В год 150-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина мы наверняка не один раз услышим о ниспровержении мифов и раскрытии тайн вокруг его личности. В качестве одной из таких тайн преподносится происхождение Ленина, которое на самом деле уже давно перестало быть запретной темой. Хотя в советское время многие факты из родословной семьи Ульяновых оставались неизвестными в научной литературе. Что же можно рассказать о предках основателя Советского государства сегодня?
Дворянин из крепостных крестьян
Обратимся для начала к вопросу о сословном происхождении Владимира Ульянова. В официальной биографии Ленина 1940 года под авторством партийного идеолога Емельяна Ярославского читаем:
«Отец Ленина Илья Николаевич Ульянов был в то время (год рождения Ленина, 1870‑й. — Ред.) инспектором народных училищ Симбирской губернии, а до этого в течение многих лет был учителем физики и математики в Нижнем Новгороде и Пензе. Илья Николаевич Ульянов происходил из очень бедных мещан г. Астрахани».
На крупных чиновничьих должностях в Российской империи служили дворяне, поскольку за свою службу они так или иначе получали определённый чин Табели о рангах. В 1870 году Илья Ульянов имел чин коллежского советника, дающий личное дворянство. А в 1877 году он стал действительным статским советником, на тот момент самым низшим чином Табели о рангах, обеспечивавшим потомственное дворянство. Дворянское достоинство было утверждено за семьёй Ульяновых в 1886 году указом Сената после смерти Ильи Ульянова, и оно распространилось в том числе на 16-летнего подростка Володю.
Но сам род Ульяновых был далеко не дворянским. Самым ранним предком Ленина по прямой мужской линии, о котором утвердительно говорят исследователи, был его прапрадед Никита Григорьевич Ульянин (1711−1779), дворовый крестьянин помещицы Марфы Мякининой (урождённой Пановой), живший в селе Андросово Нижегородской губернии. Попытки провести эту линию дальше упираются в недостаток сведений. Более ранние записи говорят об отце Никиты Григории Андреевиче Ульянине, крепостном крестьянине деревни Еропкино, принадлежавшим в 1646 году помещику Андрею Панову. Впрочем, историки спорят, точно ли это отец Никиты Ульянина, поскольку между 1646 и 1711 годами слишком большой временной разрыв.
Сын Никиты Василий вместе со своей семьёй был отдан помещику Степану Брехову. В 1791 году тот отпустил сына Василия Николая на оброк — то есть Николая Ульянин мог свободно зарабатывать деньги на стороне, но оставался в крепостном состоянии. Ульянин поселился в Астраханской губернии, где затем попал под действие указа о переводе помещичьих крестьян других губерний в распоряжение Нижнего земского суда. Так дед Ленина получил свободу задолго до отмены крепостного права.
В 1808 году Николай Ульянин был приписан к мещанскому сословию и вступил в цех портных. Судя по всему, дела шли не гладко — взнос в 10 рублей в кассу ремесленной управы Ульянин так и не уплатил до самой смерти в 1838 году. (Кстати, где-то в начале XIX века фамилия семьи по документам трансформировалась в Ульяновых.) Удивительно, как младший из четырёх детей Ульяновых Илья смог добиться потрясающего карьерного роста в эпоху Великих реформ.
Таким образом, Володя Ульянов при рождении был ещё мещанином, а после смерти отца получил дворянство. Данные обстоятельства в советской литературе, в общем, не скрывались, но и особого внимания не получали. А вот национальное происхождение его предков часто было окружено сомнительными дискуссиями и даже запретами.
Переплетение поволжских этносов
В анкете делегатов XI Всероссийской конференции РКП/б/ в 1921 году Ленин указал свою национальность как «великоросс», то есть просто русский. В имперском обществе, ориентированном на религиозную идентичность, многие национальности стирались, и «русскими», «россиянами» могли считаться люди православного вероисповедания, к которым формально относился и Владимир Ульянов, и его отец.
Однако поволжское происхождение рода Ульяновых оставляет для нас много загадок, поскольку регион был богат на представителей разных этносов. Благодаря фильму Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли» получила распространение версия, что дед Ленина Николай Ульянин-Ульянов был чувашем. Так ли это?
В документах указывалось, что он «коренного российского происхождения», но, как уже сказано, это могло означать православное вероисповедание. В приказе Астраханского земского Нижнего суда конца XVIII века, правда, сохранилось описание Николая Ульянина, где указано, что у него «волосы на голове, усы и борода светло-русые, глаза карие, лицом бел, чист». Под такое описание подходят не только русские и некоторые чуваши, но и, скажем, мордва. А ещё в Нижегородской области жили черемисы, татары… Раскрыть эту загадку нам вряд ли удастся.
Мужская линия рода Ленина содержала след ещё одной национальности, связанной с историей Поволжья. В 1930‑е годы писательница и журналист Мариэтта Шагинян собирала материал для романа «Семья Ульяновых», проведя настоящее генеалогическое исследование происхождения Ленина. Ей удалось найти документы, говорящие о том, что Анна Алексеевна Смирнова, жена Николая Ульянова и мать Ильи Николаевича, происходила из крещёных калмыков. Публикации с этими сведениями вызвали недовольство на самом верху — в 1938 году Политбюро ЦК ВКП/б/ приняло постановление «О романе Мариэтты Шагинян „Билет по истории“», где признавало её произведение «идеологически враждебным».
Почему? Сама Шагинян считала, что факт об «азиатских» корнях Ленина мог бы использоваться в фашистской пропаганде в Европе — подобное официальное обоснование в конце 1930‑х годов имело место. Но также возможно, что идеологическая установка 1930‑х годов на создание своей «национальной истории» с героизацией русских полководцев и других героев прошлого предполагала, что излишне подчёркивать многонациональное происхождение Ленина не нужно.
Шагинян утверждала, что документ о калмыцком происхождении астраханского мещанина Алексея Лукьяновича Смирнова она видела в местных астраханских архивах. Но впоследствии этот документ обнаружить ни удалось, отчего возникает соблазн считать, что он был секретно уничтожен. Дожившая до наших дней скупая информация о прадеде Ленина Смирнове не позволяет говорить о его национальности. Возвращаясь к уже сказанной мысли о смешении поволжских этносов под влиянием единой русской культуры и православной веры, остаётся лишь поставить очередной знак вопроса.
Также калмыки неожиданно всплыли в истории некой «дворовой девки» Александры Ульяновой, которая в 1825 году была «отсуждена от рабства», как об этом писал приказ Астраханской казенной палаты, и по ходатайству того же самого Алексея Смирнова причислена к мещанам. «Отсуждённая от рабства» — это не «отпущенная на волю», как говорили о крепостных крестьянах. Формально рабами продолжали называть, например, казахов или калмыков. Шагинян, раскопавшая эту историю, предположила, что Александра Ульянова могла быть родственницей того же Николая Ульянина-Ульянова, мужа дочери Смирнова. Стало быть, если одна Ульянова — калмычка по происхождению, то и сам род Ульяновых калмыцкий?..
Предположение не нашло никаких подтверждений. Тем не менее, это не помешало писателю Владимиру Солоухину в начале 1990‑х годов бездоказательно объявить, что Александра Ульянова, освобождённая Смирновым, и дочь Смирнова Анна — один и тот же человек. А значит, брак между Александрой-Анной Ульяновой и Николаем Ульяновым был близкородственным, то есть, грубо говоря, инцестом. Отсюда и облысение Ленина ещё в молодом возрасте, нервные болезни, агрессивность и другие признаки дурной наследственности. Разбирать подобное «разоблачение», наверное, не стоит.
Сруль Мойшевич Бланк
Самый интересный национальный вопрос до сих пор будоражит умы недалёких публицистов. Связан он с женской линией рода Ленина.
Мария Александровна Ульянова при рождении носила примечательную фамилию Бланк, и её дедом был Мойша Ицкович Бланк, живший в уездном городе Староконстантинове Волынской губернии. Провести линию Бланков дальше конца XVIII века не удаётся, но факт остаётся фактом — Мойша Бланк был членом еврейской общины. С ней он особо не ладил, переехал в губернский центр Житомир, принял православие под именем Дмитрий Иванович, а в 1846 году даже обратился с просьбой к императору Николаю I. В письме царю он просил способствовать переходу евреев в христианскую веру, введя запреты на религиозные традиции и национальную одежду, и добавлял, что не только он, но и его родители «никогда не ходили к раввинам».
В отличие от Мойши-Дмитрия, его жена Марьям оставалась набожной иудейкой. Именно поэтому Дмитрий Бланк смог креститься только после её смерти. Их дети тоже перешли в православие, и один из сыновей Израиль (или, по уменьшительному имени, Сруль) стал Александром. Отец отправил Александра, как и его брата Дмитрия (Абеля), учиться в русскую школу, ещё раз подчеркнув свой разрыв с еврейской традицией. Впоследствии оба брата уехали покорять Петербург, поступив в Медико-хирургическую академию. Врачебная карьера деда Ленина Александра Бланка была успешной и разнообразной: он служил уездным врачом в Смоленской губернии, затем врачом при полицейской части в столице, был произведён в штаб-лекари, служил в Морском ведомстве, был ординатором больницы Святой Марии Магдалины, и так далее.
Под конец карьеры в 1840‑е годы уважаемый дворянин Александр Бланк приобрёл имение Кокушкино в Казанской губернии. Так история семьи Бланков переместилась в Поволжье, где в Пензе его дочь Мария познакомилась с перспективным учителем Ильёй Ульяновым. Бланк дослужился до чина надворного советника, и, согласно законодательству до 1845 года, имел право на получение потомственного дворянства. Так что еврейское культурное наследие через «Сруля Мойшевича» ни его дочери Марии, ни внуку Владимиру не передалось. Фактически Володя Ульянов родился в семье двух русских дворян, и потому никакого лукавства в его национальном самоопределении не было.
Если источники о калмыцких корнях Ульяновых весьма скупы и спорны, то историю Александра Бланка проследить нетрудно. По этой причине информация о еврейском происхождении Бланков то и дело всплывала в СССР. Старшая сестра Ленина Анна Ульянова-Елизарова вспоминала, что в их семье на эту тему не говорили, хотя Александр Бланк поддерживал отношения с отцом, умершим не ранее середины XIX века — то есть уже при жизни и взрослении его внуков, включая мать Ленина Марию. Возможно, рассказывать об этой семейной истории матери Ульяновых не хотелось из-за популярности антисемитских взглядов в Российской империи.
Когда же в советское время об этом стало возможно говорить, Анна Елизарова писала руководителю Истпарта Михаилу Ольминскому:
«…Этот факт, к[ото]рый, вследствие уважения, которым пользуется среди них (народных масс. — Ред.) Владимир Ильич, может сослужить большую службу в борьбе с антисемитизмом, а повредить, по-моему, ничему не может.
<…>
Очень жалею, что факт нашего происхождения, предполагавшийся мною и раньше, не был известен при его (Ленина. — Ред.) жизни».
Но голос разума не был услышан. Элементы антисемитизма в разные периоды истории СССР вплелись в советскую действительность под видом «борьбы с космополитизмом» и других явлений, отчего ненужные, с точки зрения властей, версии становились запретными.
Немцы и шведы
После русского отца и, возможно, калмыцкой матери Ильи Николаевича и еврейского отца Марии Александровны стоит обратить внимание на последнюю ветвь генеалогического древа Ленина — линию матери Марии Анны Гроссшопф. Немецкий род Гроссшопфов упоминается в записях Ратцебургского собора в Германии аж за 1362 год. В течении веков из этого семейства выходили местные мельники. Не исключением был и прапрапрадед Ленина Иоахим Эрнст Гроссшопф (1704−1769), чьи даты рождения мы точно можем установить. Его внук Иоганн Готлиб в 1780‑е годы приехал в Петербург для работы в любекской фирме «Фридрих Шаде и К°», занимавшейся экспортом хлеба из России.
Там он встретил Анну Беате Эстедт, дочь преподавателя Академии художеств Карла Фридриха Эстедта, выходца из Швеции. Отец самого Карла Фридриха, в свою очередь, был перчаточником родом из Лифляндии, а происхождение его фамилии остаётся туманным — некоторые историки высказывают предположение, что Эстедт был не шведом, да и его фамилия могла быть новообразованной. Тем не менее, семья Анны Эстедт приехала из Швеции, а в её роду в XVII–XVIII веках по разным ветвям можно найти капитана торгового судна Бертила Йёнсона, шляпника Симона Новелиуса или, скажем, сержанта артиллерии шведской армии Карла Петерсона Нимана. Склонность некоторых шведских предков Анны Эстедт к узким ремесленным профессиям ювелиров и шляпников позволила уже упомянутому Солоухину считать их шведскими евреями — но оставим это мнение на его совести.
В России Иоганн Готлиб и Анне Беате Гроссшопфы стали Иваном Фёдоровичем и Анной Карловной. Попробовав себя в роли государственного служащего, Иван Фёдорович возвратился к предпринимательской деятельности, заработав целое состояние. Это позволило ему купить два дома и целый особняк в Петербурге, а также содержать восьмерых детей. Одним из них была дочь Анна, встретившая в Петербурге талантливого врача Александра Бланка.
Слева — участник покушения на Александра III Александр, за столом — Володя.
* * *
Сложная родословная Ленина интересна как исследователям, так и примкнувшим к ним публицистам. Некоторые из них обращают внимание, что дворянское происхождение Владимира Ульянова вступает в противоречие с ролью пролетарского вождя Ленина, однако пример Ильи Ульянова показывает, что социальный статус — не приговор. Возможно, судьба отца и его приверженность демократическим взглядам эпохи Великих реформ зародила в маленьком Володе элементы будущей революционной идеологии, направленной на всеобщее равенство и разрушение сословного порядка.
Другие авторы с любопытством смакуют этнический характер той или иной ветки семьи Ульяновых. Что ж, об этом в советские годы действительно писали редко. Но попытки сделать из этих фактов выводы о личности и характере деятельности Ленина отдают взглядами, совсем не похожими на интернационалистские воззрения Ильича.
При работе над статьёй использовались материалы книги Михаила Штейна «Ульяновы и Ленины. Тайны родословной Вождя» (М.: Алгоритм, 2013).
