Брестский мир глазами австро-венгров и немцев. Часть I. Ход переговоров

Пер­вая миро­вая вой­на нача­лась для всех стран одно­вре­мен­но, но кон­чи­лась в раз­ные момен­ты вре­ме­ни. Рос­сии, пере­жив­шей две рево­лю­ции за вре­мя бое­вых дей­ствий, при­шлось под­пи­сы­вать мир­ный дого­вор, нахо­дясь в состо­я­нии почти пол­ной раз­ру­хи. Рас­ска­зы­ва­ем, как тор­го­вать­ся и зани­мать­ся гео­по­ли­ти­кой, не имея за спи­ной ничего.


Первый этап переговоров: 22–28 декабря 1917 года

Ситу­а­ция зимой 1917 года в стра­нах-деле­га­тах была неста­биль­ной. В Рос­сии не ещё не было устой­чи­вой вла­сти, да и обще­ством завла­де­ли пора­жен­че­ские настро­е­ния. Гер­ма­ния жаж­да­ла пере­бро­сить зна­чи­тель­ную часть войск с восточ­но­го фрон­та на запад­ный и улуч­шить поло­же­ние в тылу, как и её союз­ни­ца Авст­ро-Вен­грия. С таки­ми жела­ни­я­ми стра­ны выдви­ну­лись на переговоры.

Австрий­ская и немец­кая деле­га­ции при­бы­ли в Брест-Литовск к 20 декаб­ря. На открыв­шем­ся 22 декаб­ря засе­да­нии гла­ва совет­ской деле­га­ции, рево­лю­ци­о­нер и дипло­мат Адольф Иоф­фе обо­зна­чил жела­ние поло­жить в осно­ву буду­ще­го мир­но­го дого­во­ра «шесть основ­ных дирек­тив, уже при­ве­дён­ных в печа­ти». Речь идёт об общих прин­ци­пах «Декре­та о мире»:

1. Не допус­ка­ют­ся ника­кие насиль­ствен­ные при­со­еди­не­ния захва­чен­ных во вре­мя вой­ны тер­ри­то­рий; вой­ска, окку­пи­ру­ю­щие эти тер­ри­то­рии, выво­дят­ся в крат­чай­ший срок.

2. Вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся пол­ная поли­ти­че­ская само­сто­я­тель­ность наро­дов, кото­рые были этой само­сто­я­тель­но­сти лише­ны в ходе войны.

3. Наци­о­наль­ным груп­пам, не имев­шим поли­ти­че­ской само­сто­я­тель­но­сти до вой­ны, гаран­ти­ру­ет­ся воз­мож­ность сво­бод­но решить вопрос о при­над­леж­но­сти к како­му-либо госу­дар­ству или о сво­ей госу­дар­ствен­ной само­сто­я­тель­но­сти путём сво­бод­но­го референдума.

4. Обес­пе­чи­ва­ет­ся куль­тур­но-наци­о­наль­ная и, при нали­чии ряда усло­вий, адми­ни­стра­тив­ная авто­но­мия наци­о­наль­ных меньшинств.

5. Про­из­во­дит­ся отказ от контрибуций.

6. Реше­ние коло­ни­аль­ных вопро­сов про­во­дит­ся на осно­ве тех же принципов.

Адольф Йоф­фе и Лев Троц­кий в Брест-Литовске

Несмот­ря на согла­сие пред­ста­ви­те­лей стран Чет­вер­но­го сою­за с дан­ны­ми прин­ци­па­ми, в пере­го­во­ры путём теле­грам­мы вме­шал­ся гене­рал Люден­дорф, потре­бо­вав от пред­ста­ви­те­ля Гер­ма­нии Кюль­ма­на «обес­пе­чить наши пла­ны отно­си­тель­но Кур­лян­дии и Лит­вы и сохра­нить за нами воз­мож­ность при­со­еди­не­ния обо­ро­ни­тель­ной поло­сы от Польши…».

Дан­ное тре­бо­ва­ние ста­ло кам­нем пре­ткно­ве­ния для немец­кой и совет­ской деле­га­ций. Немец­кое тре­бо­ва­ние зву­ча­ло сле­ду­ю­щим обра­зом: нем­цы не могут очи­стить тер­ри­то­рии Поль­ши, Кур­лян­дии и Лит­вы до окон­ча­ния вой­ны, так как на их тер­ри­то­ри­ях рас­по­ла­га­ют­ся заво­ды и мастер­ские, про­из­во­дя­щие воору­же­ние для немец­кой армии, кото­рые доста­лись им от Рос­сий­ской Импе­рии из-за оккупации.

Про­то­кол Чер­ни­на, мини­стра ино­стран­ных дел Авст­ро-Вен­грии, пред­ла­гал сле­ду­ю­щее решение:

«1. Пока общий мир не будет заклю­чён, мы не можем очи­стить окку­пи­ро­ван­ную нами область, так как там орга­ни­зо­ва­ны наши мастер­ские, рабо­та­ю­щие па воору­же­ние (заво­ды, пути сооб­ще­ния, обра­бо­тан­ные поля и т. д.).

2. По заклю­че­нии мира пле­бис­цит Поль­ши, Кур­лян­дии и Лит­вы дол­жен решить судь­бу этих наро­дов; систе­ма голо­со­ва­ния под­ле­жит даль­ней­ше­му обсуж­де­нию; она долж­на обес­пе­чить рус­ским уве­рен­ность, что голо­со­ва­ние про­ис­хо­дит без дав­ле­ния извне».

Отто­кар Чер­нин, гла­ва Авст­ро-Вен­гер­ской деле­га­ции в Брест-Литовске

Дан­ное реше­ние не устро­и­ло ни одну из сто­рон: совет­ская сто­ро­на про­ти­вит­ся «неяс­ной фор­му­ли­ров­ки сво­бо­ды голо­со­ва­ния», немец­кая, в част­но­сти Гиден­бург, началь­ник гене­раль­но­го шта­ба Гер­ма­нии, и его заме­сти­тель Люден­дорф — не допус­ка­ла мыс­ли о том, что­бы поки­нуть тер­ри­то­рии Поль­ши, Лит­вы и Курляндии.

В таком поло­же­нии Отто­кар заяв­ля­ет, что готов под­дер­жи­вать нем­цев до кон­ца, одна­ко если они при­ве­дут к неуда­че, то Авст­ро-Вен­грия заклю­чит сепа­рат­ный мир с Рос­си­ей, так как Авст­ро-Вен­грия хочет толь­ко мира.

Нака­нуне отъ­ез­да из Брест-Литов­ска дипло­ма­ты дого­ва­ри­ва­ют­ся о созда­нии комис­сии, чьей зада­чей ста­нет деталь­ная раз­ра­бот­ка про­ек­та очи­ще­ния окку­пи­ро­ван­ных обла­стей и про­ве­де­ния пле­бис­ци­та. Так­же было реше­но воз­об­но­вить пере­го­во­ры 5 янва­ря 1918 года.

Пер­вый этап пере­го­во­ров оста­вил сто­ро­ны в неудо­вле­тво­ре­нии. Гер­ма­ния наде­я­лась отсто­ять свои жёст­кие пози­ции и закре­пить за собой окку­пи­ро­ван­ные тер­ри­то­рии. Авст­ро-Вен­грия рас­счи­ты­ва­ла на ско­рей­шую лик­ви­да­цию про­ти­во­ре­чий меж­ду РСФСР и Гер­ма­ни­ей и на заклю­че­ние мира.


Второй этап: 9 января — 10 февраля 1918 года

Ещё до нача­ла пере­го­во­ров, 2 янва­ря 1918 года, совет­ское пра­ви­тель­ство напра­ви­ло теле­грам­мы пред­се­да­те­лям деле­га­ций стран Чет­вер­но­го сою­за с пред­ло­же­ни­ем пере­не­сти мир­ные пере­го­во­ры в ней­траль­ный Сток­гольм, одна­ко пред­ло­же­ние было откло­не­но немец­ким канц­ле­ром. Чер­нин так ком­мен­ти­ру­ет дан­ную идею большевиков:

«Пере­не­се­ние кон­фе­рен­ции в Сток­гольм было бы для нас кон­цом все­го, пото­му что оно лиши­ло бы нас воз­мож­но­сти дер­жать боль­ше­ви­ков все­го мира вда­ле­ке от неё. В таком слу­чае ста­ло бы неиз­беж­но имен­но то, чему мы с само­го нача­ла и изо всех сил ста­ра­ем­ся вос­пре­пят­ство­вать: пово­дья ока­за­лись бы вырван­ны­ми из наших рук и вер­хо­вод­ство дела­ми пере­шло бы к этим элементам».

Откры­вая кон­фе­рен­цию, Кюль­ман, статс-сек­ре­тарь по ино­стран­ным делам Гер­ман­скии заявил, что посколь­ку в тече­ние пере­ры­ва в мир­ных пере­го­во­рах ни от одной из основ­ных участ­ниц вой­ны не посту­пи­ло заяв­ле­ния о при­со­еди­не­нии к ним, то деле­га­ции стран Чет­вер­но­го сою­за отка­зы­ва­ют­ся от сво­е­го ранее выра­жен­но­го наме­ре­ния при­со­еди­нить­ся к совет­ской фор­му­ле мира «без аннек­сий и кон­три­бу­ций», а сами даль­ней­шие пере­го­во­ры сле­ду­ет рас­смат­ри­вать как сепаратные.

Чер­нин так­же выска­зал­ся про­тив пере­не­се­ния пере­го­во­ров в Сток­гольм, но выра­зил готов­ность «под­пи­сать мир­ный дого­вор в ней­траль­ном горо­де, кото­рый над­ле­жит ещё определить».

Рихард фон Кюль­ман, немец­кий дипломат

На сле­ду­ю­щее засе­да­ние была при­гла­ше­на и деле­га­ция Укра­ин­ской Цен­траль­ной рады: её пред­се­да­тель Голу­бо­вич огла­сил декла­ра­цию о том, что власть Сов­нар­ко­ма не рас­про­стра­ня­ет­ся на Укра­и­ну, и что стра­на наме­ре­на само­сто­я­тель­но вести мир­ные пере­го­во­ры. Кюль­ман обра­тил­ся к Троц­ко­му с вопро­сом, сле­ду­ет ли счи­тать эту деле­га­цию частью рус­ской деле­га­ции или же она пред­став­ля­ет само­сто­я­тель­ное госу­дар­ство. Совет­ско­му пред­ста­ви­те­лю не оста­ва­лось ниче­го, недо­уме­вая, отве­тить утвердительно.

По сооб­ще­ни­ям Мак­са Гоф­ма­на, гер­ман­ско­го гене­ра­ла и дипло­ма­та, нем­цы с радо­стью при­ня­ли деле­га­цию, так как «пред­ста­ви­лась воз­мож­ность исполь­зо­вать их в игре про­тив петер­бург­ской делегации».

В свою оче­редь, Чер­нин был не так раду­шен по отно­ше­нию к укра­ин­цам, так как пола­гал, что они будут предъ­яв­лять тре­бо­ва­ния, каса­ю­щи­е­ся поли­ти­че­ских прав их еди­но­мыш­лен­ни­ков, живу­щих в Буко­вине и Восточ­ной Гали­ции. Кро­ме того, изна­чаль­но он не делит деле­га­цию сове­тов и укра­ин­ской рады. Он назы­ва­ет пред­ста­ви­те­лей ново­об­ра­зо­ван­ной стра­ны «сооте­че­ствен­ни­ка­ми» Троц­ко­го, руко­во­ди­те­ля деле­га­ции сове­тов. Он начи­на­ет раз­дель­но рас­смат­ри­вать их толь­ко после нем­цев. И вести пере­го­во­ры с ними как с отдель­ны­ми субъ­ек­та­ми, что при­ве­ло к извест­но­му «хлеб­но­му миру». Автор­ство это­го назва­ния Чер­нин при­пи­сы­ва­ет себе.

Под­пи­са­ние мир­но­го дого­во­ра меж­ду Укра­и­ной и стра­на­ми Чет­вер­но­го союза

Министр Авст­ро-Вен­грии видел в этом мире шаг к миру все­об­ще­му. Он пишет, что «рус­ский мир может стать сту­пе­нью лест­ни­цы, веду­щей к обще­му миру».

Чер­нин так­же харак­те­ри­зу­ет сво­их былых оппо­нен­тов. Про Троц­ко­го он пишет, что тот «несо­мнен­но инте­рес­ный, лов­кий чело­век и очень опас­ный про­тив­ник». Что­бы настро­ить поло­жи­тель­но Троц­ко­го, Чер­нин идёт на лов­кий шаг. Он пред­ла­га­ет сов­нар­ко­му содей­ствие в деле достав­ки его лич­ной биб­лио­те­ки из Вены.

18 янва­ря 1918 года на засе­да­нии поли­ти­че­ской комис­сии гене­рал Гоф­ман предъ­явил кон­крет­ные усло­вия Цен­траль­ных дер­жав — они пред­став­ля­ли собой кар­ту быв­шей Рос­сий­ской импе­рии, на кото­рой под воен­ным кон­тро­лем Гер­ма­нии и Авст­ро-Вен­грии оста­ва­лись Поль­ша, Лит­ва, часть Бело­рус­сии и Укра­и­ны, Эсто­нии и Лат­вии, Моон­зунд­ские ост­ро­ва и Риж­ский залив. Вече­ром того же дня совет­ская деле­га­ция попро­си­ла о новом деся­ти­днев­ном пере­ры­ве в рабо­те кон­фе­рен­ции для озна­ком­ле­ния пра­ви­тель­ства с гер­ма­но-австрий­ски­ми требованиями.

При­чи­на­ми сме­ны рито­ри­ки за сто­лом пере­го­во­ров в фев­ра­ле 1918 года ста­ли ослаб­ле­ние пози­ций Троц­ко­го вви­ду под­пи­са­ния мир­но­го дого­во­ра меж­ду Цен­траль­ны­ми дер­жа­ва­ми и Укра­и­ной, а так­же рас­про­стра­не­ние боль­ше­вист­ской про­па­ган­ды сре­ди немец­кой армии, изве­стия о чём ста­ли пово­дом для выдви­же­ния немец­ким пра­ви­тель­ством ультиматума.

Вече­ром 9 фев­ра­ля Кюль­ман предъ­явил совет­ской деле­га­ции кате­го­ри­че­ское тре­бо­ва­ние немед­лен­но под­пи­сать мир на гер­ман­ских усло­ви­ях, сфор­му­ли­ро­ван­ных сле­ду­ю­щим образом:

«Рос­сия при­ни­ма­ет к све­де­нию сле­ду­ю­щие тер­ри­то­ри­аль­ные изме­не­ния, всту­па­ю­щие в силу вме­сте с рати­фи­ка­ци­ей это­го мир­но­го дого­во­ра: обла­сти меж­ду гра­ни­ца­ми Гер­ма­нии и Авст­ро-Вен­грии и лини­ей, кото­рая про­хо­дит <…> впредь не будут под­ле­жать тер­ри­то­ри­аль­но­му вер­хо­вен­ству Рос­сии. Из фак­та их при­над­леж­но­сти к быв­шей Рос­сий­ской импе­рии для них не будут выте­кать ника­кие обя­за­тель­ства по отно­ше­нию к Рос­сии. Буду­щая судь­ба этих обла­стей будет решать­ся в согла­сии с дан­ны­ми наро­да­ми, а имен­но на осно­ва­нии тех согла­ше­ний, кото­рые заклю­чат с ними Гер­ма­ния и Австро-Венгрия».

Мир с Укра­и­ной же стал ново­стью для Люден­дор­фа. Он пишет:

«Меж­ду тем выяс­ни­лось, что Троц­кий гово­рит не от име­ни всей России».

Тут мы видим сно­ва отно­ше­ние гене­ра­ли­те­та Гер­ма­нии к Укра­ине, как к части Рос­сии. Мир­ное согла­ше­ние было более важ­ным для Авст­ро-Вен­грии, чем для Гер­ма­нии, так как стра­на нахо­ди­лась на волос­ке от голо­да. Гер­ма­ния же, по мне­нию Люден­дор­фа, мог­ла исполь­зо­вать Укра­и­ну для анти­боль­ше­вист­ско­го плац­дар­ма, ну а во вто­рую оче­редь уже как постав­щи­ка хлеба.

Эрих Фри­дрих Виль­гельм Люден­дорф, один из самых извест­ных вое­на­чаль­ни­ков Пер­вой миро­вой войны

Сто­ит оста­но­вить­ся на реак­ции пред­ста­ви­те­лей Гер­ма­нии и Авст­ро-Вен­грии на про­вал вто­ро­го эта­па пере­го­во­ров. Наи­боль­шее разо­ча­ро­ва­ние выра­жа­ет Отто­кар Чернин:

«Так закон­чил­ся этот пери­од, кото­рый мы счи­та­ли важ­ным, но кото­рый в дей­стви­тель­но­сти не имел боль­шо­го зна­че­ния, пото­му что послед­ствия его были лишь крат­ко­вре­мен­ны. Вол­ны вой­ны захлест­ну­ли Брест­ский мир и раз­ру­ши­ли его, точ­но построй­ку из пес­ка, кото­рую море зали­ва­ет, выхо­дя из берегов».

Разо­ча­ро­ва­ние мини­стра нетруд­но понять, его целью как пред­ста­ви­те­ля на мир­ных пере­го­во­рах было заклю­че­ние мир­но­го дого­во­ра для Авст­ро-Вен­грии, чего, впро­чем, не произошло.

Воз­об­нов­ле­ние воен­ных дей­ствий было радост­но при­ня­то немец­кой сто­ро­ной. Тон здесь зада­вал Гофман:

«Мы заклю­чи­ли с рус­ски­ми пере­ми­рие с наме­ре­ни­ем при помо­щи после­ду­ю­щих пере­го­во­ров прий­ти к заклю­че­нию мира. Раз дело до мира не дошло, то, зна­чит, цель пере­ми­рия не осу­ще­стви­лась; таким обра­зом, пере­ми­рие авто­ма­ти­че­ски кон­ча­ет­ся, и долж­ны воз­об­но­вить­ся враж­деб­ные дей­ствия. По-мое­му, декла­ра­ция Троц­ко­го была не чем иным, как пре­кра­ще­ни­ем перемирия».

С ним были соглас­ны и Люден­дорф, и крон­принц Вильгельм.


Третий этап переговоров: 1–3 марта 1918 года

Собрав­ши­е­ся в мар­те 1918 года в Брест-Литов­ске деле­га­ции по выра­же­нию Гоф­ма­на были «дея­те­ли вто­ро­го сор­та», так как глав­ные лица дипло­ма­тии Цен­траль­ных дер­жав в это вре­мя нахо­ди­лись на пере­го­во­рах с Румы­ни­ей в Бухаресте.

Гла­ва немец­кой деле­га­ции Розен­берг пред­ло­жил в пер­вом засе­да­нии обсуж­дать отдель­ные пунк­ты мир­но­го дого­во­ра, про­ект кото­ро­го он при­вёз с собой. Соколь­ни­ков отве­тил на это пред­ло­же­ние прось­бой сна­ча­ла про­честь ему весь про­ект цели­ком. По про­чте­нии он объ­явил, что отка­зы­ва­ет­ся от обсуж­де­ния отдель­ных пунк­тов, и что рус­ские гото­вы под­пи­сать про­чи­тан­ный текст договора.

Гри­го­рий Соколь­ни­ков, сме­нив­ший Троц­ко­го на посту гла­вы совет­ской делегации

Един­ствен­ным осно­ва­ни­ем для тако­го поступ­ка явля­лось наме­ре­ние ещё более под­черк­нуть вынуж­ден­ность «насиль­ствен­но­го мира». Ито­го­вый Брест-Литов­ский дого­вор состо­ял из 14 ста­тей, вклю­чал в себя пять при­ло­же­ний (пер­вым из кото­рых была кар­та новой гра­ни­цы РСФСР с обла­стя­ми, окку­пи­ро­ван­ны­ми Гер­ман­ской импе­ри­ей) и при­бав­ле­ния ко вто­ро­му и тре­тье­му при­ло­же­ни­ям. Кро­ме того, совет­ская сто­ро­на под­пи­са­ла два заклю­чи­тель­ных про­то­ко­ла и четы­ре допол­ни­тель­ных согла­ше­ния с каж­дой из Цен­траль­ных держав.

По мне­нию Люден­дор­фа, обще­ство и сол­да­ты чув­ство­ва­ли себя обма­ну­ты­ми, так как побе­ди­тель не может пра­виль­но обой­тись с проигравшим.

Гене­рал был не дово­лен теми усло­ви­я­ми, в кото­рых Рос­сия ока­за­лась после под­пи­са­ния мир­но­го дого­во­ра. Он наде­ял­ся, что боль­ше­ви­ки будут низ­верг­ну­ты, и Укра­и­на ста­нет ката­ли­за­то­ром воз­вра­ще­ния импе­рии. Он заяв­ля­ет, что на самом деле усло­вия мог­ли бы быть хуже для Рос­сии, и ниче­го смер­тель­но­го, что мог­ло бы уни­зить стра­ну, в дого­во­ре нет. Это он пишет не слу­чай­но. Он писал эти мему­а­ры после Вели­кой вой­ны, и гене­рал ози­ра­ет­ся на Вер­саль­ский мир­ный договор.

Крон­принц Виль­гельм пишет:

«… мы заклю­чи­ли сепа­рат­ный мир с рево­лю­ци­он­ной Рос­си­ей — но что за мир!».

Сто­ит заме­тить, что в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях наслед­ник импе­ра­тор­ской коро­ны Гер­ма­нии к одной из важ­ней­ших при­чин пора­же­ния при­чис­ля­ет граж­дан­скую апа­тию к войне в тылу.

Крон­принц Виль­гельм, несо­сто­яв­ший­ся импе­ра­тор Германии

И заклю­че­ние мира спо­соб­ству­ет усу­губ­ле­нию этой про­бле­мы. Он вспоминает:

«… гос­по­ди­ну Иоф­фе было раз­ре­ше­но <…> въе­хать в Бер­лин для того, что­бы здесь в Гер­ма­нии раз­да­вать напра­во и нале­во во бла­го рево­лю­ции своё золото».

С дру­гой же сто­ро­ны Гер­ма­ния пове­ла себя жёст­ко, «по-дик­та­тор­ски дик­туя свою волю», когда 3 мар­та 1918 года заклю­чи­ла такой, на пер­вый взгляд, выгод­ный дого­вор. В достиг­ну­том согла­ше­нии пер­вый сын импе­ра­то­ра Гер­ма­нии Виль­гель­ма II не видел окон­ча­тель­но­го реше­ния про­бле­мы. «Опять-таки повсю­ду та же кар­ти­на неис­пра­ви­мой поло­вин­ча­то­сти», — поды­то­жил свои рас­суж­де­ния несо­сто­яв­ший­ся импе­ра­тор Германии.


Читай­те так­же «Пер­вая миро­вая вой­на в живописи».

Поделиться