны. Одна­ко окон­ча­ние совет­ско-поль­ской вой­ны и пора­же­ние Белой армии в Кры­му поста­ви­ла крест на этом варианте.

Име­ла место и попыт­ка нала­дить отно­ше­ния с мах­нов­ца­ми. Земель­ная рефор­ма долж­на была заин­те­ре­со­вать анар­хи­стов. Часто встре­ча­ет­ся инфор­ма­ция, что гене­рал-лей­те­нант Павел Шати­лов послал аген­та в штаб Мах­но, что­бы обсу­дить борь­бу с боль­ше­ви­ка­ми, а так­же пред­ло­жить воору­же­ние и при­па­сы. Но Мах­но не желал иметь ника­ких дел с белы­ми. Аген­та Шати­ло­ва убили.

Вран­гель стре­мил­ся исполь­зо­вать все воз­мож­но­сти, что­бы создать еди­ный анти­со­вет­ский фронт. На Север­ном Кав­ка­зе пред­по­ла­га­лось про­ве­сти те же рефор­мы, что у каза­че­ства: гаран­тия мест­но­го само­управ­ле­ния и пол­ная неза­ви­си­мость во внут­рен­них делах. В обмен на это кав­каз­цы вме­сте с каза­ки долж­ны были под­нять все­об­щее анти­со­вет­ское вос­ста­ние. Но Гор­ское пра­ви­тель­ство, сто­я­щее на сепа­ра­тист­ских пози­ци­ях, не помог­ло Вран­ге­лю. Несмот­ря на союз­ные отно­ше­ния с даге­стан­ца­ми, устро­ить круп­ное анти­со­вет­ское вос­ста­ние не получилось.

Белые так­же пыта­лись сотруд­ни­чать с Гру­зи­ей. Хотя мень­ше­вист­ская Гру­зия 7 мая 1920 года под­пи­са­ла с РСФСР дого­вор и не име­ла пра­ва под­дер­жи­вать любых про­тив­ни­ков совет­ской сто­ро­ны, на прак­ти­ке аген­ты Вран­ге­ля сво­бод­но вер­бо­ва­ли там сол­дат. Из пор­та в Поти каза­ки и быв­шие сол­да­ты Воору­жён­ных сил Юга Рос­сии отправ­ля­лись в Крым. Белая аген­ту­ра чув­ство­ва­ла себя здесь в без­опас­но­сти и гото­ви­ла анти­со­вет­ское вос­ста­ние на Кавказе.

Соци­а­лист-рево­лю­ци­о­нер Чай­кин, пред­се­да­тель Коми­те­та осво­бож­де­ния Чер­но­мо­рья, руко­во­див­ший вос­ста­ни­ем про­тив Дени­ки­на, с воз­му­ще­ни­ем писал:

«Нече­го и пояс­нять, что такие фак­ты, как сво­бод­ный отъ­езд из Гру­зии гене­ра­ла Эрде­ли, при­езд для вер­бов­ки из Кры­ма дени­кин­ских гене­ра­лов и неза­дер­жа­ние их в каче­стве интер­ни­ру­е­мых на гру­зин­ской тер­ри­то­рии, нако­нец, аги­та­ци­он­но-вер­бо­воч­ная рабо­та в Поти гене­ра­ла Нева­дов­ско­го и дру­гих, — всё это есть бес­спор­ное нару­ше­ние Гру­зи­ей ней­тра­ли­те­та в поль­зу добрар­мии и явля­ет­ся враж­деб­ным по отно­ше­нию к силам, нахо­дя­щим­ся с добрар­ми­ей в состо­я­нии войны».

Одна­ко орга­ни­зо­вать круп­ное вос­ста­ние на Кав­ка­зе не уда­лось. Пора­же­ние в Кры­му сде­ла­ло даль­ней­шую борь­бу с совет­ской вла­стью невозможной.

---

Уроки Врангеля

О рефор­мах «чёр­но­го баро­на» слож­но гово­рить, учи­ты­вая корот­кий пери­од их реа­ли­за­ции. Одна­ко поли­ти­ка Вран­ге­ля ста­ла ради­каль­ной попыт­кой пере­смот­реть мно­гие ошиб­ки Бело­го дви­же­ния: начи­ная с кре­стьян­ско­го вопро­са и закан­чи­вая наци­о­наль­ны­ми отно­ше­ни­я­ми. Во мно­гом кар­ди­наль­ные изме­не­ния были свя­за­ны с тем, что армия Вран­ге­ля нахо­ди­лась в тупи­ке и не име­ла ресур­сов для победы.

Рефор­мы нача­лись запоз­да­ло, но име­ли бы боль­шой потен­ци­ал, если бы Рус­ская армия смог­ла бы оста­но­вить осе­нью наступ­ле­ние РККА во вре­мя Пере­коп­ско-Чон­гар­ской операции.

Никто из белых лиде­ров не про­во­дил рефор­мы, подоб­ные вран­ге­лев­ским, во вре­мя наи­выс­ших успе­хов в 1918–1919 годах. Нере­ши­тель­ность и поли­ти­ка непред­ре­шен­че­ства при­ве­ли к пора­же­нию в кон­це 1919 года. Кто зна­ет, как бы мог­ла пой­ти исто­рия Граж­дан­ской вой­ны, нач­нись эти пре­об­ра­зо­ва­ния за год до крым­ской эпо­пеи Врангеля.

---

Читай­те так­же «Рус­ские эми­гран­ты в Евро­пе. Сер­бия».