Русские эмигранты в Европе. Сербия

Про­шлое и насто­я­щее Рос­сии нераз­рыв­но свя­за­но с исто­ри­ей эми­гра­ции. Хро­но­ло­гия бег­ства из стра­ны выхо­дит дале­ко за рам­ки ХХ века — так, иссле­до­ва­ния Кон­стан­ти­на Еру­са­лим­ско­го опи­сы­ва­ют эми­гран­тов XVI сто­ле­тия. В XVIII веке из Рос­сии в сосед­ние стра­ны пере­се­ля­лись ста­ро­об­ряд­цы, в XIX веке в Евро­пу бежа­ли оппозиционеры-разночинцы.

Одна­ко поли­ти­че­ские бед­ствия про­шло­го сто­ле­тия поро­ди­ли бес­пре­це­дент­но мас­штаб­ный исход. Лишь ХХ век создал ситу­а­цию, когда за рубе­жом ока­за­лись не про­сто пред­ста­ви­те­ли гони­мых мень­шинств — поли­ти­че­ских или рели­ги­оз­ных, — а в под­лин­ном смыс­ле «дру­гая Рос­сия». В этом плане пер­вая вол­на эми­гра­ции ста­ла самой зна­чи­тель­ной — потом­ки ари­сто­кра­тов, свя­щен­ни­ков, интел­ли­ген­тов и бело­гвар­дей­ских офи­це­ров, поки­нув­ших роди­ну после рево­лю­ции, и сего­дня игра­ют важ­ную роль в поли­ти­ке и куль­тур­ных свя­зях нашей страны.

VATNIKSTAN откры­ва­ет цикл мате­ри­а­лов, посвя­щён­ных исто­рии адап­та­ции и куль­тур­ной жиз­ни эми­гран­тов пер­вой вол­ны в стра­нах Евро­пы. Сего­дня рас­ска­зы­ва­ем, как при­ни­ма­ли рус­ских в серб­ской про­вин­ции коро­лев­ства южных славян.


В поисках нового дома: эвакуация

В нояб­ре 1920 года более 120 кораб­лей вышли из пор­тов Кры­ма и напра­ви­лись в сто­ро­ну Кон­стан­ти­но­по­ля. На бор­ту нахо­ди­лись бело­гвар­дей­цы, чле­ны их семей и сочув­ству­ю­щие бело­му дви­же­нию. Неза­дол­го до нача­ла эва­ку­а­ции Крас­ная армия взя­ла Пере­коп — основ­ной стра­те­ги­че­ский пункт Крым­ско­го полу­ост­ро­ва. Совет­ские коман­дар­мы при­зы­ва­ли про­тив­ни­ков сдать­ся в обмен на поми­ло­ва­ние. Одна­ко гене­рал Пётр Вран­гель, не дове­ряя обе­ща­ни­ям крас­но­ар­мей­цев, при­нял реше­ние оста­вить Рос­сию. И не ошиб­ся: после уста­нов­ле­ния совет­ской вла­сти в Кры­му на полу­ост­ро­ве раз­ра­зи­лась вол­на тер­ро­ра.

Эва­ку­а­ция рус­ской армии из Кры­ма. Ноябрь 1920 года

Крым­ская эва­ку­а­ция — лишь один эпи­зод в куда более мас­штаб­ном про­цес­се, вошед­шем в исто­рию как рус­ская эми­гра­ция пер­вой вол­ны. Поки­дать роди­ну жите­ли быв­шей Рос­сий­ской импе­рии нача­ли ещё в 1917 году, сра­зу после Октябрь­ско­го пере­во­ро­та. Кто-то был ради­каль­но не согла­сен с поли­ти­кой Лени­на, кто-то бежал от ужа­сов Граж­дан­ской вой­ны. Мас­со­во поки­да­ли стра­ну лишив­ши­е­ся денег и ста­ту­са рус­ские ари­сто­кра­ты, пред­ста­ви­те­ли интел­ли­ген­ции, поли­ти­че­ские оппо­нен­ты большевиков.

Крым­ской эва­ку­а­ции пред­ше­ство­ва­ла так назы­ва­е­мая «дени­кин­ская», назван­ная по име­ни руко­во­ди­те­ля Воору­жён­ных сил Юга Рос­сии. В фев­ра­ле 1920 года потер­пев­шие пора­же­ние части Анто­на Дени­ки­на поки­ну­ли пор­ты Одес­сы и Ново­рос­сий­ска и, как позд­нее вой­ска Вран­ге­ля, устре­ми­лись в Турцию.

Эми­гра­ция не пре­кра­ща­лась даже по завер­ше­нии Граж­дан­ской вой­ны. Кто-то поки­дал Рос­сию само­сто­я­тель­но, мно­гим при­хо­ди­лось про­сить раз­ре­ше­ния у совет­ских вла­стей. Наи­бо­лее рас­про­стра­нён­ные пред­ло­ги к отъ­ез­ду — учё­ба и лече­ние за рубе­жом. Неко­то­рые арти­сты не воз­вра­ща­лись с гастро­лей: так, в 1928 году воз­вра­щать­ся из Гер­ма­нии отка­жет­ся актёр Мос­ков­ско­го Худо­же­ствен­но­го теат­ра Миха­ил Чехов. В 1922 году про­изо­шла зна­ме­ни­тая высыл­ка интел­ли­ген­ции на «фило­соф­ских паро­хо­дах» — мыс­ли­те­ли и учё­ные, потен­ци­аль­но опас­ные для совет­ской вла­сти из-за ина­ко­мыс­лия, были выдво­ре­ны из страны.

Один из двух «фило­соф­ских паро­хо­дов» «Обер­бур­го­мистр Хакен». 1922 год

По усред­нён­ным оцен­кам иссле­до­ва­те­лей, в первую вол­ну эми­гра­ции Рос­сию поки­ну­ло поряд­ка двух мил­ли­о­нов чело­век. Пер­вой оста­нов­кой для боль­шин­ства бежен­цев был турец­кий Кон­стан­ти­но­поль, одна­ко задер­жать­ся надол­го они там не смог­ли. В 1923 году Осман­ская импе­рия пре­вра­ти­лась в рес­пуб­ли­ку. Обнов­лён­ную Тур­цию воз­гла­вил пре­зи­дент Муста­фа Кемаль, за два года до это­го заклю­чив­ший дого­вор «о друж­бе и брат­стве» с РСФСР. Уже в 1925 году Кемаль поста­вил рус­ских эми­гран­тов перед выбо­ром: сдать экза­мен на зна­ние турец­ко­го язы­ка и полу­чить граж­дан­ство либо вер­нуть­ся в СССР. Был и тре­тий путь — уехать даль­ше, в Евро­пу или Америку.

Наи­боль­шую опас­ность изме­не­ния в турец­кой поли­ти­ке пред­став­ля­ли для белой армии, вре­мен­но раз­ме­стив­шей­ся на ост­ро­вах вбли­зи Кон­стан­ти­но­по­ля. Вран­гель, оста­вав­ший­ся во гла­ве эва­ку­и­ро­ван­ных рус­ских частей, пони­мал: ни одна евро­пей­ская стра­на не захо­чет при­ни­мать такое коли­че­ство ино­стран­ных воен­ных. Тем более что мно­гие бой­цы белой армии рас­счи­ты­ва­ли ско­ро вер­нуть­ся в Рос­сию и осу­ще­ствить реванш. И всё же нашлось госу­дар­ство, кото­рое согла­си­лось при­нять Вран­ге­ля, его штаб и мно­го­чис­лен­ных бело­гвар­дей­цев. Такой стра­ной ста­ло Коро­лев­ство Сер­бов, Хор­ва­тов и Сло­вен­цев (далее — КСХС), в 1929 году полу­чив­шее более при­выч­ное назва­ние — Югославия.

Отъ­езд пер­во­го эше­ло­на кава­ле­рии в Сербию

Королевство южных славян

Рас­пад импе­рий стал одним из глав­ных ито­гов Пер­вой миро­вой вой­ны. На тер­ри­то­ри­ях, неко­гда вхо­див­ших в состав вели­ких дер­жав, созда­ва­лись неза­ви­си­мые наци­о­наль­ные госу­дар­ства. Так, в 1919 году было обра­зо­ва­но бал­кан­ское Коро­лев­ство Сер­бов, Хор­ва­тов и Сло­вен­цев, в состав кото­ро­го вошли зем­ли быв­шей Авст­ро-Вен­гер­ской импе­рии — Бос­ния и Гер­це­го­ви­на, Дал­ма­ция, Хор­ва­тия и Сла­во­ния. Ядром КСХС ста­ла Сер­бия, сто­ли­цей — серб­ский Бел­град. Кро­ме того, в соста­ве коро­лев­ства ока­за­лась и Чер­но­го­рия. Как и Сер­бия, она была само­сто­я­тель­ным госу­дар­ством с 1878 года.

Куль­тур­ная и исто­ри­че­ская бли­зость сла­вян­ских наро­дов дела­ли коро­лев­ство осо­бен­но при­вле­ка­тель­ным для рус­ских эми­гран­тов. Кро­ме того, КСХС было одним из самых госте­при­им­но настро­ен­ных к бежен­цам госу­дарств. Сочув­ствие и даже сим­па­тия к рус­ским со сто­ро­ны мест­но­го насе­ле­ния име­ли свои причины.

Рос­сий­ская импе­рия сыг­ра­ла клю­че­вую роль в борь­бе бал­кан­ских наро­дов за неза­ви­си­мость в XIX веке. Бер­лин­ский кон­гресс, под­твер­див­ший суве­ре­ни­тет Сер­бии и Чер­но­го­рии, после­до­вал за побе­дой Рос­сии в Рус­ско-турец­кой войне 1877–1878 годов. С тех вре­мён Рос­сию с Сер­би­ей и Чер­но­го­ри­ей свя­зы­ва­ла тес­ная друж­ба, под­креп­лён­ная куль­тур­ным обме­ном и дина­сти­че­ски­ми контактами.

Дочь чер­но­гор­ско­го коро­ля Нико­лы I Еле­на обу­ча­лась в Смоль­ном инсти­ту­те бла­го­род­ных девиц — поз­же она ста­нет коро­ле­вой Ита­лии, — а буду­щий гла­ва КСХС Алек­сандр I Кара­ге­ор­ги­е­вич закон­чил петер­бург­ский Паже­ский кор­пус. Алек­сандра даже про­чи­ли в мужья вели­кой княжне Татьяне Нико­ла­евне — доче­ри Нико­лая II. Одна­ко пере­го­во­ры о бра­ке отло­жи­ли из-за начав­шей­ся Пер­вой миро­вой вой­ны, а по её окон­ча­нии Татья­ны уже не было в живых. Став коро­лём южно­сла­вян­ско­го госу­дар­ства, Алек­сандр Кара­ге­ор­ги­е­вич ока­зы­вал под­держ­ку бежен­цам и остал­ся в памя­ти эми­гран­тов покро­ви­те­лем рус­ской диаспоры.

Алек­сандр I Карагеоргиевич

Сер­бам так­же было свой­ствен­но ощу­ще­ние дол­га, свя­зан­ное с уча­сти­ем Рос­сии в Пер­вой миро­вой. Поли­ти­че­ские и куль­тур­ные свя­зи под­креп­ля­лись пред­став­ле­ни­ем о брат­стве пра­во­слав­ных сла­вян­ских наро­дов. Поэто­му, несмот­ря на тяжё­лое поло­же­ние в после­во­ен­ном КСХС, бежен­цам ока­зы­ва­ли вся­че­скую под­держ­ку. Настро­е­ние серб­ско­го обще­ства выра­зил гла­ва пра­ви­тель­ства Нико­ла Пашич, кото­рый в янва­ре 1922 года на засе­да­нии Скуп­щи­ны (пар­ла­мен­та) заявил:

«Мы, сер­бы… бла­го­дар­ны вели­ко­му рус­ско­му наро­ду, поспе­шив­ше­му нам на помощь, объ­явив­ше­му вой­ну и спас­ше­му нас от гибе­ли, кото­рой нам угро­жа­ла Авст­ро-Вен­грия… Мы это­го не можем забыть. Мы сей­час при­ня­ли рус­ских эми­гран­тов, и мы их при­ни­ма­ем без раз­ли­чия, неза­ви­си­мо от того, к какой пар­тии они при­над­ле­жат, мы в это не вме­ши­ва­ем­ся. Мы толь­ко жела­ем, что­бы они оста­лись у нас, мы их при­мем как сво­их братьев».

Коро­лев­ство офи­ци­аль­но раз­ре­ши­ло въезд рус­ских бежен­цев уже с 1919 года. Эми­гран­ты полу­ча­ли финан­со­вую под­держ­ку не толь­ко от КСХС, но и от пра­ви­тель­ства Фран­ции, сочув­ство­вав­ше­го белой гвар­дии. В мае 1920 года юго­слав­ское пра­ви­тель­ство сфор­ми­ро­ва­ло Госу­дар­ствен­ную комис­сию по делам бежен­цев, кото­рая помо­га­ла пере­се­лен­цам с поис­ком жилья и рабо­ты, выде­ля­ла посо­бия. Комис­сия так­же орга­ни­зо­ва­ла спе­ци­аль­ные кур­сы по про­фес­си­о­наль­ной пере­под­го­тов­ке. Вопро­сы, свя­зан­ные с раз­ме­ще­ни­ем армии Вран­ге­ля, кури­ро­ва­ло воен­ное мини­стер­ство коро­лев­ства. Въезд рус­ских в стра­ну дей­стви­тель­но никак не огра­ни­чи­вал­ся — не суще­ство­ва­ло ника­ких квот или визо­во­го режи­ма. В резуль­та­те уже к фев­ра­лю 1921 года в коро­лев­стве появи­лось 215 коло­ний беженцев.

Во вре­мя Граж­дан­ской вой­ны неко­то­рые эми­гран­ты пере­би­ра­лись на Бал­ка­ны по суше. Боль­шая же часть из них попа­ла в коро­лев­ство из Кон­стан­ти­но­по­ля в рам­ках орга­ни­зо­ван­ных эва­ку­а­ций. Кораб­ли с бежен­ца­ми при­бы­ва­ли в три пор­та Адри­а­ти­че­ско­го моря: Дуб­ров­ник, Бакар и Катар­ро (совре­мен­ный Котор) в Боко-Котор­ской бух­те. Мно­гие из тех, кто при­был в КСХС по морю, осе­ли в неболь­ших чер­но­гор­ских, хор­ват­ских и бос­ний­ских городках.

Соглас­но отчё­там Госу­дар­ствен­ной комис­сии, на 1921 год в коро­лев­стве нахо­ди­лось уже око­ло 45 тысяч выход­цев из быв­шей Рос­сий­ской импе­рии. В янва­ре того же года, в соот­вет­ствии со спе­ци­аль­но издан­ным зако­ном, сво­бод­ное пере­ме­ще­ние бежен­цев по стране было запре­ще­но. Эми­гран­там пред­ла­га­лось посе­лить­ся в неболь­ших насе­лён­ных пунк­тах пре­иму­ще­ствен­но на юге стра­ны, там, где ощу­ща­лась ост­рая нехват­ка кадров.

Пётр Вран­гель со сво­им шта­бом и сол­да­та­ми при­был в Бел­град в нача­ле 1922 года. В неболь­шом город­ке Срем­ски Кар­лов­цы, вбли­зи серб­ской сто­ли­цы, сфор­ми­ро­вал­ся само­сто­я­тель­ный центр бежен­цев. Там рас­по­ло­жи­лись штаб Рус­ско­го Обще­во­ин­ско­го сою­за (РОВС, воз­глав­лен­ный Вран­ге­лем), кото­рый объ­еди­нил все воен­ные орга­ни­за­ции рус­ской эми­гра­ции, и Свя­тей­ший Синод Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви за рубе­жом (РПЦЗ). На про­тя­же­нии после­ду­ю­щих лет в КСХС и глав­ным обра­зом в Бел­град про­дол­жа­ли при­бы­вать выход­цы из Рос­сии — в основ­ном те из них, кто уже успел пожить в Кон­стан­ти­но­по­ле, Бер­лине, Пра­ге или дру­гом евро­пей­ском городе.

Пётр Вран­гель, мит­ро­по­лит Анто­ний (Хра­по­виц­кий) и дру­гие в пар­ке Топ­чи­дер, Бел­град. 1927 год

Быто­ва­ло мне­ние, что Бал­ка­ны при­вле­ка­ют исклю­чи­тель­но пра­вые, монар­хи­че­ские кру­ги бежен­цев. Поэтес­са-эми­грант­ка Зина­и­да Гип­пи­ус опи­са­ла его так:

«Есте­ствен­ный при­ют для монар­хи­стов, глав­ное гнез­до рус­ских эми­гран­тов это­го тол­ка. Туда они стек­лись, и там, в род­ствен­ной атмо­сфе­ре монар­хи­че­ской Сер­бии, — рас­цве­та­ют. Мар­ков­цы и ново­вре­мен­цы, спа­ян­ные с кар­лов­ча­на­ми, вот кто даёт тон эми­грант­ско­му кру­гу в Сер­бии, и тон этот сов­па­да­ет с сербским».

Гип­пи­ус взя­лась раз­вен­чать этот миф в ста­тье «Пись­мо о Юго­сла­вии», опуб­ли­ко­ван­ной в Вар­ша­ве в 1928 году. По её мне­нию, боль­шин­ство бело­гвар­дей­цев, нашед­ших при­ют в КСХС, оста­ва­лись пра­вы­ми толь­ко номи­наль­но — по прин­ци­пу оппо­зи­ции к боль­ше­виз­му. Убеж­дён­ные же монар­хи­сты не име­ли в диас­по­ре веса:

«Под­лин­ная реаль­ность сего­дняш­не­го дня: рус­ские монар­хи­че­ские орга­ни­за­ции в Юго­сла­вии тихо рас­па­да­ют­ся, покры­тые тенью. С куль­тур­ной жиз­нью даже эми­грант­ской, не гово­ря о серб­ской, монар­хи­че­ские кру­ги почти не име­ют кон­так­та. В этих усло­ви­ях о каком-либо вли­я­нии, я думаю, не может быть и разговора».

Монар­хи­че­ские и реван­шист­ские настро­е­ния, конеч­но, при­сут­ство­ва­ли в воен­ной сре­де. Бел­град пона­ча­лу вос­при­ни­мал­ся рус­ской арми­ей как вре­мен­ное при­ста­ни­ще перед три­ум­фаль­ным воз­вра­ще­ни­ем в Рос­сию. Дей­ствия юго­слав­ско­го пра­ви­тель­ства во мно­гом спо­соб­ство­ва­ли таким настро­е­ни­ям. Оно про­во­ди­ло после­до­ва­тель­ную анти­ком­му­ни­сти­че­скую поли­ти­ку — КСХС ста­ло послед­ней евро­пей­ской стра­ной, при­знав­шей СССР. Про­изо­шло это толь­ко в 1940 году, спу­стя мно­го лет после смер­ти покро­ви­те­ля бело­гвар­дей­цев Алек­сандра Карагеоргиевича.

До 1924 года в Бел­гра­де даже дей­ство­ва­ло ста­рое рос­сий­ское посоль­ство. Под дав­ле­ни­ем Моск­вы сер­бы вынуж­де­ны были офи­ци­аль­но закрыть его, а по фак­ту про­сто пере­име­но­ва­ли в «Деле­га­цию по защи­те инте­ре­сов рус­ских бежен­цев». «Деле­га­ция» про­дол­жа­ла раз­ме­щать­ся в зда­нии посоль­ства, на фаса­де кото­ро­го всё так же раз­ве­вал­ся флаг Рос­сий­ской империи.


Старые кадры на новой родине

Прак­ти­че­ски сра­зу в Бел­гра­де воз­ник­ли раз­лич­ные рус­ские объ­еди­не­ния, про­фес­си­о­наль­ные сою­зы, сою­зы вза­и­мо­по­мо­щи. В целом по стране появи­лось око­ло тыся­чи орга­ни­за­ций, осно­ван­ных чле­на­ми диас­по­ры. Эми­гран­ты пыта­лись вос­про­из­ве­сти на чуж­бине при­выч­ный быт: посе­ща­ли откры­тые сооте­че­ствен­ни­ка­ми ресто­ра­ны, орга­ни­зо­вы­ва­ли рус­ские биб­лио­те­ки и архи­вы, смот­ре­ли спек­так­ли, постав­лен­ные режис­сё­ра­ми из чис­ла бежен­цев. В одной толь­ко сто­ли­це КСХС изда­ва­лось мно­же­ство рус­ско­языч­ных пери­о­ди­че­ских изда­ний: «Рус­ская газе­та», «Новое вре­мя», «Воз­рож­де­ние», «Рус­ское дело», сати­ри­че­ский «Бух!!!» и другие.

В Бел­гра­де про­во­ди­лись все­воз­мож­ные кон­фе­рен­ции и выстав­ки: IV съезд рус­ских ака­де­ми­че­ских орга­ни­за­ций за гра­ни­цей в сен­тяб­ре 1928 года, съезд писа­те­лей и жур­на­ли­стов за рубе­жом в том же году, боль­шая выстав­ка рус­ско­го искус­ства в 1930 году. На эти меро­при­я­тия при­ез­жа­ли эми­гран­ты со всей Европы.

Облож­ка жур­на­ла «Бух!!!». Июль 1931 года
Иллю­стра­ция с облож­ки жур­на­ла «Бух!!!». 1932 год

Одна­ко стра­на, при­няв­шая столь­ко бежен­цев, сама пере­жи­ва­ла глу­бо­кий кри­зис после миро­вой вой­ны. Пути сооб­ще­ния были раз­ру­ше­ны, силь­но постра­да­ли горо­да, мно­гие маги­стра­ли пред­сто­я­ло созда­вать с нуля. Быв­шие бело­гвар­дей­цы прак­ти­че­ски сра­зу вклю­чи­лись в про­цесс вос­ста­нов­ле­ния КСХС. Части рус­ской кава­ле­рий­ской диви­зии нес­ли погра­нич­ную служ­бу в коро­лев­стве. Мно­гие воен­ные напра­ви­лись на тяжё­лые рабо­ты по стро­и­тель­ству маги­страль­ных дорог и желез­но­до­рож­ных путей. Воен­ные инже­не­ры и офи­це­ры лег­ко нахо­ди­ли рабо­ту на шах­тах и заво­дах. Эми­грант­ская прес­са широ­ко осве­ща­ла тяжё­лый труд быв­ших каде­тов и офицеров.

Стра­ни­ца из эми­грант­ской газе­ты «Наш мир». Июнь 1924 года

Наря­ду с воен­ны­ми, зна­чи­тель­ную часть диас­по­ры состав­ля­ли пред­ста­ви­те­ли интел­ли­ген­ции, ста­рой про­фес­су­ры. До Крым­ской эва­ку­а­ции на Бал­ка­ны в основ­ном пере­се­ля­лись учё­ные, инже­не­ры, чинов­ни­ки, пред­ста­ви­те­ли духо­вен­ства. А юго­слав­ское обще­ство силь­но нуж­да­лось в под­го­тов­лен­ных спе­ци­а­ли­стах. Соглас­но дан­ным иссле­до­ва­те­ля эми­гра­ции Алек­сея Арсе­нье­ва, из чис­ла рус­ских бежен­цев в КСХС око­ло 75% име­ли сред­нее или выс­шее обра­зо­ва­ние. В то же вре­мя поло­ви­на мест­но­го насе­ле­ния даже не была обу­че­на гра­мо­те, так как стра­на всё ещё оста­ва­лась аграрной.

Бел­град. 1925 год

В 1920–1930‑е годы во мно­гих горо­дах, даже совсем неболь­ших, тру­ди­лись рус­ские учи­те­ля, про­фес­со­ра, вра­чи и инже­не­ры. Эми­гран­ты лег­ко полу­ча­ли рабо­ту в госу­дар­ствен­ных учре­жде­ни­ях КСХС — мини­стер­стве стро­и­тель­ных работ, воен­но-мор­ских дел, путей сооб­ще­ния. Пра­ви­тель­ство коро­лев­ства созна­тель­но при­ни­ма­ло на служ­бу под­го­тов­лен­ных спе­ци­а­ли­стов из России.

Рус­ские пре­по­да­ва­те­ли тру­ди­лись в Бел­град­ском уни­вер­си­те­те — напри­мер, поряд­ка 30% пре­по­да­ва­тель­ско­го соста­ва тех­ни­че­ско­го факуль­те­та при­хо­ди­лось на эми­гран­тов. Рос­сий­ские про­фес­со­ра демон­стри­ро­ва­ли жела­ние соци­а­ли­зи­ро­вать­ся, погру­зить­ся в мест­ную куль­ту­ру, в корот­кие сро­ки осво­ить язык. Уже с осе­ни 1921 года мно­гие пре­по­да­ва­те­ли мог­ли читать лек­ции не толь­ко на рус­ском, но и на серб­ском. Содей­ство­ва­ли это­му и язы­ко­вые кур­сы для эми­гран­тов при Бел­град­ском уни­вер­си­те­те. Сер­бы же с удо­воль­стви­ем усва­и­ва­ли и попу­ля­ри­зи­ро­ва­ли рус­скую куль­ту­ру, кото­рую бежен­цы при­вез­ли с собой. В меж­во­ен­ный пери­од в Бел­гра­де изда­вал­ся жур­нал «Рус­ки архив», зна­ко­мив­ший южных сла­вян с куль­ту­рой России.

Облож­ка жур­на­ла «Рус­ки архив». 1928 год

Орга­ни­за­ция науч­ной жиз­ни оста­ва­лась для эми­гран­тов важ­ным вопро­сом. Ещё в 1920 году в Бел­гра­де воз­ник­ло Обще­ство рус­ских учё­ных во гла­ве с про­фес­со­ром пра­ва Евге­ни­ем Спек­тор­ским, быв­шим рек­то­ром Киев­ско­го уни­вер­си­те­та. Обще­ство стре­ми­лось сохра­нить насле­дие оте­че­ствен­ной нау­ки, под­го­то­вить новых исследователей.

Бла­го­да­ря ста­ра­ни­ям учё­ных-эми­гран­тов в 1928 году появил­ся Рус­ский науч­ный инсти­тут в Бел­гра­де. Он заду­мы­вал­ся как свое­об­раз­ный ана­лог Ака­де­мии наук и финан­си­ро­вал­ся коро­лев­ским пра­ви­тель­ством. Пер­вым пред­се­да­те­лем инсти­ту­та стал про­фес­сор Спек­тор­ский. Социо­лог, фило­соф и член пар­тии каде­тов Пётр Стру­ве воз­гла­вил отде­ле­ние обще­ствен­ных наук. Инсти­тут быст­ро стал веду­щим науч­ным учре­жде­ни­ем эми­гра­ции. «Запис­ки», кото­рые он изда­вал, помо­га­ли учё­ным регу­ляр­но пуб­ли­ко­вать­ся на рус­ском язы­ке — на чуж­бине делать это было всё труднее.

По образ­цу Обще­ства учё­ных в 1920‑е воз­ни­ка­ют ещё око­ло 15 про­фес­си­о­наль­ных объ­еди­не­ний. Появи­лись Союз рус­ских юри­стов, Рус­ско-серб­ское обще­ство вра­чей, Союз рус­ских педа­го­гов и дру­гие орга­ни­за­ции, защи­щав­шие спе­ци­а­ли­стов диас­по­ры. Осо­бен­но мно­го­чис­лен­ным стал Союз рус­ских инже­не­ров, в кото­ром к 1923 году состо­я­ло 460 чело­век. Его пер­вым пред­се­да­те­лем стал Эду­ард Кри­гер-Вой­нов­ский, быв­ший министр путей сооб­ще­ния Рос­сий­ской империи.

Участ­ни­ки съез­да рус­ских учё­ных в Бел­гра­де. 1928 год

На улицах сербской столицы: эмигрантский след в архитектуре

Рус­ские инже­не­ры и архи­тек­то­ры, состо­яв­шие на госу­дар­ствен­ной служ­бе в КСХС или дер­жав­шие част­ные стро­и­тель­ные бюро, сыг­ра­ли важ­ную роль в архи­тек­тур­ном пре­об­ра­же­нии меж­во­ен­но­го Бел­гра­да. Харак­тер­ную для осман­ских вре­мён мало­этаж­ную застрой­ку с узки­ми изви­ли­сты­ми ули­ца­ми сме­ни­ли широ­кие про­спек­ты. Появи­лись мону­мен­таль­ные граж­дан­ские и адми­ни­стра­тив­ные зда­ния в духе необа­рок­ко и нео­клас­си­циз­ма. В раз­ра­бот­ке гене­раль­но­го пла­на серб­ской сто­ли­цы в 1925 году участ­во­вал киев­ский архи­тек­тор Геор­гий Ковалевский.

Одним из наи­бо­лее ярких гра­до­стро­и­те­лей в исто­рии Бел­гра­да стал Нико­лай Крас­нов. Он успел сде­лать себе имя в доре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии: будучи глав­ным архи­тек­то­ром Ялты, он спро­ек­ти­ро­вал Лива­дий­ский дво­рец для Нико­лая II.

Лива­дий­ский дворец

С 1922 года Крас­нов при­сту­пил к рабо­те в мини­стер­стве стро­и­тель­ных работ коро­лев­ства. Сре­ди наи­бо­лее выда­ю­щих­ся его дости­же­ний — уча­стие в про­ек­ти­ров­ке важ­ней­ших адми­ни­стра­тив­ных стро­е­ний Сер­бии, в том чис­ле зда­ний пар­ла­мен­та и мини­стер­ства финансов.

Вид на мини­стер­ство финан­сов. Архи­тек­тор Нико­лай Краснов
Быв­шее зда­ние мини­стер­ства финан­сов (про­ект Нико­лая Крас­но­ва). Сего­дня — дом Пра­ви­тель­ства Рес­пуб­ли­ки Сербия
Зда­ние серб­ско­го пар­ла­мен­та — Народ­ной скупщины

Дру­гим эми­грант­ским спе­ци­а­ли­стом, обла­го­ро­див­шим облик Бел­гра­да, стал Роман Вер­хов­ский. В 1920 году посту­пил на гос­служ­бу в КСХС, тру­дил­ся в мини­стер­стве стро­и­тель­ных работ, в двор­цо­вом ведом­стве, а так­же вла­дел соб­ствен­ном бюро. В исто­рии куль­ту­ры меж­во­ен­ной Сер­бии он изве­стен глав­ным обра­зом как автор мемо­ри­а­лов памя­ти Пер­вой миро­вой войны. 

Мону­мент «Защит­ни­кам Бел­гра­да» на Новом клад­би­ще в Бел­гра­де. Автор Роман Верховский

Неко­то­рые архи­тек­то­ры, такие как Гри­го­рий Самой­лов, полу­чи­ли обра­зо­ва­ние непо­сред­ствен­но в эми­гра­ции, в Бел­град­ском уни­вер­си­те­те. С 1933 по 1941 год Самой­лов рабо­тал в соб­ствен­ном бюро, про­ек­ти­ро­вал церк­ви и их внут­рен­нее убран­ство, а так­же част­ные дома и завод­ские зда­ния. Пере­жив в годы Вто­рой миро­вой вой­ны заклю­че­ние в немец­ком конц­ла­ге­ре, Самой­лов до кон­ца сво­ей жиз­ни (1989 год) про­дол­жал зани­мать­ся архи­тек­ту­рой и пре­по­да­ва­ни­ем в Бел­град­ском университете.

Гри­го­рий Самойлов
Про­ект зда­ния Пен­си­он­но­го фон­да Народ­но­го бан­ка. 1940 год. Архи­тек­тор Гри­го­рий Самойлов
Зда­ние Пен­си­он­но­го фон­да сегодня

Важ­ней­шим собы­ти­ем в куль­тур­ной жиз­ни диас­по­ры ста­ло появ­ле­ние Рус­ско­го дома име­ни Нико­лая II. Идея построй­ки полу­чи­ла под­держ­ку от само­го коро­ля Алек­сандра. Зда­ние Рус­ско­го дома было постро­е­но по про­ек­ту Васи­лия Баум­гар­те­на, быв­ше­го началь­ни­ка инже­нер­ных снаб­же­ний Доб­ро­воль­че­ской армии. Тор­же­ствен­ное откры­тие, на кото­ром при­сут­ство­ва­ли чле­ны юго­слав­ской коро­лев­ской семьи, состо­я­лось в 1933 году. 

Рус­ский дом в Бел­гра­де стал пер­вым учре­жде­ни­ем диас­по­ры, целью кото­ро­го были сохра­не­ние и попу­ля­ри­за­ция куль­ту­ры эми­гран­тов за рубе­жом. В его сте­нах Рус­ско­го дома раз­ме­стил­ся Рус­ский науч­ный инсти­тут, сюда же была пере­ве­зе­на боль­шая биб­лио­те­ка. Здесь же рабо­та­ла рус­ско-серб­ская гим­на­зия. Внут­ри дома появи­лись две памят­ные пли­ты — посвя­ще­ние Нико­лаю II на серб­ком язы­ке и Алек­сан­дру I Кара­ге­ор­ги­е­ви­чу — на рус­ском. После вой­ны, уже в соци­а­ли­сти­че­ской Юго­сла­вии, зда­ние было рекон­стру­и­ро­ва­но по про­ек­ту Гри­го­рия Самойлова. 

Рус­ский дом сего­дня. Архи­тек­тор Васи­лий Баумгартнер

Все­го рус­ские архи­тек­то­ры спро­ек­ти­ро­ва­ли и постро­и­ли боль­ше 200 зда­ний в серб­ской сто­ли­це. Так в 1920–1930‑е годы спе­ци­а­ли­сты диас­по­ры во мно­гом сфор­ми­ро­ва­ли облик совре­мен­но­го Белграда. 


Русский шарм сербской сцены

Балет, опе­ра, кине­ма­то­граф — и в их ста­нов­ле­нии в Юго­сла­вии при­ни­ма­ли уча­стие рус­ские бежен­цы. Актё­ры, режис­сё­ры и сце­но­гра­фы посту­па­ли на служ­бу в Народ­ный театр Бел­гра­да. Зача­стую они пло­хо или вооб­ще не вла­де­ли серб­ским, что ино­гда вызы­ва­ло рев­ность и него­до­ва­ние  мест­ных кол­лег. Актри­са Лидия Манс­ве­то­ва, став­шая пер­вой рус­ской актри­сой в труп­пе Народ­но­го теат­ра в 1921 году, одна из немно­гих испол­ня­ла роли на серб­ском языке. 

Режис­сёр Юрий Раки­тин. Око­ло 1940 года

Важ­ную роль в раз­ви­тии бел­град­ской сце­ны сыг­рал Юрий Раки­тин, имев­ший за пле­ча­ми бога­тый опыт рабо­ты в Рос­сии. С 1920 года он стал режис­сё­ром Народ­но­го теат­ра. В былые годы Раки­тин рабо­тал в самой гуще теат­раль­ной жиз­ни Петер­бур­га и Моск­вы, сотруд­ни­чал с Все­во­ло­дом Мей­ер­холь­дом и ста­вил спек­так­ли в Алек­сандрин­ском теат­ре. Он смог мно­гое дать теат­раль­ной сре­де Бел­гра­да, кото­рая толь­ко начи­на­ла фор­ми­ро­вать­ся. Под нача­лом Раки­ти­на были постав­ле­ны клас­си­че­ские пье­сы Чехо­ва и Ост­ров­ско­го. Осо­бое при­зна­ние кри­ти­ки снис­ка­ла поста­нов­ка «Виш­нё­во­го сада».

Юрий Льво­вич был актив­ным участ­ни­ком обще­ствен­ной жиз­ни. Он участ­во­вал в рабо­те Сою­за рус­ских писа­те­лей и жур­на­ли­стов в Бел­гра­де, был чле­ном ред­кол­ле­гий эми­грант­ских изда­ний. Ещё Раки­тин кури­ро­вал меро­при­я­тия Рус­ско­го дома, где появи­лась само­сто­я­тель­ная теат­раль­ная сце­на. В куль­тур­ной сре­де было извест­но и имя супру­ги Раки­ти­на — Юлии, актри­сы и режис­сё­ра. Имен­но она впер­вые поста­ви­ла в 1930‑е годы в Бел­гра­де спек­так­ли по про­из­ве­де­ни­ям совет­ских авто­ров — «Квад­ра­ту­ру кру­га» Ката­е­ва и «12 сту­льев» Иль­фа и Петрова. 

Народ­ный театр. Белград

В 1920‑е годы пере­жи­ла рас­цвет сце­но­гра­фия Народ­но­го теат­ра. Худож­ни­ки-эми­гран­ты пред­ло­жи­ли новый взгляд на теат­раль­ные деко­ра­ции, при кото­ром они игра­ют не менее важ­ную роль в спек­так­ле, чем режис­су­ра. Бел­град­ская сце­но­гра­фия была свя­за­на с име­на­ми Лео­ни­да Бра­и­лов­ско­го и его уче­ни­ка Вла­ди­ми­ра Жер­дин­ско­го. Талант Жер­дин­ско­го полу­чил при­зна­ние и в смеж­ных обла­стях — так, он сотруд­ни­чал с круп­ней­шей серб­ской газе­той «Поли­ти­ка» (кото­рая изда­ёт­ся по сей день) и имел сла­ву одно­го из луч­ших кари­ка­ту­ри­стов страны. 

Боль­шой вклад эми­гран­ты внес­ли в раз­ви­тие серб­ской опе­ры. Опе­ра как жанр была извест­на на Бал­ка­нах, одна­ко, наря­ду с бале­том, не поль­зо­ва­лась спро­сом у зри­те­лей и теат­раль­ных дея­те­лей.  Арти­сты, ранее высту­пав­шие в Мари­ин­ском и Боль­шом теат­рах, позна­ко­ми­ли сер­бов с клас­си­че­ски­ми рус­ски­ми опер­ны­ми про­из­ве­де­ни­я­ми. Имен­но бла­го­да­ря их тру­ду в 1920‑х появи­лась мест­ная шко­ла оперы. 

Конеч­но, мно­гие арти­сты вос­при­ни­ма­ли Бел­град как вре­мен­ное место рабо­ты и затем пере­ез­жа­ли во Фран­цию, Ита­лию или США. Одна­ко были и те, кто остал­ся в Сер­бии вплоть до Вто­рой миро­вой вой­ны, а то и после. В их чис­ле были Павел Холод­ков, Лиза Попо­ва, Софья Дра­у­саль. Эти арти­сты, несмот­ря на рус­ское про­ис­хож­де­ние, вошли в исто­рию серб­ской опе­ры как «свои». В то же вре­мя глав­ной пре­тен­зи­ей к ним со сто­ро­ны мест­ных жите­лей оста­ва­лось неже­ла­ние эми­гран­тов учить язык. Этот факт давал кри­ти­кам повод писать, что рус­ские боль­ше повре­ди­ли ста­нов­ле­нию наци­о­наль­ной серб­ской опе­ры, чем способствовали. 

Пона­ча­лу пуб­ли­ка отно­си­лась кри­ти­че­ски и к бале­ту — непри­выч­но раз­де­тые арти­сты, испол­ня­ю­щие тан­це­валь­ные номе­ра каза­лись чем-то скан­даль­ным. Одна­ко посте­пен­но балет, как и опе­ра, проч­но вошёл в серб­скую куль­ту­ру. Эми­гран­ты поне­мно­гу при­уча­ли зри­те­лей — для нача­ла вво­ди­ли корот­кие балет­ные сце­ны в клас­си­че­ские поста­нов­ки Народ­но­го теат­ра. Хорео­гра­фию арти­стам пре­по­да­ва­ла петер­бург­ская бале­ри­на Еле­на Поля­ко­ва, вос­пи­тав­шая целое поко­ле­ние бел­град­ских танцоров. 

Еле­на Полякова

Сего­дня Бел­град по-преж­не­му оста­ёт­ся цен­тром при­тя­же­ния рус­ской эми­гра­ции. Одна­ко область рас­се­ле­ния бежен­цев в КСХС выхо­ди­ла дале­ко за пре­де­лы сто­ли­цы. В сле­ду­ю­щем мате­ри­а­ле мы рас­ска­жем о быте, заня­ти­ях и адап­та­ции эми­гран­тов на южной пери­фе­рии коро­лев­ства — в совре­мен­ной Черногории.


Читай­те так­же «Борис Ско­сы­рев: калиф на час для Андор­ры»

Поделиться