Харассмент и насилие имперских жандармов

Скан­да­лы вокруг обви­не­ний в сек­су­аль­ных домо­га­тель­ствах и изна­си­ло­ва­ни­ях в послед­ние меся­цы охва­ти­ли все сфе­ры обще­ствен­ной жиз­ни. Обви­ня­ют всех — поли­ти­ков, дея­те­лей кино, жур­на­ли­стов. И хотя мод­ное сло­веч­ко «харас­смент» и явля­ет­ся в нашей стране ново­вве­де­ни­ем, сами скан­да­лы суще­ство­ва­ли даже до рево­лю­ции. Неред­ко жерт­ва­ми обви­не­ний — где-то спра­вед­ли­вых, а где-то наду­ман­ных — ста­но­ви­лись слу­жа­щие Отдель­но­го кор­пу­са жан­дар­мов. Об этом — в сего­дняш­ней статье.


В сво­ём пони­ма­нии нрав­ствен­но­сти жан­дарм­ское ведом­ство в Рос­сий­ской импе­рии неред­ко пыта­лось балан­си­ро­вать на узкой гра­ни соблю­де­ния бла­го­при­стой­но­го рено­ме, с одной сто­ро­ны, и отъ­яв­лен­но­го лице­ме­рия, с дру­гой. Пре­крас­ным при­ме­ром слу­жит судь­ба кня­зя Ива­на Эри­сто­ва. В сен­тяб­ре 1915 года, соглас­но реше­нию Глав­но­го воен­но­го суда, князь Эри­стов, штаб-офи­цер для пору­че­ний при раз­ве­ды­ва­тель­ном отде­ле­нии шта­ба XI армии, был пре­дан Обще­му кор­пус­но­му суду по обви­не­нию в попыт­ке изнасилования.

Рот­мистр жан­дарм­ско­го управ­ле­ния Петер­бур­га с сослуживцами

Инци­дент, послу­жив­ший осно­ва­ни­ем для подоб­но­го обви­не­ния, имел место в ночь на 7‑е июня того же года в горо­де Бере­жа­нах, в Гали­ции, когда Эри­стов явил­ся под пред­ло­гом обыс­ка в квар­ти­ру, зани­ма­е­мую тре­мя австрий­ски­ми под­дан­ны­ми, сёст­ра­ми Гольд­берг. Велев млад­шим сест­рам, Ген­ри­ет­те и Эрне­стине, уда­лить­ся из ком­на­ты, Эри­стов лёг в кро­вать к стар­шей сест­ре, Розе, и попы­тал­ся при­ну­дить её, сна­ча­ла на сло­вах, а потом и силой, к поло­во­му акту, одна­ко, будучи пьян, потер­пел фиа­ско и «изму­чен­ный, уснул».

Про­спав до утра в посте­ли потер­пев­шей, Эри­стов под­нял­ся и, как ни в чем ни быва­ло, ушёл. В ходе след­ствия выяс­ни­лось, что, будучи запо­до­зрен­ны­ми в шпи­о­на­же, девуш­ки уже под­вер­га­лись обыс­ку днём ранее, како­вой, впро­чем, резуль­та­тов не дал, и были пре­про­вож­де­ны в раз­ве­ды­ва­тель­ное отде­ле­ние шта­ба армии. Там все три были опро­ше­ны кня­зем Эри­сто­вым и отпу­ще­ны, при­чем каж­дой он вру­чил по цветку.

Бли­же к ночи Эри­стов в ком­па­нии капи­та­нов Баум­гар­те­на и Щер­ба­че­ва решил наве­дать­ся к барыш­ням, так как «до них дохо­ди­ли све­де­ния об их доступ­но­сти». При появ­ле­нии непро­шен­ных гостей девуш­ки «крайне испу­га­лись, дро­жа­ли и пла­ка­ли», что совер­шен­но не соот­вет­ство­ва­ло ожи­да­ни­ям спут­ни­ков Эри­сто­ва, в свя­зи с чем им «при­шлось успо­ка­и­вать двух млад­ших сестёр, заяв­ляя, что аре­сто­вы­вать их не будут и что из их квар­ти­ры сей­час уйдут». Под­дав­шись уго­во­рам това­ри­щей, Эри­стов ушел из квар­ти­ры сестёр Гольд­берг, одна­ко когда его това­ри­щи разо­шлись по сво­им квар­ти­рам, Эри­сто­ву при­шла в голо­ву идея вернуться.

Как ни выго­ра­жи­ва­ло неза­дач­ли­во­го дон­жу­а­на его жан­дарм­ское началь­ство в лице коман­ду­ю­ще­го Отдель­ным кор­пу­сом жан­дар­мов Вла­ди­ми­ра Джун­ков­ско­го, в чис­ле про­чих дово­дов пытав­ше­го­ся разыг­рать анти­се­мит­скую кар­ту, воен­ное руко­вод­ство оста­ва­лось непре­клон­но в наме­ре­нии дове­сти дело до суда. Видя это, рот­мистр князь Эри­стов стал искать Высо­чай­ше­го заступ­ни­че­ства, про­ся пожа­леть сво­е­го вось­ми­де­ся­ти­лет­не­го отца, бра­та, жену и девя­ти­лет­нюю дочь, «кото­рые не выне­сут позо­ра его суж­де­ния». Видя пла­чев­ное состо­я­ние сына, Кон­стан­тин Эри­стов так­же пода­ёт про­ше­ние импе­ра­то­ру, како­вое вку­пе с мне­ни­ем гене­рал-май­о­ра Джун­ков­ско­го пере­ве­си­ло чашу весов Феми­ды в поль­зу обви­ня­е­мо­го, и дело было пре­кра­ще­но Высо­чай­шим пове­ле­ни­ем, не дожи­да­ясь суда.

Жан­дарм­ские офицеры

Куда мень­ше повез­ло унтер-офи­це­ру Брест-Литов­ской кре­пост­ной жан­дарм­ской коман­ды Сте­па­ну Кача­ну, за изна­си­ло­ва­ние и рас­тле­ние 14-лет­ней слу­жан­ки Марии Кот­ло­вой осуж­дён­но­му на 4 года каторж­ных работ.

Супру­га осуж­дён­но­го и руко­вод­ство кор­пу­са в лице сна­ча­ла гене­ра­ла Дмит­рия Гер­шель­ма­на, а затем Джун­ков­ско­го, наста­и­вав­шее на недо­ста­точ­но­сти улик, мно­го­крат­но пода­ва­ли хода­тай­ства о поми­ло­ва­нии унтер-офи­це­ра Кача­на, одна­ко тщет­но. И даже когда по окон­ча­нии тюрем­но­го сро­ка Качан стал испра­ши­вать раз­ре­ше­ния всту­пить в ряды дей­ству­ю­щей армии, «дабы смыть с жан­дарм­ско­го мун­ди­ра то позор­ное пят­но, кото­рое бла­го­да­ря жен­щине, искав­шей денеж­ных выгод, лег­ло на нём», ему было отказано.

В этих слу­ча­ях обви­не­ния опре­де­лён­но име­ли под собой поч­ву: объ­яс­не­ния Эри­сто­ва выгля­дят доволь­но неубе­ди­тель­но, рав­но как и его утвер­жде­ние, буд­то его ого­во­ри­ли, а унтер-офи­цер Качан по сути не отри­цал свер­шив­ше­го­ся фак­та. Но это отнюдь не озна­ча­ет, что все подоб­ные жало­бы на жан­дарм­ских чинов заслу­жи­ва­ют пол­но­го доверия.

Чины поли­ции и кор­пу­са жан­дар­мов в Риге

Обви­не­ния в изна­си­ло­ва­нии часто дела­лись из мести или с целью шан­та­жа. Так, деви­ца Надеж­да Ива­но­ва, кре­стьян­ка Рязан­ской губер­нии обви­ни­ла сара­тов­ско­го жан­дарм­ско­го штаб-рот­мист­ра Чуба­ко­ва в том, что он, яко­бы, изна­си­ло­вал её 14-лет­нюю сест­ру Любовь. Но когда дело дошло до суда, выяс­ни­лось, что у пред­по­ла­га­е­мой потер­пев­шей вра­ча­ми при­зна­ков изна­си­ло­ва­ния не обна­ру­же­но, а поро­ча­щие жан­дарм­ско­го офи­це­ра слу­хи Ива­но­ва, преж­де рабо­тав­шая у него гор­нич­ной, рас­пус­ка­ла из мести за то, что рот­мистр уво­лил её за недоб­ро­со­вест­ное испол­не­ние сво­их обя­зан­но­стей. В ито­ге, дело было закры­то за отсут­стви­ем соста­ва преступления.

Ана­ло­гич­ный слу­чай имел место в жиз­ни Дмит­рия Шеви­ен­ко­ва, унтер-офи­це­ра Петер­бург­ско-Вин­дав­ско­го жан­дарм­ско-поли­цей­ско­го управ­ле­ния желез­ных дорог, обви­нён­но­го кре­стьян­кой Анной Гусе­вой, работ­ни­цей стан­ци­он­ной пив­ной, в изна­си­ло­ва­нии. Исхо­дя из её пока­за­ний, пре­ступ­ное дея­ние было совер­ше­но непо­сред­ствен­но там же, в пив­ной, на полу, и хотя она кри­ча­ла и выры­ва­лась, никто-де её не услы­шал. Сви­де­те­ли, про­жи­вав­шие при стан­ции, все оха­рак­те­ри­зо­ва­ли Шеви­ен­ко­ва весь­ма поло­жи­тель­но, кро­ме того, ока­за­лось, что Гусе­ва, про­жи­вав­шая отдель­но от мужа, напро­па­лую кокет­ни­ча­ла с посе­ти­те­ля­ми пив­ной, неред­ко зазы­ва­ла их в под­соб­ное поме­ще­ние и вооб­ще поз­во­ля­ла себе вся­кие воль­но­сти. В довер­ше­ние все­го выяс­ни­лось, ей уже и ранее слу­ча­лось пода­вать жало­бы на раз­ных лиц с целью шантажа.

Столь же бес­поч­вен­но было и обви­не­ние в изна­си­ло­ва­нии, воз­ве­дён­ное пред­при­им­чи­вой порт­ни­хой Кова­лё­вой на началь­ни­ка Выборг­ской кре­пост­ной жан­дарм­ской коман­ды под­пол­ков­ни­ка Куна­ко­ва. Под­пол­ков­ник и впрямь одна­жды про­вёл с ней ночь с пол­но­го её согла­сия и за вполне при­лич­ное воз­на­граж­де­ние, одна­ко пожа­ло­вать­ся она реши­ла лишь спу­стя пол­го­да после озна­чен­но­го эпи­зо­да. Дело в том, что она ста­ла встре­чать­ся с одним бед­ным сту­ден­том, и что­бы содер­жать любов­ни­ка, ей пона­до­би­лись деньги.

Рас­чет её был прост: Куна­ков — чело­век жена­тый, пой­дёт на любые жерт­вы, лишь бы не стать при­чи­ной кра­ха сво­ей семьи. За мало­гра­мот­но­стью, сама она напи­сать жало­бу не смог­ла, и это сде­лал за неё её любов­ник. Оче­вид­но, пароч­ка реши­ла, что обви­не­ния в изна­си­ло­ва­нии будет недо­ста­точ­но, и при­со­чи­ни­ла, яко­бы жан­дарм­ский под­пол­ков­ник пред­ла­гал Кова­лё­вой фаль­ши­вые 500 руб­лей. Гро­за, впро­чем, мино­ва­ла под­пол­ков­ни­ка, посколь­ку сомни­тель­ное пове­де­ние Кова­лё­вой было обще­из­вест­но, а цели черес­чур очевидны.

Чины поли­ции и кор­пу­са жан­дар­мов в Риге, груп­по­вая фотография

Крас­но­ре­чи­вые резо­лю­ции жан­дарм­ских началь­ни­ков в отдель­ных слу­ча­ях обна­ру­жи­ва­ют чув­ство муж­ской соли­дар­но­сти. Так, когда вах­мистр Мос­ков­ско­го жан­дарм­ско-поли­цей­ско­го управ­ле­ния желез­ных дорог Шанин в при­пад­ке рев­но­сти стре­лял в жену и её любов­ни­ка, унтер-офи­це­ра того же ведом­ства, застиг­ну­тых с полич­ным после пируш­ки, гене­рал-май­ор Фрей­берг начер­тал на рапорте:

«Жаль чело­ве­ка. Надо бы напи­сать пись­мо пред­се­да­те­лю Суда».

Несмот­ря на то, что веро­лом­ная жена вах­мист­ра от полу­чен­ных ран скон­ча­лась, гене­рал про­дол­жал хода­тай­ство­вать за сво­е­го подчинённого:

«Отно­си­тель­но слу­жеб­ных и нрав­ствен­ных качеств вах­мист­ра Шани­на доно­шу, что он счи­тал­ся отлич­ным во всех отно­ше­ни­ях вах­мистром и в этом духе я дал пока­за­ние суд сле­до­ва­те­лю, закон­чив пока­за­ние мне­ни­ем, что если состо­ит­ся оправ­да­ние Шани­на, то с удо­воль­стви­ем вновь при­му его на службу».

С тем боль­шим удо­воль­стви­ем гене­рал согла­сил­ся с заклю­че­ни­ем воен­но-про­ку­рор­ско­го над­зо­ра, что эти пре­ступ­ле­ния, «при­пи­сы­ва­е­мые Шани­ну», не могут быть вме­ня­е­мы ему в вину, так как дан­ны­ми, обна­ру­жен­ны­ми при меди­цин­ском осви­де­тель­ство­ва­нии, была уста­нов­ле­на ненор­маль­ность умствен­ных спо­соб­но­стей Шани­на в момент совер­ше­ния им этих пре­ступ­ле­ний. Резо­лю­ция Шта­ба кор­пу­са была лаконична:

«И пре­крас­но, к делу».

Жан­дарм­ский ротмистр

Сто­ит с при­скор­би­ем кон­ста­ти­ро­вать, что вопре­ки поэ­ти­че­ски воз­вы­шен­ным устрем­ле­ни­ям отцов-осно­ва­те­лей «голу­бо­го ведом­ства», про­за жан­дарм­ской дей­стви­тель­но­сти была изряд­но омра­че­на в силу двух основ­ных обстоятельств.

Во-пер­вых, жан­дарм­ское началь­ство было оза­бо­че­но про­бле­ма­ми нрав­ствен­но­сти и, в част­но­сти, вопро­са­ми «чести мун­ди­ра» лишь в той сте­пе­ни, в кото­рой это пред­пи­сы­ва­лось извест­ной обще­ствен­ной мора­лью и кото­рая, по воз­мож­но­сти, обес­пе­чи­ва­ла бы отсут­ствие судеб­ных исков и пуб­лич­ных обвинений.

А во-вто­рых, жен­щи­ны, со сво­ей сто­ро­ны, явля­ясь залож­ни­ца­ми тра­ди­ци­он­но­го обще­ства, пыта­лись по пол­ной исполь­зо­вать те небо­га­тые пра­ва, кото­рые предо­став­ля­ло им арха­ич­ное семей­ное зако­но­да­тель­ство цар­ской России.


В рас­ши­рен­ном виде текст опуб­ли­ко­ван авто­ром в науч­ном жур­на­ле «Новый исто­ри­че­ский вест­ник».

В каче­стве иллю­стра­ций исполь­зу­ют­ся ред­кие фото­сним­ки нача­ла XX века.

Поделиться