Хубаншо Кирманшоев. Как герой революции на Памире оказался жертвой репрессий

Хубан­шо Кир­ман­шо­ев (1900–1938) родил­ся в селе Хорог на Пами­ре, в Фер­ган­ской обла­сти Тур­ке­стан­ско­го гене­рал-губер­на­тор­ства Рос­сий­ской импе­рии. В юно­сти он учил­ся в пер­вой на Пами­ре свет­ской рус­ско-тузем­ной шко­ле, создан­ной Памир­ским погра­нич­ным отря­дом (со штаб-квар­ти­рой на Хорог­ском посту) для корен­ных жите­лей. Под­пол­ков­ник А. В. Муха­нов, началь­ник отря­да, так писал о шко­ле и изу­чав­ших­ся в ней пред­ме­тах в рапор­те от 2 янва­ря 1910 года:

«С минув­шей осе­ни на базар­чи­ке в Хоро­ге в спе­ци­аль­но отстро­ен­ном поме­ще­нии откры­та шко­ла для детей тузем­цев. […] Пре­по­да­ва­ние вклю­ча­ет в себя: рус­ский язык — чте­ние и пись­мо; гео­гра­фия — све­де­ния о зем­ном шаре и […] из гео­гра­фии Рос­сии; исто­рия — крат­кие све­де­ния из исто­рии Рос­сии; гигиена…»

Хубан­шо пред­сто­я­ло прой­ти вой­ну, сра­жать­ся с бас­ма­ча­ми и стать одним из осно­ва­те­лей совет­ской вла­сти на Пами­ре. Но в 1937 году он был репрес­си­ро­ван, а все­го через год, в 1938‑м, скон­чал­ся в заклю­че­нии. Семья дол­го ниче­го не зна­ла о его судь­бе, и толь­ко в 1957 году Хубан­шо реа­би­ли­ти­ро­ва­ли. Его жена, Биби­мо Ход­жа­е­ва, при­ло­жи­ла нема­ло уси­лий, что­бы полу­чить такой ответ от про­ку­ро­ра Калу­ги­на (из Отде­ла по над­зо­ру за след­стви­ем в орга­нах госбезопасности):

«Про­ку­ра­ту­ра Таджик­ской ССР, 5 октяб­ря 1957 г., за № 8–312, г. Ста­ли­на­бад. Сооб­щаю, что Вер­хов­ным судом Таджик­ской ССР 28 сен­тяб­ря 1957 года дело по обви­не­нию Ваше­го мужа Кир­ман­шо­е­ва Хубан­шо пре­кра­ще­но, за отсут­стви­ем соста­ва пре­ступ­ле­ния. Офи­ци­аль­ную справ­ку Вам дол­жен выслать Вер­хов­ный суд Республики».

Дан­ный мате­ри­ал под­го­то­вил Хур­шед Худо­ё­ро­вич Юсуф­бе­ков — автор более чем 50 исто­ри­че­ских ста­тей в рус­ско­языч­ной «Вики­пе­дии». Спе­ци­аль­но для VATNIKSTAN он про­дол­жа­ет рас­кры­вать неиз­вест­ные стра­ни­цы оте­че­ствен­ной исто­рии. Ранее речь шла об иссле­до­ва­те­лях при­ро­ды Пами­ра в Рос­сий­ской импе­рии и Совет­ском Сою­зе. В этом мате­ри­а­ле рас­ска­зы­ва­ем о лич­но­сти Хубан­шо Кир­ман­шо­е­ва, о его воен­ной и поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти после Октябрь­ской рево­лю­ции на Памире.


Красная гвардия Памира против белогвардейцев и басмачества

После Октябрь­ской рево­лю­ции поли­ти­че­ские силы рас­па­да­ют­ся на белых, крас­ных и чёр­ных. На местах фор­ми­ру­ет­ся Крас­ная гвар­дия — доб­ро­воль­ные, про­боль­ше­вист­ски настро­ен­ные воору­жён­ные отря­ды. Так было и на Пами­ре: в 1918 году сол­да­ты Памир­ско­го отря­да и мест­ные жите­ли созда­ют Обще­па­мир­ский Рево­лю­ци­он­ный Коми­тет. Рев­ком начи­на­ет фор­ми­ро­вать воору­жён­ные соеди­не­ния, и 18-лет­ний Хубан­шо Кир­ман­шо­ев всту­па­ет в Крас­ную гвар­дию в Хороге.

В 1918 году Хубан­шо аги­ти­ро­вал про­тив бас­ма­че­ства в селе Гуль­ча Ошско­го уез­да. Здесь его взял в плен гла­варь бас­ма­чей Мада­мин-бек (пол­ное имя — Мухам­мад Амин Ахмад­бек). Со вто­рой поло­ви­ны 1918 года тот сра­жал­ся про­тив Крас­ной армии, а в 1919 году уже кон­тро­ли­ро­вал всю Фер­ган­скую доли­ну и коман­до­вал отря­да­ми чис­лен­но­стью до 30 тысяч сабель.

Один из сорат­ни­ков Кир­ман­шо­е­ва, сви­де­тель и участ­ник тех собы­тий Навруз­бек Азиз­бе­ков, так опи­сы­вал поли­ти­че­скую атмо­сфе­ру и гео­гра­фию действий:

«В кон­це 1918 года кулац­кие бан­ды, име­но­вав­шие себя „Кре­стьян­ской арми­ей“, под­ня­ли мятеж в Фер­гане. Бас­ма­че­ские шай­ки Мада­мин­бе­ка, Хол­хаджи и Мах­кам­ход­жи, совер­шив ряд напа­де­ний на Ош и Анди­жан, пере­ре­за­ли доро­гу от Фер­га­ны до Памира».

В 1919 году отря­ды Мада­мин-бека понес­ли зна­чи­тель­ные поте­ри и вынуж­де­ны были уйти в гор­ные рай­о­ны. В это же вре­мя из Оша под напо­ром Крас­ной армии отсту­па­ли бело­гвар­дей­цы. Хубан­шо Кир­ман­шо­ев осво­бо­дил­ся из плена.

Неко­то­рое вре­мя спу­стя он при­был в Хорог и высту­пил одним из орга­ни­за­то­ров осо­бо­го ком­му­ни­сти­че­ско­го отря­да Крас­ных пар­ти­зан на Пами­ре. Сво­ей целью они ста­ви­ли свер­же­ние вла­сти бело­гвар­дей­цев и Бухар­ско­го эми­ра­та на Пами­ре. Для это­го им нуж­но было овла­деть Хорог­ским погранпостом.


Приход белогвардейского отряда полковника Тимофеева в Хорог

Забе­гая впе­рёд, ска­жем, что кре­пость Хорог­ско­го погра­нич­но­го поста после ухо­да отря­да пол­ков­ни­ка Тимо­фе­е­ва пере­шла в руки бас­ма­чей (пред­став­ляв­ших инте­ре­сы Бухар­ско­го эми­ра­та в Дар­ва­зе). Их при­зва­ло мест­ное духо­вен­ство во гла­ве с ишанами.

Теперь вер­нём­ся в декабрь 1919 года. Для укреп­ле­ния бело­гвар­дей­ских пози­ций на Пами­ре в Хорог при­был отряд пол­ков­ни­ка Вла­ди­ми­ра Нико­ла­е­ви­ча Тимо­фе­е­ва. Это воин­ское соеди­не­ние состо­я­ло из бело­гвар­дей­цев, чехов, тюр­ков, нем­цев, австрий­цев и дру­гих. Тимо­фе­е­ву уда­лось сверг­нуть совет­скую власть на Пами­ре и при­нять на себя коман­до­ва­ние Памир­ским погра­нич­ным отря­дом. Про­тив тех, кто под­дер­жи­вал боль­ше­ви­ков, ста­ли при­ме­нять кара­тель­ные меры.

Вес­ной 1920 года бас­ма­чи Мада­мин-бека отсту­па­ют из Фер­ган­ской доли­ны через Ош в Гуль­чу. Один из отря­дов отде­лил­ся от дру­гих, вторг­ся на Восточ­ный Памир и дошёл до Мур­га­ба. В резуль­та­те бас­ма­чи захва­ти­ли бело­гвар­дей­ский Памир­ский пост, выре­зав весь лич­ный состав.

После этих собы­тий пол­ков­ник Тимо­фе­ев осо­знал без­на­дёж­ность удер­жа­ния вла­сти на Пами­ре. Он решил поки­нуть тер­ри­то­рию, но перед ухо­дом аре­сто­вал в Хоро­ге двух мест­ных таджи­ков — Хубан­шо Кир­ман­шо­е­ва и Азиз­бе­ка Навруз­бе­ко­ва, слу­жив­ших в то вре­мя на Хорог­ском посту. Всё их иму­ще­ство кон­фис­ко­ва­ли, а Навруз­бе­ко­ва бело­гвар­дей­ский три­бу­нал при­го­во­рил к расстрелу.

Толь­ко бла­го­да­ря заступ­ни­че­ству воен­но­плен­но­го вра­ча, хор­ва­та Вичи­ча, Тимо­фе­ев перед ухо­дом отпу­стил плен­ных. Посколь­ку на восто­ке Пами­ра в это вре­мя уже пра­ви­ли бас­ма­чи, Тимо­фе­ев не мог бежать в Китай. Вме­сте с частью отря­да и офи­це­ра­ми он поки­нул Памир через пост Лян­гар (Лан­гар), пере­шёл реку Пяндж и ушёл через афган­ский реги­он Вахан в Индию.

Извест­ный совет­ско-таджик­ский госу­дар­ствен­ный дея­тель Карам­ху­до Ель­чи­бе­ков (1896–1938), участ­ник тех собы­тий, в ста­тье «Памир в рево­лю­ции (Вос­по­ми­на­ние)», вышед­шей в 1929 году в Таш­кен­те, так осве­ща­ет эту историю:

«Осе­нью 1919 г., когда доро­га от Оша на Памир была заня­та бас­ма­ча­ми и бело­гвар­дей­ца­ми во гла­ве с полк. Муха­но­вым, […] на Памир при­е­хал новый началь­ник отря­да пол­ков­ник Тимо­фе­ев, […] перед бег­ством началь­ни­ком отря­да были аре­сто­ва­ны двое из таджи­ков, слу­жив­шие в отря­де: т. Хубон­шо Кир­ман­ша­ев и Азиз­бек Нау­руз­бе­ков […] Но бег­ство в Китай через Восточ­ный Памир не уда­лось, так как кир­ги­за­ми-бас­ма­ча­ми был выре­зан весь Памир­ский пост (60 чел.) и, боясь бас­ма­чей, […] бело­гвар­дей­цы бежа­ли в Индию. Таким обра­зом, на Пами­ре, за исклю­че­ни­ем одно­го армя­ни­на-жестян­щи­ка, 2 воен­но­плен­ных в Хоро­ге и одно­го рус­ско­го в Ишка­ши­ме, оста­лось толь­ко мест­ное население. […] 

Бас­ма­чи выгна­ли с поста всех слу­жив­ших там таджи­ков. На посту оста­лись из нас толь­ко я в око­лод­ке и т. Тав­ак­кал Бер­да­ков на элек­тро­стан­ции. Пере­да­вая пост бухар­цам, мы патрон им не пере­да­ва­ли, а спря­та­ли их в зем­лю […] Бухар­цы про­жи­ли на посту три меся­ца, бра­ли взят­ки, назна­ча­ли чинов­ни­ков-мирах­уров, отправ­ля­ли с поста казён­ные вещи к себе домой. Тогда часть таджи­ков — быв­ших мили­ци­о­не­ров — ста­ли гото­вить­ся к тому, что­бы про­гнать бас­ма­чей с Пами­ра. Для это­го мы собра­ли в ору­жей­ной мастер­ской на раз­ных частях 3 бер­да­ны и при­стре­ля­ли их. […] Напа­де­ние на бас­ма­чей было осу­ществ­ле­но нами в мае-меся­це (1920). […] Подой­дя к казар­мам, мы сра­зу закри­ча­ли «ура» и дали выстрелы. […] 

Все бас­ма­чи были аре­сто­ва­ны. Избе­жал аре­ста толь­ко глав­ный из них, быв­ший в это вре­мя у иша­на Саи­да Махму­да Шо, кото­рый отка­зал­ся его выдать. […] иша­ны нача­ли уго­ва­ри­вать наших роди­те­лей, что­бы они убе­ди­ли нас отдать пост обрат­но бухар­цам, угро­жая в про­тив­ном слу­чае убить нас. Но мы не послу­ша­лись ни иша­нов, ни роди­те­лей. […] Они оса­жда­ли пост 10 дней, но наши силы за это вре­мя всё рос­ли, так как к нам при­со­еди­ни­лась молодёжь. […] 

Через 10 дней к нам при­со­еди­ни­лись порш­нев­цы, и в тот же день нами были пере­прав­ле­ны из Афга­ни­ста­на быв­шие там Вичич, Воло­вик и др., кото­рых афган­цы хоте­ли уже отпра­вить в Кабул. В то же вре­мя к нам подо­шла помощь из Ишка­ши­ма и Ваха­на. После это­го шах­да­рин­цы сня­ли оса­ду и сда­ли нам началь­ни­ка Бухар­ской шай­ки, кото­ро­го мы выгна­ли в Дар­ваз. Вичич был выбран руко­во­ди­те­лем Пами­рот­ря­да, а на всех запад­но-памир­ских постах была орга­ни­зо­ва­на мили­ция из таджи­ков. […] Совет­ский отряд при­шёл толь­ко в авгу­сте 1920 г. Началь­ни­ком это­го отря­да был Семыкин».


Столкновения с басмачами и служба в Особом отделе контрразведки

С 1920 по 1921 год Хубан­шо Кир­ман­шо­ев актив­но борол­ся про­тив бас­ма­чей и бело­гвар­дей­цев на Пами­ре, в Хоро­ге и Дар­ва­зе за уста­нов­ле­ние совет­ской власти.

Архив­ный отдел испол­ко­ма ГБАО, от 31 октяб­ря 1963 года, № 219, г. Хорог

В 1920 году в кишла­ке Кев­рон отряд Кир­ман­шо­е­ва попал в окру­же­ние бас­ма­чей и вынуж­ден был отсту­пить через реку Пяндж на афган­скую сто­ро­ну. Там крас­но­гвар­дей­цы попа­ли в плен к афган­цам, кото­рый, одна­ко, про­длил­ся недолго.

Про­ци­ти­ру­ем справ­ку бой­ца Крас­ной гвар­дии Уль­фат­шо Мералишоева:

«…Вви­ду того, что в кишла­ке Кев­рон Калай-Хумб­ско­го рай­о­на бас­ма­чи нас окру­жи­ли, мы были вынуж­де­ны отсту­пить и перей­ти реку Пяндж на сто­ро­ну Афга­ни­ста­на. Но враг был уни­что­жен, после чего Доди­ху­до­ев Кадам­шо с неко­то­ры­ми това­ри­ща­ми из наше­го отря­да на Афган­ской сто­роне пере­пра­вил через реку на Роди­ну, в Совет­ский Союз: Навруз­бе­ко­ва Азиз­бе­ка, Мезар­бо­но­ва Рушат, Амди­но­ва М. (Мерет­дин), Кир­мон­шо­е­ва (Кир­ман­шо­е­ва Хубан­шо), Абдул­ло­е­ва Сай­фул­ло (Абдул­ла­е­ва Сей­фул­ло), но часть наше­го отря­да В. Ч. К. оста­лась на тер­ри­то­рии Афга­ни­ста­на, пока не полу­чи­ли рас­по­ря­же­ния Афган­ско­го правительства…».

Вид с высо­ты на вход в кишлак Кев­рон, рас­по­ло­жен­ный по пра­во­му бере­гу доли­ны реки Пяндж. Автор: starcom68
Спра­ва афган­ская сто­ро­на, по пра­во­му бере­гу доли­ны реки Пяндж рас­по­ло­жен к. Кев­рон. Автор: starcom68

С 1920 по 1927 год Кир­ман­шо­ев слу­жил упол­но­мо­чен­ным Осо­бо­го отде­ла ВЧК — воен­ным контр­раз­вед­чи­ком в Вахан­ском (упразд­нён в авгу­сте 1948 года) и Ишка­шим­ском рай­о­нах на юго-восто­ке авто­ном­ной обла­сти Гор­но­го Бадах­ша­на (на гра­ни­це с Афга­ни­ста­ном). Кир­ман­шо­ев реши­тель­но борол­ся про­тив англо-афган­ской раз­вед­ки и под­дер­жи­ва­е­мых ею контр­ре­во­лю­ци­о­не­ров и спе­ку­лян­тов. Их целью были нажи­ва и общее затруд­не­ние обста­нов­ки на Пами­ре, как на одном из самых про­блем­ных погра­нич­ных участ­ков СССР.

Хубан­шо Кир­ман­шо­ев, Хорог, 1925 год

В 1931 году Кир­ман­шо­е­ва избра­ли руко­во­ди­те­лем Памир­ской деле­га­ции, отправ­лен­ной в Ста­ли­на­бад на съезд Крас­ных пар­ти­зан Таджик­ской ССР, в соста­ве семи делегатов:

«Выпис­ка из удо­сто­ве­ре­ния № 491 от 4/V‑1931г. Предъ­яви­тель сего тов. Кир­ман­шо­ев дей­стви­тель­но явля­ет­ся руко­во­ди­те­лем Памир­ской деле­га­ции Крас­ных пар­ти­зан в чис­ле 7 чело­век, кото­рые сле­ду­ют на съезд Крас­ных пар­ти­зан Таджи­ки­ста­на в г. Сталинабад».


Работа в парткомиссии, персональная пенсия, арест и реабилитация

С 1930 по 1933 год рабо­тал пред­се­да­те­лем Област­ной кон­троль­ной комис­сии Гор­но-Бадах­шан­ско­го коми­те­та Ком­пар­тии Таджикистана.

Отре­ту­ши­ро­ван­ное изоб­ра­же­ние Хубан­шо Кир­ман­шо­е­ва до ареста

Воен­ная служ­ба в труд­ных усло­ви­ях, уча­стие в боях в сту­же, сухо­сти и сыро­сти высо­ко­го­рий Пами­ра силь­но подо­рва­ли здо­ро­вье Хубан­шо Кир­ман­шо­е­ва. Он тяже­ло забо­лел и пол­но­стью поте­рял зре­ние. С 1934-го по октябрь 1937 года он полу­чал пен­сию по нетру­до­спо­соб­но­сти (с 1936 г. ему была назна­че­на пер­со­наль­ная пенсия).

30 октяб­ря 1937 года управ­ле­ние НКВД по Гор­но-Бадах­шан­ской авто­ном­ной обла­сти (ГБАО) по ука­за­нию трой­ки — на уровне област­но­го руко­вод­ства — аре­сто­ва­ло пол­но­стью сле­по­го пен­си­о­не­ра Хубан­шо Кир­ман­шо­е­ва. При обыс­ке у него дома изъ­яли мно­го доку­мен­тов и фото­кар­то­чек. Было кон­фис­ко­ва­но всё имущество.

Хубан­шо с семьёй жил в тра­ди­ци­он­ном памир­ском доме, вклю­чав­шем жилую ком­на­ту («чид»), кры­тый про­ход («дарун даҳлез»), кла­до­вую («зидон»), вре­мен­ную жилую построй­ку («қуш­хо­на»), две над­строй­ки над домом, загон для овец, поме­ще­ние для лоша­дей («пасак») и курят­ник («чахҷиц»). Общая пло­щадь — 83 квад­рат­ных мет­ра. Всё это было пере­да­но город­ской жилищ­но-ком­му­наль­ной орга­ни­за­ции Хорог­ско­го горисполкома.

Ответ Мини­стер­ства финан­сов Таджик­ской ССР, от 6 октяб­ря 1958 г., № 4–53, г. Сталинабад

Супру­га Хубан­шо, Биби­мо Ход­жа­е­ва (28.02.1908 —13.09.1991), тоже была аре­сто­ва­на и отправ­ле­на вме­сте с тре­мя детьми — Шири­джо­ном, Джо­на­ном и Мумин­шо — в ссыл­ку в город Ош. Стар­ше­му на момент аре­ста было 11 лет, сред­не­му — семь, а млад­ше­му все­го три года. В этой ссыл­ке они про­бу­дут до 1939 года.

Биби­мо Ход­жа­е­ва с супру­гом Хубан­шо Кирманшоевым

Ни ей, ни сыно­вьям более не суж­де­но будет уви­деть­ся с мужем и отцом. Вот как опи­сы­вал отправ­ку 60 аре­сто­ван­ных семей в Ош оче­ви­дец — Сафар­мах­мад Амди­нов, дея­тель обра­зо­ва­ния в Таджик­ской ССР, рабо­тав­ший в горо­но и обло­но в 1930‑е годы:

«60 аре­сто­ван­ных семей Восточ­но­го и Запад­но­го Пами­ра изве­сти­ли о при­ка­зе, на осно­ва­нии кото­ро­го до 5 нояб­ря 1937 года они были обя­за­ны поки­нуть свои дома в пол­ном соста­ве, вклю­чая детей, и выехать за пре­де­лы обла­сти. В чис­ле высы­ла­е­мых были семьи, в кото­рых не оста­лось ни одно­го муж­чи­ны, а толь­ко дети и жен­щи­ны. Никто не поду­мал, смо­гут ли эти дети и ста­ри­ки в те мороз­ные дни пре­одо­леть глав­ные гор­ные пере­ва­лы на Боль­шом Восточ­ном Памир­ском трак­те — Кой-Тезек (4251 м высо­та над уров­нем моря), Акбай­тал (4655 м), Кызыл-Арт (4250 м), Тал­дык (3615 м) — и добрать­ся живы­ми до г. Ош.

Уже 2 нояб­ря в Хоро­ге шёл снег, и семьи еха­ли в откры­тых маши­нах, пред­на­зна­чен­ных для пере­воз­ки гру­зов. 4 нояб­ря 1937 г. во дво­ре управ­ле­ния област­ной мили­ции гру­зо­вые авто­ма­ши­ны, при­е­хав­шие из Оша, были выстро­е­ны в одну колон­ну. В каж­дой машине поме­ща­лись одна или две семьи. Толь­ко на деся­тый день (14 нояб­ря) из Мур­га­ба они выеха­ли в сто­ро­ну Оша. Ночью оста­нав­ли­вать­ся было нель­зя. Спу­стя 20 дней (про­тя­жён­ность доро­ги Хорог — Ош более 700 км) колон­на авто­ма­шин с семья­ми „вра­гов наро­да“ и их близ­ки­ми род­ствен­ни­ка­ми при­бы­ла в г. Ош Кир­гиз­ской ССР».

Во вре­мя заклю­че­ния в Хоро­ге Кир­ман­шо­ев про­вёл два меся­ца в боль­ни­це. Несмот­ря на тяжё­лое состо­я­ние, по при­ка­зу трой­ки, 10 декаб­ря 1937 года его под кон­во­ем эта­пи­ро­ва­ли из хорог­ской тюрь­мы № 8 в Ош.

Через 11 меся­цев, 9 нояб­ря 1938 года, аре­стант скон­чал­ся. При­чи­на смер­ти — кро­во­из­ли­я­ние в мозг.

Сви­де­тель­ство о смер­ти Кир­ман­шо­е­ва Хубан­шо от 22 июня 1964 года, г. Ош, Кир­гиз­ская ССР

Возвращение супруги домой на Памир с печалью на всю жизнь

По воз­вра­ще­нии из Оша в 1939 году у Биби­мо Ход­жа­е­вой в Хоро­ге не оста­лось ни дома, ни иму­ще­ства. Всё было кон­фис­ко­ва­но в 1937 году. По при­бы­тии в город она полу­чи­ла толь­ко одну ком­на­ту. На ули­це зна­ко­мые и дру­зья с ней не здо­ро­ва­лись, отво­ра­чи­ва­лись. По сло­вам её сына Мумин­шо, к ним домой никто не при­хо­дил, даже самые близ­кие люди. Все боя­лись, и лишь Кадам­шо Доди­ху­до­ев часто наве­щал их и при­но­сил им мясо, мас­ло и дру­гую еду. Мать Мумин­шо назы­ва­ла Кадам­шо «отцом».

У семьи Кир­ман­шо­е­ва дол­го не было ника­кой инфор­ма­ции о его судь­бе. Толь­ко в 1956 году Управ­ле­ние Коми­те­та Госу­дар­ствен­ной без­опас­но­сти Таджик­ской ССР по ГБАО уст­но изве­сти­ло семью, что он умер. В ответ на запрос по пово­ду обсто­я­тельств гибе­ли Коми­тет госу­дар­ствен­ной без­опас­но­сти в пись­ме № Х‑8 от 26 мая 1964 года ответил:

«По суще­ству ваше­го заяв­ле­ния сооб­щаю, что ваш муж Кир­ман­шо­ев Хубан­шо, 1900 года рож­де­ния, уро­же­нец г. Хоро­га, являл­ся пен­си­о­не­ром, аре­сто­ван 30 октяб­ря 1937 г. и впо­след­ствии осуж­дён на восемь лет ИТЛ, нахо­дясь в местах заклю­че­ния 9 октяб­ря 1938 г. умер. Нами дано ука­за­ние орга­нам ЗАГСА выдать вам сви­де­тель­ство о смер­ти, если вы его не полу­ча­ли. По про­то­ко­лу обыс­ка дей­стви­тель­но были изъ­яты доку­мен­ты лич­но­сти и фото­кар­точ­ки, но впо­след­ствии они не сохра­ни­лись и воз­вра­тить их вам не име­ем возможности».

Ответ Коми­те­та госу­дар­ствен­ной без­опас­но­сти при Сове­те мини­стров Таджик­ской ССР, от 26 мая 1964 г. за № Х‑8, г. Душанбе

Вос­ста­нов­ле­ния чести неспра­вед­ли­во обви­нён­но­го мужа Биби­мо Ход­жа­е­ва доби­лась лишь в мар­те 1990 года, спу­стя 53 года после его ареста:

«Поста­нов­ле­ни­ем бюро ЦК КП Таджи­ки­ста­на от 28 мар­та 1990 года № 103/27 Кир­мон­шо­ев Хубон­шо, 1900 года рож­де­ния, реа­би­ли­ти­ро­ван в пар­тий­ном отно­ше­нии, состо­ял чле­ном ВКП(б) с 1921 года по 1935 год, пар­тий­ный билет № 0841255 (пога­шен), не рабо­тал по инва­лид­но­сти. Вер­хов­ным судом Таджик­ской ССР от 28 сен­тяб­ря 1957 года реа­би­ли­ти­ро­ван. Сек­ре­тарь Хорог­ско­го Гор­ко­ма Ком­пар­тии Таджи­ки­ста­на (под­пись) А. Куз­не­цов (г. Хорог, 12 апре­ля 1990 г.)».

Выпол­нив все нрав­ствен­ные обя­за­тель­ства, осно­ван­ные на спра­вед­ли­во­сти, дол­ге и чести, Биби­мо Ход­жа­е­ва ушла из жиз­ни 13 сен­тяб­ря 1991 года в окру­же­нии род­ных, оста­вив после себя исто­рию непо­ко­ле­би­мо­сти и доб­рое имя, а так­же достой­но­го вну­ка Юрия.

Юрий Ширин­джо­но­вич Хубон­шо­ев (1957–2012) был Пол­но­моч­ным пред­ста­ви­те­лем Фон­да Ага Хана по стра­нам СНГ с 1993 по 2012 год. Он вёл пере­го­во­ры о рати­фи­ка­ции меж­пра­ви­тель­ствен­ных согла­ше­ний меж­ду Има­ма­том Его Высо­че­ства Прин­ца Ага Хана (AKDN) и пра­ви­тель­ства­ми стран СНГ, с пра­вом оформ­ле­ния и под­пи­са­ния доку­мен­тов от име­ни Фон­да Ага Хана.

В годы Граж­дан­ской вой­ны в Таджи­ки­стане орга­ни­зо­вал постав­ки гума­ни­тар­ной помо­щи (муки, мас­ла и дру­гих про­дук­тов пита­ния объ­ё­мом свы­ше сот­ни тысяч тонн), неф­те­про­дук­тов, обо­ру­до­ва­ния и стро­и­тель­ных мате­ри­а­лов на Памир. Постав­ки в ГБАО осу­ществ­ля­лись по высо­ко­гор­ной авто­до­ро­ге про­тя­жён­но­стью 730 км от Оша до Хоро­га, а затем направ­ля­лись и рас­пре­де­ля­лись по всем насе­лён­ным пунк­там Памира.

Изоб­ра­же­ние непре­клон­ной, пре­дан­ной сво­е­му мужу Биби­мо Ходжаевой

В целях сохра­не­ния в памя­ти поко­ле­ний изоб­ра­жён­ный порт­рет «Под­прав­лен­ное изоб­ра­же­ние Хубан­шо Кир­ман­шо­е­ва до аре­ста» с 1960‑х гг. укра­ша­ет (в чис­ле дру­гих порт­ре­тов осно­ва­те­лей совет­ской вла­сти на Пами­ре) все парад­ные вхо­ды зда­ний во всех шко­лах, госу­дар­ствен­ных и обще­ствен­ных учре­жде­ни­ях, инсти­ту­тах, а ныне и во всех вновь создан­ных вузах Гор­но-Бадах­шан­ской авто­ном­ной области.


Мате­ри­ал создан на осно­ве офи­ци­аль­ных отве­тов на пись­ма и заяв­ле­ния Биби­мо Ход­жа­е­вой, после её неве­ро­ят­ных тру­дов и неустан­ных уси­лий в тече­ние более чем 50 лет — с 1 сен­тяб­ря 1939 года по 12 апре­ля 1990 года.


Автор посвя­ща­ет этот мате­ри­ал памя­ти вну­ка Хубан­шо Кир­ман­шо­е­ва, Юрия Ширин­джо­но­ви­ча Хубоншоева.


Читай­те так­же «Иссле­до­ва­ние при­ро­ды Пами­ра: от энту­зи­аз­ма в Рос­сий­ской импе­рии к нау­ке в СССР».

Поделиться